Легенда о молчаливой русалке

      На рыбацкой лодке повисло долгое напряжённое молчание. Линь Бо закончил свой рассказ, перестал поглаживать рукой седую бороду и прикрыл глаза. Вэй Усянь сложил руки на груди, задумчиво нахмурил брови, а потом внимательно осмотрел старика перед собой. — А вы много подробностей знаете, — потянул юноша, прищурившись. — Конечно, — Линь Бо кивнул, открыв глаза. — Женщина, которая начала зажигать благовония вместе с тем русалом, является моей бабушкой. В каком уж колене — не знаю, но в нашей семье эти две легенды передавались именно такими словами. — Долго она зажигала благовония вместе с ним? — ещё больше залюбопытствовал Вэй Ин. — До самой смерти, — он снова начал гладить бороду, будто бы это помогало ему вспомнить запылившиеся моменты истории. — Даже когда её кожа покрылась морщинами, русал оставался таким же молодым и прекрасным. Думается мне, что он и сейчас совсем не изменился, да только не видит его никто. Больше не показывается людям на глаза. — Наверное, не хочет, чтобы на него попадали людские взгляды, — неуверенно предположил один из молодых мужчин.       У всех мурашки по коже до сих пор ходуном ходили из-за рассказанных историй. Никто знать до этого не знал, что всё было именно так. Лишь отрывки этих легенд, лишь вскользь из уст родителей, которые больше хотели напугать непослушного ребёнка этими байками, нежели предупреждали. Да и забытым уже многое стало. Не было полной гарантии, что Линь Бо ничего не забыл или же, наоборот, не сказал чего лишнего. — Какие захватывающие истории я сейчас узнал, — весело потянул Вэй Ин, медленно поднявшись с насиженного места и аккуратно ступая по деревянному дну лодки, обходя рыбаков.       Вэй Ин направился на крышу лодки, удобно улёгся там, закинув руки за голову и ногу на ногу, закрыл глаза и предпочёл отдаться мягким лапам дневного сна. Всё равно его главная задача уже была выполнена с самого утра, теперь он понадобится только вечером.       И все оставшиеся пять дней, проведённых в море, Вэй Ин не переставал мысленно возвращаться к каким-то деталям услышанной истории, к своему любимому месту на утёсе, к загадочной и таинственной русалке, что приходила туда каждый день последнюю тысячу лет. — Тысяча лет… — попробовал на вкус это словосочетание Вэй Ин, а потом хихикнул. — Надеюсь, я не увижу ходячий скелет…       Рыбаки, как и обещали, вернулись на остров в субботу. Вэй Ин торопился, рвался, метался, мыслями был уже на утёсе, а на деле всё ещё помогал с разгрузкой улова, которая заняла добрую половину дня.       А потом сразу, не медля ни секунды, бросая скомканные слова прощания и благодарности команде рыбаков, бегом сорвался с места, ловко огибая все тропинки, высокие кусты, деревья и камни. Дыхание стало рваным, в груди чувствовалась лёгкая тяжесть, но весёлая улыбка не исчезала с его лица ни на мгновение. А когда он увидел виднеющуюся макушку ветвистого дерева, то, кажется, бег его стал ещё быстрее.       Вэй Ин остановился, положив руки на колени, нагибаясь и пытаясь отдышаться. Он взглядом окинул морской горизонт, увидел солнце, желающее склониться за тонкую морскую полоску. Он знал, что получит нагоняй от мадам Юй, если та узнает, что Вэй Ин вернулся, но всё равно не появился дома, поэтому он лишь быстро подошёл к дереву, обогнул его и довольно улыбнулся, увидев тлеющие тоненькие палочки.       В существование русалок, конечно, было поверить сложно, даже услышав такие правдоподобные истории, но Вэй Ин безусловно верил фактам. Благовония кто-то зажигал.       Зажигал до сих пор, даже когда его не было здесь почти неделю.       И будут зажигать дальше, как и последние тысячу лет. — Тысяча лет… — снова тихо потянул Вэй Ин, рухнув на колени перед благовониями, складывая руки в молитвенном жесте. — Как же долго ты находился в одиночестве, молчаливый русал. Прошу, позволь мне развеять твои однообразные будни своим присутствием.       Он чуть улыбнулся, поднимаясь на ноги, и, ещё раз быстро окинув морские просторы и пейзаж любимого места, спокойно направился в сторону города.       Вэй Ин, узнав две старые истории, сначала подумал, что в действительности эта русалка заслуживает намного больше любви, а потом понял, что он желает подарить эту любовь самостоятельно. И эта мысль стала маленьким тёмным комочком в душе юноши, который рос с каждым днём, заполняя собой всё нутро. И причины этому Вэй Ин найти не мог.              

***

                    По мнению Вэй Ина, русал был совсем не из благородного клана. Максимум, из обычного клана. А ещё лучше — не из клана вовсе, а просто русал!       В ближайшие две недели, когда юноша специально оставался на утёсе подольше, когда даже проводил ночи, развалившись на ветвях или же у подножия дерева, русал не показался ни разу. Он точно подгадывал момент, когда Вэй Ин отходил, когда засыпал, когда на что-то отвлекался. И каждый раз уходил незамеченным.       Вэй Ин сбегал из дома под покровом ночи, прикрывая за собой оставленное открытым окно, а сам снова покидал пределы города, направляясь излюбленным маршрутом. Он смотрел на рассветы, а после провожал закаты. Он однажды провёл около дерева целый день, захватив с собой немного еды и воды, но всё равно русал воткнул благовония и ушёл незамеченным. — Нечестно! — громко крикнул в сторону моря Вэй Ин, всей душой надеясь, что его услышат. — Как же нечестно ты поступаешь! Я здесь ради тебя вообще-то сижу!       Вэй Ин свесил ноги с утёса, мельком глянув вниз. Камни. Уже, наверное, не такие острые, как тысячу лет назад, но всё равно большие. Они до сих пор выглядывали из воды и выглядели весьма устрашающими. Юноша сглотнул, почувствовав мурашки на своей коже. Он закрыл глаза и попытался хотя бы представить, каково было бы приложиться с такой высоты об эти валуны, а после почувствовал неприятную тянущую боль во всём теле.       Отстранился от края, перевёл взгляд на море. — Должно быть, это было ужасно, — прошептал себе под нос Вэй Ин, а после откинулся на траву, посмотрел на розовеющее небо. Задрав голову, увидел новые тлеющие палочки, закатил глаза. — Вот стоило на секунду отвернуться, — устало выдохнул, понимая, что теперь можно поспать.       В этот день ему снова не удалось увидеть молчаливую русалку.       Но он обязательно попытается ещё и завтра, а потом снова, снова и снова, пока наконец-то не увидит его фигуру, пока наконец-то не схватит его за запястье, не услышит его голос и не завяжет с ним диалог. Вэй Ин не смог бы остановиться, не выполнив хотя бы что-то из этого списка, который можно продолжать бесконечно, потому что было много вещей, которые он бы хотел рассказать русалке и которые он хотел услышать от неё. Быть может, позволить себе чуть больше. Быть может, он разрешит дотронуться до таких хвалёных длинных русалочьих волос.       И Вэй Ин правда не сдавался. Два месяца пролетели как один день, а он даже не увидел его фигуры на этом утёсе. И пыл как-то поубавился, и пейзаж стал привычным до боли. Вэй Ин уже дома находился меньше времени, чем здесь, но всё равно периодически выходил в море с рыбаками, помогал им, неделями находившись на лодках, но мыслями только там… Только на утёсе.       И сколько в его голове было возможных раскладов их первой встречи, их первых слов. Вэй Ин только мог представлять, как мог бы выглядеть этот таинственный русал, как мог бы звучать его голос.       Вэй Ин пытался наблюдать за деревом издалека, спрятавшись где-то, полностью скрывая своё присутствие. Но у него ничего не получалось, сколько бы он ни пытался вглядеться в небольшой участок утёса. Он сидел весь день на единственной, по его мнению, дорожке, которая ведёт от берега моря до утёса. Думал, что обязательно увидит русалку здесь, но палочки благовоний всё равно были зажжены.       И так сменялся день за днём, месяц за месяцем.       Вэй Ин провёл свой девятнадцатый день рождения на утёсе, совершенно забыв, что этот день является не совсем обычным и что его следовало бы провести с семьёй. А следующим утром получил порцию нравоучений от мадам Юй, недовольный взгляд Цзян Чэна, который как бы рассчитывал на вкусное вино и еду где-нибудь в закусочной, и снисходительные весёлые взгляды от старшей сестры и дяди.       И как бы не пытался Вэй Ин, русалка обходила его стороной, не давала возможности увидеть хотя бы кончики волос или подол одежды. И Вэй Ин устал просто так сидеть.       Этот вечер был таким же, как и все предыдущие последние два года. Вэй Ин пришёл на утёс и сел у подножия дерева, скрещивая ноги под собой. Он привычным взглядом окинул палочки, которые уже догорели. Новых ещё не было, значит русалка в этот день ещё не появлялась. Вэй Ин приподнял уголки губ, а после достал из широкого рукава длинную чёрную ленту и завязал ею глаза, ограничивая своё зрение.       Теперь он не мог видеть солнца, не мог понять времени.       Осталось только ждать.       Вэй Ин не знал, как долго он здесь находился, но терпеливо сидел, уместив свои руки на коленях, погружаясь в состояние медитации. Он очистил свой разум от всех мыслей, концентрировался на шелесте ветра, на тихом волновом прибое у подножия утёса. Вэй Ин шёл сюда с готовностью просидеть несколько суток, пытаясь уловить неслышную поступь шагов, но то ли он сам достиг такого уровня мастерства в свои девятнадцать лет, то ли незнакомец наконец-то позволил стать своим шагам чуть громче.       Вэй Ин услышал эти шаги и ощутил, как крупная дрожь пробежалась по телу, как лёгкие сжались, задерживая дыхание, как сердце начало громко стучать где-то в висках.       Вэй Ин впервые смог уловить хотя бы его присутствие. Хотелось выпустить из лёгких весь воздух с шумом, а после откинуть повязку в сторону и наконец-то посмотреть на него, а после говорить не переставая, пристать как банный лист, не отступая ни на шаг.       Но мышцы всего тела свело от того, какими неправильными он считал свои желания. Так поступать было нельзя. Между ними ещё не было ничего. Между ними не было ещё даже чего-то хрупкого и полупрозрачного. Их не связывала ни одна нить, они были совершенно чужие друг другу. И Вэй Ин это прекрасно понимал. Держал себя в руках, слыша, как загораются новые благовония, как после чуть сильнее шелестит ветер и чуть скрипит влажная земля около корней. И почувствовал тёплый и уютный, уже до боли знакомый и родной запах благовоний.       Вэй Ин впервые услышал, как незнакомец встал, а после прошли несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем он развернулся и начал уходить. Вэй Ин подумал, что его сердце готово вырваться из груди и рвануться за ним. Вэй Ин подумал, что надо было хоть что-то сказать, подобрать какие-нибудь слова или что-то сделать. — Я буду здесь и завтра, — совсем тихо, в несвойственной ему манере проговорил Вэй Усянь, до сих пор находясь в обычной позе для медитации.       Он услышал, как шаг затих.       И Вэй Ин не знал, остановился ли русал и повернулся ли на него, услышав эти слова, или же просто скрыл присутствие своих шагов, как делал раньше, потому что больше кроме ветра и волн Вэй Ин за эту ночь услышать не смог.       В следующий раз он услышал шелестящую поступь через сутки, которые полностью провёл в медитации. Он не сошёл с места за весь день, но не чувствовал усталости или затёкших мышц. Вэй Ин даже на мгновение подумал, что дядя Цзян был бы горд, увидев плоды своих тренировок.       В этот раз он решил заговорить сразу, не дожидаясь пока русалка встанет и начнёт уходить. — Моё имя — Вэй Ин, — но незнакомец всё же встал, никак не реагируя на слова.       У Вэй Усяня появилось желание укусить себя за губу или что-то подобное. Было немного досадно и непривычно, потому что обычно все знакомства для него были лёгким процессом, делом пяти минут, а сейчас Вэй Ин был в глубоких сомнениях. Он не был до конца уверен в своих словах, не знал, что и как лучше сделать. Как добиться внимания этого существа? Как заставить того… поверить? — Когда-нибудь я бы очень хотел узнать и твоё имя, — в след удаляющимся шагам быстро проговорил Вэй Ин и даже повернул в ту сторону голову, открывая глаза.       А потом вспомнил о завязанной чёрной ленте.                            Через несколько дней Вэй Ин понял, что может услышать приближающиеся шаги даже без погружения в медитацию. Он принял свою любимую позу, закинув руки за голову и скрестив впереди вытянутые ноги. Между его зубов была зажата небольшая травинка, и Вэй Ин ещё смутно представлял, чем развлекать себя в этом томительном ожидании, когда даже глаза закрыты.       Улыбка появилась на губах, стоило снова услышать приближающиеся шаги. — Раньше я не мог их слышать, — весело проговорил он, вынимая травинку изо рта. — Я даже подумал, что ветер помогает тебе скрыть шаги, — и почувствовал неожиданный поток тёплого воздуха прямо в лицо.       Замер на несколько секунд. Даже выронил травинку из рук. На лице отразилось удивление, потом понимание, а уже после расплылась широкая улыбка. Русалки и правда могли контролировать воду в воздухе, поэтому незнакомец всегда уходил незамеченным. Но, если Вэй Ин начал слышать его шаги, значит ли это, что русал сам хочет, чтобы его слышали? Вэй Ин оторвался спиной от ствола дерева и положил голову на сложенные на согнутом колене руки. Он терпеливо ждал, пока русалка закончит свой ежедневный ритуал, чтобы снова заговорить. — Я сегодня уйду. Меня не будет около недели, — Вэй Ин пока ещё не услышал, что русалка поднялась, поэтому принял это за возможность поговорить подольше. — Я помогаю рыбакам в море, ныряю в ледяную воду, чтобы поднять сеть, — он чуть хихикнул, а потом демонстративно потёр ладонями свои предплечья. — Вода ранним утром такая холодная! Просто жуть! Я чувствую, как замерзают мои кости! Ахахах!       Русал встал. Послышались отдаляющиеся шаги. — Надеюсь, ты будешь по мне скучать! Но я вернусь, ахах! Я обязательно вернусь сюда!       И почувствовал, как тёплый ветер аккуратно подкинул длинные концы его волос и уложил их на правое плечо.       Вэй Ин закусил губу, чтобы не рассмеяться в голос, и спрятал в коленях покрасневшее лицо. Может быть, между ними всё же появилась одна ниточка.                                   Юноша наконец-то нашёл себе занятие, которое не требовало наличия зрения. И он взял с собой это в море, а после шесть дней подряд слышал недовольные возгласы мужчин: — Вэй Усянь! Ты нам всю рыбу распугаешь! — Я тренируюсь! — Твоё музицирование похоже на вопль умирающего кита! — Я флейту в руках впервые в жизни держу! Дайте привыкнуть!       Но за неделю его музыкальные навыки улучшились совсем немного. Вэй Ин продолжил тренироваться на утёсе, прижавшись спиной к дереву и снова повязав на глаза тёмную ленту. Он неловко перекрывал пальцами отверстия в длинной чёрной деревянной флейте, пытаясь выбить из неё хоть какие-то приличные звуки. Тяжело вздохнув, он снова хотел приставить музыкальный инструмент к своим губам, но неожиданно почувствовал чужое присутствие. — Ты подкрался, — поражённо выдохнул Вэй Ин, вытягивая руки с флейтой на своих ногах.       В ответ как всегда была только тишина. — Эй, я вообще-то чувствую затылком твой недовольный взгляд! — Вэй Ин повернул в его сторону голову, как будто бы на его глазах и не было этой плотной чёрной повязки. — Я хотел тебя удивить, когда-нибудь сыграв что-нибудь красивое на флейте, но ты пришёл в самый разгар моих тренировок! Зачем ты скрыл свои шаги? Это нечестно!       Юноша почувствовал, как русал опустился рядом с ним на колени и принялся снова зажигать благовония. Вэй Ин замолчал. Он был уверен, что ещё никогда раньше незнакомец не приближался к нему настолько сильно. Даже руку не пришлось бы полностью вытягивать, чтобы почувствовать его. Лишь слегка наклониться и… Вэй Ин был уверен, что сможет почувствовать своим плечом его.       Но всё равно сидел не двигаясь. Молчал, позволяя русалу сделать всю свою обыденную рутину, и слышал своё быстро забившееся сердце. Надеялся, что оно бьётся не настолько громко, чтобы услышать другому.       Аромат благовоний коснулся его обоняния, а русал всё ещё не ушёл. Продолжал сидеть рядом и тоже не двигался. Вэй Ин почувствовал неловкость, краснеющее лицо, чуть подрагивающие пальцы. Он силой заставлял себя успокоиться и внешне казаться таким же, как и раньше. Но слова упрямо не возникали у него в голове. Не было ни одной мысли, только тяжёлая волнительная пустота.       Вэй Усянь преподнёс флейту к губам и снова попытался сыграть на ней что-то, но ничего кроме ужасного скрежета, фальшивых нот и неприятного завывания из неё не вылетало.       Вэй Ин тяжело вздохнул. — Ты прожжёшь во мне дыру! Знаешь, это вообще-то лучшее, что я смог сыграть за эту неделю! Это трудный музыкальный инструмент, к нему надо найти подход. Если не веришь, можешь сам попробовать, — и он аккуратно положил флейту рядом с собой.       И он правда не ожидал через несколько минут услышать приятную, нежную и плавно льющуюся мелодию, источник которой находился так близко. Вэй Ин снова почувствовал знакомый ступор и оцепенение, когда сердце начинало биться быстрее, а кожа на ладонях становилась влажной. Вэй Ин медленно отполз от дерева и лёг на траву, пытаясь расслабиться и насладиться этим мгновением.       Первым мгновением, когда русалка подтвердила своё присутствие, когда хоть как-то отреагировала на Вэй Ина, когда ответила… пусть и не словами.       И мелодия, что создавалась при помощи его дыхания и его пальцев, была такой тоскливой и грустной, что Вэй Ин ещё раз мысленно погрузился в легенды тысячелетней давности, ощущая давящее чувство в груди. Он не был свидетелем тех событий и не мог знать, насколько пережитое было страшным. Он не общался раньше с русалом, поэтому не мог знать его настоящие чувства. Но слыша сейчас эти ноты, находясь на этом утёсе и ощущая тонкий приятный запах благовоний, Вэй Ин впервые за всю свою жизнь захотел заплакать, испытывая глубокие чувства сожаления и скорби.       Хотелось извиниться.       За каждую каплю крови, за каждое жестокое слово, за каждый несправедливый взгляд, за каждое грубое движение. За каждого эгоистичного и циничного человека, что когда-то жил на этом острове и, может быть, живёт и сейчас, отражаясь в своих потомках.       Но Вэй Ин понимал, что эти извинения ничем не помогут. Умерших не вернуть. Тысячу лет назад не отмотать. Поэтому он сдерживал эти непрошенные слёзы и был рад, что у него на глазах сейчас плотная лента, что сейчас был вечер, что солнце, наверное, уже зашло за горизонт и ночь окутала пространство. Поэтому желание стать этому русалу другом, близким человеком, опорой и поддержкой стало ещё сильнее. Пусть и не тысячей лет, так как человеческая жизнь намного короче, но Вэй Ин подарил бы ему всё своё время, приходя на этот утёс, находясь рядом с ним, разрушая его ледяную оболочку раз за разом, проникая в его мысли и сердце.       Вэй Ин держал на губах лёгкую полуулыбку и, когда мелодия закончилась, когда между ними остался только тихий ветер, он еле слышно выдохнул: — Красиво.       Он почувствовал, как тонкую флейту снова положили рядом, но до сих пор не слышал любого другого звука движения. Русал продолжал сидеть рядом, и Вэй Ин в такие моменты чувствовал внутри разливающееся тепло. — Я буду продолжать учиться играть на флейте, — хохотнул юноша, нащупывая рукой музыкальный инструмент и вытягивая его в руках над собой. — Хочу сыграть тебе что-то не менее красивое, — Вэй Ин провёл кончиками пальцев по предмету, очерчивая его контур. — Но не такое печальное.       Вэй Ин прижал флейту к своим губам и с силой подул в неё. Несколько громких и режущих слух звуков вырвалось из неё, и юноша зажмурился, прекращая попытку с тяжким вздохом. — Но это не произойдёт в ближайшее время, — он тихо посмеялся, принимая сидячее положение и разворачиваясь на месте. Теперь он сидел лицом к лицу с незнакомой русалкой. Между ними было чуть меньше метра.       Вэй Ин, весело улыбнувшись, снова с шумом втянул в лёгкие воздух и прижал инструмент к губам, но выдоха так и не сделал. Сконцентрировался на ощущениях, а потом тихо хихикнул, отнимая ото рта флейту. — Я снова чувствую твой грозный взгляд, — он широко улыбнулся. — Если так не нравится, то мог бы стать моим учителем! Научи меня играть!       Лёгкий ветер коснулся его лица и рук, поигрался с волосами, а потом исчез. Вместе с ним исчезло и присутствие русала на утёсе, но Вэй Ин всё ещё слышал тихие отдаляющиеся шаги. — Вздор, — бархатно и еле слышно, заставляя Вэй Ина задержать дыхание.       С замиранием сердца прокрутил этот момент у себя в голове ещё раз.       За секунду уже тысячу раз подумал, что ему показалось.       И широкая довольная улыбка невольно сама коснулась его лица.       И Вэй Ин даже не представлял, какие волны своими словами и улыбками поднимает в душе русала. За тысячу лет Лань Ванцзи привык к своему одиночеству, поэтому необычайно шумный, назойливый, активный и не унимающийся Вэй Ин для него был слишком ярким. Каждый раз приходилось выжидать момент, чтобы не попасться ему на глаза, и наблюдать издалека, когда он наконец-то уйдёт с утёса.       Перед тем как выйти на берег, Лань Ванцзи уже начинал продумывать свои шаги, где-то глубоко в душе чувствуя небольшое превосходство, потому что каждый раз получалось оставаться незамеченным.       Остановился.       Коснулся кончиками пальцев своих губ.       Глаза мгновенно чуть расширились, а взгляд метнулся вверх, оглядывая утёс. Человеческий юноша снова ждал его там, спокойно развалившись на толстой ветке дерева, покачивая взад-вперёд свесившейся ногой. Беззаботный, несерьёзный, весёлый… Полная противоположность. Не все люди такие, Ванцзи. Ты не должен строить своё мнение лишь на единожды увиденном.       И он почувствовал лёгкое сомнение, выходя на берег в очередной раз, поднимаясь по небольшой тропинке. Юноша сидел на краю обрыва, свесив ноги. Его спина была ровной и прямой, тёмные одежды хорошо подчеркивали его фигуру. Красная лента, которой были подвязаны длинные тёмные волосы, показалась даже забавной.       И Лань Ванцзи отвернулся, бесшумно зажёг благовония, желая быстрее покинуть утёс, потому что находиться рядом с таким… с таким человеком было невозможно.       Но юноша приходил и приходил, караулил и ждал, терпеливо сидел, вглядываясь в даль. День за днём, привалившись к стволу дерева или забравшись на него, зажав между зубами тонкую травинку и грея на губах весёлую улыбку. И сердце в груди заходилось быстрее от непонятных чувств, которые испытывал русал.       Невыносимый!       Несерьёзный!       Несносный!       Не… не такой, как другие… — Я знаю, что ты приходишь сюда каждый день, — говорил он, сидя на угловатом утёсе в привычной позе, скрестив ноги под собой. И говорил он, смотря куда-то вперёд, на морскую рябь, которая принимала на себя цвета заходящего солнца. И Лань Ванцзи не знал, зачем, приплыв сюда просто так, пытался вслушаться в его тихие слова, которые обращены именно к нему. — Я знаю, что ты избегаешь людских взглядов. Ты… ненавидишь их? Боишься? Презираешь?       Лань Ванцзи прикрыл глаза и подумал, что зря приплыл сюда. Зачем ему слышать рассуждения этого человеческого ребёнка? Он ничего не знает! Он не может даже предположить те ярость, гнев, отчаянье, ненависть, которые испытал на себе Лань Ванцзи! Брови чуть нахмурились, и он приготовился к тому, чтобы снова нырнуть под воду, взмахнув хвостом. — А ты хочешь узнать более тёплые чувства? — донеслось до него, когда Лань Ванцзи уже был полностью под водой.       Он перевернулся на месте, подняв лицо наверх и смотря через рябящую поверхность на юношу, на чьём лице была свойственная ему улыбка. Обычная улыбка. Он улыбался так всегда, словно был сумасшедшим. Словно, у него совсем не было поводов для грусти! И он хочет подарить ему тёплые чувства?! — Вздор! — грубо проговорил русал, разворачиваясь и направляясь в Морские Глубины. Пустые и одинокие, посеревшие и тусклые Морские Глубины.       Лань Ванцзи с каждым днём хмурился все больше и больше, потому что в мыслях нет привычной пустоты. Лишь образ, голос, смех, улыбка, слова и недовольные крики куда-то в море, расслабленное выражение лица спящего, травинка между губ, тёмные одежды и красная лента. И всё только он, он, он, он и больше никто. Как можно быть таким настырным? Зачем приходить каждый день?! Зачем ждать его?! Они не знакомы!       И Лань Ванцзи нахмурился ещё больше, когда после двух месяцев юноша неожиданно исчез. Его нет день, два, неделю, полторы. И Лань Ванцзи ощутил внутри груди какое-то непонятное сдавливающее чувство. В очередной раз, придя к одинокому дереву на утёсе и проведя привычный ритуал, он позволил себе посидеть подольше, взглядом очерчивая изгибы корней и веток, на которых всегда валялся тот человек, заложив руки за голову и подставляя довольное лицо лучам солнца.       Лань Ванцзи не чувствовал, что у того были какие-то корыстные помыслы, жестокие желания или плохие намерения. В этом человеке не было даже отголоска из прошлого. Он был ни на кого не похож. Казалось, он был такой один.       И русал подумал, что тому просто надоело приходить на этот утёс. За тысячу лет такие иногда появлялись — пытались выследить, подкараулить, поймать, но именно в те времена Лань Ванцзи научился так мастерски приходить и уходить незамеченным, обходя их стороной. И всем в конечном итоге надоедало просто так сидеть и ждать.       Но юноша вернулся через несколько дней и снова сидел как ни в чём не бывало. Он снова заложил руки за голову и, прикрыв глаза, вполголоса что-то говорил. Лишь подойдя ближе Лань Ванцзи смог разобрать его речь. — Эта рыбалка была такой удачной, что команда решила пробыть в море на несколько дней дольше. Это было незапланированно, поэтому меня не было так долго. Я отпраздновал свой день рождения в открытом море! Аххаха! На самом деле, я и мечтать о таком не думал, но теперь мне девятнадцать. Знаешь, я закончил школу, мне нужно теперь искать работу. Думаю, я буду пропадать чаще, потому что буду в море…       Лань Ванцзи зажёг благовония и направился обратно, всё ещё, не зная зачем, пытаясь уловить обрывки фраз юноши, сидевшего у подножия дерева. — Но я бы хотел найти занятие, которое было бы мне по душе, и я… Эй, эй, эй, эй, ну неужели ты снова вот так просто ушёл?! — послышалось уже громче.       Лань Ванцзи успел спуститься к берегу, сделал несколько шагов в воде, когда боковым зрением заметил движение на утёсе. Приподнял голову и увидел юношу, подошедшего к краю и прижавшего ладони ребром к своему лицу. Через несколько секунд послышался его очень громкий голос: — А знаешь что, принц морей?! Я буду здесь и завтра! Я буду приходить сюда каждый день, так что не надейся так просто избавиться от моей компании! — весёлый голос смешался со звуком тихого ночного моря и показался Лань Ванцзи таким звонким и цветным. — Не надейся, что в ближайшие лет восемьдесят будешь один!       Сердце Лань Ванцзи пропустило удар. Он даже полностью повернулся в сторону острова, будучи от него уже где-то на расстоянии двухсот метров. Не показалось ли? Не ослышался? Но на утёсе больше никого не было.                            Лань Ванцзи бы мог сравнить его голос с красным цветом. Не таким, конечно, как кровь, которой в его жизни было так много. Скорее, как его лента: яркая, лёгкая, запутывающаяся в волосах и катающаяся на воздушных потоках. Его голос был, скорее, красным, который бывает в оттенке заката — тёплый и мягкий. И Лань Ванцзи раз за разом приплывал к подножию утёса, чтобы слушать его бесконечные речи. Слушал, забравшись на один камень под склоном, на котором его нельзя было увидеть, и смотрел на тот же пейзаж, что и он с ветки дерева. На то же солнце, то же море. И почему-то было спокойно.       И Лань Ванцзи не заметил момента, когда пребывание в Морских Глубинах для него стало таким тяжёлым. Через год или через полтора он уже не хотел возвращаться на эту пустующую территорию. В какой момент серый для него стал настолько отвратным?       В какой момент красный ему полюбился?       В какой момент русал начал плавать в тех местах, где люди обычно ловили рыбу? И почему тело неожиданно поддалось в сторону, скрываясь за большим подводным камнем, когда взгляд наткнулся на знакомую красную ленточку? Лань Ванцзи издалека наблюдал за тем, как полуобнажённый юноша двигался в воде, поднимая концы сети наверх. Мужчина даже подумал, что у него неплохо получается и что, если бы он был русалкой, то у него обязательно был бы красивый ярко-красный хвост.       Тёплый, мягкий, почти бархатный красный, ласкающий зрение.                     Тёмная повязка на глазах юноши стала глотком свежего воздуха. Почему-то не было ощущения, что здесь таится опасность, что он может ему хоть как-то навредить. Теперь можно было не скрываться, не делать свои шаги неслышными, не уходить сразу, а остаться на берегу… совсем ненадолго. — Моё имя — Вэй Ин, — неожиданно сказал он.       И голос не был привычно весёлым или радостным. Выражение лица серьёзное, повзрослевшее, а тембр голоса более глубокий и бархатный. Лань Ванцзи почувствовал мурашки на коже, захотел побыстрее вернуться в море, окунуться с головой в холодную воду, перестать чувствовать эти непонятные чувства. — Когда-нибудь я бы очень хотел узнать и твоё имя, — ударилось в его спину и мужчина остановился, повернувшись.       Сделал шаги настолько тихими, насколько мог.       Заставил лёгкий ветер кружиться у чужой головы.       Подошёл настолько близко, присел рядом на корточки и долго смотрел в лицо, которое было на расстоянии нескольких сантиметров. Хотел посмотреть в глаза, узнать настоящие намерения. Они же есть, правда? Не может же быть всё настолько невинно?       Это же… человек.       Юноша вернул голову в нормальное положение, чуть склонил, а на губах появилась лёгкая улыбка. — Такой загадочный, — прошептали его губы, и Лань Ванцзи почувствовал резкую необходимость удалиться с этого утёса.       Он явно услышал то, что не должен был. И находиться вот так рядом, когда Вэй Ин думал, что он ушёл, было таким… будоражащим. Лань Ванцзи на секунду испугался, что его сердцебиение будет услышано, поэтому сразу начал отдаляться, а после всё же покинул утёс, оставляя юношу наедине с собой.       Но с каждым разом Лань Ванцзи оставался на берегу всё дольше и дольше. Ждал, когда Вэй Ин обратится к нему. Вэй Ин… Вэй. Ин… Вэй… Ин…       Непонятные странные звуки с верхушки утёса в один из дней показались Лань Ванцзи слишком неприятными. Его брови самопроизвольно нахмурились, а походка немного потяжелела. Когда он оказался наверху и понял, что именно издавало такие звуки, весь его вид, наверное, источал недовольство. Да такое, что даже Вэй Ин с закрытыми глазами почувствовал.       Его отмашки смешны и забавны. Его намерения чисты и искренни. Он с восторженным придыханием проговорил «красиво», а потом снова весело улыбался, сев напротив. И, кажется, даже начал понимать Лань Ванцзи лишь по ощущению его присутствия. С завязанными глазами видел его взгляды, считывал его настроение, а ещё держал в руках духовой музыкальный инструмент, поэтому так сейчас напоминал старшего брата. — … Научи меня играть! — и слегка протянул флейту вперёд.       Лань Ванцзи посмотрел на неё расширившимися от удивления глазами. Научить? Он? Его?       Лань Ванцзи встал, снова прикрывая ветром момент своего ухода, и направился к берегу, а потом уже и в Морские Глубины. Впервые за многие годы подплыл к двери, которая вела в смежную комнату, долго стоял перед ней, не решаясь зайти. Научи меня играть!       Решительно распахнул двери, окидывая взглядом знакомое незнакомое помещение. Всё затянулось тиной, кое-где проросли водоросли и потрескался камень, наросты разного происхождения появились на стенах, потолке и мебели. Но в этих очертаниях ещё можно было узнать комнату, в которой тысячу лет назад любил возиться его старший брат.        И Лань Ванцзи не понимал себя, не понимал эмоций и чувств, что сподвигли его открыть эту дверь именно сегодня…       Именно для Вэй Ина.       На следующий день Лань Ванцзи принёс с собой ноты. Долго сам у себя спрашивал, зачем он это делает и почему? Но что-то внутри подсказывало ему, что так делать правильно, что всё так и должно было быть.       Вэй Ин сидел на том же месте, прижав к губам музыкальный инструмент. Хоть большинство нот ещё были фальшивыми и, мягко говоря, ужасными, сегодняшняя игра была лучше, чем вчерашняя. Лань Ванцзи зажёг благовония, а потом сел чуть поодаль от Вэй Ина. Тот убрал флейту и повернул к нему голову, будто чёрная повязка резко стала прозрачной. — Твой взгляд сегодня мягче, — улыбнулся, приподняв один краешек губ. — Неужели я начал лучше играть.       Лань Ванцзи ударил потоком ветра по рукам Вэй Ина снизу, не желая отвлекаться от намеченной цели. — Ох… Ты хочешь, чтобы я играл? Ты всё-таки будешь меня учить? — улыбка его стала шире.       Лань Ванцзи мог лишь снова коснуться его волос тёплым ветром, легко перебирая пряди. — Хорошо-хорошо! — Вэй Ин придвинул музыкальный инструмент к губам, а потом быстро отстранил, чтобы быстро добавить: — Я очень рад, что ты согласился, принц морей!       С этого момента началось обучение игры на музыкальном инструменте. Лань Ванцзи смотрел в принесённые с собой книги, которые нашёл в комнате Лань Сичэня, сам вникал в теорию игры на человеческом духовом инструменте, а потом ветром направлял пальцы Вэй Ина. И юноша схватывал очень быстро, будто бы всегда умел играть на флейте.       Они просидели на берегу почти всю ночь. Лань Ванцзи впервые увидел, как сгорает одна палочка благовоний. Лань Ванцзи впервые находился на суше так долго и не чувствовал при этом напряжения или дискомфорта. Между ними было молчание и тихая мелодия флейты, которая с каждым часом становилась всё лучше и лучше. Лань Ванцзи подумал, что юноша действительно способен его как-то понимать, раз мог учиться без слов и лекций, а лишь используя потоки холодного и тёплого воздуха в помощь.       Лань Ванцзи подумал, что Вэй Ин может понять без слов намного больше.       И кажется, это была вторая ниточка, появившаяся между ними.                                   Через неделю Вэй Ин уже мог играть несколько красивых мелодий. Через месяц он уже научился их сочинять. Импровизированные ноты были весёлыми и добрыми, иногда — быстрыми, а иногда — медленными и протяжными. Лань Ванцзи больше не носил с собой ноты и больше не направлял движение его пальцев ветром.       Лань Ванцзи сидел рядом, прижавшись плечом к плечу, облокотившись спиной на дерево и вытянув перед собой ноги, и просто слушал. Слушал мелодию флейты, потом множество несвязанных между собой историй о его кипящей и бурлящей событиями жизни, а потом снова флейту. Или даже если это было молчание, то почему-то с этим человеком оно его не напрягало.       Это молчание было не таким, как в Морских Глубинах.       Это молчание было мягким, уютным и тёплым. И смотреть с утёса на закат было почему-то лучше, чем с того камня около его подножия. И в какой-то момент, порезав ладонь и вытянув перед собой руку, Лань Ванцзи позволил нескольким каплям крови упасть с утёса в море, чтобы ещё на одни сутки продлить действие обряда обмена.       Уходить… не хотелось.       Порой, даже хотелось ответить ему что-то, потому что он ждал. Вэй Ин часто задавал какие-то вопросы, но после снова начинал рассказы, так и не дожидаясь ответов, но на пару мгновений тон его голоса становился печальным. И в этом Лань Ванцзи был уверен, потому что он так много слушал его за последние три года.       Три года с Вэй Ином, проведённые в молчании, по ощущениям были тяжелее тысячи лет молчания без него. — Принц морей, я, кажется, придумал красивую мелодию, которую хочу посвятить тебе. Послушаешь? — и Лань Ванцзи коснулся его улыбающегося лица тёплым ветром, вызывая короткий смешок.       Вэй Ин приставил флейту к губам и начал играть. И ноты, которые он создавал, были тянущимися, нежными и красивыми. И не было в них тоски и грусти, скорби и печали. Лань Ванцзи слышал в них только доброту, счастье, заботу и… любовь.       Слёз на лице… не было. Была лишь короткая улыбка, лишь приподнятые уголки губ и опустившиеся веки. Лань Ванцзи слушал и понимал, что эта мелодия закрадывается куда-то под рёбра и разливается внутри теплотой, что от неё на душе становится легко, что с ней можно отпустить почти все свои страхи.       И, кажется, нитей, которыми Лань Ванцзи хотел привязать Вэй Ина к себе, стало больше. Так много, что уже можно было прислониться к плечу. Так много, что почти хотелось положить на него голову. Так много, что молчание становилось тяжким бременем. Так много, что не хотелось возвращаться в море.       Так много что…       Мелодия закончилась и возникшая тишина снова не была давящей и неприятной. — Вэй Ин, — он почувствовал плечом, как юноша около него крупно вздрогнул.       Он повернул к нему голову и их носы почти ударились друг об друга. Лань Ванцзи продолжал смотреть на тёмную повязку, желая стянуть её с лица и посмотреть в его глаза. — Принц мор-рей? — Вэй Усянь попытался улыбнуться, но, кажется, волнение внутри него разрасталось с невероятной скоростью, поэтому получилось не очень.       Этот голос. Глубокий, тихий, баритонный, спокойный и ровный… безумно красивый. — Тебе понравилась моя мелодия? — Вэй Ин хохотнул, но даже и не надеялся получить ответ. — Мгм. Очень, — Лань Ванцзи положил свою ладонь на его щёку, большим пальцем аккуратно поглаживая скулу и маленький участок ткани. — Пр-ринц морей? — снова уточнил Вэй Ин, не в силах унять забившееся где-то в горле сердце. — Лань Ванцзи, — мужчина увидел, как чужие брови чуть нахмурились. — Это моё имя, — пояснил русал, прослеживая пальцами повязку, добираясь до узелка на затылке. — Лань… Ванцзи… — Мгм.       Он даже несколько раз для убедительности слегка качнул головой, теряясь в эмоциях, потому что так давно не слышал своего имени. А сейчас его произнесли так трепетно и осторожно, что Лань Ванцзи не выдержал и притянул к себе лицо Вэй Ина, прижимаясь своими губами к его, может быть потому, что хотел почувствовать своё имя прямо на выдохе с чужих губ, а может быть потому, что хотелось ощутить те эмоции и чувства, вложенные Вэй Ином в мелодию, более отчётливо.       Лань Ванцзи почувствовал, как задрожали его пальцы в попытке развязать небольшой узелок, потому что Вэй Ин ответил на этот поцелуй, сминая губы в ответ, прижимаясь и целуя целомудренно. Лань Ванцзи почувствовал, как его губу слегка укусили, провели между ними языком, но после сразу отстранились. Мужчина стянул с лица чёрную ленту, прижимаясь своим лбом к его и тяжело дыша не потому, что поцелуй забрал всё дыхание, а потому что чувств в душе было так много, что воздуху не хватало там места.       Он поднимал свои веки медленно, всё ещё опасаясь чего-то со стороны человека, а потом наконец-то встретился взглядом с тёмно-серыми глубокими глазами, в которых было то же самое, что и в мелодии: доброта, счастье, забота и… любовь.       Лань Ванцзи вздрогнул, почувствовав чужое прикосновение к своему лицу, но пальцы были осторожными и мягкими, почти невесомыми, слегка очерчивая контур лица, замирая на губах. — Лань Ванцзи, ты… — его губы растянулись в широкой улыбке, а потом юноша накинулся на него, повалив на землю и заключив в кольцо из своих рук, прижался к его груди своей макушкой, не мог поверить в происходящее, не мог поверить, что это не сон.       И всё происходящее было таким странным. Сидеть около друг друга на протяжении трёх лет, а потом наконец-то позволить себе стереть между ними ещё несколько границ, позволяя друг другу объятия. Крепкие объятия, в которых они пролежали всю ночь, смотря наконец-то друг другу в глаза. Вэй Ин счастливо улыбался, а лицо Лань Ванцзи смягчилось и, наверное, даже налилось какими-то розоватыми красками, когда он услышал: — Теперь ты больше не одинокая молчаливая русалка, Лань Ванцзи.       И Лань Ванцзи подумал, что было бы неплохо, будь это самой настоящей правдой.