Ta i min tarm (Проба пера?)

      Кто сказал, что это хорошо, апокалипсис, хоть и локальный? Это ни разу не хорошо для тех, кто встречал его, к примеру, на работе, или дома, как та женщина, что звонила Василию, и, видимо, её кишки были развешаны по окнам дома. Из-за того, что даже высшие расы превращались в уродливых упырей или того хуже, и они постоянно лезли на дороги... Кстати о дорогах! Они опустели в большинстве мест, это было слишком странно, а где-то даже были авто примяты... Да к чертям, не просто примяты, а прямо раздавлены в лепешку, словно его раздавили танком, или словно сметены по сторонам, словно бульдозером. Да, предположения Василия не заставили себя ждать. На дорожном кольце, которое Вася должен был объехать, оказалась примерно половина танкового батальона, и бравые ребята в погонах, и гвардейцы, а так же ОМОНовцы, что не давали пройти к машинам стеной щитов.       - 37!!! Ебани по толпе!!! - крикнул один довольно высокий дворф, чей голос был слышен через автоматный треск. И после его крика в рацию, из башни одной машины вылез молодой совсем человек, тоже не высокий, и из ПКТ начал косить ряды всё наступающих мертвецов...       - Откуда их столько? - спросил сам себя Василий, что сам для себя неожиданно оказался в эпицентре всей этой заварушки, между рядов машин, солдат, спецназовцев...       "Ебать!!Рядовой! КАК здесь оказался гражданский, блять?! Как?! Слышь ты, мотоциклист, ты как здесь оказался? Телепортироваться научился?!" - орал старшина, что до этого был занят тем, что материл одного из мех-водов, что быстро сдал назад, и придавил одного из военнослужащих... От этого бедняги ничего толком-то и не осталось, кроме казенного автомата головы и некоторых не раздавленных в фарш частей тела. По положению тела можно было заметить, что этот орк упал с танка во время его движения, пока перезаряжал пулемет. Мда...       - Никак нет, товарищ старшина. Из подземного перехода выехал... - пытался оправдаться Василий. Он прекрасно знал, как надо разговаривать с такими людьми, и тем более военнослужащими. Некоторые его родственники и однокурсники служили или служат, и имеют очень скверных характер.       - Блядство... Аль-Ша... - хотел договорить старшина, не успев среагировать на то, что с одного края нежить, хоть и закончилась, но с другого она настолько сильно начала напирать, что уже просачивалась через ряды. Несколько таких упырей сейчас отделились от толпы, они первые просачивались. А тем временем строй быстро разбился, заработали стволы... Вася не успел бы уехать. Пришлось призвать меч.       Толкнув старшину, Вася быстро отреагировал уходом в сторону, на взмах когтистой лапы. Рубящий удар по шее с приличной силой во время ухода сработал на отлично, буквально наточенный до той остроты, чтобы оперировать им людей, артефакт сделал своё дело. По Кирпичу начинала разгоняться ярость, нет, не дешевая истерика, что не дала бы ему прожить в этой обстановке, а именно ярость, что питалась ещё и маной его богов, из-за которой буквально пылал меч. Вася чувствовал, как боги наполняют меч огромной силой, своей, древней, мощнейшей яростью. Сейчас все начинало затихать, даже звуки, а в ушах были слышны боевые кличи древних Асов, что были В Вальгалее и громкий бас Всеотца Одина.       - БУДЬ ВОИНОМ! УБЕЙ ИХ, ЗАБЕРИ С СОБОЙ КАК МОЖНО БОЛЬШЕ! - проревел с небес Один. Дальше его голос стих, а в голове начали уже слышаться рев электрогитары и удары барабанов, сначала тихое жужжание струн, а после - резкое, словно гром, вступление, сопровождающееся мощными ударами барабанами, а словно с небес множество голосов пели в унисон песню Leo Grimwind'а "Там будем мы". Они знали в этом толк!       - Сказка бесконечности теней это лишь шажок за горизонт событий За чертою варповых огней - важно ли быть мертвым иль убитым Четкий марш, да только мир не весь, не допеть последнего стиха Мы давно забыли слово спесь, прошагав от весен до утра Гвардия! Там где нужно побеждать - там будем мы Гвардия! Там где нужно умирать - там будем мы Там будем мы! Сколько гимнов спето было нами, расплескав по воздуху следы Ветер пахнет серой и огнями, вера - вот и все что есть в груди На плече разбитый плазмомет, вместо лиц - лишь вытертая сталь Все равно любой всегда умрет, все равно не страшен путь за грань Гвардия! Там где нужно побеждать - там будем мы Гвардия! Там где нужно умирать - там будем мы Там будем мы! Смерть застыла средь золы и снега, не дойти живыми до истоков Сколько песен спели мы для неба, сколько крови мы отдали богу Сказка бесконечна словно тень, важен шаг от гроба прямо в бой На сетчатке снова выжжен день, и на сердце вновь сидит орел Гвардия! Там где нужно побеждать - там будем мы Гвардия! Там где нужно умирать - там будем мы Там будем мы!       В этот момент Кирпичу стало интересно, когда они умудрились на небесах сбацать свою рок группу? Но это волновало меньше всего его сейчас. Иль'Сахей в руках пылал огнем, по лезвию начали ползти языки яркого красного пламени, каждый удар только усиливал температуру, и чувствовалось, как в душе, Шах буквально хохочет от радости битвы. Это ощущение разгоняло кровь, наполняло адреналином, а голова постепенно включала только инстинкт выживания и технику работы полуторным мечом. Кирпич из-за этого не чувствовал боли в мышцах и усталости. И без того серое небо затянули черные тучи, было темновато для дня, а сейчас было ощущение, что наступила ночь. Между обороняющимися воинами и атакующей голодной нежитью образовался небольшой коридорчик, где молча плясал в страшном танце смерти с виду обычный серый сенсор, и, несмотря на всё это на земле, вокруг него запекалась кровь, запекались упыри, а проливной ливень не мог увлажнить сухую и горячую землю, и сухой, горячий воздух, словно в пустыне. Трупы, они начинали скапливаться, а упыри под частые точные очереди кончались, вскоре грохот рок гитар и песни стихли, а так же стихло и всё остальное, лишь стоны раненых, что скорее всего не доживут до санитара, вздохи солдат и редкий мат, жужжание моторов... Везде лежали растерзанные трупы как солдат, так и упырей. Раненые не хотели умирать, ещё живые они ревели от боли, звали маму. Кто-то последний раз выдохнул, у кого-то сдала психика, и сейчас он просто ревел, словно девушка. Везде пахло кровью, порохом. Земля и без того пропитанная кровью, была засеяна гильзами и частями тел, разорванными на части солдатами, ранеными, мертвыми уже окончательно упырями, дорога изрыта воронками от танковых снарядов, в дали от позиции солдат - кишки, кости и многое другое красочно усеивали землю. Молодые, вцепившись в стволы, искали больше целей, руки тряслись, и оружие ходило ходуном. Те, кто мог и у кого было, что курить, закурили. Кто-то тихо молился. А кто-то просто ждал новых приказов и устало ждал того, что будет дальше.       На Василия сейчас смотрели с уважением и страхом... Залитый липкой тёмной спёкшейся, почти фиолетовой кровью, с безумным, искаженной яростью, тяжело дышавший меч пропал из рук. Но большинство солдат смотрели на него с восхищением, но было ещё и ощущение страха, некоторые молились, некоторые свистели тому в поддержку, а некоторые его материли и находились в полном глубоком диссонансе от увиденного. Василий сейчас мало что понимал, он лишь небрежно завёл мотоцикл, скинув мотокуртку, сделанную под косуху, в коляску и нервно дернув ручку своего мотоциклета, он рванул с места, как адский гонщик...       - Этот хуй явно не из мира сего, кто-нибудь понимает, какого черта творилось вокруг него?! Как получилось так, что он не чувствовал ни усталости, ни боли, когда его били эти упыри, слава Богу не убили и не ранили, а он стоял до конца. Его Бог, видимо, его настолько бережет... - говорил один из лейтенантов уставше, его прервали.       - Ещё этот меч, нахуй, он пылал буквально огнем... Это очень странно, товарищ лейтенант.. - поражался один мехвод, вылезая из танка. Отчетливо, кроме крови где-то в рядах среди молодых солдат, несколько даже обделались, но никто не ржал, все тихо охуевали от увиденного. КАК? Как, сука, этот человек, бледный как труп с глазами слепого, что вылез из морга с фразой "Да шли вы все нахер, я дальше жить пойду!", рубил нежить, меч которого, со слов спасенного Кирпичом старшины, появился из ниоткуда... Откуда эта жара, даже ливень в том месте не намочил землю, а сейчас она, намокнув, высыхала сама, так как была слишком горячей. Некоторые говорили, что слышали чей-то громкий голос, словно Боги смотрели на них с небес и говорили убивать... Но это были не из тёмных Богов, слишком уж они высоко для тёмных забрались, и света там в этом не чувствовалось.       Юный очкастый гонмик наводчик, сидя на башне танка в свете фонаря своего сослуживца, читал какой-то маленький религиозный фолиант его веры.       - ...да придёт на помощь воинам смелым на поле брани в трудный час тот, что несёт бурю, в нем будет гореть огонь ярости, да поможет он воинам, придаст им сил. Но не стоит надеяться на него, он несет вести бури. Вестники бурь, за ними идёт буря, или они идут в ней, и им единственным это по плечу, и они видят корень её, Боги - его команда, а он для Богов инструмент, что будет идти сквозь неё. Воля его словно горы, сила словно землетрясения, а ум холоден как на севере, душа горяча словно жерло вулкана... Да не будь рядом с вестником бурь, он спутывает судьбы, и часто не в лучшую сторону, а если уж он стал твоим врагом, бойся его, ведь он кошмар для духа и ужас для тела.... - это было одно из множеств описаний Вестников бурь. Их уважали и презирали. Кто как. Для кого ангелы мщения, для кого те, кто вышел из преисподней. А для кого, тот несчастный, что не обретет настоящего покоя, даже после смерти.       Смерть. Вот что преследовало вестников бурь по пятам. Они были теми, кого смерть обходила часто стороной, но забирала множество других, ведь за жизнь буревестника была огромна цена. Их души были огромным источником маны, той, что питает Богов, чем больше они отдадут, тем душа станет тяжелее, и она будет всё больше и больше разжигать огонь, который будет постоянно выбрасывать ещё большие количество не только маны Богов, но и изначальной маны, как раз которая и может менять судьбы и творить бури. Для Богов, буревестник это как огромное счастье и питательный энергетический инструмент, и их помощник, но так же и их огромный минус в том, что иногда они могут сходить с ума, и тогда, душа начинает сжигать себя, так, со всем обезумевшими, душа просто сама себя поедает, на пару с личностью и разумом, и тем самым уже не знаешь, что и ожидать... А обезумевший вестник - это... Огромная мясистая жопа, так как безумие и порождает бурю, а чем сильнее буревестник, тем сильнее его душа в безумии может создать бурю, и тогда Боги получат огромную и неконтролируемую бурю маны, что может привести непонятно к чему... И это надо устранять, искать нового буревестника, но уже аккуратнее. Но иногда, они из-за огромного количества выброшенной маны, сгорают сами по себе, органы начинают отказывать, душа чахнуть соответственно, а после душа, безболезненно для мира, уйдет куда той будет положено. И это один из самых лучших для мира, но не для Вестника, ведь это сопровождается дикими терзаниями тела, болями, яркими болезнями. Делая из вестника огромную болячку.       Проехав ещё минут 20, Кирпич зашел в разрушенный стриптизбар - "Зажигалка"... Его поразило увиденное им. Вокруг всё было разбито, словно пришли вандалы. Но в нос ударил запах свежей крови. И были слышны лишь плачь, тяжелое дыхание и чей-то разговор.       - ... Мы, значит, тут отбиваемся, а он на своём драндулете хер доедет до нас!! - вспылил знакомый, слегка детский, но в то же время и грубый голос.       - Может, случилось чего или в ещё какую заварушку попал, ты же знаешь, он из тех, кому бы только в бой да с саблей... Или его в живых уже нет? - сказал уже более нежный, словно материнский, который напевает какую-то нежную и усыпляющую колыбельную. Слыша этот голос, Васю всегда до глубины первые шесть-семь минут пробивало на душевные терзания. Так как он всегда помнил, что у его матери был похожий голос, нежный и убаюкивающий. Но он никогда не помнил её внешности, лица, и его это сильно било под дых. Это была одна из тех проблем, что были как кинжал в спине викинга, причем грамотно оставленный, что никак до него не доберешься, он болит, и от этого ещё злее становится викинг.       - Кого вы там, сука, блять, решили в мертвых записать?! В своём уме?! Кирпич он есть Кирпич, бошку расшибёт, а цел останется. - Прорычал буквально Василий, напугав сидящих за перевернутым на бок столом. Один силуэт вскочил. Это Печень. Маленькая, как называл её Вася, "тумбочкообразная" дворфийка с желанием стать мужиком, поэтому часто свои косы заплетала в импровизированную бороду. Ну или пыталась это сделать. Она почти всегда, при любой возможности убухаться, убухивалась, а когда трезвая была, то долго ворчала на то, что все такие сучары и ебланы высокие. Второй уже встала орчиха с редкостной красивой фигурой, почти идеальной для мужчин, длинные ноги, шикарные пышные бедра и большой упруги зад, узкая талия с плоским животом и накачанным в меру пресссом, большие груди (они реально огромные, и хер его знает, что она делает, что бы они были аккуратными и красивыми, а не большие сиськи аля "мы тут повисим немножечко"), тонкая шея, ну и относительно милое и красивое личико, с небольшими клыками, длинными чёрными дредами и яркими жёлтыми глазами.       - Вася!! ТЫ! ТЫ где был?! Мы за тебя переживали... Сегодня можа такая, облиться пятью ведрами крови и бегать так по улицам, или нежить рубил? - спросила Огонек, она же Ирка, да, так просто и легко назвали её друзья и поклонники.       Кровавый винегрет крошил, как видишь... Я заебался... Что, блять, вообще за херня происходит?! ЛЮДИ! Люди, дворфы, орки, некоторые эльфы становяться ёбаными кровожадными упырями хер пойми почему, восстали мертвецы, армия кое-как там держиться... ЧТО ЗА ДЕРЬМО?! Вы знаете, я не знаю... А вся эта херь, я вам говорю это не просто так... Это нереально, чтобы в нестабилизированных районах города появилось столько нежити просто, сука, так? А? - прорвало Кирпича на словестный понос. Они отправились в помещение для персонала, ведь в баре в живых осталось только две рожи, и третья приперлась к ним. Забарикадировавшись, Печень решила начать бухать, пока Вася решил пойти помыться. К сожалению, неровно и слишком пошло мыслящая в его сторону Ирка уплелась за ним... Да и Вася сейчас был... не против в общем-то. Как оказалось, вся одежда была в крови и пропиталась ей настолько, что футболка ссохлась до чёртовой кирасы, так и штан ы с трусам полетели отмачиваться. Но на всё, что его хватит сейчас - это включить душ, кое-как смыть кровь и, если дело до этого дойдет, то заставить прилить кровь к члену... Дальше к сожалению нихера не получится. Так как после того, как мозг решил больше не выбрасывать адреналин в кровь, то только сейчас Вася понял, что его мышцы, если он не ляжет в небольшую ванную, а продолжит стоять, то мышцы будут адски болеть. И буквально сейчас каждая мышца пылала из-за перебора с маной...       "Всеотец! Блин... Чтож тебя так проперло... А? ДАЙ МНЕ ЗА ЭТО СИСЯСТУЮ ВАЛЬКИРИЮ!" - последнее было уже в шутку, но в голове послышалось:       "Сын! Без сисястой валькирии обойдешься! Вон зелёную трахни... Но ты меня позабавил. Знал бы ты, как Марс хохотал от этой битвы... Но в общем отдыхай! И давай не гони на меня!" - закончил своё обращение к Васе Один, и после уже закрыл глаза. Он задремал... Разбудило его не то, что его сейчас поливала привычно горячая вода, а то, что в занимаемой им ванной кто-то уместился и сейчас нагло на нем на манер всадницы разъезжает... Ну, кто же это мог быть? Только нимфоманка Ирка.       - Ты бы хоть прежде чем насиловать спящего, на спящего бы презерватив одела и облила холодной водой, чтоб проснулся, - проворчал с приулыбкой Вася, открывая глаза, и смотря на мокрое тело Ирки. Были слышны её стоны, но было видно то, что она всё же обратила внимание, что объект, который она уже минут 10 полирует, решает выползти. НО! К сожалению, по массе он была больше, слишком много мышц, и прижав Кирпичика, уже ему никуда не деться. Ну чтож сделаешь, лишь только получать ощущение удовольствия... Только это удовольствие хорошо херилость двумя вещами: болью в мышцах и болью в голове. Если мышцы просто ныли, то в голову сначала вкручивали винтики, а после в то же место вбивали гвоздь, наплевав на всё. Но всё же секс - лучшее лекарство, даже если ты его не звал.