kimono

Черные крылья, черные вести. Вороны никогда не приносили добрых известий. Джордж Мартин. «Танец с драконами».

      Бэкхен со скрипом сжимает челюсти, глядя на стоящего перед ним клановца. Чжан Исин, кажется, непоколебим, поэтому смотрит на своего подопечного таким безразличным взглядом. Весь вид мужчины говорит о том, как он настроен воспитать из Бэкхёна машину для убийств, и в то же время, что-то противоречивое пробивается во всей его позе. Словно Чжан не хочет быть тут и ему глубоко плевать, научится Бен убивать или нет. Мальчишка смотрит на своего будущего сенсея, точнее, уже самого что ни на есть настоящего, и не может понять, что у него на уме. И Бэкхёна это здорово бесит. В клане, он четко знал, что опасаться стоит двух людей: Пак Чанеля и Чжан Исина. И если первый, вполне открыто высказал все свои притязания на задницу Бэкхёна, то вот этот человек просто внушал холодный ужас, который пробирал Бэка из самого его нутра. Парень не чувствовал такого ни к кому в своей жизни, даже к дяде, который, Бэкхен уверен, был пострашнее в своих деяниях Чжан Исина. — Так и будем молчать? — нервы Бэкхена не выдерживают. Он и так титаническими усилиями заставил себя прийти сюда. С утра пораньше. Только потому что вчерашний спектакль дяди, его тон и его слова не терпели возражений. Это понимал даже Бён Бэкхён, и в этот раз, парня ни разу на бунт не тянуло. Он испугался? Юноша не хотел в этом себе признаваться, но, кажется, стоило. Он всё ещё был против всего этого, и вообще, собирался уламывать на эту авантюру только О Сехуна, но дядя снова всё испортил. Вмешался и забрал у племянника последнее его развлечение, в этом скучном и гниющем месте. — Пока вы не переоденетесь в кейкоги, да, — спокойно, но твердо проговорил Исин. Бэкхён усмехнулся, окидывая своего учителя долгим взглядом. Чжан был одет в кейкоги чёрного цвета, оно очень складно сидело на его фигуре, выделяя широкие плечи. Шрам на лице слишком гармонично вписывался в его образ, впрочем, как и фрагменты татуировки, что были заметны на оголённых участках крепкого тела. Бён невольно подумал о том, что этот Чжан Исин был привлекателен, но всё ещё сильно отталкивал своим почти могильным холодом. Так что мальчишке вообще не улыбалась вся эта перспектива учиться у кого-то вроде него. — Мне сделать это прямо сейчас? — усмехнулся Бэкхён. Если этот Исин и дядя думали, что Бэкхен сдастся им вот так просто, без боя, то очень сильно ошибались. Прямо сейчас, тараканы в голове Бёна проголосовали за тот самый бунт, которого обычно боялись. Вот так всегда в жизни Бёна, никогда нельзя угадать, что произойдет в его голове в следующую секунду. Иногда это приводило к дурным последствиям. — Прямо здесь? Бэкхён тянется к пуговицам рубашки, в которой стоит. Исин криво усмехается, и не успевает парень ничего понять, как мужчина в сию секунду оказывается напротив него. Бэк только беззвучно открывает рот, когда острый клинок вакидзаси останавливается прямо у горла парня, в считанных миллиметрах. Бён замирает, вопросительно выгибает бровь, глядя в безумные глаза напротив. — Что… Что ты делаешь? — Прямо сейчас, молодой господин, нам придется прояснить некоторые моменты: я не буду терпеть ваших выходок, ни в каком их виде. Я не О Сехун. В глазах Исина только бесконечная пустота, а Бэкхёна накрывает защитная реакция. Он вдруг смеется, громко и вслух, всё ещё стоит под острием клинка. Чжан ничего не говорит, в свою очередь, даже не двигается с места. Он настроен всё так же серьезно, видимо. — С чего ты вообще взял, что О Сехун терпит мои выходки? Исин хмыкает. Бэкхён снова не ожидает, когда тяжелый кулак прилетает прямо ему в живот. Дыхание спирает, и парень складывается пополам, падая на колени. Исин двигается всё ещё чертовски быстро, так что младший в секунду оказывается в его хватке. Теперь китаец стоит за его спиной, крепко держит за волосы и клинок снова у горла Бэкхёна. — Ни один ваш фокус со мной не прокатит. Господин назначил меня вашим сенсеем, а вы знаете, что это значит? — Отпусти меня, — довольно резко проговаривает Бэкхён, но Исин только ближе прижимает к его коже холодное лезвие. Правда, не острием, но Бён уверен, что этому человеку много времени не понадобится, чтобы чиркнуть металлом по его сонной артерии. Бэкхён знает, что Чжан Исин никогда не посмеет по-настоящему навредить ему в доме дяди, однако, где-то там, в черноте его расширенного зрачка, парень будто видит отголоски безумия. Оно хроническое, проникшее в самое днк мужчины, и оно может изменить правила игры в любой момент. Кажется, именно эта черта так сильно пугала Бэкхена в Исине. Резкость и полное понимание того, что следующий шаг Чжана не просчитать, зато он точно просчитывал все наперед. Иначе дядя не дорожил бы им так сильно, не возвел бы в самые приближенные лейтенанты к его собственному трону. Шиоко чертовски сильно доверял этому гайдзину, хотя, Бэкхён так прозвал его только про себя. В клане никто не смел так его называть, но Бён слышал такое в адрес Сехуна постоянно, здесь и там, якудза шептались о нем. О том, что он без татуировок, да и вообще, что кореец забыл тут? Видимо они забывали о существовании корейца Чанеля и китайца Исина, и Бэкхён так же прекрасно знал, что эти двое и Сехун далеко не единственные «чужаки». Но все почему-то зациклились только на О Сехуне, которого сегодня Бэкхён не видел с самого утра. Провались он пропадом. — Не отпущу, молодой господин, пока вы не уясните кое-что. Пока мы с вами занимаемся, вы будете слушать меня и только меня, и тогда, ваш дядя не узнает некоторые ваши секреты. У Бэкхёна невольно расширяются глаза. Он снова дергается, пытаясь вырваться, но Исин только крепче сжимает его волосы, тянет назад. — Кто тебе рассказал? — спрашивает Бэкхён, а потом ловит усмешку Исина. — Мне никто ничего не рассказывает, молодой господин. Если хотите разобраться в работе якудза, запомните для начало вот что: я и есть глаза и уши этого города. Пользуйтесь этой информацией, потому что я мало кому её раскрываю. Вакидзаси исчез с горла Бэкхёна, как и хватка Исина в его волосах. Парень едва потер шею, глядя в спину Чжана, который отошёл к стеллажам с боккэнами. — Я жду вас, молодой господин. Поторопитесь. Бэкхён встал на ноги, сжимая руки в кулаки. Что же, у него, кажется, не оставалось никакого выбора, так что он направился в сторону раздевалок, где его уже должен был ждать отдельный шкафчик и все необходимое в нем.       Сехун курит, сидя в машине. У него едва приоткрыто тонированное окно, за которым бушует непогода. То ли снег, то ли дождь, то ли всё вместе в сочетании с сильным ветром, Сехун ненавидел холод. Хотя в такую погоду было проще всего скрыться от любопытных взглядов, никому не было дела до других, когда сносящий с ног ветер бил тебе в лицо. Мужчина кинул взгляд на циферблат часов. У него в запасе было ещё два часа, до того, как у него начнётся рабочий день. Бён Бэкхён сегодня с утра был на попечении у его нового сенсея в лице Исина, а Сехун до конца их занятий был свободен, точнее, Шиоко почти открытым текстом сказал, что пока Бэкхён с Исином, в услугах Сехуна он не нуждается. Не то, чтобы Сехуна это задело, но какой-то легкий налет противного осадка, будто от него что-то пытаются скрыть, остался. Хотя мужчина вполне удачно списал это все на профдеформацию, которая не хотела его покидать даже после того, как он сам покинул эту профессию. Может, правду говорят? Бывших копов не бывает? Сехун понятия не имел. Однако у него появилось время уладить кое-какие свои дела, и он решил не упускать такого шанса. — Я уже думал, что ты не объявишься, — тихо проговорил Сехун, выдыхая сизый дым в сторону, когда хлопнула задняя дверца машины. — Я и не хотел объявляться, ты взял слишком приметную тачку. Сехун усмехнулся на это, а потом медленно перевел взгляд в зеркало заднего вида, встречаясь со знакомыми карими глазами. — Наоборот, мало кто способен вычислить эту тачку. В дела моего босса никто не лезет. — Босса? — насмешливый голос кажется сочился презрением. — Ты уже успел продаться головорезам из якудза? — Ты пришел мне лекции о морали читать? — хмыкнул Сехун, а потом выкинул окурок в окно, протягивая назад руку. В нее тут же вложили большой бумажный конверт. — Откроешь, когда я уйду. Оплата по той же схеме. Сехун только молча кивнул. Парень посидел в салоне ещё секунду другую, а потом неоднозначно хмыкнул, вновь скрывая лицо под маской и кепкой. Он вышел из машины, словно его тут никогда и не было, а Сехун замер, вперившись взглядом в белую бумагу. Что же, ему нужно было быстрее открыть и прочитать, потому что он и так потерял кучу времени с Бэкхеном и всеми этими приключениями. Черт возьми, Шиоко попался ему на пути совсем не вовремя, с другой стороны, это стало неплохим способом подработать. Платили в клане достойно, и Сехун подумывал, что те, кто прошел инициацию, наверняка, получали еще больше. Хотя, и головной боли у них точно было больше. Мужчина медленно вытаскивает содержимое конверта. Первыми в его руки попадаются фотографии. У О расширяются глаза от шока, хотя за все свои почти сорок лет жизни, он видел всякое. Однако прямо сейчас, у Сехуна начинают дрожать руки от увиденного. Знакомое до боли лицо, которое было выжжено в памяти Сехуна навсегда, он цепляет взглядом первым делом. А потом, глаза оббегают все изображение. Девушка сидит напротив едва знакомого Сехуну мужчины. Логика упрямо подсказывает, что имя мужчины — Бён Джехён, ведь именно про него ему обещали информацию. Они сидят в ресторане, она улыбается ему, фотография сделана издалека, очевидно, чья-то слежка. Сехун переворачивает её, замечая подписанную дату. За год до всего, что произошло. О снова смотрит на фотографию, едва прикрывает глаза, откидывая голову на подголовник сидения. В груди что-то сжимает, спирает, сдавливает так сильно, а ведь мужчина думал, что уже все ножи в спину получил. Оказывается нет, не все. Мозг подсказывает, что это всё вполне может быть правдой, в которую очень не хочется верить. Даже несмотря на всё то, что уже было известно Сехуну, несмотря на все предательства и боль, вот это было вне рамок. О усмехается, тяжело вздыхая. Наверное, ещё несколько лет назад, он бы сошел с ума, получив такое «письмо», но сейчас будто бы может держать себя в руках. Так что он отставляет фотографию и переходит к остальным бумагам. Имя Бён Джехёна фигурирует в парочке фирм «однодневок» для вывода денег. Сехун почти не удивлен. Он был большим бизнесменом, и у многих бизнесменов бывали грешки за душой. Но мужчина всё равно берет это все себе на заметку, листает дальше. Там куча финансовых отчетов, в которых нужно разобраться более детально. Сехун вздыхает, откидывая конверт и бумаги на соседнее сидение. В любом случае, сейчас у него уже нет времени, нужно возвращаться к работе, но перед глазами застыла фотография и такая болючая для сердца улыбка. Удивительно, Сехун ведь был уверен, что вместо сердца у него теперь дыра, однако, оно действительно билось значительно реже, чем раньше. Старые раны иногда надоедливо тянули. Мужчина заводит мотор, предварительно убрав все бумаги в конверт. Ему нужно возвращаться на работу.        Бэкхён не успевает увернуться от взмаха боккэна, и тот больно прилетает ему в плечо. Парень шипит, падая на колени, потирает ушиб и смотрит на Чжана, который стоит с каменным лицом. Кажется, он недоволен? Бён не может точно сказать, потому что значение выражений лица этого человека все так же недоступно ему. Да и вряд ли станет откровением в ближайшее время. Бэкхён так хотел бы верить, что его мучения закончатся очень скоро, но он также понимал, что не бывать этому. Дядя не отстанет от него, пока парень не обучится всему, чему только можно, а это точно займет не один год. От осознания этой невеселой перспективы, Бэкхёну становилось дурно. Оставалось только надеяться на то, что произойдет какое-то чудо, и ему удастся сбежать отсюда. А потом забыть об этом Чжан Исине, его уроках и проклятом доме на всю жизнь. Бён не хотел ломаться еще больше, чем уже был сломан, а жить в доме Шиоко означало именно это. Парень не был готов к такому, и даже готовиться не хотел, если быть честным до конца. — Вставайте, господин, — скучающе вздыхает Исин. — У нас много работы, а занятие не резиновое. — Мне больно, — спокойно проговаривает Бэкхён, глядя на старшего исподлобья. Исин на это хмыкает. Еще один взмах боккэна, но в этот раз Бэкхёну удается его каким-то чудом отбить. Рука, казалось, реагирует сама, заставляя поднять вверх деревянный меч. Чжан усмехается, глядя в глаза в мальчишке. — Боль — хороший учитель, молодой господин, — вкрадчиво говорит мужчина. — Видите, это она заставила вас выполнить этот прием. Нежелание ощущать боль приводило людей к победе. — Или к большим поражениям, — выдыхает Бэкхён, выпрямляясь. Чжан теперь скалится. И Бэкхёну в новинку видеть такую эмоцию на его непробиваемом лице. Шрам делает этот оскал еще более жутким, Бёну думалось, что лучше бы мужчина оставался серьёзен. Когда он так скалился, сердце замирало от него ещё больше. — Что же, вы в чем-то правы, молодой господин. Исин снова поднимает боккэн, делает выпад вперед. Бэкхён выставляет так же свой, но полностью отбить удар на этот раз не получается. Чжан прекрасно замечает его растерянность, поэтому начинает наступать. Выпад за выпадом, удары попадают по телу Бэкхёна, и парень, в конце концов, падает на спину, а боккэн выпадает из его рук. Чжан приставляет свой к горлу мальчишки, смотрит на него сверху вниз и ухмыляется. — Но проблема в том, молодой господин, что если боль не будет повторять свои уроки, эффект очень быстро забывается. Человеку нужно ощущать ее постоянно, чтобы не сдаваться. Понимаете? — Нет! — достаточно громко выдает Бэкхен, перехватывая рукой край боккэна. Он хочет потянуть его к себе, но Исин держит действительно крепко. Поэтому Бён лишь получает еще одну едкую усмешку и теперь дерево давит на его глотку, вжимаясь в кадык и едва перекрывая дыхание. — Вам нужно усвоить это правило, молодой господин. Вся боль, которая в вас есть, дана вам не случайно. Её можно сделать своей силой, и я попытаюсь вас научить этому. — Я не хочу быть учеником боли, — хрипит Бэкхен. — Я хочу перестать её чувствовать. Чжан Исин убирает, наконец, боккэн с горла своего подопечного. А потом улыбается, протягивая ему руку. Бёну не хочется принимать эту помощь, но, с другой стороны, лицо этого парня сейчас полностью меняется. И что-то в нем теперь подкупает, заставляя Бэкхёна вестись, подать руку и встать на ноги. — К сожалению, это невозможно, молодой господин. Боль нельзя перестать чувствовать, но ею можно воспользоваться. Бэкхён хочет ответить Чжану, но не успевает и рта раскрыть, как вдруг за спиной слышится знакомый голос. — Молодой господин, простите, что побеспокоил, но вам нужно собираться на пары, — Сехун появляется внезапно. Бэкхён даже не уловил, чтобы дверь тренировочного зала открылась. Исин, вероятно, наоборот, заметил все первым, просто не подавал виду, поэтому сейчас не выглядел удивленным появлением О. — Да, я знаю, — кивает Бэкхён, а потом смотрит на молчавшего Исина. — Я могу идти, сенсей? — Да, молодой господин, — Исин кланяется Бэкхёну, довольно учтиво. — Хорошего вам дня. Продолжим завтра в это же время. Бэкхён ничего не отвечает, разворачивается, направляясь в сторону раздевалок. Сехун только кивает Исину, собираясь уйти, но вдруг его останавливает голос китайца. — Все ещё не хочешь обучать его сам? Сехун несколько удивлён этим вопросом. Он медленно поворачивается к Чжану, вопросительно выгибая бровь. — Почему я должен вдруг передумать? — Не знаю, — усмехается китаец, едва пожимая плечами. — Твой взгляд говорил, что тебе не нравятся мои методы. — Ты — лейтенант якудза, а я — обычный телохранитель, не мне судить твои методы. А теперь извини, я должен идти, — Сехун даже кивает Исину, едва склоняясь. Исин отвечает ему тем же, глядя в широкую спину мужчины. И все же, Чжан Исин жил на этом свете не так уж и мало лет, и прекрасно доверял своему чутью. О Сехуну не нравилось много вещей, происходящих вокруг него, но он умело контролировал любые свои эмоции. И молчал. Он знал цену молчания, вероятно.        В машине Сехун так часто смотрит на Бэкхёна в зеркале заднего вида, что младшему становится довольно трудно игнорировать такое пристальное внимание. Хотя у него с утра уже безнадёжно испорчено настроение, и теперь не хочется общаться ни с кем, даже с О Сехуном, хотя, доставать его всякими безобразиями теперь было развлечением номер один для Бёна. Но Бэкхён хоть упорно и игнорирует эти взгляды всю дорогу, в конце концов, сдаётся. — Ты что-то хочешь мне сказать, хён? — Бэкхён даже слишком внезапно поворачивает на Сехуна взгляд, и их глаза снова встречаются в зеркале. О, кажется, тушуется, совсем не ожидая такой внезапности. Младшему хочется усмехнуться, но он почему-то сдерживается, продолжая смотреть в зеркало. — Просто хотел спросить, как вы себя чувствуете, молодой господин. — Нормально, — довольно сухо отвечает Бэкхён, а потом вновь возвращает взгляд в окно. — Тренировка была сложной? — Мне не нравится Чжан Исин, — Бэкхён не собирался юлить. Почему-то захотелось все высказать О Сехуну именно в этот момент. — Но дядя заставляет меня, хотя, на кой черт мне вообще учиться этому всему? Я не собираюсь убивать людей. Да и потом, такими темпами, ты можешь лишиться работы. — Провели одну тренировку и уже думаете, что делаете успехи? — хмыкает Сехун. Он теперь снова смотрит парню в глаза. — Ваш дядя — умный человек, молодой господин. И вам следует слушаться его. — Ты сегодня чересчур вежливый, — кривит губы Бэкхён. — Боишься, что дядя перережет глотку и тебе? Сехун только крепче сжимает руль в руках. И снова раздражение заполняет все его существо. Этот мальчишка умел быть чрезвычайно грубым, и Сехуну было правда интересно, как он умудрялся вызывать в нём столько эмоций разом, хотя у других людей это не получилось бы во век. О Сехун имел иммунитет на все: слова, поступки, боль, будь то ментальную или физическую. Но этот маленький засранец иногда слишком легко доставал ту бесчувственную дыру в груди у Сехуна, размером с Вредерфорт, что теперь была у него вместо сердца. И эта самая дыра почему-то наполнялась кипящей агрессией и раздражением, стоило Бэкхёну ляпнуть какую-то глупость. Ещё и с тем учётом, что Сехун полностью отдавал себе отчёт в том, что общается с ребёнком. — Как я уже не раз вам говорил, не бояться вашего дядю — сущая глупость. Бэкхён на это фыркает, вновь отворачивается к окну. За ним проплывают пейзажи утреннего Токио. Бён завидует свободе людей, что снуют по тротуарам и толпятся в общественном транспорте, пыхтят в пробках в собственных автомобилях, спеша на работу, учёбу или ещё куда-нибудь. Даже если к собственной погибели. В любом случае, все эти люди свободны от его дяди, а у Бэкхёна вокруг шеи завязалась толстая и грубая петля. И самое отвратительное в ней то, что это даже не удавка, а всего лишь ошейник. — Ты убивал людей? — Бэкхён снова поворачивает голову к старшему. Сехун теперь не смотрит на него, тормозит на светофоре и продолжает держать узловатыми пальцами руль. — Вам ответить честно? — Да. — Убивал. Бэкхён молчит, словно действительно ожидал услышать другой ответ. Но ведь это было глупо с его стороны. Дядя ни за что бы не взял неопытного в подобном человека охранять племянника. Наверняка у Сехуна был целый послужной список, и Бён впервые слишком чётко осознал, что его везде окружают только убийцы. Каждый в этом доме, вокруг дяди, кого-то убил, и от этой мысли становится дурно и кружится голова. Юноша и правда не понимает, в какой момент он попал в этот кошмарный сон, который не хочет заканчиваться. Ведь ещё совсем недавно он был обычным ребёнком. — Кто убил Дейки? — Пока неизвестно, — спокойно проговаривает Сехун. — На вашем месте, я бы не думал об этом. Бэкхён усмехается, а потом придвигается к водительскому сидению. — Не думать? Как мне об этом не думать, О Сехун? Этот парень был засранцем, но не заслужил такой смерти. И те, чьё горло вчера перерезал дядя… Такое норма для вас всех? Стоять и смотреть на убийство тех, с кем вы работали каждый день? — Это решение оябуна клана, Бэкхён. И каждый, кто ему присягнул, знает, на что идёт. — Получается, норма, — припечатывает Бэкхён. — Меня просто тошнит от этого. На этих словах, Сехун как раз останавливается у здания университета. Бэкхён выскакивает из автомобиля почти тут же, не дожидаясь никаких комментариев, а О тяжело вздыхает, направляясь вслед за своим подопечным. Бэкхён только делал вид, что с ним все в порядке.        Чонин встречает друга в коридоре университета, улыбаясь даже слишком широко. Бэкхён идёт к нему стремительным шагом, стараясь игнорировать долгие и изучающие взгляды. В спину Бёна доносится шёпот, кажется, все уже были в курсе новостей о смерти Дейки. И Бэк даже представить боялся, какие слухи теперь о нём ходят, учитывая, что его репутация и так была не самой лучшей в университете. Дядя, вероятно, быстро замял это дело, тем более, что у парня не было близких родственников. По крайней мере, Бэкхён умудрился подслушать разговор Исина и дяди сегодня утром, и из отрывков фраз понял только это. И теперь, никто не мог ничего сказать, но все догадывались, что причиной пропажи и смерти Дейки стали якудза. Ведь куча людей видели, как они ворвались на вечеринку. Сехун молча следовал за Бекхёном, и парень вдруг словил себя на мысли, что больше не испытывает былого дискомфорта. Наоборот, зная, что телохранитель за спиной, ему становилось в разы легче переживать все эти взгляды и перешёптывания, в которые он окунулся едва ли переступил порог кампуса. — Бэкхён, я волновался, — Чонин смотрит на друга внимательно, словно пытается прочитать его мысли. — Прости, Нини, — парень едва закусывает губу, опуская взгляд. — Я немного приболел. — Приболел? — усмехается Ким. — Думаешь, я идиот? Бэкхён тяжело вздыхает, а потом делает шаг к другу, сжимая его запястья. Сехун стоит чуть поодаль и не сводит с них обоих глаз, из-за чего Чонину снова становится не по себе. И все-таки, у этого О Сехуна чертовски долгий и страшный взгляд, порой. — Прости, Чонин-а, но тебе и правда лучше ничего не знать. Я… Не хочу вмешивать тебя в это, — последнее Бэкхён говорит шёпотом, практически на ухо другу. Чонин напрягается. Он вдруг осознаёт, что впервые за всё время знакомства и дружбы, ему действительно страшно за Бёна, потому что Ким никак не может забыть ту картину в ночи. Как Сехун тащил его в машину, и какой стеклянный и неживой взгляд был у Бэкхена. — Хорошо, — выдыхает парень, опуская глаза на собственные кеды. — Если не хочешь говорить, не говори. Просто… Не важно, насколько это опасно, Бэкхён, если тебе нужна помощь я готов. Бэкхён на это улыбается, даже слишком ярко, чувствует, как на душе теплеет. Чонин ведь говорил это искренне, да? Неужели кому-то действительно не плевать на то, что будет с Бэкхеном? Парень хотел бы верить в это. Хотел верить в то, что в лице Ким Чонина у него появился настоящий друг, но ведь отец всегда учил его не доверять словам людей так легко. — Спасибо, Чонин… За эти слова. Чонин на это ничего не отвечает. Только ещё раз косится на Сехуна, что сейчас больше похож на тень Бэкхёна, чем на живого человека. Мужчина снова одет в обычный чёрный костюм и этим привлекает внимание, хотя, ведь все уже должны были привыкнуть, да? Про Бэкхёна ходили слухи, за эти несколько дней, что он не появлялся в университете, они усилились ещё больше. Все были уверены, что смерть Дейки — дело рук якудза, однако, не нашлось бы ни одного смельчака, кто посмел сказать нечто подобное в лицо Бэкхёну. Сам Чонин верить в это всё не хотел, не то, чтобы он обелял якудза, просто… Бэкхён уж точно не из тех, кто будет желать кому-то смерти. В этом Ким был уверен твёрдо, а потому ему хотелось услышать правду от друга. Но было большой наивностью ждать откровений от всегда скрытного Бэкхёна, вероятно, Чонин и правда не должен вмешиваться во все это, целее будет. Ким спрашивал себя порой, почему он так сильно привязался к этому парню за столь короткий промежуток времени? Ведь недостатка в друзьях Чонин никогда особо не испытывал, хоть на него и косились постоянно из-за того, что он был «полукровкой». Тем не менее, если Киму надо было, он мог найти общий язык с кем угодно. С Бэкхёном они тоже легко сошлись, даже слишком быстро, и по сей день, Чонин не знал точно, почему ему так нравился этот парень. Может быть, дело было в том, что от Бэкхёна никогда не ощущалось фальши? Что бы этот парень ни делал и ни говорил, все это было искренним, порой, до обескураживающего. Это манило в нем больше всего. Чонин уставал от этого лживого общества. Да и вообще, Бэкхен был разносторонней личностью, хотя, по нему и не скажешь. Парень любил притворяться дурачком, но Чонин знал, Бён мыслит глубоко, анализирует всё до мелочей, а ещё любой материал усваивает на раз-два. Так что с Бэком всегда было о чём поговорить.        Парни входят в лекционную аудиторию, где сидит почти весь поток Бэкхёна. Он даже не помнит, по какому предмету лекция, просто следует за Чонином, стараясь игнорировать изучающие взгляды на себе. Однако стоит ему войти внутрь, как рутинный гомон студентов прекращается, и все тут же устремляют свои взгляды на Бэкхёна, словно с ним что-то не так. Чонин прекрасно чувствует желание Бэкхёна сбежать отсюда. Он разворачивается к нему, собираясь сказать, чтобы Бён не обращал внимание на придурков, но не успевает. Бэк уже разворачивается, чтобы выйти, но натыкается на широкую грудь О Сехуна. — Молодой господин, вы передумали учиться? — Отойди, — Бэкхен смотрит на своего телохранителя своим колючим взглядом из-под бровей. Сехун на это усмехается, а потом отрицательно мотает головой. — На вас все смотрят, — почти шепотом проговаривает старший, но Чонин все-таки слышит. — И если вы уйдёте сейчас, вы действительно признаете, что все эти их домыслы правда. Чонин усмехается, оставаясь за спиной Бэкхёна. Он изучающе смотрит на Сехуна, у которого на лице не дёргается ни один мускул. Он словно камень, словно у него отсутствует мимика напрочь, и в то же время, глаза этого человека говорят так много. Они кричат о грузе прожитых лет, и о том, что Бэкхён был прав. Этот О Сехун далеко не один из тупоголовых головорезов якудза, которых приставляли к Бэкхену раньше. Он умеет пользоваться своими мозгами, а это большая редкость. — Мне плевать, что они подумают. — Тогда, вы тем более должны сейчас пройти на своё место, молодой господин. Аудитория продолжает с интересом наблюдать за сценой, что разворачивается перед кафедрой. Лектора все ещё нет, значит можно шептаться вдоволь. До Чонина доносятся некоторые гнусности, и он сжимает кулаки, но останавливает себя. Если полезет в разборки, сделает только хуже, не так ли? Так что он молчит, вместо этого делает шаг вперёд и сжимает плечо Бэкхена. — Бэк, — тихо приговаривает друг. — Сехун-ши прав. Пойдём, мы просто сядем в конце. Тем более, тебе лучше не пропускать лекции, ты и так много пропустил в этом семестре. Бэкхен выдыхает, на секунду прикрывает глаза, а затем все-таки разворачивается. В конце концов, Сехун и Чонин действительно правы, он должен научиться бороться со своими страхами и желанием сбежать при первой же неудаче.        Бэкхен поднимается на ряд вслед за Чонином, старается не встречаться ни с кем взглядами, но стоит ему это сделать, как люди тут же отворачиваются. Бен сжимает лямку рюкзака пальцами, снова давит в себе желание позорно сбежать из аудитории, а потом они, наконец, доходят до свободного ряда. На нем сидят трое, и стоит Бэкхену опустить на стул свой рюкзак, как они тут же встают и демонстративно отсаживаются, даже не перебросившись словом друг с другом. Словно уже давно договорились, что будут делать в случае чего. — Бэкхен! — голос Сехуна отдаётся эхом в голове парня. Кажется, будто О сказал это невозможно громко, но на деле он сказал это тихо, только ему в ухо. Парня от этой интонации передёргивает, однако, она немного отрезвляет. Потому что ещё чуть-чуть, и Бён готов был закатить большую истерику, спросить каждого, кто чем недоволен. — Просто садись на своё место. — А если я не хочу? — цедит сквозь зубы Бэкхён. — Я не позволю делать из себя жертву буллинга. — Пока ты просто собираешься слушать лекцию, не нужно устраивать шум в университете. — Разве они не должны меня бояться? — Бэкхён все же говорит это куда громче, и в давящей тишине, где теперь все смотрели на троицу студентов, что показательно отсели, эти слова слышатся слишком хорошо. — Я ведь ужасный племянник босса якудза. Чонин обречённо вздыхает. А Сехун сжимает руку в кулак. В аудитории повисает давящая тишина, теперь не слышно перешёптываний, а Бэкхён едва отталкивает Сехуна, выходя на ступеньки. Он забирается на самый верх, засовывает руки в карманы своих брюк и оглядывает всю аудиторию. — Ну же? Давайте, выскажите мне все, что шепчете за спиной? Или кишка тонка? Студенты продолжают переглядываться. Кто-то отворачивается, словно ничего не происходит. Бен хмыкает, собираясь вернуться на своё место, но вдруг с задних рядов доносится чей-то голос. — С чего бы нам бояться тебя, Бен Бэкхен? Бэкхен медленно поворачивается к незнакомому студенту, что сидит совсем рядом. Парочка его друзей дёргает его за рубашку, мол, заткнись, но парень их игнорирует. — Только, потому что ты таскаешь с собой этого урода в костюме, мы не собираемся молчать и пресмыкаться перед тобой. Отвечай, что случилось с Дейки? Бэкхен хмыкает. Он делает шаг вперёд, адреналин бьет в голову, и парень впервые, кажется, чувствует острое желание врезать кому-то. Это правда ты, Бэкхен? Парень, что ещё совсем недавно не хотел вступать ни в какие конфликты тут? — Дейки? Кто такой Дейки? Звучишь так, словно я должен знать его, или даже такого отброса, как ты. Бэкхен и сам не верит, что говорит нечто подобное. Словно его язык ворочается во рту сам. На этих словах, однокурсник подскакивает с места, собираясь, вероятно, ударить Бэкхена. Но внушительная фигура угрюмого телохранителя вырастает перед парнем в мановение ока. — Сядь на место, — цедит сквозь зубы Сехун, глядя на парня. Тот хмыкает, замахивается на О, но его кулак останавливают одной только рукой. Мужчина ловит его в свою ладонь, а потом крепче сжимает пальцы, слышится хруст, а парень шипит от боли. — Я могу ее сломать. Последнее Сехун шепчет пареньку на ухо, наклоняясь к нему. — Ублюдок, Дейки был моим другом, — в тон ему проговаривает парень. Лицо Сехуна снова не выражает ничего. Он едва отталкивает парня, а потом разводит руками. — Мы не имеем никакого отношения к его смерти. Веришь ты или нет, это правда, — на этот раз мужчина говорит чуть громче. — Но если ты и дальше будешь пытаться напасть на Бён Бэкхёна, пеняй на себя. Парень хочет ответить, но не успевает. Лектор, наконец, заходит в аудиторию, несколько удивлённо смотрит на стоящего в проходе Сехуна, но ничего не говорит. Все преподаватели до единого были осведомлены об особом студенте. Сехун садится на место, едва кивая лектору, и тот как ни в чем ни бывало начинает лекцию. О косится на Бэкхена, что пытается успокоиться, сжимая кулаки.        В особняк они возвращаются сразу после пар. Бэкхен не говорит после лекции ни с Чонином, ни тем более, с Сехуном, и О уже кажется, что у младшего точно двинулась крыша. Обычно он не затыкался больше, чем на минуту, а сейчас создавал впечатление глухонемого, ибо не отвечал даже на вопросы, которыми Сехун пытался его растормошить. В конце концов, О и вовсе забил на это все, ведь, он — телохранитель, а не психолог. И вовсе не его дело, что там творится в голове у этого мальчишки.       Наоко, как и всегда, приветливо улыбнулась мужчине, когда он вошёл на кухню, чтобы поужинать. Одна из работниц кухни накрыла О, а Наоко присела за стол напротив. — Сехун-сан, — женщина обратилась к нему в весьма уважительной форме, хотя была многим старше. Сехун не раз просил ее перестать, но она все же стояла на своём. — Как молодой господин? Мне показалось, что с ним не все в порядке. О был несколько удивлён этим вопросом. Женщина действительно беспокоилась о Бэкхене, который только и делал, что грубил ей без причины. — Он… Молчалив сегодня, — спокойно проговаривает Сехун. — Думаю, ему нужно время. Женщина тяжело вздыхает, делает глоток из своей чашки чая, отворачиваясь от Сехуна. Они сидят чуть поодаль от остального персонала и пользуются тем, что их не так хорошо слышно. Именно поэтому Сехун решает задать женщине встречный вопрос. — Почему вы так о нем беспокоитесь, Наоко-сама? Женщина улыбается кончиками губ, а потом пожимает плечами. Она снова делает глоток. — Этот мальчишка… Всего лишь ребёнок. Господин хочет сделать из него себе подобного, но парень ведь ещё так молод. В таком возрасте, потерять родителей, жить в чужой стране, это тяжело. — Значит, вам его жаль? Несмотря на все его слова? — Он просто ребёнок, — улыбается женщина. — Когда мы взрослеем, мы забываем о том, какими были сами. Дети бывают жестоки, потому что не знают, как правильно выражать свои чувства. Сехун и правда не знал, что на это ответить. Он только лишь уткнулся в свою тарелку, пытаясь переварить услышанное. Бэкхён и правда имел такое влияние на людей? Чанёль, Наоко, даже Чонин, все будто были одержимы им. И если мотивы Чанёля были пока не ясны, то Наоко и Чонин действительно удивляли Сехуна. Первая продолжала жалеть мальчишку, несмотря на его свинское поведение, а Чонин продолжал поддерживать общение с ним, учитывая всю обстановку в университете. В группе из-за этого все перестали общаться и с Кимом тоже. Сехун поразился этому сегодня, но вида не подал. И теперь эти слова Наоко. Это вводило в ступор, потому что никаких предпосылок к подобному Сехун раньше не замечал. — Ты так удивлён? — снова послышался голос женщины, словно она читала мысли О. — Но ведь и ты продолжаешь оставаться с ним, хотя, многие до тебя не протянули и недели. Сехун на это только улыбнулся кончиками губ. — Я удивлён, потому что я остаюсь здесь из-за выгодных условий. Господин Шиоко обещал помочь мне, у меня нет другого выхода. Но вы искренне ему сопереживаете, это поражает. Наоко только разводит руками. — Может быть, чуть позже ты поймёшь меня. А теперь, извини, мне пора работать. — Спасибо, что составили компанию, — улыбается Сехун и едва кивает женщине. Она одаривает его ответной улыбкой, и, забрав чашку, направляется в самую глубь кухни.        Сехун сегодня остаётся в особняке, потому что его очередь дежурить. Он не встречает Шиоко или Исина, поэтому ему интересно, прояснилось ли что-то с этим Дейки, но, кажется, никто не собирается посвящать его в подробности далее. Сехун думает, что, возможно, это и к лучшему, снова напоминает себе, что его дело маленькое. Он не член клана, поэтому он не должен совать нос в дела якудза. Это обязательно чревато последствиями, а Сехуну и своих проблем хватало. Однако природное любопытство не оставляло его в покое. О будто что-то подталкивало в спину, шептало о том, что все это неспроста и не раз ещё аукнется. Сехун понимал, что Бэкхён сейчас мишень, и у О не получится остаться в стороне. Так или иначе, Шиоко не по простой прихоти заставил племянника обучаться у Чжан Исина. За короткое время работы здесь, Сехун уже успел наслушаться разных баек про лейтенанта. И, надо сказать, если хотя бы половина из них была правдой, то этот Чжан уже давно оставил все человеческое.       Сехун невольно вздрогнул, когда дверь комнаты Бэкхёна распахнулась. Он с удивлением посмотрел на парня, что стоял перед ним, а потом кинул взгляд на циферблат наручных часов. Полвторого ночи, а этот парень ещё не спит? Сехун только сейчас смог проморгаться и заметить красные белки глаз Бэкхёна. Он снова плакал? — Молодой господин? — тихо спросил Сехун, вставая с кресла. — У вас всё в порядке? Бэкхён в два коротких шага преодолел расстояние между ними. О ожидал чего угодно, только не того, что Бэкхён вдруг обхватит его лицо, вставая на носочки. Парень смотрел чересчур пронзительно, и его глаза действительно выглядели заплаканными. — Прошу тебя, — прошептал Бэкхён. — Отвези меня куда-нибудь. Я… Больше не могу так. Он договорил, а потом уткнулся макушкой в грудь Сехуна, выпуская его лицо из тонких рук. Они повисли вдоль тела хозяина, а О чувствовал, как замер весь. Старший правда не знал, что делать и как реагировать на происходящее. Бэкхён ничего не делал тоже, просто стоял, и Сехун растеряно посмотрел на тёмный затылок, опуская взгляд вниз. — Ваш дядя… — К черту моего дядю, — прошептал Бэкхён. — Пожалуйста, хён. В интонациях, в каждом слове, во всем этом голосе была настоящая мольба. Сехун невольно сжал руки в кулаки, сердце ускорило ход, и почему-то мурашки побежали к позвоночнику. О понятия не имел, что это такое происходит, но прикрыл глаза на секунду другую. — Переоденься, — тихо проговорил мужчина. — Там холодно. Сехун предупредил охрану дома, что отвезёт молодого господина к реке подышать воздухом, так как ему не спится. Те были удивлены, но возражать не могли, вроде бы, такое не нарушало никаких правил. Так что Сехун усадил все ещё молчавшего Бэкхёна в машину, а потом медленно выехал за пределы особняка.       Они приехали к берегу Сумиды, как и сказал охране Сехун. Бэкхён вышел из машины тут же, а О тяжело вздохнул, снова подумал о том, что вообще он делает тут с этим мальчишкой, но вышел следом, хлопая дверцей. Ночь действительно была холодная, обдувала пронзающим ледяным ветром. Бэкхён стоял у берега, глядя на тёмную воду и горящие огни города. — Сегодня, — вдруг совсем тихо заговорил парень. — Сегодня день рождения отца. Сехун теперь всё понял. И подавленное с утра настроение Бэкхена, и все его истерики в последние дни, и даже тот побег на вечеринку. Очевидно, паренька так метало перед этим днём. — Мы с мамой всегда готовили ему подарок, — продолжает Бэкхён. — Но сегодня я даже не могу пойти к нему на могилу. А всё из-за того, что господин Шиоко решил найти себе наследника. Бэкхён хмыкнул, а потом опустился вдруг на корточки, сел на землю, обхватывая колени руками. — Вы заболеете, молодой господин. — Помолчи, — выдохнул Бэкхён. — Ты правда думаешь, что сейчас я хочу слышать твою ебучую заботу? — Жалости от меня вы точно не услышите. Сехун буквально припечатал этой фразой. Бэкхён удивлённо посмотрел на мужчину снизу вверх, а потом вдруг рассмеялся. Громко и надрывно. В этом смехе — ни капли радости, Сехун слышал одну лишь горечь, боль и отчаяние. О знал, что такой смех переходит обычно в истерику. — Ненавижу! — прошептал Бэкхён, ударяя кулаком по земле. — Ненавижу! Сехун не двигался, даже не посмотрел на младшего. — Снова и снова, — теперь тон парня стал в разы громче. — Я так ненавижу это все! Почему именно я? Почему я должен проходить через это дерьмо? Ответь мне, бесчувственный О Сехун! Сехун все-таки повернул голову к младшему. Он долго смотрел в красные глаза, которые снова наполнялись слезами и пожал плечами. — Это жизнь, Бэкхён. Она всегда дерьмовая, у всех. Ты не избранный, не думай, что все беды достались тебе одному. У Бэкхёна на этих словах, кажется, сорвало чеку. Он вдруг вскочил с места, кидаясь к Сехуну. Замахнулся на него кулаком, но О ловко отклонился, а потом перехватил руку младшего. В два счета скрутил её, снова прижал к себе спиной и наклонился к уху мальчишки. — Я… Понимаю твою боль, Бэкхён. Но ее надо принять, иначе, все пропало. — Я не хочу, — выдохнул Бён, обмякая в руках мужчины. Сехун отпустил его, медленно разворачивая к себе. — Тебе придётся, — прошептал О, а потом вдруг совсем неожиданно схватил за затылок, притянул к себе и обнял. Как в тот раз, в туалете университета. — Мне жаль твоих родителей. Бэкхён ничего не ответил, только прикрыл глаза, глотая слёзы. Боль действительно нужно принять? Бэкхён не был готов к такому, даже пережив неимоверное её количество. Или это только начало?