Пока ты сражаешься с темнотой, ты находишься среди света. (В. Рот, «Дивергент»)
Эрик
— Да блять, они когда-нибудь закончатся…? — со злостью процедил я сквозь зубы, высаживая очередную обойму в нескольких изгоев из своего укрытия. Рация беспорядочно шипела, славно сдобренная отборным матом бойцов — война с восставшими афракционерами, которая шла вот уже четвертый месяц, доконала всех в конец. Под ногами крошился серый бетон полуразрушенных зданий, из-за обвалившихся стен которых я и мой взвод из двадцати Бесстрашных вели бой. В самом центре полыхавшего Чикаго. Я и не помню, когда в последний раз посещал штаб фракции — вся моя жизнь в рамках военного положения сосредоточилась лишь на близлежащих развернутых полигонах Бесстрашия, где муравьями копошились раненные бойцы, медперсонал Эрудитов и гуманитарная помощь Отречения и Дружелюбия. Эти базы создавали некую видимость мира, где можно было на некоторое время предаться манящему забвению и сделать вид, что за стенами нет воинственно настроенных ублюдков. И как мы только упустили стремительно формирующееся змеиное гнездо под ногами, которое взорвалось в один день и опутало ядовитыми телами изгойских пресмыкающихся весь город? — Нам нужно подкрепление, лидер! — прокричал подползший ко мне боец, весь измазанный пылью и кровью. Надеюсь, чужой кровью. — Мы не продержимся здесь и получаса с таким раскладом! Я окинул его быстрым холодным взглядом, прекрасно понимая и сам, что без дополнительного ресурса нам не управиться. Где-то рядом грохнула очередная пуля, ударной волной посылая мне в лицо осколки бетона. Сука. — Макс! Как слышно?! Пошли мне в четвертый квадрат пару-тройку солдат! — проорал я в рацию, не удостоив ответом своего бойца, который тут же кинулся в сторону с автоматом в руках. В моем же, отброшенном невдалеке черным пятном, давным-давно кончились патроны… — Будут у тебя через десять минут! — раздался голос старшего лидера на шипящей радиоволне, и я в сердцах швырнул устройство в соседнюю стену, сам продолжая скрываться от афракционеров за поваленным бетонным блоком. Какие, нахуй, десять минут! Эти ублюдки превратят нас в фарш за это время… Передернув затвор и зарядив оружие, я рискнул высунуться, и выстрелил в приближающихся врагов. Два мертвых тела отшвырнуло, а вот третий умудрился оказаться передо мной. Ближний рукопашный бой был неизбежен. Я с рыком накинулся на него, снося с ног, пока остальные бойцы прикрывали меня стрельбой по вновь выползающим изгоям. Ну и разило же от него… Еле сдерживая брезгливость и рвотный позыв, я поднялся с поваленного тела, и хотел было направить на него пистолет, но этот урод каким-то чудом выбил его из моих рук вскинутой стопой. Через мгновение он уже был на ногах, целясь в меня худыми кулаками. Но я был крупнее и сильнее него, и поэтому первыми стали всё-таки мои удары, которые пришлись ему и в челюсть, и в бок. Изгой завыл от боли, хватаясь за живот и скручиваясь пополам, а я, ни о чем не думая и чувствуя лишь сильнейшую ярость вкупе с усталостью от этой ебучей войны, со всей силы зарядил ему коленом в нос. Раздался мерзкий хруст, возвестивший о сломанной носовой перегородке. Пока этот ублюдок пытался сфокусировать свое внимание на мне, держась за окровавленную часть лица, я поспешил схватить с пола, царапая его ногтями, пистолет, и хладнокровно выстрелил ему в голову. Некогда было оценивать багровый результат на окрасившейся стене, потому что сквозь хаос вокруг я услышал шум в отброшенной рации и устремился к ней, прячась от очередных выстрелов разъяренных изгоев всё за тот же бетонный блок. — Эрик, блять! — кажется, Макс звал меня уже не в первый раз, — Прием! — Да здесь я, здесь, — почти выплюнул ему раздраженный ответ, параллельно проверяя, сколько патронов осталось в магазине. — Уводи людей оттуда! У изгоев взрывчатка! Вот это, блять, поворот. Просто заебись. Я ничего не стал отвечать старшему лидеру, хотя понимал, что нарушаю этим протокол коммуникаций по рации, и, переключив линию, выкрикнул в устройство оставшимся в живых солдатам моего взвода: — Оставить позиции! И в тот момент, когда я собирался перебежать от своего укрытия к ближайшему другому, где были двое моих бойцов — среди них был тот, который просил подкрепление — прямо рядом с ними раздался оглушительный взрыв невероятной силы, моментально отбросивший меня на несколько метров назад от серого каменного блока. Твою мать. Еще бы минута, и мое тело тоже оказалось бы придавленным под грудой кирпичей и цементной крошки, как и тела двоих погибших Бесстрашных. Чертовски повезло… В ушах стоял звон, назойливо терзавший мои перепонки, и я несколько раз открыл и закрыл рот, пытаясь через глотательный рефлекс привести слух в норму. Моя боевая экипировка была полностью в пыли, став асфальтного цвета. Я попытался подняться, чувствуя тупую боль в лодыжке, которая при падении врезалась в торчащий камень. И тут где-то над головой раздался странный скрип. Очевидно, мощность взрыва отразилась на балках перекрытия, хлипкими конструкциями теперь шатавшихся наверху. Не знаю, что на меня нашло — все мое поведение разительно отличалось от привычного в такой экстремальной ситуации — но мое уставшее, израненное тело охватил какой-то ебучий тупняк и ступор. Это длилось буквально секунды, которых, всё-таки, было достаточно для того, чтобы не успеть закрыться от со стремительной скоростью падающего прямо мне на голову деревянного перекрытия. Последнее, что я запомнил перед тем, как отключиться полностью — это то, что так и не зафиксировал количество патронов в пистолете, и то, что меня снова будто куда-то отбросило. Правда, в этот раз, похоже, расстояние было очень и очень приличным…***
Еще не открыв глаза, я через гул пустоты в отяжелевшей голове услышал эхо какого-то очень знакомого звука. Стального звука. Всё тело будто атрофировалось и не хотело мне подчиняться — я еле-еле пошевелил ногами и руками, пытаясь убедиться в том, что нет переломов и смещений. Кажется, всё в порядке, хотя в затылок стала заползать дикая, невыносимая, раскалывающая мозг на куски боль. Я не торопился открывать глаза, на слух, который медленно прояснялся, понимая, что обстановка вокруг явно переменилась — чертов звук металла о металл все никак не проходил и становился только четче. Мои пальцы непроизвольно сжались, когда по голове полоснула очередная вспышка боли, и я, с легким недоумением, понял, что сгреб в них… землю. Откуда здесь, блять, почва, если я нахожусь в здании? Так. Похоже, пора раскрыть свой взор и столкнуться с реальностью. Зрачков коснулся тусклый луч солнца, которое тут же скрылось за тяжелыми свинцовыми тучами, полностью наводнившими небо над моей головой. Меня что, вынесли на улицу? Может, я уже на полигоне у медиков? Вокруг стали слышны крики и топот людей и, когда я приподнялся на локтях, мое зрение окончательно сфокусировалось на окружающей среде и, мягко говоря, я прихерел от увиденного. Я находился в самом эпицентре битвы. И эта битва была явно не за Чикаго… Честно говоря, я не удержался от идиотского жеста и ущипнул себя, чтобы убедиться, что это не какой-то сон или симуляция страха. Постаравшись подавить в себе нарастающую волнами панику, потому что я сейчас ни хера не понимал, я решил для начала обдумать то, что имелось на данный момент. Подо мной была черная, промозглая земля, которая простиралась огромным полем на много миль вокруг — ни деревьев, ни домов, — на которой сейчас с ожесточением бились толпы людей, и удивительно, как они обходили меня стороной… Кто это, блять? Прищурившись, я вгляделся в воинов в стальных доспехах, чьи лица покрывали серебряного цвета то ли маски, то ли шлемы. Они сражались на — охуеть! — мечах против каких-то то ли кочевников, то ли иных нецивилизованных, судя по одежде, племен… Что. Блять. За. Хуйня. Здесь. Происходит? Где я вообще? — Эй, ты! — рыкнул в мою сторону один из тех, кто был в доспехах. Он вытер окровавленный клинок об алый плащ, прицепленный к плечам, — Ты еще кто такой? Надо же. Английская речь?! Я медленно приподнял брови в наглом, вопрошающем жесте и осторожно, все боясь обнаружить на теле увечье, поднялся с земли. Черные комки прилипли к моей такого же цвета форме, делая ее мрачнее. Солдат, или как их там мне называть, настороженно приблизился ко мне, пока вокруг нас царил хаос и кровопролитие. — В смысле, блять, кто я такой? — с вызовом бросил ему я, впиваясь своим фирменным взглядом в скрывающее лицо полумаску. Все-таки, это не защитный шлем. — Это вы кто такие, мать вашу? И где я? Сквозь прорези серебра сверкнули зеленые, кажется, глаза, которые оглядывали меня теперь с не меньшей неприязнью. Кажется, матных слов он не понимал. Я что, блять, попал в иное измерение? — Ты не похож на каркона… — невпопад ответил мой собеседник, озирая меня с ног до головы, и приблизился еще на шаг, — Еще раз спрошу — кто ты такой? — Я Эрик, один из лидеров Бесстрашия, — ступив ему навстречу и распрямив плечи, хмуро ответил я, — А вы кто такие и где, блять, долбаный Чикаго? Где изгои? Где мой взвод? Что это? На последнем слове я обвел руками пространство вокруг нас, на что мой новоиспеченный знакомый с еще большим недоумением посмотрел на меня. Мы явно друг друга не понимали… — Лидер? — серебряная маска скрывала большую часть его эмоций, но глаза были вполне читаемы — в них отражалось неверие и явное желание разобраться со мной, — Какой Чикаго, какие изгои? Ты пребываешь в землях Империи! Именем Кровавого Сорокопута, я объявляю тебя военнопленным! Мое лицо наверняка выражало сейчас неприкрытый скепсис по отношению к его словам, на что этот солдат отреагировал несколько иначе, приняв его за дерзость и неуважение. Он кивнул куда-то в сторону, и за моей спиной откуда ни возьмись возникли еще двое таких бойцов, которые, правда, по одеянию выглядели явно ниже по статусу. Я уже знал, что за этим последует дальше, и дело было даже не в высокопарных речах этого облаченного в металл мудака. Резким движением достав пистолет, на что они, собственно, никак не отреагировали, потому что наверняка никогда не видели подобного оружия, я обернулся и направил его на одного из воинственно настроенных «рыцарей». — Только попробуй до меня дотронуться, — прошипел я своему потенциальному нападающему, а тому хоть бы хны — он тут же достал широкий меч из ножен, но не успел что-либо сделать. Так я вам и сдался без боя, ублюдки. Я четким, слаженным движением, абсолютно не чувствуя ни жалости, ни сострадания — ничего, кроме желания сбежать и попытаться найти путь обратно домой — выстрелил в шею одного из солдат. Стоявший рядом с ним в ужасе отшатнулся от красного фонтана брызнувшей артериальной крови и, трясясь, посмотрел на меня, а потом на пистолет в моей руке. Похоже, шок обездвижил его — судя по всему, он не собирался следовать примеру своего товарища. Я деловито облизал пересохшие губы, чувствуя, как инициатива возвращается ко мне и не спеша обернулся к самому первому — говорившему со мной. Тот был явно впечатлен и слегка напуган одновременно, цепким взглядом озирая мои испачканные руки с оружием, на которые попала чужая теплая кровь. — Что… это? — кажется, он собрался с духом и постарался как можно серьезнее, без дрожи в голосе, спросить меня. Короткий, но все же нервный кивок на пистолет. — Не-е-е… — самоуверенно протянул я, выставляя перед собой огнестрел и целясь в его грудь, — Сначала ты, блять, ответишь на мои вопросы, клоун ты ряженый. И не заставляй меня их повторять, здесь еще много патронов. Блеф — мое второе имя, которое стало бы препятствием, пожелай я перейти из Эрудиции в Искренность, а не в Бесстрашие десять лет назад. В магазине, скорее всего, осталось лишь несколько пуль, а за пазухой была пара метательных ножей — единственные гаранты моей безопасности в этом чужеродном и опасном мире, куда я умудрился как-то попасть. Едва я поднялся с земли, стремительно развернувшиеся события не дали мне как следует прийти в себя и пораскинуть мозгами на тему того, как именно я мог оказаться в какой-то долбанной Империи, среди этих мудаков в доспехах, где тоже шла война. Я четко помню взрыв, подорвавшихся бойцов и эту ебучую балку над головой… Дальше как в тумане. Не до конца задавленная Эрудитская натура не позволяла так просто отмахнуться и не анализировать причины перемещения — а я теперь на сто процентов убедился, что переместился не только в пространстве, но и во времени, и, судя по всему, на сотни лет назад… Что это могло бы быть: квантовый скачок? Теория струн, обретшая подтверждение? Одиннадцатимерное пространство…? Внешне все эти воины в металле были похожи на… Блять, как же их называли в файлах школьной программы по Истории мира до разразившейся ядерной войны? Греки? Римляне…? Пока я задавался этими вопросами, ни на миллиметр не отодвинув пистолет в сторону, стоявший передо мной солдат в этом своем алом плаще тоже молча обдумывал ответ на мою последнюю фразу. Он не сводил своего оценивающего взгляда с черного оружия, твердо лежавшего в моей руке, и единственное, за что я его в тот момент зауважал — это отсутствие явного страха в глазах. — Я сопровожу тебя на аудиенцию к Кровавому Сорокопуту. Возможно, ты будешь нам полезен и, возможно, … Ты получишь ответы на свои вопросы, — задумчиво выговорил он, двумя пальцами поманив меня за собой. Я чувствовал, как на моем лице задвигались желваки, потому что от осознания того, что в этом мире я — никто, и со мной будут обращаться хер знает как, становилось крайне неприятно. И кто этот Кровавый…как его там? Сороконожка? Их главный, что ли? Может, он реально хоть как-то объяснит мне происходящую сейчас вакханалию, в чем я, собственно, слегка сомневался, ибо и сам не мог объяснить свое путешествие из эпохи в эпоху с точки зрения физики. Что уж говорить об этих легионерах, в жизни не видавших ни пистолетов, ни автоматов, ни драгстеров, ни сывороток… Кстати, сыворотка сейчас бы не помешала. Хоть какая-нибудь. Головная боль, которая сначала отошла на второй план из-за захлестнувшего меня адреналина, теперь с новой силой возвращалась вновь. Пока я, не отставая, шел сквозь уже почти очищенное от людей поле боя за своим провожатым, рукой решил проверить затылок и наткнулся на куски запекшейся крови. Все-таки, ранен, и хер его знает, насколько чревата рана последствиями. Квалифицированного врача здесь, мне, конечно, не видать. Позвоночником я чувствовал присутствие оставшегося в живых воина, который изначально должен был меня скрутить — он с опаской плелся сзади, все равно наготове держа меч. — Убери эту хуйню, — властно бросил я ему через плечо, ибо перспектива чувствовать смертоносное оружие за собой меня не радовала. Он сделал это не сразу, лишь тогда, когда по каким-то своим параметрам убедился в том, что бежать я не собираюсь. Спасибо, блять, хоть в наручники не заковали. Мы дошли до расставленных из кольев баррикад, перешли за них, очевидно, оказавшись на своей территории и мой провожатый кивнул на привязанных лошадей. Лошади, блять, ну конечно… — Лагерь совсем рядом, — сухо сказал он, берясь за поводья и ловко вскакивая в седло. Мне же это удалось далеко не с первого раза, но уже на третий заход я, поддаваясь интуиции, окончательно залез на коня. Животное чуть возмутилось, но, почувствовав мои похлопывания по шее, мгновенно успокоилось. По моему эго разлилось удовлетворение от осознания того, что даже абсолютно новые действия в новом мире не даются мне тяжким трудом. Я и два моих спутника скакали в полном молчании — я не открывал рта, потому что не видел смысла задавать вопросы, на которых у них нет ответов; они же, очевидно, были настолько впечатлены моим появлением и убийством своего товарища, что просто не знали, что обсуждать и как себя вести дальше. Когда воин в алом плаще пришпорил коня у хиленького деревца, невдалеке от которого раскинулся огромный палаточный лагерь, один в один как на старинных картинках из уроков истории — они смутными образами выплывали в моей опутанной болью голове — я понял, что мы прибыли на место. Я бросил поводья своего коня второму солдату, и тот безропотно принял их, чтобы привязать обоих лошадей. Я же, проследовав за говорившим со мной в плаще, попутно старался запомнить каждую деталь вокруг, которая могла бы мне хоть как-то помочь либо в понимании ситуации, либо в потенциальном побеге. Хотя, куда я мог убежать — единственное, что запомнилось в столкновении лбами с легионером, который меня нашел — это то, что я где-то в какой-то ебаной Империи. Он откинул полог, преграждающий вход в довольно массивную палатку, явно принадлежащую самому высокому чину во всем войске, и указал мне ладонью вперед. Я вцепился в него взглядом исподлобья, в котором не скрывал угрозы, и медленно прошел в полумрак. Он и второй воин, который нас догнал, вошли за мной. — Кровавый Сорокопут, — солдат в плаще поклонился человеку, который сидел за столом в глубине палатки, не сводя глаз с раскинутых на поверхности карт. Я чуть было не засмеялся в голос, когда вгляделся в полутьму и увидел… девушку. — Серьезно, блять? И это ваш командир? Девка? — все-таки ухмыльнулся я, не дождавшись, пока мне дадут слово, на что получил упрекающий и грозный взгляд парня в алом плаще. Услышав реплику чужого, то есть мою, она немедленно встала со своего места, оставив дела, и выпрямилась — надо сказать, я недооценил исходящую от нее энергетику. Холод. Сплошной колючий холод. Даже есть чему поучиться… Ее лицо так же было облеплено маской, и вот что странно — с каждым ее шагом, сокращавшим расстояние до меня, я видел все четче, что эта маска будто впаяна в ее кожу. Словно ее невозможно или крайне трудно снять. У Кровавого Сорокопута были почти платинового цвета волосы, собранные в высокую прическу, где затылок обрамляла тугая коса. Остановившись напротив меня, она обрушила на меня такой пронзительный и властный взгляд, что на долю секунды мне показалось, будто я смотрюсь в собственное отражение. А потом… Потом я получил такой резкий удар в челюсть, что в и так болевшей голове будто взорвались очередные мины изгоев, старательно обходимые Бесстрашными на улицах Чикаго. Рот затопило кровью — я чувствовал на языке солоноватый привкус. Вот же мразь… — Авитас, — похоже, она обратилась к солдату в плаще, пока с каменным лицом наблюдала, как я со вздохом возвращаю голову в прямое положение, — Прежде чем приводить ко мне незваных гостей, научи их минимальным манерам и субординации. В кандалы его. Заебись. Я хотел было дернуться в ее сторону, чтобы испоганить ее лицо не менее сильными ударами, но меня тут же проворно схватили за руки, скрутив их за спиной, и надавили на их сплетение так, что я был вынужден опуститься на колени. Раздался звонкий щелчок каких-то цепей, и я ощутил холодный металл на своих запястьях. Сука, так унизительно. Я, лидер Бесстрашия, лучший из лучших, гроза всего города, и вот так, на колени перед какой-то соплей, которая ни возрастом мне не ровня, ни телосложением? Перед какой-то сучкой, которая возомнила себя полководцем? — Я посчитал нужным сразу же направить его к вам, Кровавый Сорокопут, — с блядским благоговением в голосе ответил этот Авитас, — Мы обнаружили его во время битвы. Он не похож ни на кочевника, ни на каркона, ни на мореходца… — Может быть, блять, потому что я вообще не отсюда?! — выцедил я, перебив его, и еле сдерживая ярость. — И у него есть крайне необычное оружие, вспышкой поражающее человека… — «алый плащ» продолжил, как ни в чем не бывало. Самое дебильное описание пистолета, которое я когда-либо слышал. Я, стиснув зубы, загнанным зверем оглядывал стоящую перед собой белобрысую девчонку, именуемую идиотским званием Сорокопута. Она стойко выдержала мой взгляд, не отводя своего, пока слушала разъяснения военачальника. В голубых глазах застыла пустота. Ни единой, сука, эмоции. Как только я пойму, как вернуться обратно в Чикаго, я незамедлительно перед уходом перережу тебе глотку, дрянь. — У нас есть дела поважнее, Харпер, — Сорокопут явно начинала терять терпение, назвав его теперь по фамилии, и кивнула охране сзади меня, — Отведите его к другим пленным. Я разберусь с ним позже. — Охуительно, — пробормотал я, закатывая глаза, и получил пинок в ребра от стоящих рядом солдат. Когда я поднялся с колен и подошел к пологу палатки, чтобы выйти, я обернулся одарить ее самым уничтожающим взглядом, на который был способен, и получил в ответ лишь бесстрастное лицо, наполовину скрытое серебром. Мда… Дела мои были хуже некуда.