Питомец с сюрпризом

Холодный ветер приносит в Сеул тяжёлые тучи и дождь, который собирается ближе к вечеру, когда все порядочные граждане только выползают из своих душных офисов. Ун хмурится, кутаясь в свою хлипкую куртку, и в тысячный раз ненавидит свою невнимательность, из-за которой утром оставил зонт на тумбочке у входной двери, куда положил его, вообще-то, специально для того, чтобы не забыть. Болеть ему сейчас совершенно противопоказано, потому что на носу квартальный отчёт и ненормированные десяти — а то и двенадцати — часовые рабочие дни. Подъехавший автобус встречает Уна толпой уставших угрюмых людей, в которую не так-то просто втиснуться, но это, увы, рутина. Путь предстоит не самый близкий, музыка в наушниках скорее заглушает неприятный городской шум, чем по-настоящему отвлекает, поэтому Ун погружается в свои мысли, лениво скользя взглядом по окружающей обстановке. Вот рядом топчется на каблуках девушка, макияж которой под вечер уже не способен скрыть синяки под глазами. К ней сзади притирается полноватый мужчина средних лет, у него на пальце блестит обручальное кольцо, что не мешает ему как бы ненароком касаться молодой незнакомки. Ун морщится едва заметно и переводит взгляд за оконное стекло, по которому стекают капли дождя. В вечерней пробке вместе с автобусом тащатся также и дорогие автомобили. Ун завидует их владельцам, но скорее по привычке и с мыслями о том, что уж в этом году он точно получит повышение, хорошую зарплату и немного свободного времени в придачу, чтобы хотя бы попытаться завести личную жизнь. Автобус замирает на светофоре. Взгляд Уна прилипает к цветастой анимированной рекламе, которая рассказывает об очередном генетическом чуде. Ун вновь морщится: середина двадцать второго века на дворе, а люди не придумали ничего лучше, чем спустить науку с поводка ради собственных развлечений и эго. Столько веков уходили от рабства, чтобы к нему в итоге и вернуться, прикрываясь лишь тем, что «морфы» — это ведь не люди, это лишь гибриды, выращенные в пробирках, так что использовать их в качестве домашних питомцев вполне человечно и этично. На этот раз всемирная корпорация «Eugenics» предлагает серпентоморфов, и у Уна мурашки по коже от одной мысли об этом. Кому в голову вообще придёт купить себе в дом змеечеловека? Реклама, однако, уверяет, что все особи не ядовиты, хвосты у них исключительно декоративные и вообще к человеческой ласке их приучают с рождения. Ун всё равно считает это высшей степенью извращения, хотя у него в жизни не хватит денег прикупить себе такую «зверушку». Пересадка на другой автобус занимает на удивление совсем немного времени, но Ун всё равно успевает вымочить свои кроссовки в луже и продрогнуть на холодном ветру. К счастью, хотя бы свободные сидячие места дают возможность отдохнуть, но подремать всё равно не получается, потому что в кроссовках отвратительно хлюпает. Ун обещает себе по пути зайти в аптеку и прикупить что-нибудь из тех убойных профилактических капсул, рекламу которых постоянно видит по TV. Дождь даже не думает заканчиваться, поэтому из прогретого салона автобуса Ун выбирается с большой неохотой. Будь его воля, он бы, наверное, ночевал прямо в офисе. Дома ведь всё равно полная тоска, одиночество поджидает в каждом углу и доисторическая техника постоянно барахлит. Середина двадцать второго века для Уна имеет запах пыли, вызывающий тошноту вкус синтетического мяса, а на слух прямо как вечно беспокойные соседи и тонкое, на грани слышимости, пищание старой проводки. Цены на чудодейственные капсулы мягко намекают Уну на то, что обновить свой гардероб не получится и в этом месяце тоже. «Стимуляторы счастья» улыбаются с витрины милыми смайликами и будто призывают потратить оставшиеся деньги на них. А что? Говорят, с ними можно спокойно брать на работе по две смены и действительно радоваться даже похожему на подошву стейку, которые работникам корпорации продают за половину цены. Ун вовремя мотает головой, отказываясь от покупки. Ему синтетического в жизни и без того хватает. В мечтах о тёплом сухом одеяле Ун не сразу замечает тёмный комочек, который кидается ему под ноги. Жалобное пищание едва слышно за шумом дождя и городской суетой, которая не смолкает ни днём, ни ночью, ни в центре города, ни на его окраинах. Ун даже не понимает поначалу, что этот грязный ком шерсти и прилипшего к ней мелкого мусора на самом деле является котёнком, трогает его носком мокрого кроссовка, получая в ответ недружелюбное шипение. Мозг с трудом отзывается на не рутинное происшествие. Ун оглядывается по сторонам, будто из-за угла сейчас появится хозяин этого недоразумения, но улицу освещают только неоновые вывески, а из живых существ на ней — они двое. Прагматичность подсказывает, что нужно вернуть наушники в уши и идти поскорее домой, пока ноги окончательно не заледенели, а время не перевалило за полночь. Сентиментальность напоминает про крайне недружелюбную в этом месяце погоду, отчаянное желание заботиться о ком-то и собственное одиночество, от которого на стенку уже лезть хочется. Ун приходит к компромиссу, когда покупает в ближайшем магазине небольшую пачку корма и оставляет для мелкого существа лакомство, надеясь, что малыш в состоянии найти себе приют на ночь. В конце концов, в этом районе на самом деле много всяких несчастных и таких же сентиментальных, так что Ун уверен в том, что к завтрашнему вечеру у котёнка уже будет дом. Завтрашним вечером, правда, Ун наблюдает за тем, как грязный комок шипит на одинокую женщину, с которой Ун периодически сталкивается на остановке по утрам и благодаря её привычке сплетничать по телефону в это время как раз и знает про то, что она одинока и уже давно думает о покупке какого-нибудь классического морфа. «Ну и что, что на них мода уже лет двадцать как прошла? Зато статусно, как у богатых!» Ун тратится на ещё одну пачку корма и как-то ненароком обещает себе, что если котёнок не найдёт себе дом до понедельника, то это можно будет счесть за знак свыше. Если быть честным, то курьер доставляет домик, лоток, игрушки и большую упаковку корма ещё в субботу. Ун корит и ругает себя за поспешность, но ощутить себя не одиноким хочется внезапно слишком сильно. В воскресенье котёнок, приманенный лакомством, попадает Уну в руки и вскоре оказывается в его ванной, где немало сил и времени уходит на то, чтобы отмыть его грязную шёрстку. После ванны котёнок уже не кажется Уну таким маленьким, ему на вид месяцев шесть, а может и больше, он просто из-за худобы выглядит таким нескладным, окрас внезапно красивый тёмно-дымчатый, а глаза любопытные и живые. — Ну что, поладим мы, Дёти? — спрашивает Ун, когда чешет котёнка по затылку, сидя на кухне за столиком и наблюдая за тем, как его новоявленный питомец с удовольствием вылизывает мисочку от паштета. Котёнок поднимает на него тёмные, умные глаза и облизывается, притираясь головой к ладони. Ун улыбается легко, чувствуя, как этот жест отзывается приятным теплом где-то в груди. Кажется, у Уна появился новый друг.