Не отпускай...

- Хината! - нервный оклик мгновенно разорвал хрупкую пелену расходящегося к утру сна. Серые глаза цвета плавленого серебра с запоздало подсохшими слезами распахнулись. Черные, как смоль, волосы, до этого спокойно покоящиеся на подушке, разметало в разные стороны. И тонкие руки с слегка припухшими венами до боли вцепились в край тумбочки. Тяжело отдышавшись, Хьюга опустила голову от прояснившихся в ней воспоминаний. После его ухода она живет лишь ими, лишь прошлым. Прошлым, которое невозможно отпустить. Прошлым, до боли режущим сердце до немых криков, до кровоточащих где-то в глубине рваных ран. А солнце уже во всю лезло яркими задорными лучами в глаза, словно не теряя надежды наконец-то зажечь глаза девушки задорным огоньком. Но, снова резко встав, Хината нервно задернула тяжелые темно-красные шторы и, отрезав самой яркой звезде все пути к наступлению, снова упала на кровать, яростно сжав в руках пододеяльник. После его ухода многое переменилось... из комнаты младшей Хьюги исчезли все фотографии, игрушки, живые цветы, оставив место лишь белым, холодно отсвечивающим серебром обоям. Тогда юную Хинату будто бы подменили. Она молниеносно быстро подросла, похудела и осунулась. В глазах медленно таяло пламя, покрывая все вокруг толстой коркой льда. Лишь все так же слегка отливающие сталью густые пушистые волосы обрамляли лицо, этой, теперь уже хрупкой и холодной фарфоровой статуэтки. - Хината! Хината, пора вставать! – звонкий оклик с кухни заставил Хьюгу окончательно проснуться. - Да, да, мама… сейчас иду! – запоздало крикнула девушка и, решительно откинув одеяло в сторону, выбежала их комнаты. Нервно вытерев руки о передник, невысокая женщина аристократической внешности с явным беспокойством смотрела на медленно спускающуюся в кухню дочь. Уже который месяц поведение и неожиданная смена привычек Хинаты, сжимали сердце матери ледяной рукой. Уже какой раз она пыталась расставить все точки над и, но младшая Хьюга умело увиливала от разговоров, ссылаясь на тренировки. Наконец сердобольная женщина уступила дочери и пыталась игнорировать поведение дочери. - Доброе утро, Хината. – грустно улыбнувшись, мать жестом пригласила девушку к столу. – Садись, пожалуйста. Сейчас будем завтракать. Хьюга только открыла рот, чтобы отказаться, но, взглянув на измученное лицо матери, мгновенно растаяла. Не смотря ни на что, она любила своих родителей, любила брата. Она закрывала глаза на их слепоту, на их непонимание, на ее взгляд очевидного. Она просто любила. - Да, конечно, мама. – улыбнувшись краешком рта, девушка села за стол. – Я жутко голодна. Что у нас сегодня на завтрак? Словно опомнившись, женщина всплеснула руками и мгновенно поставила перед дочерью аппетитно дымящуюся тарелку. - Спасибо… - еле слышно шепнула Хината и, взяв в руки палочки, стала медленно перемешивать содержимое тарелки, наблюдая за тем, как пар вздымается вверх к потолку и неслышно тает. Откуда-то сверху послышался грохот, чей-то подавленный крик, и через несколько секунд, чертыхаясь и отряхиваясь, на кухню забежал Неджи. - Доброе утро. – как всегда тихо поздоровавшись с домашними, парень быстро занял свое место. - Неджи… - задумчиво опустив палочки, протянула Хината, - Скажи мне, Неджи, почему мы не умеем летать, как птицы? - Ну… Эм… - вопрос младшей сестры поставил главного гения семьи Хьюга в ступор. – Очевидно потому, что… Но Хината уже не слушала брата, моментально потеряв к нему всякий интерес. Ее взгляд медленно блуждал по стенам и декоративным столикам, разглядывая фотографии, сувениры и прочие безделушки, делающие дом домом, словно выискивая что-то. Вдруг ее взгляд резко остановился на раритетном столике восемнадцатых веков, привезенным ее отцом откуда-то издалека. А точнее не на самом столе, а на фотографии. На ней шестилетняя Хината со счастьем прижималась к высокому стройному парню, заинтересованно подняв голову и спрашивая у него что-то… почему собаки именно лают, а не мычат. Хьюга помнила этот момент до мельчайших подробностей. Это был последний день перед тем, как он ушел. Ушел ее самый близкий, самый дорогой единственный друг. Она уже смутно помнила, почему она его любила, почему считала его богом, о чем они разговаривали. Она помнила лишь одно, те слова, которые втесались ей в душу и засели так глубоко, что каждый день саднили и вызывали ноющую боль в груди. Слова, сказанные им перед уходом: «Помни, малышка, ты должна вырасти сильной. Не подведи меня». Да, тогда он ушел. Ушел навсегда. Но ей и только ей он говорил, что вернется. Позже она узнала, что он предатель. Что убил всех родственников, кроме своего младшего брата, которого он любил больше жизни. Это девушка тоже помнила. Она помнила, как плакала. Как кричала, что это не правда. Да и сейчас, где-то в глубине души, девушка свято верила, что ее обожаемый Итачи-сан честен. Что он вернется. Что все будет как прежде… - Как много старых и ненужных вещей у нас скопилось! – вдруг вскочила Хьюга. – Это же совсем не нужно! Только пыль собирать! – зло схватив рамку с фотографией, Хината спрятала ее в сумку. - Да, Хината, ты права! – неожиданно бойко поддакнула мать. – Давно хотела ее выкинуть. Лишь бы эти бесстыжие глаза больше не отсвечивали у нас в доме. Будь этот подлец неладен! - Да, мама. Я о том же. – тихо, но твердо ответила Хьюга, дрогнув лишь внутри. – Он предатель. Он не заслуживает нашего внимания. Особенно твоего Неджи. Удачи на тренировке. И мне тоже пора. До свидания, мама. Пока, Неджи. – перекинув сумку через плечо и сжав фотографию в руках, Хината вышла на крыльцо. Она шиноби. Она должна быть сильнее этого.