Imperfection

Через неделю, которая пролетела невероятно быстро и легко, всё внезапно и очень резко изменилось. Словно вспышка в плавном течении школьной жизни, во взаимоотношениях двух школьных банд. Начальный этап, рычаг, дёрнув за который кто-то запустил странный и даже жуткий механизм. Все увидели неожиданную перемену и испугались. Но самое ужасное было то, что никто не знал, как это устройство будет действовать и, самое главное, когда оно остановится. В один прекрасный день с Коллинзом что-то случилось. На одной из перемен, когда он спокойно и непринуждённо болтал с приятелями, у него зазвонил телефон. Что самое интересное, по телефону он разговаривал очень редко, так как не нужно было ни перед кем отчитываться и ничего ни у кого спрашивать. Но в этот раз что-то случилось. Взглянув на дисплей, Кастиэль нахмурился. Никто не увидел, кто же это звонил, и не слышал, что он сказал, а сам «лидер» не хотел говорить ни под каким предлогом. По крайней мере, все присутствующие знали точно только одну вещь: сказав в трубку всего несколько слов ледяным, но дрожащим голосом, он быстро отключился и исчез. Растворился среди толпы, ничего не объяснив и не попрощавшись. Это было перед вторым уроком. До конца дня никто Коллинза не видел. А потом и начались эти неприятные перемены. Кастиэль, всегда довольно спокойный и весёлый, словно слетел с катушек. Учёбу забросил, стали появляться прогулы, иногда он мог днями не приходить в школу, не пытаясь объясниться или придумать оправдание. «Просто я так захотел». Многочисленные споры с учителями пару раз даже грозили ему исключением, но Коллинза это мало волновало. Всего два слова – не смогут. Старшеклассник был уверен, что директор не сможет его выкинуть, даже если очень постарается – спасибо авторитету и обеспеченности родителей. Что ж, так и случилось. В те дни, когда брюнет появлялся в школе, среди старших классов объявлялась «предельная осторожность». Именно поэтому, как только в конце коридора был виден Кастиэль (просто силуэт или даже лишь слышен голос), все ученики, как по команде, мигом бросались во все стороны. Потому что попадаться на глаза ему сейчас никому особенно не хотелось – в целях собственной безопасности. Казалось, что вокруг этого красивого темноволосого юноши с бледным лицом и пронзительными ярко-синими глазами горела тёмная, невероятно холодная и пугающая аура, отталкивающая всё живое и тёплое на его пути. Сам Коллинз с каждым днём становился всё хуже. Если раньше он был просто наглым, язвительным, но весёлым и жизнерадостным, то сейчас всё хорошее, что в нём было, стало медленно, но верно пропадать. Яркая улыбка и задорные огоньки в глазах потухли. Вся та активность, что перенимали у него все окружающие, исчезла. Кастиэль стал ещё более наглым, резким, раздражительным, орал на всех подряд, в том числе и на участников своей банды, или наоборот, шарахался от людей. Вообще он стал похож на привидение – не человек, пустая оболочка. Кастиэль – ангел четверга. Коллинз – очень странный, мятежный ангел, который с каждым днём медленно, но верно и болезненно падает… Почему? Что же такое услышал парень в том звонке, что так сильно изменило его поведение? Все его «друзья», которые просто волновались за свою шкуру, если с лидером что-то случится, первое время предпринимали попытки что-нибудь разузнать. В этом вопросе надо отдать им должное – понабрали наглости и упорства у главного. Жаль только, что мозгов они у него не одолжили и не поняли, когда нужно остановиться (на самом деле, и начинать не стоило). Сначала Кастиэлю было плевать на все их попытки. На оклики он внимания не обращал, когда кто-то на перемене его перехватывал, брюнет просто молча слушал, вырывался и так же, не сказав ни слова, уходил. Лишь в холодных синих глазах читалось полное безразличие к человеку, который пытался с ним говорить. Потом он начал реагировать. Пока довольно тихо и спокойно, но отрывисто Коллинз отваживал от себя людей короткими и ёмкими фразами, в которых не было ни грамма полезной и нужной информации. Делал он это с завидным трудолюбием и терпением. Каждый день, каждую перемену, практически каждую минуту. Словно робот, запрограммированный повторять одни и те же фразы всем людям подряд, будь то учителя, друзья, одноклассники или обычная старенькая уборщица, которая попросила отойти и дать ей протереть пол. Одним словом, Кастиэль превратился в ходячую бомбу. Только вот никто не мог понять, это нормальная бомба или всё-таки замедленного действия? К сожалению, среди окружающих Кастиэля не нашёлся тот, кто бы пожертвовал своей шкурой, чтобы обезвредить устройство. Они и при нормальных-то обстоятельствах побаивались своего лидера, так что же теперь? Здравый смысл и инстинкт самосохранения подсказывали им, что лучше не совать свой нос не в своё дело. Но делать что-то надо было! Потому что если Коллинз окончательно скатится, кто знает, что станет с бандой и со всеми её участниками. Уговоры не помогали. Поэтому так называемые друзья Кастиэля решили использовать последнее доступное им средство – попросить разобраться со всем человека, который был более чем заинтересован в спокойствии брюнета и гарантии собственной безопасности. * * * * Дин, уставший, но весёлый, спокойно шёл по забитому людьми коридору, когда чья-то рука показалась из приоткрытой двери и рывком втянула его в пустой кабинет. Так быстро, что парень даже опомниться не успел. Тем более не удивительно, что никто из разноцветной толпы ничего не заметил и не услышал. Когда Винчестер оказался в опустевшей комнате, он смог, наконец, понять, что произошло, и насторожился. Оглядев тёмное помещение, Дин заметил три фигуры вблизи окна, которые еле слышно о чём-то говорили. Похоже, спорили. Сразу стало понятно, что это не его банда. Дин нахмурился и внимательно осмотрелся с целью найти что-нибудь, что представляло бы для него опасность. Но такого не было. Поэтому, собравшись с мыслями и глубоко вздохнув, он привлёк к себе внимание «похитителей». - Что за фигня тут творится? Как и ожидалось, разговоры сразу стихли, а силуэты замерли. - Мне повторить вопрос? – начиная раздражаться, осведомился старшеклассник. - Не стоит. Фигуры у окна зашевелились и быстро приблизились к «похищенному». Дин невольно вздрогнул и напрягся, приготовившись в любой момент уложить противников и дать отсюда дёру. Не каждый день его похищают члены другой банды. - Сегодня без драк, ок? – то ли предупредил, то ли попросил главный из этих троих – Бальтазар. Винчестер слегка поморщился, кивнув. Этот парень был известен своей хитростью, изворотливостью, но в то же время удивительной верностью своему лидеру, какой за всеми другими не наблюдалось. С таким опасно связываться – кто знает, что у него на уме. - Что вы хотите? - Поговорить, - без тени улыбки произнёс Бальтазар, - о Кастиэле. Услышав знакомое имя, Дин вновь напрягся. Даже испугался. Он видел, что происходит с Коллинзом, как он изменился и как он падает, и, как и все остальные, не знал причины. Только вот он не пытался её выяснить, справедливо рассудив, что это бессмысленно и даже глупо с его стороны. - Если вы об этих его переменах, то я понятия не имею, из-за чего они. - Я знаю. Именно поэтому я хочу, чтобы ты это выяснил. - Почему я? – осторожно уточнил Винчестер. – У вас свои люди есть. - Только вот они Коллинза уже достали, - покачал головой новый знакомый. - Такое ощущение, что он скоро нам всем шею свернёт. Поэтому нужен кто-то посторонний, тот, кто Кастиэля не боится, и с которым Кас будет вынужден говорить. Такой, как ты. - Потому что я лидер другой банды? – с усмешкой уточнил Дин, скрестив руки на груди. Бальтазар секунду на него смотрел, о чём-то думая, а потом загадочно улыбнулся и покачал головой. - Потому что ты – это ты. Учитывая ваши странные отношения с Коллинзом… эй, я ни на что не намекаю! – поднял руки Бальт, когда зелёные глаза блеснули и опасно сузились. – Просто говорю, что тебя он может выслушать. - Если не наорёт и не пошлёт куда подальше, - проворчал Винчестер, вглядываясь в лица двух других парней. Те стояли, нахмурившись, и молча слушали. Видно было, что Бальтазар – какая-то шишка в их кругах, наверное, больше всех приближён к Кастиэлю и потому тоже наделён некоторой властью. - Скорей всего, - не стал спорить собеседник. – Но тебе же не привыкать, тем более, учитывая твой характер. Наорёшь в ответ, он офигеет, и у тебя будет минута, чтобы поболтать с ним по душам, - с серьёзным лицом объяснил он и ухмыльнулся, когда Дин в ответ раздражённо фыркнул. Хотя, надо признать, план был неплохой. Импровизация – это да, но выглядит довольно удачной и даже может сработать. По крайней мере, стоит хотя бы попытаться. Пока Бальтазар ждал ответа, Винчестер разглядывал двух других парней. Один из них – Уриил – стоял прямо, заложив руки за спину, и поглядывал на Дина с насмешкой и даже некой снисходительностью, словно на насекомое. Хотя, по идее, было как раз-таки наоборот. Второй – Самандриэль. Честно говоря, Дин никогда не понимал, что этот паренёк забыл в банде Коллинза. Хрупкий по комплекции, с милым лицом и наивным взглядом, он был невероятно добрым, даже нежным, везде и во всех искал хорошее. Как он попал под влияние Кастиэля, никто не знал. Одни говорили, что когда-то давно Коллинз защитил его от хулиганов, тем самым спасши, и парень с тех пор и таскается за брюнетом. Другие, что Кас знал Самандриэля ещё с детства, заботился о нём, как о младшем брате, а когда он перешёл в эту школу, Кастиэль стал его покровителем. Одним словом, эти двое были не самыми простыми представителями окружения лидера. - Ну что? – наконец, не выдержал Бальтазар. Дин вздрогнул и упрямо, но немного рассеянно посмотрел на собеседников, будто всё ещё сомневаясь. Бальт вопросительно поднял бровь, и Винчестер, вздохнув, нехотя кивнул. - Я попробую, но ничего не обещаю. - А этого от тебя никто не требует, - дружески подмигнул новый знакомый, - хорошо, если он позволит тебе всего лишь попытаться. - Это ты меня так подбадриваешь? - Нет, всего лишь говорю факты. Бальтазар ухмыльнулся и прошёл к двери, напоследок хлопнув Дина по плечу, как хорошего приятеля. Тот поморщился, но с места не сдвинулся. Уриил и Самандриэль быстро, как по команде, двинулись за главным. Первый даже не посмотрел на Винчестера и вышел, хотя он, по всем правилам, в школьной иерархии находится гораздо выше. Дин недовольно взглянул на последнего парня, как бы спрашивая, а ты что вытворишь? Но тот лишь немного неуверенно улыбнулся, склонив голову набок, и шмыгнул за дверь, словно какой-то затравленный зверёк. Винчестер остался один в пустом кабинете. В груди что-то противно дрожало. Да, определённо, эта встреча, лица новых людей и общение с ними оставили в душе странный неприятный осадок, будто после какой-нибудь мелкой пакости. Странная ухмылка Бальтазара, холодный, полный презрения взгляд Уриила… точно не самые приятные личности. Но что среди них забыл этот Самандриэль? Ещё и улыбнулся, когда уходил… словно извинялся за своих друзей. Хотя наврядли эти парни – его настоящие друзья, скорее просто люди, с которыми ему нужно общаться по положению. Дин невольно фыркнул, поморщившись. Продуктивный день, ничего не скажешь – нашёл себе новых проблем, забот. Ну хоть появилась вероятность, пусть и очень маленькая, что он сможет остановить всю ту ерунду, что творится с Коллинзом. Просто попытаться. Ведь его поведение ничего хорошего никому, в том числе и Винчестеру, не сулит. * * * * 14 лет назад Мальчик четырёх лет, маленький и бледный, словно привидение, практически прозрачный, молча сидит у красивой кровати, цепляясь тонкими пальцами за огромное дорогое покрывало. Его большие ярко-синие глаза широко распахнуты, с удивлением и ужасом смотрят прямо перед собой. Два чистых, ещё таких нежных и светлых озера, блестящие не пролившимися слезами. Сзади стоит мальчик постарше, лет десяти. Он с грустью отворачивается, чтобы не видеть вопросительный взгляд младшего брата, до крови закусывает губу, чтобы не разрыдаться и не напугать ребёнка ещё больше. Его дрожащая ладонь быстро, механически гладит малыша по голове, путается в растрёпанных чёрных волосах. Он не говорит ни слова. Лишь молча и крепко прижимает к себе растерянного брата. На огромной кровати, среди гор белоснежных подушек и покрывал, словно окутанная морской пеной, лежит молодая женщина. Белоснежная рубашка на полупрозрачном, хрупком, как у ребёнка, теле, сливается со всей этой бледной, искусственной обстановкой, длинные тонкие пальцы замерли, сжимая мягкий белый пух. Всё такое холодное. Ненастоящее. Мёртвое… Лишь тёмно-русые волосы да поблекшие серо-голубые глаза, некогда сиявшие радостью и желанием, - последние яркие пятна на этой страшной и неподвижной картине. - Габриэль… Мальчик жмурится, отгоняя непрошенные слёзы, и с грустной, отчаянной улыбкой смотрит на младшего брата. Тот не двигается. Продолжает смотреть на холодное и такое родное тело широко распахнутыми яркими глазами. - Почему мама не улыбается? Парень невольно вздрогнул и быстро прижал к себе младшего брата, спрятав его глаза от созерцания бездыханной матери. - Она очень хочет, Кас. Просто мама устала… и улетела. - Улетела? – удивлённо спросил ребёнок. – С ангелами? - С ангелами, - кивнул Габриэль, нежно взъерошив волосы брата и горько улыбнувшись, - она теперь тоже ангел и будет нас охранять. - А мама скоро вернётся? - Вернётся?.. нет… У неё много дел там, наверху. Вот вырастем, и сами её навестим, хорошо? Кас немного неуверенно улыбнулся и кивнул. Старший брат взял Кастиэля за руку и, в последний раз бросив невидящий взгляд на белоснежную кровать, выскочил за дверь. В доме было тихо. Ничего не было слышно: ни звуков проезжающей машины, ни пения птиц, ни голосов соседей – ничего. Эта гнетущая тишина лишь больше пугала и давила на растерянных и отчаявшихся детей. Тихий всхлип. Габриэль опустил голову и посмотрел на ребёнка. Тот стоял, отвернувшись, и по бледным щекам беззвучно катились слёзы, оставляя за собой прозрачные мокрые дорожки. Гэйб нахмурился и, крепче сжав тонкие пальцы в своей ладони, побежал по тёмному коридору к светлому прямоугольнику в конце – кабинету отца. Люцифер всегда был для мальчиков самым лучшим на свете отцом. Высокий, добрый, немного строгий и справедливый, он всегда был готов защитить свою семью чего бы это ему не стоило, всегда был сильным, немного язвительным, но надёжным. Дети в нём души не чаяли, а весёлые глаза и слегка издевательская улыбка, наверное, должны были на всю жизнь запомниться сыновьям. Должны были. Но этого не произошло. Ведь именно тот образ отца в полутёмной комнате, сломленного, осунувшегося и бледного, как умершая жена, спрятавшего лицо в дрожащих ладонях, навсегда врезался в память испуганных и растерянных детей. Габриэль неуверенно взглянул на склонившуюся фигуру в кресле и тихо кашлянул. - Пап… Люцифер не двигался. Кажется, он даже не заметил, что в комнате, помимо него, находятся ещё два человека. - Пап! – уже уверенней позвал старший. Отец вздрогнул и чуть качнул головой. - Гэйб… - голос, всегда чистый и громкий, охрип, словно его обладатель долго и сильно болел. Дети невольно вздрогнули, услышав свои имена. – Кас с тобой? - Да. Габриэль вновь положил ладонь на спутанные тёмные волосы Кастиэля и ещё крепче прижал его к себе, словно стараясь защитить от всего и всех вокруг. Кастиэль молчал. Лишь тихо, практически беззвучно плакал и огромными, блестевшими глазами смотрел на отца. - Мама, она… ушла? - Да, Гэйб. Кас внезапно поднял голову и с надеждой взглянул в сторону стола, где сидел Люцифер. - Она же вернётся? Отец, кажется, улыбнулся сквозь пальцы и тихо вздохнул. - Не волнуйтесь. Всё будет хорошо… Габриэль опустил голову и вышел, почти выбежал из комнаты, утянув за собой младшего брата. Люцифер так и не поднял голову за всё это время. Так и не посмотрел на испуганных сыновей. Лишь глупо пообещал, что всё будет хорошо. Через полгода Габриэлю исполнилось 11, а Касу 5. Отец так и не оправился после смерти жены, даже наоборот, всё стало гораздо хуже. Он практически не ел, много пил, ни с кем не говорил, а от детей иногда просто шарахался, как от привидений, с головой ушёл в работу. Братья его почти не видели. Словно в тот день, вместе с матерью, они лишились и отца. А в один «прекрасный» день, когда по крышам с самого утра барабанили тяжёлые дождевые капли, Люцифер напился и, ни с кем не попрощавшись, уехал. Кастиэль тогда долго смотрел в залитое водой окно на втором этаже, слушая музыку дождя и с грустью глядя на чёрный силуэт уезжающей в стену воды машины. Плохое предчувствие не покидало ребёнка с первых минут этого дня. Когда Габриэль зашёл в комнату и привычно обнял младшего брата, тот, немного подумав, вопросительно посмотрел на него и с надеждой произнёс: «Всё будет хорошо?» В тот момент Гэйбу хотелось плакать. Так хотелось обнадёжить, соврать, утешить! Но ведь отец тоже говорил, что всё будет хорошо… Старший не мог смотреть в ярко-синие глаза брата, большие, наивные, полные надежды, и опустил голову, так ничего и не сказав. В тот день отец домой не вернулся. Через несколько недель мальчики попали в новую семью. Как ни странно, опекуны, о существовании которых дети до смерти родителей и не подозревали, нашлись довольно быстро и очень спешили оформить все нужные бумаги. Какой-то двоюродный брат троюродного дяди по линии матери (или что-то в этом духе) по имени Стивен, высокий и упитанный мужчина, с маленькими бегающими глазками и его расфуфыренная жена-блондинка Сильвия очень мило и натянуто улыбались, когда к ним привели детей. Кас был ещё слишком маленьким и неопытным, чтобы суметь разглядеть за фальшивой улыбкой острые клыки, а вот Габриэль сразу всё понял. Но кому какая разница? Главное - сплавить этих сирот кому-нибудь и избавиться от лишних проблем. Так и случилось. Несмотря на активное сопротивление со стороны старшего и испуганный взгляд младшего, пара этим же вечером забрала братьев к себе домой – в небольшую, не очень уютную, но довольно дорогую квартиру. Кас видел, как старший брат хмурился, сидя в машине новых «родителей», морщился и отворачивался к окну, но не знал почему. А ещё он не понимал, зачем Гэйб натягивал на лицо фальшивую улыбку, когда кто-то из опекунов смотрел на детей. Когда видит только Кас – морщится, когда смотрят «родители» - улыбается. Зачем нужна эта маска? Кастиэль не знал. Квартира мальчикам не понравилась сразу. Белоснежные стены, высокие потолки, тёмная мебель, картины и самая разная, дорогая электроника – всё это было частью нового жилища братьев. Ни игрушек, ни уютного дивана или камина – ничего. Помещение давило на мальчиков своей белизной и искусственностью, словно та дорогая кровать, на которой лежало холодное тело матери. Как Габриэль и думал, улыбка опекунов оказалась фальшивой. Стивен был бизнесменом и целыми днями пропадал на работе, а когда приходил домой, то проводил всё время перед телевизором с бутылкой пива, ссылаясь на усталость. Сильвия нигде не работала. Не очень умная, стервозная и брезгливая, она либо бегала по магазинам и салонам, либо сидела дома, бездельничая и даже не вспоминая о наличии детей. Кастиэль пытался поговорить с кем-нибудь из взрослых, спросить что-либо, попросить рассказать какую-нибудь историю, как обычно делают дети его возраста. Но никто не обращал на мальчика внимания, словно он был всего лишь частью дорогого интерьера. А когда ему было грустно или одиноко, а брат ещё не вернулся со школы, Кас предпринимал попытки сесть на диван рядом с «матерью», прижаться или даже обнять. Но та лишь брезгливо морщилась и отправляла ребёнка, как она говорила, поиграть в приставку. Но Кастиэлю не хотелось играть в приставку. Он всего лишь хотел банального тепла, которое мать ему не успела подарить. Когда Сильвия и Стив бывали вместе в квартире, то либо громко и грязно ругались, наплевав на детей, либо беззастенчиво целовались, щебеча и обжимаясь. Когда в такие моменты Гэйб или Кас хотели что-то спросить или просто пройти мимо, взрослые накидывались на них и вымещали всю накопившуюся за день злость. Первое время Габриэль старался быть паинькой, чтобы не навлечь на себя и брата ещё большие проблемы, но и его терпение скоро подошло к концу. А переломным моментом стала очередная ссора супругов. Вдоволь наоравшись, Стивен опустошил все бутылки с алкоголем в мини-баре и, двинувшись в свою комнату, наткнулся на прятавшихся за углом детей. Тогда-то у пьяного в стельку мужчины что-то щёлкнуло. Внезапно он разозлился и, обозвав братьев мелкими подонками, попытался ударить нежеланных свидетелей криков. В свои 13 Габриэль был невысоким, но крепким и ловким, а потому имел успех в драках с ровесниками и более старшими парнями. Острый на язык, драться он не любил. Намного приятнее ему было словесно унизить противника, особенно, когда тот был заведомо неправ или несправедлив. Обиду и боль Гэйб терпел с лёгкостью. Но когда руку поднимали на его младшего брата, парень забывал всю свою неприязнь к насилию. Проще говоря, за Кастиэля он мог покалечить любого или даже убить. Когда тяжёлый кулак приёмного отца уже был готов опуститься на голову Каса, сжавшегося от страха, послышался глухой хлопок, и рука мужчины была отброшена в сторону резким ударом, а сам он сбит с ног. Быстро дёрнув брата с пола, Габриэль ринулся вместе с ним в свою комнату и, захлопнув дверь, повернул в замке ключ. В одну секунду в квартире стало тихо. Кастиэль, перепуганный до смерти, забрался с ногами на кровать и сидел там, дрожа и всхлипывая. Гэйбу ничего не оставалось, как сесть рядом с ним и терпеливо, упрямо успокаивать. Весь следующий час под дверью были слышны тяжёлые шаги и пьяная ругань. Пару раз в дверь ломились, кричали, пытались выбить ключ и открыть замок проволокой, но все эти попытки провалились. Мальчики надёжно заперлись и забаррикадировались. С тех пор жизнь братьев превратилась в ад. Габриэлю становилось всё сложнее учиться, в школе начались проблемы, и он больше не мог каждую секунду охранять брата от Стивена, как ни хотелось. А тот, в свою очередь, не успокаивался. Даже наоборот, с каждым днём становился всё злее и раздражительнее. А Сильвия, приходя с клуба поздно вечером, лишь пьяно смеялась над запуганными детьми и поддерживала своими визгами и оплеухами мужа. Тогда Гэйб и решил, что времени уже не осталось. Весь следующий год он обучал 8-летнего брата правилам ведения боя и выживания: как драться, как уклоняться, как быстрее убегать и тише перемещаться. Пребывание в квартире превратилось в поле боя. Оставшиеся 6 лет до совершеннолетия Габриэля братья прожили постоянным ожиданием. Когда Гэйб стал старше, он начал всё чаще уходить из дома, чтобы не встречаться с опекунами: к друзьям, к девушкам, просто гулял по ночному городу. Теперь он не волновался за брата, который сам мог о себе позаботиться. А Кастиэль всё время сидел дома, у себя в комнате. Когда он понял, что испытывает чувства и к девушкам, и к парням, испугался и сразу всё выложил старшему брату. Тот принял эту новость спокойно и с улыбкой. Только посоветовал, а точнее приказал ничего никому не говорить, особенно «родителям». Когда Габриэлю исполнилось 18, он сразу же в этот день переоформил все бумаги по опекунству и, ничего не сказав супругам, забрал Каса и исчез. Через несколько дней братья переехали в Лоурэнс. Там их ждал совершенно новый и красивый дом, купленный родителями незадолго до смерти матери, в котором они и поселились. Вскоре Гэйб устроился на временную, как он говорил, работу, которая приносила неплохой доход, но совершенно не нравилась Коллинзу-старшему. Кастиэль пошёл в новую школу, а Габриэль принялся зарабатывать определённую сумму денег. Через год активный и трудолюбивый старший брат, поднявшись по карьерной лестнице, получил последний доллар из этой суммы и уволился с работы. Кас начал учиться в старшей школе, окружив себя новыми проблемами и заботами. Тогда Габриэль и решил, что сделал для брата всё, что мог, и пора исполнить свою собственную мечту. Вскоре он стал профессиональным фокусником. * * * * Вот уже две перемены Дин безуспешно искал Кастиэля. В начале дня он был, в конце тоже должен появиться, потому что его в очередной раз вызвали к директору, а вот сейчас как сквозь землю провалился. На трёх уроках он не появился. На перемене не показался среди своих приятелей. Словно в самом деле сбежал. Но как? На выходе сидит сторож, ещё не совсем старый, но сварливый и довольно сильный мужчина, мимо которого не пройти. Неужели из окна выпрыгнул? В голове невольно всплыли картины их побега из библиотеки, «удачного» приземления в кусты, и Винчестер тихо усмехнулся. Нет, ещё раз Кас наврядли туда полез. Парень быстро и уверенно шагал по коридору, решив всеми доступными способами достичь поставленной цели – найти этого придурка (а в том, что Коллинз был именно придурком, от которого одни проблемы, он не сомневался). Сделав практически круг, и не маленький, Дин внезапно замер. В конце коридора мелькнуло что-то тёмное и мгновенно скрылось за углом. В любой другой ситуации Винчестер бы ещё минуты три постоял, подумал, тот ли это человек, может, почудилось или обознался, повспоминал бы, во что был одет Кас. Но в этот раз терпения не хватило. Дин, которого вынудили тратить своё время на шатание по школе, пытаясь найти практически иголку в стоге сена, был уже настолько раздражён, что всеми конечностями ухватился за этот мимолётный шанс. А именно, сразу же сорвался с места и кинулся за возможной целью. Наверное, было бы довольно смешно в случае ошибки Винчестера. «Жертве» – страшно, «охотнику» - обидно. Кто знает, как бы отреагировал случайный школьник, когда за ним внезапно начинают гнаться, сбивают с ног и с силой впечатывают в стену, да не кто-нибудь, а сам Дин Винчестер, лидер школьной банды. Может быть, принялся бы молить о пощаде. Или потерял сознание от страха. Или, ещё хуже, закричал. Было бы не очень приятно, в том числе Дину. Но, к счастью или к сожалению, такой глупой ошибки не случилось. Поэтому, когда Дин навис над темноволосым парнем, пронзительные ярко-синие глаза опасно блеснули, а длинные тонкие пальцы обвились вокруг запястья Винчестера и сжались, как тиски. - Ты что творишь, Винчестер? – раздражённо, но довольно спокойно произнёс Кас, уставившись на нарушителя спокойствия. Тот немного растерялся, но Коллинза не отпустил. Даже наоборот, ещё крепче прижал к стене, чтобы уже наверняка – после стольких часов безуспешного поиска было бы просто несправедливо вот так глупо его освободить и точно уж зря потратить время. - Поговорить хочу. - Поговорить? Отлично! Какого чёрта тогда ты устроил это представление? - А какого чёрта ты бегал от меня? – не остался в долгу Дин и сильно тряханул почти повисшего в его руках Кастиэля. Тот бросил на него взгляд, полный бессильной злости, но промолчал. – Отвечай! - А что, волнуешься за меня? - Да уж скорее за себя и всю школу… Винчестер терпеливо и немного недоумённо ждал ответа. Хоть какой-нибудь реакции, намёка, попытки что-нибудь вытворить. Он внимательно смотрел на бледное лицо «собеседника», следил, был готов вовремя отскочить, укрыться или напасть, ждал какого-нибудь действия, но ничего не происходило. Кас не двигался. Не смотрел на него. Кажется, даже пытался дышать незаметней. Синие глаза, внезапно побледневшие и будто подёрнувшиеся плёнкой, невидяще смотрели куда-то в бок, сквозь пространство, но только не в глаза напротив. Словно избегали зрительного контакта. - Что тебе мешает поделиться? – осторожно спросил Дин. - А почему я должен? – Коллинз нахмурился, продолжая гипнотизировать люстру на потолке. – Кто ты мне? Психолог? Отец? Или, может быть, друг? – тут брюнет скривился и дёрнул руку, пытаясь освободиться. – Я не обязан перед тобой отчитываться! Эти слова стали последней каплей. Парень тут бегает, понимаете ли, ведёт беседы с участниками другой банды, парится, злится, даже волнуется, и вот результат? Эта безучастность и эгоистичная злоба – награда за потраченное впустую время? Может Винчестер и старался смириться, но такое терпеть никогда не получалось и не получилось сейчас. - Слушай сюда, засранец, - сквозь плотно сжатые зубы процедил Дин и расплылся в жутковатой улыбке, когда синие глаза на долю секунды блеснули тревогой. – Я не намерен возиться с тобой и тратить своё время! Хватит быть эгоистом, хватит, слышишь?! – тут он сорвался на крик и, уже почти себя не контролируя, резко надавил локтем на грудь брюнета. Тот побледнел и шумно выдохнул, лишившись воздуха. – Почему ты не хочешь принять помощь? Почему шарахаешься от меня? Да что с тобой вообще такое?! Что было в той смс, что ты так психанул?! Когда Винчестер упомянул то, из-за чего всё и началось, Кас в конец переменился. Пальцы, всё это время сжимавшие запястье Дина, исчезли, а сама рука была откинута в сторону резким и быстрым движением. Парень не успел ни опомниться, ни среагировать, как сильным ударом в грудь внезапно был отброшен к соседней стене, со всей силы в которую и врезался. Лишившись своих «оков», Кастиэль молниеносно подскочил и сжал кулаки в приступе ярости. - А это не твоё собачье дело, - зашипел он, со злостью глядя на попытки Дина сориентироваться и унять головокружение. – Ты меня задолбал! Не трогай меня, Винчестер, пожалуйста! Просто оставь в покое! - А ты не подумал, что я не хочу оставить тебя в покое?– выкрикнул тот, даже не успев подумать, что именно сказал. Коллинз резко переменился в лице и замер. Кажется, растерялся. Этой секунды Дину хватило. Оттолкнувшись от стены, он молниеносно подскочил к застывшему словно статуя Кастиэлю и, размахнувшись, с силой ударил его в лицо. Раздался хруст. На пол упали капли крови. Кас отшатнулся и, отключившись от резкой, раскалывающейся боли в виске, сполз по стене на пол. Винчестер поморщился и сжал запястье. При ударе его словно иглой пронзило, и теперь оно несильно, но неприятно пульсировало. Внезапно стало очень тихо. В конце дня в коридорах вообще становилось почти ничего не слышно и практически никого не видно. Главной причиной такого затишья была усталость, которая к концу учёбы буквально прибивала старшеклассников к стульям, и во время перемен они предпочитали отсиживаться в кабинетах. А теперь, когда возникла опасность попасть под раздачу слетевшего с катушек Коллинза, тем более никто высовываться не хотел. Поэтому после этой небольшой драки стало ещё тише. Даже слишком тихо. Дин так и замер посреди пустынного коридора, тяжело дыша и глядя перед собой широко распахнутыми, сверкавшими глазами. Кастиэль сидел, не двигаясь. Его голова была опущена, и тёмные растрёпанные волосы падали на бледное лицо, закрывая глаза. Было непонятно, он потерял сознание или просто не хочет вставать. Тёмно-алая кровь сильно контрастировала с бледно-серым цветом пола, и Винчестер с отвращением и досадой отворачивался, прятал глаза. Он просто не мог понять, как так получилось. Почему он ударил Каса, почему тот сейчас сидит у стены, не двигаясь и почти не дыша? Как они дошли до такого? Неужели и правда так друг друга ненавидят? В груди вновь противно защемило. Почему-то было больно и обидно осознавать, что их связывает лишь обычная неприязнь и слепая, животная ненависть. И Дин не знал, почему. - Какой же ты придурок, Дин… Винчестер вздрогнул и немного растерянно вгляделся в бледное лицо. Кастиэль всё ещё сидел на холодном полу, не пытаясь подняться или переменить позу, а лишь устало и с сожалением глядел на испуганного, вконец запутавшегося парня. Синие глаза потемнели, поблекли. Они уже не блестели яростью или раздражением, не сверкали голубыми огнями, не пронзали насквозь при каждом взгляде. Лишь бледный, плотный туман закрался в них, забрав последние живые, человеческие эмоции. Осталась только усталость и глухая досада. А на вечно обветренных приоткрытых губах играла грустная, усталая улыбка. Дин невольно закусил нижнюю губу. Опять. Коллинз назвал его по имени. - Зачем ты всё это делаешь? – еле слышно спросил Кастиэль. – Почему преследуешь меня? Почему не сдаёшься? Ты должен был уйти и оставить меня здесь, но ты всё ещё стоишь и ждёшь чего-то. Зачем? Какая у тебя цель? – Кас с надеждой взглянул на Винчестера, ожидая ответа, но тот лишь молча смотрел на него и слушал. – Кто ты мне? Враг? Друг? Ты должен был пройти мимо, а не стоять и ждать. Дин сильнее прикусил губу, и по подбородку покатилась капля крови, оставляя за собой узкий тёмно-красный след. Сорвалась. Упала на пол. Коллинз проследил за её траекторией, всё также грустно улыбаясь. - Кас, я… - Дин глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, - дело в тебе. Я не знаю, почему так получилось, да мне и не положено этого знать. Но ты сам делаешь себе хуже. Притворяешься, что тебе плевать на людей. Ни с кем не сближаешься, врёшь, не подпускаешь никого, словно всё время прячешься за маской. Так нельзя. Этим ты ничего не исправишь. Кастиэль с минуту смотрел на него, размышляя, а потом вновь отвернулся. Синие глаза опять уставились куда-то в пространство. Винчестер с досадой выдохнул. Он не поможет. Не сможет ничего сделать. Просто потому, что сам Кас не хочет, чтобы его спасали. Было обидно – за себя, что зря надеялся, за него, что своим эгоизмом скоро загонит себя в клетку и погубит. Почему он просто не может сдаться, довериться кому-то, хоть на секунду позволить себе побыть слабее, чем остальные? - Кас, пожалуйста… хватит. Мне не нужна причина, чтобы носиться за тобой весь день. Я просто хочу помочь… - Дин присел и умоляюще вгляделся в глаза напротив; нахмурился, не увидев ничего, кроме скуки и усталости, - …пожалуйста, позволь мне помочь. Снова стало тихо. Коллинз всё также безучастно смотрел в изумрудные глаза напротив, искал что-то, тяжело дышал сквозь потрескавшиеся приоткрытые губы. Молчал. Дин не пытался торопить его, ещё что-то подсказать или спросить. Он сделал всё, что мог. Сказал всё, что Кас был готов и смог бы услышать. Говорить что-то ещё было бы бесполезно и глупо. Он сам должен решить, как поступить, что ответить, попытаться всё исправить или наоборот, разрушить. Оставалось только ждать… Вот бледные губы дрогнули, глаза, сверкнув бессильной тоской, заблестели. Кастиэль дрожащими руками закрыл лицо и уронил голову на колени, задрожав от беззвучных, сухих рыданий. Дин побледнел. Какой-то глухой, животный страх сковал его при взгляде на этого сильного и жизнерадостного человека, содрогающегося от рыданий, но не проронившего ни одной слезы. Словно просто не умел плакать. Будто когда-то давно, в силу страшных обстоятельств, приучил себя сдерживать слёзы – единственное проявление слабости. Винчестер просто не знал, что ему делать. Оставить Каса и уйти или попробовать что-то предпринять? В любом случае, нужны были какие-то действия. Дин секунду помедлил и тихо выдохнул. Может, потом он об этом пожалеет, но сейчас, в этот момент, глядя на единственный шанс что-то исправить, он просто не мог поступить по-другому. В последний раз поразмыслив, Дин осторожно перебрался к стене и, облокотившись на неё, сел недалеко от Кастиэля. Последняя попытка. - Скажи мне. Пожалуйста. И, клянусь, я от тебя отстану. Коллинз отнял одну руку от лица и провёл ей по волосам. Кажется, он сомневался. Или думал. Винчестер терпеливо ждал, решив, что сейчас уйти просто не может и не имеет права. Уйти теперь – значит сдаться. Тёмно-синие глаза встретились с изумрудными, и последние попытки приказать себе промолчать канули в пропасть. - Габриэль… Дин насторожился и придвинулся ближе, стараясь не пропустить ни слова. Он не знал, о ком или о чём говорит Коллинз, но сразу понял, что это важно. Поэтому он быстро переводил взгляд с глаз Каса на его губы, что-то шептавшие, и старался даже не двигаться, чтобы ничего не испортить. - Он… ушёл… - еле слышно произнёс Кастиэль, крепко, до боли в пальцах сжимая кулаки. – Он бросил меня… Я остался один. Рядом словно молния ударила, и Винчестер сжал губы, в ужасе широко открыв глаза. Теперь всё стало ясно. Вот она, причина такого поведения Коллинза, вечной агрессии, криков и прогулов, вот почему он так шарахался от людей, предпочитая шляться где-то, чем лишний раз просиживать в многолюдной школе. Там, в библиотеке, Кас рассказал о себе. Да, совсем чуть-чуть и, казалось бы, такие ненужные вещи, которые не позволят его получше узнать. Так Дин раньше думал. Но теперь он понял, что Кастиэль сказал единственное, что он считал по-настоящему важным, да оно таковым и было. Его родители умерли. Винчестер слышал от кого-то из одноклассников или учителей, что до совершеннолетия Коллинза у него был опекун – старший брат, которого никто не видел, который никогда не появлялся на собраниях и просто ни разу не был в школе. Вроде есть человек, а в то же время его будто и нет. По крайней мере, в то время Дина мало волновали семейные проблемы одноклассников, а особенно, лидера второй банды, с которым он тогда вообще не контактировал. И вот сейчас, когда всё рушится на глазах, парень впервые услышал это имя – Габриэль. Всё стало ясно. У Каса с самого детства никого не было – ни матери, ни отца – и теперь единственный родной человек, который заменил ему всех членов семьи, который был и заботливым старшим братом, и хорошим другом, исчез. Дин побледнел и отвернулся, чтобы итак расстроенный Кастиэль не увидел его слёзы. Да, он плакал. Ему было больно. Страшно. Он представил, что и Мэри, и Джон, и маленький Сэмми все в одно мгновение исчезли, и Дин остался один в огромном, пустом и таком холодном доме. В уголке глаза блеснула слеза и, прочертив по щеке влажную дорожку, упала на пол. Кас молчал. Его руки больше не дрожали, он не плакал. Кажется, всё-таки успокоился. Дыхание, ранее резкое и сбивчивое, стало размеренным и глубоким, из светло-синих глаз исчезли слёзы, исчезла та безучастность и бледный туман, они стали прежними. Грустными, но яркими и пронзительными, как небо в ясный солнечный день. Дин невольно улыбнулся, смахнув с лица влажный след от слезы. Похоже, он всё-таки смог что-то исправить. Кастиэль что-то недовольно пробурчал и, оттолкнувшись, быстро поднялся на ноги. Видимо, слишком быстро. Потому что пошатнувшись от резкого и болезненного головокружения, Кас был вынужден придержаться за стену, чтобы не упасть. Винчестер виновато посмотрел на одноклассника, но тот лишь отмахнулся. Драка есть драка – последствия ещё долго будут давать о себе знать. Коллинз глубоко вздохнул, собирая мысли в кучу, и внимательно посмотрел на Дина. - Благодарностей не надо, - понимающе усмехнулся тот. – Забыли. Кастиэль нахмурился. Несколько секунд он о чём-то думал, а потом медленно и нехотя кивнул. Было видно, что он хочет что-то сказать, но почему-то медлит. Может, не знает, как? Кас что-то пробормотал и неуверенно взглянул на одноклассника. - Завтра… - Всё будет, как прежде, - улыбнулся Дин. Вот только улыбка вышла какой-то грустной… - Как… в библиотеке? – осторожно уточнил Коллинз, вспомнив их приключения в старой запыленной комнате. Винчестер грустно улыбнулся и покачал головой. - Да. Как в библиотеке. - Опять эта война? – тихо спросил Кастиэль, отрешённо разглядывая уже поднадоевшую лампу на потолке. – Опять будем делать вид, что ничего не было? Тебе ещё не надоело? Дин сжал зубы и резко дёрнул плечом, с досадой пробормотав что-то невразумительнее. - Надоело. Но разве у нас есть выбор? - Ты же понимаешь, что всё просто не может быть, как раньше? - Понимаю, но сейчас всё так запутано и как-то… глупо. Надо переждать некоторое время… неделю, две, месяц, сколько потребуется. Я ни в чём не уверен. Кастиэль кивнул и, привычно ухмыльнувшись, махнул рукой в сторону лестницы. Мол, сделал дело, теперь вали. Дин лишь покачал головой и, улыбнувшись на прощанье, бодро потопал к выходу. Через минуту он скрылся за поворотом. Снова стало тихо. Прозвенел звонок, оповещающий о начале урока, из кабинетов начали доноситься возмущённые возгласы уставших старшеклассников. Последний час, и можно будет идти домой. Неуверенно вздохнув, Кас замер, не зная, что ему сделать. С одной стороны, он обещал исправиться, а с другой, там, в классе, будет Дин, а с ним вновь видеться не хотелось. Ну, день почти закончился. Какой смысл меняться сейчас? Кастиэль натянул на лицо фальшивую улыбку и одними губами прошептал: - Прости… Потом, резко развернувшись, сорвался с места и, выскочив из дверей пустынной, затихшей школы, через несколько секунд скрылся среди деревьев.