Imperfection

Повествование ведётся от лица Джо Долгое время я не знала, чего хочу от жизни. Любви? Счастья? Денег? Семьи? Или обладание всем этим и есть счастье, не только моё, а каждого человека? Очень долго я не задумывалась над всем этим, просто следуя бурному потоку, наслаждаясь жизнью и с непривычной для девушки стойкостью принимая все беды и несчастья, как испытания, уготованные Высшими для моей души. Своеобразные стены, преодолев которые, человек становится капельку счастливее. Когда умер отец, я была совсем маленькая. Я его почти не помню, а мама не хочет о нём говорить, каждый раз отворачиваясь с болью в глазах. Когда мне было двенадцать, я в последний раз предприняла попытку разузнать что-нибудь о папе, кем он был, как погиб, кто виноват в его смерти. До сих пор жалею, что решила идти до конца… Джон Винчестер. Всего одно имя, навсегда изменившее мою жизнь. Как оказалось, Джон и отец вместе работали в автомастерской, были давними и очень хорошими друзьями, смеялись и прикрывали друг друга, как братья. И Эллен души в нём не чаяла, радуясь, что у мужа появился такой друг. А потом случилось это… Никто до сих пор не может уверенно сказать, что же произошло в тот день. Может, виной тому разбросанные на полу автомастерской болты, на которых Уильям тогда поскользнулся, а может, плохо закрепленные ремни, неаккуратно завязанные узлы или ещё что – было много самых разных вариантов – я точно знаю лишь одно. В тот день отец домой не вернулся. Вот тогда и началась моя простая и, наверное, грустная история… Мама, хоть и страдала очень сильно, всё время уверяла, что это несчастный случай, а не вина Джона, отца или кого-либо другого. Просто… так случилось. Я прекрасно помню, как кивала и уходила в свою комнату – думать. Размышлять. Вспоминать. А потом я поняла, что какое-то противное чувство, ледяное, липкое, похожее на жажду мести, начало зарождаться в моём сердце. Да, мне хотелось действовать. Пусть я не знала, что сделаю и как, но сидеть на месте, распираемая изнутри этим гадким ощущением и окончательно упасть, как-то не хотелось. Тогда я решила каждый день смотреть на улицу сквозь надёжный заслон стекла. Нет, не смотреть, следить. Жадно ловить каждое движение, что он делает вне своего дома… Дин Винчестер. Четырнадцатилетний сын такого ненавистного мне человека. Сначала я просто наблюдала. Тихо. Хладнокровно. Не пытаясь ничего предпринять, подойти, познакомиться или хоть как-то разузнать, знает ли он ту страшную историю, что не даёт мне покоя. Но он был счастлив. Весел. Жизнерадостен. Либо он издевался, над собой, мной или всем светом, либо правда ничего не подозревал, когда отец шутливо, с любовью трепал его по волосам. А ещё у него был брат. Сэм, Сэмми, как ласково называл его Дин. Глядя на весь этот покой, любовь и умиротворение, царившее в семье Винчестеров, мне становилось завистно. Злость на несправедливость этого мира заставила сделать то, на что я так долго не решалась. Подойти к Дину Винчестеру. Я до сих пор не понимаю, что же тогда произошло. Виновато ли в этом моё разыгравшееся воображение или уже уставшие нервы, может, всё дело было в освещении или это сама судьба решила дать мне шанс всё исправить – все совершённые и ещё не совершённые ошибки. Может, может, может… Да какая, чёрт возьми, разница! Главное, что это произошло. Так быстро случилось то, что во второй раз и теперь уже окончательно изменило мою никчёмную, скучную жизнь… Он улыбнулся. Просто взял и улыбнулся мне, совершенно незнакомой и испуганной девчонке, подарив тот желанный лучик света, вырвавший меня из чёрной пропасти. - Привет, - с улыбкой сказал мальчишка и протянул мне руку. – Ты же наша соседка, да? Я Дин, а ты? - Джоана… - Джоана, - задумчиво повторил Дин и, весело усмехнувшись, чуть склонил голову набок. – Красивое имя. - Можешь звать меня Джо, - тихо сказала я. Уже тогда я понимала, что эта улыбка и яркий свет в изумрудных, наполненных жизнью глазах навсегда останутся в моём сердце и в моих мечтах. Именно тогда я и влюбилась в того, кого так долго и глупо ненавидела… С тех пор прошло четыре года. Четыре самых счастливых года в моей довольно недолгой жизни. Тогда и произошли все те перемены, что здесь и сейчас делают меня счастливой, помогают с улыбкой преодолеть все трудности на моём, нет, нашем пути. Дин. Он стал тем, кто всегда был готов поддержать меня в трудную минуту – будь то несправедливое замечание учителя, двойка в дневнике, издевательство одноклассниц или жестокие проделки парней. Всегда. Бросив все дела, он мчался мне на помощь – обнимал, успокаивал, улыбался. Именно он и научил меня бороться. Сначала это было довольно смешно. Нет, вы только представьте: сидят четырнадцатилетние подростки на крыльце дома, и парень с воодушевлением объясняет хрупкой блондинке, как правильно сжать кулак, чтобы одним ударом сломать противнику нос. А та сосредоточенно хмурится и внимательно ловит каждое слово своего «учителя». Правда, интересное зрелище. Так, наверное, и думали прохожие, которые, проходя мимо этого дома, поворачивали головы и снисходительно улыбались. Но нам было плевать. Ведь все они, чужие, незнакомые люди, не знали, что этот 14-летний мальчишка учит подругу не как правильно драться, а как выжить в этом жестоком, страшном и очень часто таком несправедливом мире. Дин изменил меня. Меня саму и всю мою дальнейшую жизнь. Когда я закончила свою среднюю школу, а Дин свою, мы не знали, что будет дальше. Встретимся ли мы ещё? Будем ли общаться и так же дружить? Или разъедемся и больше никогда не увидим друг друга? Мы не знали. Так как мы учились в разных школах, то обычно виделись лишь вечером, когда уроки закончились, а домашнее задание было сделано. Тогда мы наслаждались обществом друг друга. Болтали, смеялись, прикалывались, давали советы. Да, я любила Дина и не хотела прощаться. Но надо было. Поэтому я просто радовалась тому, что у меня уже есть. Я просто была ему благодарна. А потом судьба решила подарить мне ещё один шанс. Меня перевели в другую школу и определили в класс, где учился Дин Винчестер. Я не помню, что случилось в тот день, первый день школы после летних каникул. Не помню, что сделала, как повела себя, что сказала. Помню лишь изумление в таких родных, ярко-зелёных глазах и тёплую, по-настоящему счастливую улыбку. А через несколько дней мы начали встречаться. Тогда я и познакомилась с Бэнни, лучшим другом Дина, нет, уже своего парня. Я помню, как он смеялся. Я так и не знаю, что же рассмешило этого, казалось бы, большого и угрюмого человека, но он смотрел на меня с задорной улыбкой. Тогда я поняла, что люди, с которыми Винчестер дружит, которым доверяет, просто не могут быть плохими. С самого начала мне в классе особенно никто не приглянулся. Я не могла просто зайти в кабинет, оглядеть всех и с уверенностью сказать – вот этот человек хороший, достоин уважения, я буду с ним общаться. Нет, такого не было. Таких людей не было. Может, это просто моё плохо развитое воображение сыграло злую шутку, или последствия ранней потери отца дали о себе знать, но, обычно весёлая, лёгкая и дружелюбная, я несколько дней молча сидела за своей партой, незаметно наблюдая и делая выводы. Оказалось, поступила я как нельзя правильно. В моей голове весь класс быстро поделился на несколько групп. Первая, группа Дина, в которую входили парни из его банды, учащиеся в этом классе (как я поняла позже, остальные «участники» были в параллельных классах). Вторая, команда Кастиэля – он сам и его банда. Третья – группа из четырёх девушек, Руби, Анны, Лилит и Бэллы, тех ещё стерв, с которыми вскоре я начала очень часто ругаться. Главное моё преимущество было в том, что Дин был моим парнем, а двое из них, Анна и Бэлла, были в него влюблены. По крайней мере, Бэлла – точно, а вот у Анны была очень странная история так называемой любви. И последняя группа – люди, которые просто учились. Им было плевать на ссоры, интриги, сплетни, они приходили в этот класс только, чтобы слушать преподавателей. Обычно об их существовании все остальные одноклассники дружно забывали. Но вернёмся к Анне и её странной любви. Эта девушка была чем-то похожа на меня, такая же хрупкая, бледная, с большими глазами и милым, кукольным личиком. Пожалуй, различием были только глаза и волосы. У неё глаза были серо-зелёные, бледные, у меня – тёмно-карие, почти чёрные. Её волосы были ярко-рыжими, можно даже сказать, алыми, а я была обычной хорошенькой блондинкой. Но не в этом дело. Характерами мы тоже были схожи – стойкие, но довольно наивные, добрые, в некоторой степени нежные и легкомысленные. Вот только я со временем стала лишь сильней, моя вера – крепче, а Милтон свернула не туда, изменилась, начала падать, падать, и вскоре окончательно упала, превратившись в холодную и сломленную жизнью девушку. Словно ангел, павший на землю из-за прихоти жестоких людей. А всё из-за того, кого я любила. Вот так и бывает в жизни: одному этот человек дарит крылья, а у другого их неосознанно, но жестоко забирает. Да, моя подруга была влюблена в моего парня. И, что самое обидное для неё в этой истории, пару раз Дин отвечал взаимностью. Наверное, первое время он не видел разницы между мной и Анной, обе милые, хорошенькие, умные, сильные, обе влюблены в него и готовы идти за ним. Меня это не злило. Удивляло, раздражало – да, но не злило и не заставило поменять моё отношение к Винчестеру или к Милтон. Я понимала, что Дин пользуется популярностью среди девушек, и ему просто было интересно, хотелось попробовать что-то новое. Я разрешила. Ровно месяц он встречался с Анной. На протяжении всего этого времени Дин приходил ко мне, мы болтали, вместе делали задания, он рассказывал мне про свои отношения с моей подругой и пару раз просил советов. Ему было интересно. Мне – весело. Да, этот месяц ничего не изменил в нас с Дином, только дал понять, что друг с другом нам будет лучше. Просто лучше. И через месяц Винчестер, расставшись с Анной, вернулся ко мне, и мы продолжили встречаться, будто ничего и не было. Именно тогда он и лишил Милтон крыльев, просто и без объяснений подарив их мне. Теперь Анна с ними – Бэллой, Руби и Лилит – и, похоже, её всё устраивает. Но на этом данная история не заканчивается, а лишь круто меняет направление, закручиваясь вокруг новых подруг рыженькой девушки. А если быть точнее, всего вокруг одной темноволосой подруги по имени Руби. Я давно поняла и решила, как отношусь и буду относиться ко всем парам нетрадиционной ориентации. Они не вызывали у меня отвращения, брезгливости, не раздражали меня, не пугали. Но в то же время я не была одной из тех, кто с любовью относился ко всем живым существам, восторгался, увидев целующихся геев, верил и яро доказывал, что все люди должны иметь право любить, кого им захочется. Нет, я смотрела на них с банальным пониманием. А иногда было просто всё равно. Безразлично. Так, прогуливаясь в парке и приблизившись к такой парочке на лавке, в сторону которой все прохожие косо поглядывали, я могла даже не заметить их и пройти мимо. А если всё-таки что-то привлекало моё внимание, то, бросив немного рассеянный взгляд в ту сторону, я тут же отворачивалась и шла по своим делам. Я просто не видела той разницы, которая пугала и отталкивала всех остальных людей. Так вот, благодаря своей внимательности и многочисленным наблюдениям, вскоре я поняла, что Руби как-то уж не слишком по-дружески относится к новой симпатичной подруге. Расспросив людей, одноклассников и учеников параллельных классов, я выяснила, что «черноглазой», как все называли Руби, и правда нравятся девушки. А с парнями она встречалась то ли ради секса, то ли ради какого-то престижа, всё равно бросая их не позже, чем через месяц. Поэтому в школе у брюнетки была репутация легкодоступной, но в то же время коварной и умной барышни. Не самое приятное сочетание, однако. А Анна… она просто запуталась. Начала крутиться вместе с новыми друзьями, спокойно и даже кокетливо принимала ухаживания «черноглазой», пропитанные весьма прозрачными намёками. Конечно, девушка знала о репутации Руби, её ориентации и вообще характере, представляющем для некоторых опасность, но ничего не предпринимала. Нет, ей даже нравилось. Наверное, этими нехитрыми махинациями со стороны брюнетки Анна хотела сама себе доказать, что ещё чего-то стоит, и Дин её бросил зря и несправедливо. Пыталась заполнить ту пустоту в сердце, что осталась после вырванных с корнем крыльев. Безуспешно? Да кто его знает. Хотя все одноклассники тихо посмеивались над новым увлечением девушек, считая это просто детской глупостью, но Милтон так не думала. Да, эти, так сказать, отношения – ничто по сравнению с теми, которые подарил ей Винчестер. Но что такое, в целом, отношения? Любовь, нежность, забота, да хотя бы просто банальный секс! Руби всё это давала – значит, и придираться тут не к чему. А Дин… Я, порой, удивлялась его реакции на новую «любовь» бывшей девушки. Он не перестал общаться с Анной, пытался наладить дружбу после ссоры при расставании, интересовался ею, улыбался и приветливо махал рукой, будто ничего и не было. А потом появилась Руби. И поведение Винчестера резко изменилось. Он просто возненавидел тёмноволосую девушку, раз и навсегда. Когда она появлялась рядом с Милтон, просто стояла, говорила, держала за руку или целовала, Дин начинал беситься. На лице – раздражение, в глазах – злость. А кулаки парня в такие моменты опасно сжималась, словно, ещё чуть-чуть, и он врежет Руби по её ухмыляющейся физиономии. Но она была девушкой. И он терпел. А потом Винчестер начал пытаться отговорить Анну. Это неправильно. Руби тебя использует. Ей нельзя доверять. Ты не будешь счастлива. Первое время рыжеволосая лишь отмахивалась, списывая всё на ревность, ненависть к брюнетке, даже эгоизм. А «черноглазая» злилась. Просто жутко злилась. Когда Дин только подходил, брюнетка тут же менялась в лице и почти бегом уводила Милтон в другое место; когда пытался заговорить с подругой на перемене, Руби оказывалась тут как тут, и в таких случаях обычно начинался скандал. Пользуясь тем, что её бить нельзя, девушка постепенно изводила Винчестера самыми разными способами. А тот терпел. Пытался что-то сделать с Анной и не трогать её «подругу». Но для Дина, который очень часто самые сложные проблемы решал с помощью кулаков, это было не просто сложно, невыносимо. А Руби, похоже, уже растеряла весь страх, неправильно поняла ситуацию и просто ошиблась в своих расчётах насчёт Винчестера. Это была её ошибка. Как-то раз на перемене вновь повторилась уже знакомая всем ситуация – Дин говорил с Анной, а темноволосая стерва тут же накинулась на них и принялась орать на парня. Несколько минут он терпел. Милтон молчала. Руби же, не видя сопротивления, разошлась до такой степени, что сделала попытку ударить Винчестера: то ли пощёчину влепить, то ли лицо исцарапать. Короче говоря, наоравшись вдоволь и не достигнув желаемых результатов, она просто кинулась на Дина. И в тот момент, наконец, его терпение лопнуло. Всё произошло настолько быстро, что никто из присутствующих сразу не понял, что случилось. Только через пару секунд, когда тело Руби было с силой впечатано в стену, а Винчестер с хладнокровием маньяка стал сжимать пальцы на её шее, послышалась первая реакция. Кто-то из девушек громко и протяжно завизжал. Следующие три минуты, пока к месту «преступления» добирались учителя, Дин продолжал спокойно, не обращая ни на кого внимания, душить стервозную одноклассницу. Анна, опомнившись, кричала и пыталась оттащить бывшего парня от девушки, но тот лишь резко оттолкнул её. Когда Руби уже побледнела и начала хрипеть, впившись ногтями в итак исцарапанную руку обидчика, в конце коридора послышались шаги преподавателей. Дин кинул взгляд в ту сторону и с досадой выдохнул: не успел. Анна продолжала кричать, а зрители испуганно повизгивать. Выбора не было. Последний раз хорошенько приложив уже почти задохнувшуюся брюнетку о стену и что-то прошипев ей на ухо, Винчестер резко разжал руки и, отскочив в сторону, быстро скрылся за поворотом. Вечером этого же дня он мне всё рассказал. Я помню, как тогда испугалась: за Дина и за себя. Он же мог убить её, убить человека, даже такого, как Руби. Назавтра я снова наблюдала. Расспрашивала. Делала выводы. Винчестер, благодаря моим уговорам, в школу не пришёл, и я могла спокойно выяснить, безопасна для него ситуация в классе или нет. К счастью, всё обошлось. У Дина тогда уже была репутация лидера, поэтому никто из свидетелей данной сценки не посмел что-то сказать против него, отнекиваясь и молча мотая головой. Руби, видимо, только сейчас всё поняла и по-настоящему испугалась. Может, на неё подействовал страх за свою жизнь или те слова, что парень сказал перед тем, как исчезнуть, но она упрямо отрицала любые предположения о драке. Говорила – неудачно упала. Только Анна продолжала носиться, как безумная, кричать что-то об убийстве, добиваться от учителей наказания для Дина, даже на меня набросилась. К счастью, я, в отличие от моего парня, могла дать сдачи и быстро разъяснила Милтон, что ко мне лучше не лезть. Короче говоря, её старания успехом не увенчались, и вскоре всё успокоилось. Всё, кроме самого Дина. Я пыталась выяснить, что же произошло в тот момент, когда он отпустил руки и сбежал, что наговорила ему Руби. Он тогда так тяжело на меня посмотрел, что захотелось сквозь землю провалиться. А потом сказал: «Знаешь, я… ничего, забудь». Его лицо было таким задумчивым, а в потемневших зелёных глазах было столько грусти и непонимания, что стало ясно – это «ничего» что-то круто в нём изменило, раз и навсегда. Тогда я ещё не знала, как сильно всё это повлияет на наши отношения. А потом началась война с Кастиэлем. Я видела, что Дин от меня отдалялся. Нет, не так, как обычно расстаются все пары – любовь проходит, становится скучно, и людям приходятся расстаться. Совсем нет. Здесь всё было гораздо запутанней. Он всё также смеялся со мной, обнимал меня, целовал и смотрел с прежней нежностью и теплотой. Всё также обращался ко мне, когда больше не мог переносить того ужасного, что его в последнее время окружало. А я всё также улыбалась и, поцеловав его, говорила: «Не волнуйся, всё будет хорошо». А он отвечал: «Я тебя люблю». Тогда мне становилось грустно. Ведь я знала, что это не так. Наша любовь, яркая и светлая, что не покидала нас все эти годы, прошла. Исчезла. Растворилась в боли, страхе, обидах и вечных проблемах этой школьной войны с Кастиэлем. Я видела, что Дин запутался. Знала, что в последнее время он всё чаще задумывается над правильностью слова «люблю», сказанного мне накануне. И ничего не могла сделать. Чувства ушли. Остались только нежность, привязанность, теплота и благодарность, связавшие нас на всю оставшуюся жизнь. Любили друг друга, как сестра и брат. Держались за руки, как лучшие друзья. А Дин, похоже, начал влюбляться снова. По-настоящему и сильно, хотя сам себе в этом не признавался. Мы с Бэнни только втайне от него гадали, кто же этот человек: тот Джимми из чата, который всегда его поддерживает, или Кастиэль, которого Винчестер на дух не переносит? Дину мы так ничего и не сказали. Ему сейчас и так тяжело, пусть хоть немного ещё побудет в желанной иллюзии, прежде чем раз и навсегда спуститься на твёрдую землю.