Фелинксенок

      Звук появился под вечер. Он возник не исподволь — мгновенно, словно из ниоткуда, и начал нарастать.       Ровный гул корабельного двигателя.       Сидящий на берегу с удочкой совершенно седой мужчина поднял голову. Это не может быть Дана. Она бы предупредила… наверное. Тогда кто? Малихай и его люди эту точку не светили. Либо что-то совсем экстренное, либо…       Пилот отложил удилище и поднялся.       Высоко в небе плыл характерный силуэт космического корабля. Он явно шел на снижение, неторопливо демонстрируя пилоту характерные обводы Новы, но гул двигателей затих только за кромкой леса.       По неведомым причинам пилот Курьера предпочел приземлиться на некотором отдалении от пещер и озера.       Кайлас проводил садящийся корабль взглядом и медленно смотал леску. Если это к нему — придут сами. Если к кому-то из фермеров — не его дело. А пока…       Пилот сходил на свой борт, оставил пару меток для Даны. На всякий случай. Если дела пойдут плохо, корабль она тут вряд ли найдет. Но пусть будут. Прихватив деку, Кайлас вернулся на берег, сел неподалеку от водопада, подкинул на ладони плоский камешек и с силой запустил его по воде, отсчитывать «блинчики».       Расслабленная поза скрывала напряженное внимание в Силе: пилот отслеживал живых существ поблизости от пещеры.       Корабль недолго оставался на планете. Вскоре он стартовал и вновь превратился в силуэт высоко в небе.       Обычный фон в Силе, характерный для обитающей тут живности, вскоре впустил в себя новые характерные вибрации живых существ. К пещере приближались трое. Двое мужчин и девушка.       Никакой угрозы в Силе от них не исходило. Сдержанный интерес, сосредоточенность без лишнего напряжения и готовность к любым неприятностям.       Несколько секунд Кайлас напоминал статую. Он замер, вслушиваясь в знакомый отклик — он его помнил. И помнил, что обещал этой девушке.       «И какое обещание нарушил…»       Он не чувствовал прямой угрозы себе. Это еще не значило, что нет угрозы для нее, но… Здесь он мог ее защитить, если только те, кто с ней, не более сильные форсы.       «Я пойму, если она с ними не по доброй воле…»       Кайлас подобрал несколько камешков, поднялся с мелкого галечника, чтобы его было видно с опушки.       Первым показался мужчина среднего роста, с ровной осанкой офицера или аристократа, с двумя бластерами на поясе, в комбинезоне неопределенного цвета — не то зеленого, не то коричневого, явно сделанного из ткани-хамелеона.       Следом, почти не отстав, возникли еще две фигуры. Огги. И коротко стриженный, седой мужчина лет тридцати на вид, в таком же комбинезоне-хамелеоне, идущий странной плавной походкой. Словно перетекающий через покрывающие землю неровности, лезущие под ноги древесные корни и камни.       Человек с двумя бластерами остановился в нескольких метрах от пилота и с интересом на него уставился.       — Это он? — уточнил стрелок у девушки.       Кайлас подкинул на ладони камешек, поймал, не глядя. Его сейчас занимал не камень. Пилот отслеживал эмоциональный фон прибывших. Хоть малейший оттенок принуждения…       — Это он, — ровно отозвался пилот. — Огги, они тебя не обижали?       Похоже, Лиовэн второй раз за короткое время предстояло объяснять знакомым мужчинам, что ее не надо ни от кого спасать. Странное это было чувство. В той, другой жизни, ее безопасность совершенно никого не волновала, а заинтересованность в том, чтобы она была жива, проявлял разве что Вайд. Так было хорошо, привычно. Свободно. Редкие приливы серой тоски от ощущения никому не нужности были не в счет.       — Никоим образом, — спокойно отозвалась Огги.       В эмоциональном фоне прибывших не было ни намека на то, что так старательно искал Кайлас.       Несколько секунд он смотрел сквозь прибывших, потом отпустил Силу — ровно настолько, чтобы не пропустить возможную атаку. Отсутствующий взгляд сменился напряженным вниманием. Она привела их сюда явно не для того, чтобы просто показать, как он выглядит.       — Рад слышать, что ты в порядке. Чем обязан визиту, господа?       Вопрос был адресован уже сопровождавшим ее мужчинам.       Брови стрелка выразительно взлетели вверх.       — Как чем?! Мы сюда неслись через пол-Галактики, можно сказать, ночей не спали, куска не доедали… Некуда было, не бей меня, Берто… А нам тут не рады?!       Человек с двумя бластерами изумился и немного огорчился так искренне, что даже Сила изумилась вместе с ним.       — Мы поговорить, — мягко улыбнулась Огги.       — Поправка: Огги я рад, — уточнил Кайлас. — А вот вас я пока не имею чести знать и пока не решил, радоваться мне вашему появлению или огорчаться…       Когда он перевел взгляд на девушку, выражение глаз пилота заметно смягчилось.       — Я… беспокоился. Представишь своих… Друзей?       Оттенок вопроса в его голосе почти не нуждался в подтверждении.       — Мигель, Берто, — девушка легким жестом поочередно указала на своих спутников, сначала на стрелка, затем на седого. — Извини, у меня не было возможности тебя предупредить или дождаться.       Кайлас легким движением отмел извинения — он знал, что тут произошло, и не видел повода для них.       — Ты в порядке, остальное неважно… Клаус Варма, — он обозначил вежливый полупоклон в сторону ее спутников. — Разговоры лучше вести в более уютной обстановке, или вам больше нравится на природе?       — Нас устроит любая обстановка, — улыбнулся Мигель. — А хорошо у вас тут, на бережку…       Седой молчал. Так, словно присматривался… Если бы это было возможно, конечно…       — Огги? — Кайлас вопросительно смотрел на девушку. — Корабль за деревьями… Впрочем, думаю, вы его видели.       Он сам предпочел бы не отдаляться от водопада. В кают-компании возможности тетушки были уже сильно ограничены. Но там действительно было уютнее, а эти двое пока не проявляли агрессии.       Девушка чуть шевельнула плечами.       — Без разницы.       Навязывать Клаусу место переговоров она не собиралась.       — Хоть монетку кидай, — пилот снова подкинул камешек. Очень своеобразная компания теперь у девочки. Но не выглядит ненадежной. И если ее устраивает… Так тому и быть.       «Но я присмотрюсь к вам…»       — Тут рядом у меня верша, — принял он наконец решение. — Раз на берегу хорошо, посидим на берегу. На корабле вы и у себя насидитесь…       Он двинулся туда, где притопил утренний улов, наклонился, подтянул ловушку из гибкой металлической сетки, в которой хлопали жабрами несколько крупных рыбин.       — Я прилетел с вопросами, — сообщил ему в спину Мигель и устроился на подходящем камне. Берто легко, едва касаясь, дотронулся до плеча Огги:       — Не хотелось бы оказаться в воде, — с едва заметной улыбкой пояснил он девушке. — Давай, покажи, где тут можно приземлиться.       Огги провела его до ближайшего удобного булыжника, и мягко сняв ладонь со своего плеча, опустила на теплую поверхность камня. Сама устроилась неподалеку, ненавязчиво оказавшись между Мигелем и Клаусом.       — Вот бы хоть кто-нибудь прилетел ко мне с ответами… — вздохнул Варма, доставая тяжелый нож. Достаточно тяжелый, чтобы нащепать обломок плавника. — И раз уж никто не хочет прилетать ко мне с ответами…       Нож врезался в высохшее на солнце дерево, янтарные щепки падали на галечник.       — Спрашивай.       — Возможно, и ответами поделюсь, — широко улыбнулся Каррера. — Я хочу знать, кто украл девчонок с выставки. И если это был не ты, как они оказались у тебя.       Берто едва заметно качнул головой. Он так долго учил Мигеля не задавать больше одного вопроса за раз, и, как выяснилось, все без толку.       — А зачем тебе тот, кто их украл с выставки? — поинтересовался Клаус, поднимаясь и отходя к валуну, у которого еще утром успел сложить немного дров для костра. Тяжелые суковатые ветки, которые он собирал по берегу. Тетушка не любила, когда портят живой лес без крайней нужды.       — Вот я тебе скажу, — он вернулся с охапкой дров, — а ты возьмешь и уши ему отрубишь, например. А вдруг мне его уши дороги, как память?       — Тогда точно скажешь, — ухмыльнулся Мигель. — Потому что я человек добрый… Ладно, заврался. Не добрый. Но хотя бы понимающий. И тонко чувствующий. А вот за других желающих не поручусь…       — Надо понимать, других желающих уже целая очередь, — понимающе кивнул Клаус, аккуратно складывая костер. — А вы в ней первые.       Впечатления склонных уступить место тем, кто дышит в спину, его гости не производили. Вдумчиво прокладывая дрова растопкой, пилот обдумывал положение. Допустим, их не устроит отсутствие внятных ответов. Это чревато… В первую очередь для девочки. Ее огорчать не хотелось. Он видел, с какой заботой она отнеслась к слепому спутнику. Это уже почти решило все его сомнения насчет людей, которые ее увезли. Но не решало сомнений насчет того, что предпочесть…       — Так зачем тебе этот человек?       — Начну с разговора, — пообещал Каррера, подозрительно понимающе ухмыляясь.       Клаус щелкнул зажигалкой, синеватый язычок огня лизнул щепку, затрепетал, перепрыгнул на потемневшее дерево и начал бодро карабкаться вглубь сложенной из дров пирамидки.       — Допустим, ты с ним говоришь.       — Какая прелесть, — немедленно обрадовался Каррера. — Тогда, учитывая, что люди мы не чужие…       Пальцы стрелка потянулись было к бластеру, но он себя одернул. Сила не взвилась сигналом тревоги. Мигель боролся с плохой привычкой крутить оружие в руке во время тяжких дум во благо «Casa». Не более того.       — Смысл-то в чем был? Настоящий?       — Один древний философ говорил, что не у всего должны быть смыслы, — обронил Кайлас.       — Добродетель: бессмысленная и беспощадная… — едва слышно ухмыльнулась Огги.       Реплика Берто, негромко и тяжело упавшая в пространство, едва ли была им замечена:       — Не каждая…       Каррера философа не знал, но протянул тоже вполне философски, подмигнув при этом одновременно девушке и собеседнику:       — По-моему, тебе давно морду не били.       Пальцы пилота непроизвольно дернулись к заметному сквозь седину свежему шраму на голове.       — Пытались, не осилили, — пристальный взгляд прикипел к лицу слепого. — Не каждая, верно…       «Некоторые, бывает, кончаются катастрофой, которую уже не исправить ничем…»       Пилот принялся чистить рыбу.       — Что за непрофессиональный подход! — огорчился Мигель, разминая пальцы. — Так жить нельзя. Брось-ка ножик. Бросай, говорю. Огги справится, Берто поможет. Знаешь, как он готовит? Пальчики оближешь. По локоть. Причем не только свои, но и соседа по столу…       На безмятежном лице слепого ничего не отражалось. Породистое лицо, чуть длинноватый нос, жесткая, упрямая линия подбородка и узкие губы могли бы принадлежать статуе. Если бы статуи умели сидеть расслабленно, не каменея ни лицом, ни фигурой.       Огги молча наблюдала за происходящим, никак не выражая своего отношения. Даже в Силе было подозрительно пусто: девушка закрывалась.       — В кого бросать? — уточнил Клаус, перехватывая нож за лезвие, как для броска, но протягивая его — рукоятью вперед — Огги.       «Я не знаю, что он затеял, но пусть это будет у тебя…»       Девушка взяла нож, вот только чистить рыбу определенно не стремилась.       — Благодарю, — ножик на удивление удобно лежал в руке. Огги помнила, что предыдущая хозяйка тела неплохо с такими управлялась. Может, стоило научиться…       Что затеял Мигель, стало ясно спустя несколько мгновений: он снял бластеры, аккуратно устроил их рядом с девушкой на подходящем камне и сделал несколько движений плечами, словно разминаясь перед схваткой.       — Иди сюда!       Кажется, он вовсе не собирался отходить на более ровное место, где не было такого риска свалиться в воду.       Взгляд пилота на мгновение стал озадаченным.       «Решил набить морду? Оригинально…»       Клаус неторопливо поднялся. Тетушка постаралась на совесть, но есть вещи, которые может восстановить только время. Применять Силу нельзя, можно только не позволить себя убить. Любым способом.       Варма остановился в двух шагах от Мигеля, расслабленно опустив руки и погрузившись в Силу. Угадать направление атаки, если она будет, это позволит. Большего Клаус делать не собирался.       Первый хук пошел в челюсть вместе с вопросом:       — Как давно работаешь на СИБ? — Каррера крутнулся, заранее перестраховываясь от возможного удара, прикрылся свободной рукой. — Очень правды хочется, спасу нет… Им-то ты сказал, что от СИБ спасал…       Все, что позволил себе Клаус, это ускориться. Незначительно, ровно настолько, чтобы это не стало слишком заметно. И пропустить удар по касательной, чтобы он не оглушил. Тело само развернулось, выходя в стойку, но контратаки не последовало.       Пилот не собирался драться. Только защищаться.       «Ты серьезно рассчитываешь получить ответ на такой вопрос?»       Взгляд форса плыл, теряя выражение и становясь почти невидящим.       Наемник ответил точно рассчитанной двойкой в корпус. Лупил он от души. Так, словно имел нешуточный повод.       — Не нужно лгать мне, когда дело касается моих людей, — прерывисто пояснил он. Бил Мигель правильно. На выдохе.       — Отмолчаться — не выйдет, я уже здесь.       — Мигель… — тихо, предостерегающе окликнула капитана Огги. Ей вообще не нравилась вся эта затея, и глаза Клауса — в частности. Если они сцепятся всерьез…       Клаус откачнулся — снова ровно настолько, чтобы удары достигли цели, но не причинили существенного вреда. И отступил на шаг по берегу в сторону водопада. Он смотрел через Силу, другого способа успеть засечь атаки у вымотанного до предела форса не было.       — Правду ты уже слышал, — голос пилота стал бесцветным и безжизненным, как у автомата, выдавая степень погружения в Силу. — Не бойся, Огги. Я его не трону…       Каррера немедленно возмутился и добавил с левой. По большому счету, усилия Клауса были совершенно безосновательны. Калечить или избивать его всерьез никто не собирался. Весь бой пока представлял собой два больших вопроса: «Ты кто?» и «Чего ты стоишь?»       — А это какая правда? — уточнил медленно закипающий наемник. — Правда для девочек, правда для незнакомого придурка, правда для твоего начальства?       — А это ты сам решай, — удар в очередной раз прошел в полуконтакт. — Ты ведь уже все решил…       Еще один шаг назад.       — Решил, что я вру…       Полушаг.       — Решил, что я работаю на СИБ…       Остановка.       — Решил, что вот это что-то решает…       — О! — Мигель внезапно остановился на полушаге, как человек, внезапно услышавший нечто интересное. — Вот это — оно. Давай, продолжай. Решает? Не решает?       Берто шевельнулся на своем камне, безошибочно поворачивая голову к своему капитану:       — Он сейчас свалится. Прямо тебе под ноги. И отнюдь не от восхищения.       — Не свалюсь, — все так же бесцветно отозвался Клаус. Дальше он отступать не собирался. — Под ноги Огги — еще куда ни шло. А вы, уж извините… Не в моем вкусе.       Ускорение тоже отнимало силы. Долго его держать не получится. Но выбора ему не оставили.       «Извините, тетушка, так получилось…»       — Не люблю, когда под ногами валяются, — все так же тихо хмыкнула Огги. В Силе отчетливо ощущалось ее пристальное внимание.       Каррера опустил руки.       — Ясно. Говорить совсем не хочешь. Жаль, я было решил, что на тебя можно хоть немного рассчитывать…       Клаус повел головой, словно сам ослеп и теперь ориентировался на слух.       — На кого и в чем рассчитывать, я тебе не советчик. В последнее время я слишком часто… Опаздываю к тем, кто на меня рассчитывает.       Пустые глаза смотрели сквозь наемника.       — Но за девочку — спасибо. Я вижу, ей у вас хорошо…       «Лучше, чем могло бы быть здесь…»       Клаус снял ускорение. Бить его больше не пытались, по крайней мере, пока. А силы стоило поберечь. Он не видел своего лица, но знал, что сейчас на нем уже начинают отчетливее проступать скулы.       — Дался вам этот художник… — впервые за время этой странной потасовки в голосе пилота мелькнуло какое-то выражение. Больше всего похожее на безмерную задолбанность. — У меня к нему никаких дел. В мои обязанности СИБовца охота на него не входит.       «Все-таки СИБ». Огги выразительно прищурилась. Сибовец стащил их у собственной конторы. Измена? Клаус не производил впечатление человека, склонного к подобному. Значит, это был план. Втереться в доверие, тихо выведать, кому сдался художник, возможно, выманить на них Серана… Интересно. Очень. Вот только Курой с Мигелем замечательно обломали весь план, если таковой имелся.       — Плохо, — огорчился Каррера. По лицу было видно, что не просто плохо, а вот совсем нехорошо, и мысленно выражено в матерном эквиваленте.       — То есть кое-что замечательно, конечно, но в целом плохо.       Клаус пожал плечами — очень скупое движение, почти незаметное.       — Кстати, раз уж я работаю на СИБ, можно уточнить, как я туда попал и что там делаю? Чтобы следующему, кто ко мне с таким вопросом явится, знать, что отвечать?       В голос постепенно возвращались эмоции. Пока только едва заметными оттенками.       — Если ты закончил махать руками, то я, пожалуй, присяду, — Клаус привалился спиной к ближайшему камню и закрыл глаза. — Не люблю валяться в ногах…       Он действительно не любил. Но не по той причине, которую обычно приписывают такой нелюбви.       — Ты правды хотел? А какой именно? Девочек вывезли из-под носа у СИБ, и это правда. Допустим, я работаю на СИБ. Чего я буду стоить как сотрудник этой конторы, если начну звонить об этом направо и налево? Меньше кредита. И это тоже правда. А ребята, которые тут окопались и в ус не дуют на Империю, почему-то думают, что я работаю на них — и они, представь себе, тоже правы. Кроме всего этого, у меня есть очень крупный личный счет кое к кому из имперских важных шишек. Это правда. Огги не даст соврать… Ты ведь не дашь? — он коснулся ее в Силе, позволяя определить степень собственной искренности.       — А еще я не охочусь за художником и не прячу его. И это тоже правда. Так какая правда тебе нужна, Мигель? Выбирай.       Огги промолчала, никак не ответив на касание Клауса. Ей не очень-то хотелось уведомлять Мигеля о своих способностях. По крайней мере, пока не восстановится полностью.       — Во всем, что касается художника, я тебе не верю, — честно признался наемник. — Ты был на выставке. Ты узнал про интерес девчонок и свистнул обеих. Из-под носа у коллег. Правда, потом ты их бросил одних, но тем не менее… Предположим, ты считал это место достаточно безопасным… Ты связан с художником. И очень тесно.       — Не бросил. Оставил ненадолго, — Клаус не открыл глаза. — Нужно было замести следы… На выставке — был, переговоры особистов подслушал. Пришлось импровизировать… Ребята, вы не знаете, во что лезете… Тут не только СИБ свой интерес имеет…       — По-моему, это ты до сих пор не спросил, с кем разговариваешь, — обронил Берто, тяжеловато поднимаясь с камня. Ему надоело сидеть.       — Да, в спину дышат, — согласился Каррера. — Потому и дюзы рву на хейпанский флаг. Причем, вопреки обыкновению, собственные.       Огги оставалась неподвижной на своем булыжнике. Состояние Клауса ей решительно не нравилось, но лечить ее так никто и не научил, а для единственного известного ей способа помочь Варма слишком живой: начнет сопротивляться, мешать…       — Так вы же с вопросами прилетели, не с ответами, — угол рта дрогнул в кривой усмешке.       — А на что отвечать? — уточнил Берто, подставляя слепое лицо лучам заходящего солнца. — Он тебе не мама. Не папа. И даже не друг, чтобы навязывать жизненно важную информацию…       Мигель удивленно покосился на разговорившегося товарища.       — Ну в общем, да. Как-то так, — согласился наемник.       — А говорил — не чужие, — еще одна кривая усмешка. — Я и вам, и девочкам по большому счету тоже никто. Но жизненно важной информацией поделюсь… Помимо СИБ, этим парнем очень интересуется еще и Инквизиция. Это не считая ваших конкурентов. Учитывайте, если решите поучаствовать в гонке за большим призом… Кстати, если не секрет… Зачем вам художник?       Берто молча улыбнулся.       — Не чужие и друзья — большая разница, — не согласился Каррера. — Хочу передать ему кое-что, да, видно, не судьба…       — Если парочку хуков справа — охотно передам и скажу, что от тебя. Если встречу, — пообещал Клаус.       — Не встретишь, — качнул головой слепой и снова замолчал. По виду, надолго.       Каррера в который раз удивленно воззрился на товарища.       — Я еще не сошел с ума, чтобы передавать такие вещи через СИБовца.       Берто вздохнул и опустился на корточки рядом с Огги.       — Ну хоть ты сделай правильный вывод? — негромко попросил он, вполне успешно нащупывая руку девушки. И при этом каким-то поразительным образом не натыкаясь на нож.       — Не ищет. Не прикрывает. Но при этом настолько заинтересован в его судьбе, что вскрывает переговоры коллег и ворует вас… И при этом работает как на повстанцев, так и на СИБ. Важный момент. Ключевой.       — Он и есть художник, — ответила Огги. Раньше, чем окончательно осознала суть. Клаус не врал тогда, она чуяла. Он не настолько силен, чтобы незаметно от нее закрыться. Если не прикрытие и не охота, то… Слишком легко. Слишком невероятно. Безумно запутанно. Как и всегда…       Клаус не изменился в лице. Не пошевелился. Только в Силе возникло отчетливое ощущение до предела натянутой струны.       — Ага, — кивнул Берто и отобрал у девушки нож. — Я бы все-таки занялся ужином… Вы там долго стоять будете, два памятника юношескому максимализму?       — Не, — кашлянул Мигель. — Долго не будем. Это что… Вот это и все?! Я прилетел и его нашел?..       — Она нашла, — слепой кивнул на девушку, принимаясь за рыбу.       Огги и сама сейчас напоминала такую вот струну. Потому что понятия не имела, зачем наемникам художник. И что именно с них станется с ним сделать. Или наоборот. Впрочем, в текущем состоянии шансов у Клауса было слишком мало…       Звук струны взвился до обрыва… и пропал.       — Это он стоит, — поправил Клаус. Для разнообразия — нормальным голосом. — Я — сижу. Огги, тот транспорт я разбил. Соль на этом камбузе в шкафчике слева от двери.       Оставлять их друг с другом решительно не хотелось. Тем не менее, Огги легко соскользнула с камня, коротко кивнув, мол, поняла, и ушла в сторону корабля Клауса. За солью.       — Чисто сработано, — хмыкнул Каррера. — Ни дать, ни взять… Мы молодцы, кое-кто утрется. Я вообще длинную речь готовил, художник. И пафосную. Начиналась она словами «Беги, придурок». Произносить непременно выразительно, мужественно играя скулами и глядя прямо в глаза. Иначе эффект не тот.       — От тебя бежать? — уточнил Клаус. — Извини, приятель, не сегодня… Сил негусто, да еще тебе вздумалось меня на умение держать удар проверить. Плюс неделя к отдыху на природе…       Он наконец открыл глаза.       — И не от тебя — тоже не сегодня. Во-первых, некуда, во-вторых… Впрочем, и во-первых — вполне достаточно.       — От меня? — изумился Мигель. — Да нет, зачем. Лучше ко мне. Потому что спалился ты синим пламенем. Пройдут еще максимум сутки, и сюда будут делегации садиться. Вереницами. С красочными перестрелками на орбите среди конкурентов.       — Какой будет фейерверк… — мечтательно произнес Клаус. — Дантуину и не снилось.       «Тетушке понравилось бы…»       Тетушке происходящее решительно не нравилось, но пока к ней не обращались, она не вмешивалась. Хотя склочного призрака уже давно терзала фантомная чесотка в отсутствующем языке.       — Стало быть, самое время спросить, кто вы такие, что через СИБовца что-то передать — никак, а СИБовца к себе — запросто…       — О, инстинкт самосохранения прорезался… — пробурчал Каррера. — Мы — «Casa». Наемники. Поймать, найти, убить, привезти, украсть, вернуть, прибить полочку…       — Полочку… — проворчал женский голос. — Вот мне как раз полочка нужна под новую рассаду… У него прорезался, а у тебя отказал, похоже. Ты с этим красавцем на борту собрался жить долго и счастливо?       — О нет… — Клаус взялся за голову. — Только не это…       — Меня время от времени называют Берто. Мой капитан — Мигель Каррера. Представьтесь и вы, леди, — предельно вежливо, глубоким и бархатным голосом, попросил слепой, не отрываясь от чистки будущего ужина.       Мигель с интересом крутил головой по сторонам.       Послышался странный звук — кто-то не то поперхнулся воздухом, не то очень удивился.       — Тетушкой Шиану меня зовут, — проворчал наконец голос. — Смотри какие воспитанные, не то что тот твой… Червяка птенцу пожалел и на прощание обобрал как липку.       — Птенца? — несчастным голосом уточнил Клаус.       — Тебя, — с чувством отозвался голос. — Стоило рисковать…       Пилот вздохнул, глядя на наемника.       — Не вертись, не увидишь. Захочет — покажется. А уж если заговорила — и не захочешь, но услышишь.       — Грубиян, — констатировала тетушка.       — Жить? — наконец прорезался голос у капитана наемничьей ватаги. — С ним?!.       Каррера осекся.       — Да я как-то… Гм. Нет, не собирался. Но возможность принять его на борт и унести ноги есть только у меня. Пока еще есть… До тех пор, пока в небе не появились другие корабли и не засекли мое присутствие в этой… В этом удивительном и прекрасном месте.       — Пока сюда не явилась Инквизиция, я в безопасности, — вздохнул Клаус. — В относительной. Вот те ребята, пожалуй, и тетушку забить смогут. Проблема в том, что ждать Инквизицию мне не с руки. Так что придется мне, капитан, все-таки послушаться совета «Беги, придурок», хотя ты и не выполнил все необходимые условия вроде шевеления скулами…       — …и болтун, — прокомментировал женский голос.       — Корабль у меня есть, — закончил пилот. — Впрочем…       Взгляд измученного форса стал почти хищным.       — Есть у меня одна мысль…       — Оставил бы ты свои корабли и личные вещи, включая исподнее, — посоветовал Каррера. — Я отвезу тебя в безопасное место. Оттуда вали, куда хочешь. Но я взамен хочу одну вещь…       Наемник помялся, вздохнул и добавил:       — Очень хочу.       — Красок у меня нет, — пилот качнул головой. — А все картины спер один парень, которого я из-под катка у СИБ вытащил. Открытки на память нету.       — У меня есть, — кивнул Мигель. — Неслабо он тебя отблагодарил… Интересно, а ты из-под катка у СИБ всех тащишь или только избранных?       — Кто под руку попался, того и тащу, — глаза пилота снова закрылись. Напряжение, на котором он держался эти последние безумные дни, отпустило, и навалилась дурная слабость — все уже решилось, от него теперь мало что зависит. По крайней мере, на ближайшее время. Почему-то от этой безысходности становилось легче. С такой легкостью шагают с обрыва или идут на таран. — Римон Рок. Встретишь — держи трюм на замке.       — Так нарисуешь мне картинку? — Мигель вернулся к избранной теме.       — Если краски есть… — Клаус размял пальцы, как совсем недавно это делал сам Мигель. — Только… Одна проблема. Мне бы сначала восстановиться. Нарисовать могу и сейчас, но ты меня после этого на руках отсюда уносить будешь, как девицу. И не факт, что донесешь… Так давно кисть в руках не держал… — в голосе отдалась тоска.       — Сейчас не надо, — кивнул капитан «Каса». — Будем на борту… Кстати, про трусы я не шутил.       — Могу даже ухо отрубить, — невесело усмехнулся художник. — Палец не решусь. В качестве доказательства, что меня тут сожрали…       Каррера философски посмотрел в небо.       — И почему вы такие сложные, СИБовцы?.. — судя по лицу наемника, он глубоко не одобрял самовредительство.       — Я тебе потом второе отрублю, — многозначительно пообещала вернувшаяся Огги. — Для симметрии.       — Работа нервная, — в тон отозвался художник. — Я вот всю жизнь мечтал рисовать и летать, а вышло… Даже картины не показать теперь.       Он покосился на наемника.       — Не свети лишнего… открыткой. По нынешним временам может стоить головы.       Огги досталось только успокаивающее прикосновение в Силе.       Мигель зевнул, деликатно прикрыв рот ладонью.       — Только не надо меня воровать у СИБ, ладно? Так, на будущее…       Берто тем временем требовательно протянул руку за солью. Огги вложила в его ладонь баночку и плюхнулась рядом, подобрав под себя ноги.       — И почему вы, наемники, наших СИБовских шуток не понимаете… — вздохнул пилот. Без особого, впрочем, огорчения.       Где-то у водопада ворчал призрак, но шум падающей воды заглушал слова. Рядом были люди, которых он видел впервые в жизни. Не считая Огги. Которые его раскрыли, между прочим. На хвосте висело пол-галактики, а внутри почему-то царило полное спокойствие.       «Поверь, что ты в безопасности, и ты пропал», — вспомнилось пилоту. Но сейчас это не имело значения.       — С …. уже пошутили, — пробормотал Берто. Имя то ли потерялось, то ли не было произнесено вообще.       — Я отвезу тебя… — Мигель оглянулся. Он не хотел говорить об этом при болтливом призраке.       — На хорошую планету. Оставишь мне картину, и мы в расчете. Да… Хочу, чтобы она… Э-э… Композиционно и тематически вписывалась в пропавшую коллекцию.       Художник приоткрыл один глаз.       — Серьезный запрос… Это может потребовать времени.       — У тебя будет куча времени! — обрадовался наемник. — Ни одному агенту в здравом уме не придет в голову мысль искать тебя на… Там.       — Только не говори, что по мне плачет должность штатного художника-оформителя на Кесселе…       Клаус понемногу начинал погружаться в состояние, промежуточное между сном и явью, когда еще слышишь и осознаешь услышанное, и можешь даже отвечать… И даже вполне связно. Но уже видишь сны.       — Ничего не скажу, — ухмыльнулся Мигель. Состояние собеседника его не слишком заботило. Жив, говорить может, прямо сейчас помирать не собирается. Все остальное особого внимания не заслуживало.       — Кажется, кто-то проспит ужин из собственной рыбы, — тихо ухмыльнулась Огги, чуть сдвигаясь, чтобы под спиной оказался нагретый за день камень.       — Он ее тут разводит? — приятно удивился Берто.       — На деньги?! — изумился Мигель. — Талааантище!..       — Рыба при деньгах? — Огги выразительно прищурилась. — Я начинаю понимать, чего он тут сидит…       «Рыба при деньгах» после обработки силами Берто оказалась на удивление вкусной. Будить Клауса не стали — зачем лишний раз тревожить уставшего человека, пусть отдыхает…       С началом ночи наемники и их жертва вернулись на «Casa». Мигель сдержал обещание, перед тем как подняться на борт с Клауса стряхнули все принадлежащие ему вещи. Через несколько минут Курьер Нова растаял в темном дантуинском небе…       Обнаженного гостя устроили в каюте, принадлежавшей пилоту «Casa». Логика была проста. Диего большую часть времени торчал в кокпите или в кают-компании, «домоседом» не был и, к тому же, по габаритам был чуть ли не идентичен Клаусу до похудения последнего.       В каюте нашлась одежда и средства личной гигиены, а еще огромная коллекция сувениров с разных планет. Диего собирал небольшие стеклянные шары с заключенными в них моделями зданий, рельефами местности, реконструкциями исторических событий, диковинными насекомыми… Каждый шар покоился на специальной подставке, которая исключала гибель сувениров от внезапной тряски. Коллекция занимала целую переборку и, судя по всему, обещала вскоре угрожающе распространиться по кораблю.       Пока гость осваивался на новом месте, Мигель засел в кают-компании и принялся допытываться у Огги, нет ли у нее претензий к тому, как обошлись с ее…       — …Приятелем? — не совсем уверенно определился капитан. — Как бы там ни было, у тебя есть право голоса.       — Не приятель, — отрицательно качнула головой Огги, задумчиво глядя на капитана. — Он просто своеобразно спас мою шкуру. Сейчас ты тоже спасаешь его шкуру… своеобразно. У меня не может быть претензий.       — Пройдет еще пара месяцев, и кэп начнет подбирать щенков и котят на обочине, — хмыкнул Диего, возникая из кокпита. — Прямо в гипере.       — Если мне будут платить за каждого — непременно, — пообещал Каррера. — Я очень удачно поспорил с Куроем.       — За меня тоже обещали заплатить? — лукаво улыбнулась Огги, глядя на капитана из-под густой челки.       — Уже заплатили, — пожал плечами Мигель. — Я обещал тебя найти. Обещал, что дам Курою возможность с тобой поговорить. К счастью, я не пообещал, что отдам тебя насовсем… Контракт выполнен, все честно.       — Знаешь, напрасно, — тихо ухмыльнулась девушка. — Через пару недель он бы приплатил тебе, чтобы ты забрал меня обратно.       — Через пару недель от тебя остались бы рожки да ножки. А я не любитель холодца…       — Он что, настолько суров? — Огги сделала вид, что испугалась. Но Куроя она видела, и в том, что описанный Мигелем исход вероятен, немного сомневалась.       — Он? Не-а, — Каррера беззаботно мотнул головой. — А вот Инквизиция — это дааа…       — Что это за ребята такие? — поинтересовалась девушка. — Клаус их, похоже, опасается больше, чем всех охотников по его душу, вместе взятых… И зачем бы им понадобилась я?       — Так они художника ищут, — пояснил Мигель. — Страшные люди-нелюди. А ты вроде как на след вышла, еще и с Клаусом пообщалась, а он в этой гонке считается кем-то вроде призового свупа: кто оседлал, тому и тапки… В смысле, победа впереди замаячит, но и в загривок чего-нибудь полетит. Так что сначала тебя вежливо отобрали бы у Куроя, потом невежливо вывернули наизнанку, а потом еще раз — для профилактики. А с тем, что останется, не рискнула бы связываться даже бродячая и очень голодная псина. Короче, Инквизиция — это такая толпа очень злобных существ, которым только дай кого-нибудь попытать, помучить… Хобби у них такое.       — Брр, — вот теперь Огги пробрало всерьез. Оказываться в лапах подобных людей-нелюдей не хотелось совершенно. — Вот так придешь посетить культурное мероприятие, а через полчаса на тебя уже облизываются главные садисты Империи… Как страшно жить.       Девушка смеялась и над собой, и над ситуацией. Хороший способ перестать заморачиваться.       — В принципе, поинтересоваться пропавшим художником — это не так страшно, — Диего отобрал у автоповара огромную чашку кафа и упал в кресло, блаженно вытянув ноги. — Даже нормально. Он известен? Он пропал? Чем не повод задавать вопросы? А вот все остальное…       — Вот и я так думаю, — улыбнулась ему Огги. — Поэтому мне кажется очень странным, что СИБ вдруг решила погоняться именно за нами с Карен. По художнику было столько шумихи, что брать, в таком случае, должны были половину посетителей выставки. Сразу на входе.       — К чести Мартье, он выбрал самых красивых ценителей своего таланта, — ухмыльнулся Каррера и очень романтично вздохнул.       Огги смущенно улыбнулась.       — О, так может он просто соскучился по любви и обожанию фанатов? — предположила она. — А мы не оправдали ожиданий, доской по голове треснули…       — Некоторым нравится, — философски заметил Диего, скрывая широкую ухмылку за пузатыми боками кружки.       — Мне не нравится, — немедленно отреагировал Мигель. — А у него мы спросим. Как только он определится, какой из твоих комбезов нельзя обмотать вокруг него трижды…       Главный приз определялся недолго. Что ни надень, все будет висеть мешком, в лучшем случае — слегка приталенным мешком. Выбрав наиболее приталенный из них и все равно слегка потерявшись в складках, как швабра в занавеске, художник наконец добрался до кают-компании. По пути успев вдумчиво изучить общую атмосферу корабля.       На корабле поддерживался идеальный порядок, слегка разбавленный уютным домашним бардаком. На «Casa» не летали, на «Casa» жили. Дружно, весело, экстремально.       — О, служитель муз, дитя эфира… — пробормотал Мигель, оценив внешний вид страдальца.       — Какого эфира? — не понял Диего. — Он же не радист?       — Другого эфира, — пояснил Каррера. — Того, где музы живут.       — А-а, это те, которых я регулярно слышу…       — И что они говорят? — заинтересовался Мигель.       — «Casa», заткнитесь и взлетайте уже!       — Какие невежливые музы, — пробормотал Клаус, добираясь до ближайшего свободного кресла. — Это как же надо их суметь достать, чтобы они так заговорили…       Отрешенное спокойствие никуда не делось. Что сделано, то сделано, скорее всего, он очень сильно попал — но если его нашли эти, найдут и другие, и все, что он сейчас мог сделать, это использовать передышку и восстановить силы. А там видно будет…       — Это определенно талант… — мечтательно улыбнулась Огги. Ей в бытность пилотом на «Ятагари» тоже доводилось слышать подобные ответы муз.       — Невежливые? — ухмыльнулся Мигель. — Ты просто никогда не предлагал этим милашкам пощупать их за вышку. Камбуз там, — наемник махнул рукой. — Еда на камбузе. Лететь нам недолго. Приземлимся, сдам тебя одному хорошему человеку.       — Курою? — уточнил Клаус. Подниматься не хотелось. Есть тоже — не особо. Хотя надо было бы, здесь не планета, силы нужно чем-то восстанавливать. Это можно было сделать немного позднее.       Кают-компания грохнула здоровым мужским ржачем. Диего благополучно вывернул на пол часть кафа, Мигель чуть не треснулся лбом об стол, сгибаясь со смеху.       — Ыыы!.. — только и выдал он, пытаясь выдать хоть что-нибудь.       Огги в своем углу тихо улыбалась.       — Понятно, к категории хороших людей детективы не относятся, — констатировал Клаус, созерцая это веселье с видом благодушно настроенной и с претензией на вкус задрапированной мумии.       — Видишь ли, — задушевно простонал Каррера, выныривая из-под стола. — Я не для того тебя спер из-под носа у Куроя… Я картину хочу. Ценитель. Фанат и любитель. Нарисуешь мне картинку, и иди на все четыре стороны. Если захочешь, конечно. А что, место тихое, хозяева гостеприимные… Сам бы там жил, но семью кормить надо.       Пилот слушал, кивал в нужных местах. Делал выводы — по привычке. Слова наемника можно было понять и так, что ничего сверх пеших прогулок ему не предложат. А пешком с планеты на планету даже тетушка гулять не умела. При жизни.       «Решай проблемы по мере поступления», — напомнил себе Клаус.       — Тетушка на корабль бийтуанским зайцем прошмыгнуть не может, — художник дождался, пока ржание станет потише. — Теперь-то можно узнать, на какой планете живут такие хорошие люди, что их покидать заранее не хочется?       — А я не сказал? — Каррера почесал в затылке. — Идем на Дженерис. Там… Мои люди. Живут. Просто живут. И мой врач. Вот у него и оставлю. Космопорт рядом, кантины, инфраструктура… Выставки. Шоу. На днях, говорят, что-то про ситов ставили.       Дженерис так Дженерис. Оттуда, по крайней мере, можно выбраться, если что. Клаус потер лицо сухими пальцами.       — Врач мне вряд ли поможет, но за предложение спасибо.       Если только этот врач не одаренный. Тогда ситуация может сильно осложниться.       — Я самый больной в мире человек, — шепотом простонал Диего, скорчив такую физиономию, словно пузо прихватило. — И мне никто никогда не поможет… Если только у вас нет варенья! У нас есть варенье?!       — У нас есть очень хороший врач, — Мигель шутку не поддержал. — Хирург. Пришить, отрезать, полочку прибить… Но тебе виднее.       — Я имел в виду, что я не болен, — художник качнул головой. — Я просто очень… Устал. Все, что мне нужно, это отдых, желательно поближе к природе.       Он выдержал короткую паузу.       — А что может приблизить к природе лучше варенья?       — Свежие ягоды, — подала голос Огги. — Ровно на шаг ближе к природе.       На Клауса она смотрела с крайним скепсисом. Не нужен ему врач, конечно. А вместе с кораблем на планету грохнулся его призрак.       Ей это все не нравилось. Состояние Клауса, то, что Мигель вообще с ним связался, его желание заполучить картину… Происходящее царапалось, как крошки сухпайка под одеялом, не сильно, но навязчиво, и не избавиться.       — Только не говори, что у вас тут есть свежие ягоды, — тихо хмыкнул Клаус. — Я тогда очень пожалею, что не остался с вами.       — Откуда у нас свежие ягоды, — вздохнул Диего. — Только свежемороженые.       — Ага, и варенье только вишневое, — «загрустил» Каррера. — Будем чай пить или рассуждать о здоровье Тамира?       — Не может быть, чтобы у вас не нашлось более интересной темы, — открестился от сомнительной чести художник. — Я лично предпочту чай.       — Хосе на вахте, Берто гонять не будем… Сит меня побери, дедовщина на корабле, — хмыкнул Мигель и ушел за чаем.       — Ужас… — пробормотала Огги и скрылась вслед за капитаном.       Пилот проводил ее грустным взглядом, медленно разминая пальцы. Картина. Они предложили ему написать картину…       Тамир, давно привыкший даже думать о себе как о Кайласе, хорошо знал, насколько узнаваемы его работы специалистами. Картину придется написать — так, как умел только он, не одними руками и красками, но еще и Силой, в которую погружался без остатка, словно во время полета…       Зачем Мигелю картина? Только для того, чтобы была? Или…       Диего, распластавшись по креслу, цедил по капле остатки кафа. Он выглядел возмутительно довольным жизнью. Совсем не похожим на человека, у которого на хвосте вот-вот окажется СИБ, Инквизиция и ситова уйма конкурентов.       Художник смотрел на него, думал. Выяснить бы, кто за ними стоит… Но сейчас этого не сделать.       — Мигель, — поинтересовался пилот, когда капитан вернулся с чаем, — мне бы хотелось уточнить несколько моментов, связанных с картиной. Насчет серии я уже понял. Но, возможно, тебе нужно что-то конкретное? И… Для чего ты на самом деле хочешь ее получить?       Каррера аккуратно снял чашки и пиалы с вареньем с подноса и задумчиво глянул на собеседника.       — Во-первых, я очень хочу иметь в коллекции картину художника, который стал знаменитостью еще при жизни. Во-вторых, я поспорил с Куроем, что найду тебя первым, и сделал это. Но, поскольку я не хочу предъявлять Курою тебя, я мог бы в качестве доказательства предъявить ему картину. Это единственное неоспоримое доказательство, согласись… В третьих, я хочу кое-что понять, но это уже не относится к твоему вопросу. Я ответил?       — Более или менее, — пилот прикрыл глаза, дотягиваясь до Силы. Если чай с сюрпризами, должен бы успеть это понять. — А что именно ты хочешь понять?       — Мы не собираемся тебя травить, — мягко улыбнулась Клаусу Огги, устраиваясь на прежнем месте с чашкой.       Сюрпризов в чае решительно не обнаруживалось. Более того, их не было даже в варенье.       — Это касается только «Casa», — спокойно отозвался Каррера. — Извини, если я отвечу на этот вопрос, ты сбежишь с воплями прямо в гипер. А я все-таки хотел бы доставить тебя на Дженерис.       Пилот чуть заметно шевельнул плечами, и настаивать не стал.       «Я мог бы сбежать еще на Дантуине, если бы это имело смысл… Или не мог, но попытался бы, как минимум…»       — Привычка, — Клаус улыбнулся Огги. Девочка очень сильна, если заметила его работу с Силой. Он был аккуратен.       «Мы». Его это не задело, скорее порадовало. Девочку будет кому защитить, если что…       — Зачем я тебе именно на Дженерисе, имеет смысл спрашивать? — он отхлебнул чаю. — Или ответ будет таким, что вместе со мной убежит корабль?       — Я не могу тебя заставить, — вздохнул Мигель. — Только попросить. Я отыграл для тебя немалое количество времени. Никому и в голову не придет, что я, вместо того, чтобы продать тебя, занялся контрабандой художников по Галактике. У меня… Иная репутация. И я бы тебя продал. Но… Первое: у меня нет контракта на твою голову. А Дженерис — одно из тех мест, где тебя не будут искать. Если сам не засветишься, — Каррера запустил ложку в варенье. — О, вишенка!       — Что еще может найтись в вишневом варенье… — вздохнул пилот. — Заставлять меня не придется. Я истосковался по работе. Но ты упомянул про первое. А второе?       — Косточка, — тихо ухмыльнулась Огги и спрятала нос в кружке.       — Мертвый художник не рисует, — сыграл Мигель в капитана Очевидность и отправил вишенку в пасть. — Это было второе. Постарайся не отдать концы в ближайшее время, это испортит мне шикарную аферу.       — Если буду много рисовать — отдам, — предупредил Клаус. Совершенно честно предупредил. — Но я постараюсь не слишком увлекаться.       «И посмотреть, что из этой аферы получится извлечь для себя…»       — Я обещал ждать там… Одного человека.       Строго говоря, не одного. Но обещал.       — Мне нужна возможность дать ему знать, что меня там больше нет. Это осуществимо?       Диего хмыкнул. Каррера покрутил носом.       — Прилетишь на Дженерис, купишь комм, свяжешься. Я вот не уверен, что этот человек тебя не сдаст, и не хотел бы, чтобы ты связывался с ним с борта моего корабля.       — Связь с борта я и не прошу, — пилот пил чай, думал. Сдаст ли Дана — не тот вопрос. Будет ли ей что сдавать… И как связаться с собственным руководством.       «И надо ли связываться…»       — Проси-не проси, не дам, — хмыкнул Каррера.       Над рукой Огги, сбоку, вдруг повисла чья-то ложка, с кончика которой в чай с плюханьем булькнулась вишня. Ложка исчезла так же быстро, как и появилась.       — Я все видела, — девушка с многообещающей ухмылкой покосилась на владельца ложки.       — Тогда лови ее, — заговорщически прошептал Диего. — А то уплывет…       — Не дальше чашки, — улыбнулась Огги, аккуратно отобрала у пилота ложку и отловила вишенку.       Художник кивнул своим мыслям при виде этой сцены. Огги тут на своем месте.       «Так тому и быть…»       Может быть, Дана тоже теперь… На своем месте. Эта мысль была намного более болезненной. Но к ней, возможно, придется привыкать. И лучше начинать прямо сейчас…       Даже если это не так. Даже если она вернется. Что он может ей предложить? Сколько он вообще продержится до того, как до него доберется Инквизиция — и что тогда будет с Даной? И с любой другой…       Клаус закрылся в Силе. Девочка почувствует его состояние, это может испортить ей настроение. Ни к чему это…