Текила со вкусом мигрени

Чимин, по сути, заперт. Им нужен его ребёнок, его маленький дракончик, которому Чимин даже не придумал имя. Драконы носят яйцо около года, а сейчас идёт только шестой месяц. Слишком рано для имени. По планам мафии они продержат его здесь минимум полгода, и Чимин ненавидит Намджуна. Ненавидит его. Это не было предательством, они не были друзьями, но дракону больше некого винить. Может быть, Тэхёна, но как только Чимин об этом думает, ему становится стыдно. Тэхён последний, на кого можно злиться, Чимин сам во всём виноват, и перед Кимом тоже за то что втянул в нешуточную историю. Здесь никто не относится к нему жестоко, он ест лучшую еду и свободен передвигаться по дому сколько угодно, но он боится этих людей и не вылезает из комнаты просто потому что ему крайне некомфортно. Чимин сердито сидит в своих апартаментах и не слезает с кровати весь день. Это отвратительно скучно и убого. — Чимин-ши, — дверь отворяется и Намджун извещает о своём прибытии. — Я войду. Чимин держит рот на замке. Он крайне оскорблён и делает Намджуну огромное одолжение, держа язык за зубами. Это не только ради него. Намджун из полиции, Тэхён подтвердил это. И если его здесь не станет, то Чимина точно никто не вытащит. Кроме него никто. Бедный Тэхён не сможет. Чимин подавлен, он такой беспомощный сейчас. Это унизительно. Всё должно быть не так. Новая жизнь в драконьем клане — это святыня, а родитель — его храм. Они — последняя магия этого мира, которая удерживает баланс на земле. — Я хотел сказать спасибо. И попросить прощения. Я знаю, что это ужасно и что ты не сделал бы для нас ничего без принуждения, но… Аэропорты и вокзалы были заблокированы. — Что с Тэхёном? — говорит Чимин, прижав колени к груди. Самое страшное, как оказалось, быть просто наблюдателем. Он никак не может повлиять на свою судьбу. — С ним всё в порядке, — он потирает гудящую нижнюю челюсть. — Прости, что ударил его. Намджун выделил немного времени на то, чтобы навестить Тэхёна у себя дома. За это он получил пару крепких ударов в лицо и печень. Ким был готов и просто принял боль, как должное, ведь, так или иначе, он выбрал свои цели, предпочёл себя, жизням и счастью этих двоих (троих, если быть точным). Договориться было трудно. Тэхён кричал на него, срывая голос, и плакал. Это было самым ужасным. Это было больно. Но Намджун не принадлежит себе и не принадлежал уже давно. Он выбрал этот путь сам и не жалел. Корея нуждалась в очищении. Мафия, правительство — это всё одно и то же. И мафия, чёрт возьми, была корнем. — Чимин-ши, я хочу, чтобы ты был спокоен. Я даю тебе слово: если что-то пойдёт не так, то я выведу тебя отсюда. Это не обсуждается. Я помогу всем, чем нужно. Но пока всё идёт по плану. Я обещаю, клянусь своей жизнью, что гарантирую твою свободу и свободу твоего ребёнка. Я виноват. Я нуждаюсь в твоей помощи, но не имею права на неё. Спасибо. — Ты думаешь, меня это обрадует, человек? Ты понимаешь, что отнял у меня свободу. Я прекрасно знаю это. Но пока всё так, как есть, нет смысла успокаивать меня. — Чимин-ши. Я беспокоюсь за тебя и просто хочу, чтобы ты жил в ожидании лучшего, в ожидании твоего счастливого конца. Это важно для меня, потому что именно я изменил это. — Уходи, человек, — высокомерно заявил дракон и сжал губы. Чимин не в настроении. Он скучает по Тэхёну, хоть и не ожидал этого. Тэхён единственный, кто мог его защитить, кто хотел этого. Чимину было так жаль, что он втянул его в это… Тэхён оказался самым добрым и надёжным человеком, которого только видел дракон. Он не жалеет, что зачал ребёнка с ним. Да, по факту, это был партеногенез, но с Тэхёном момент зачатия был полон любви и нежности. Тэхён любил его. Он обволакивал его шелковыми простынями, прохладным скользким полотном поглаживал кожу и заставлял забыть о другом мире, обо всей остальной жизни, что была вне этого краткого момента. Хосок это слух семьи. Он наблюдает за всем происходящем, он знает больше, чем Ким Сокджин. И это к лучшему. Ким Сокджин не знает Хосока. Если бы знал, выгнал бы. Не всё спокойно в датском королевстве. Сокджин не единственный, кто может претендовать на место главы. И если бы не дурацкое сердце Хосока, он был бы верен, как должен. Ким Тэгон, покойный отец, был безэмоциональным командиром. При нём всё было просто. Нет ничего проще схем и логики. Мы делаем это, потому что дело укрепит наши связи. Моральная сторона? Плевать. Их семья была пристанищем лучших из отверженных, но у всех них было сердце. Ким Тэгон был огромным морозильным контейнером. Он дал семье обезболивающее от душевных мук. Жестокость стала оправданной. Только рассчёт. Нельзя сделать омлет не разбив яиц, верно? Сокджин другой. И пусть Хосок испытывает к нему уважение, пусть стратегия старшего официального наследника была всегда оправдана, сердце Хосока к нему не лежит. Чонгук выбирается в общий холл за редким исключением. Он официально значится изгоем. Хосок заботится об этом мальчике с самого детства. Хосок вырос в этом доме и был предан Тэгону, как своему отцу, который заботился о нём. Но Сокджин не был частью его жизни, частью его жизни был Чонгук — бастард. Приблуда, которая болталась под ногами взрослых и становится обузой для клана. Намджун просто обязан знать и видеть всё, что доступно. В том числе и Чонгука. Так он был обучен. И Намджун знает, отлично знает, как обстоят дела в доме. Всё здесь не так уж радужно выглядит, как думает Сокджин. Глава вырос в полном штиле, каждый здесь проявлял к нему уважение. Старший и единственный наследник вырос в заблуждении, в полнейшей слепоте. И Намджун стал правой рукой этого слепца. Ему было жаль его, но на кону стояло слишком много. Правда была в том что Намджуна не направляли на службу под прикрытием ради того чтобы разрушить мафию. Потому что мафия поддерживала государство, поддерживала политиков и правящую партию, а партия поддерживала её. Полиция — часть этого пирога, один из слоёв. И то что делает Намджун, то, на что он влияет — это борьба одного за всех. Если он провалится, он подведёт многих, он обязан будет убить себя. Вера — единственное, что у него есть. Теперь в его распоряжении публичные дома семьи, теперь он несёт за них ответственность. Несколько сотен униженных, оскорблённых женщин, вывезенных из Японии в рабство (так корейские мужчины называли справедливость после колонизации), могут стать лучшими шпионками для него. Бордели семьи Ким посещали видные чиновники и коррумпированная верхушка полиции. Намджун взвалил на себя слишком большую ношу, и ему необходимо было её с кем-то разделить. Наконец-то все фигуры встают на место. Сокджин эмоциональный, но чётко знает цели клана и следует им, Сокджином нельзя управлять, его нельзя отговорить и заставить свернуть. Поэтому очень удачно совпало, что на столе есть фигура Чонгука. Вместе с ним в паре стоит Хосок, не слишком-то преданный настоящему главе, тайно желающий поставить на пьедестал Чонгука, человека, за которого он отдаст даже жизнь. В это время Тэхён, к которому привязлся дракон, находится дома у Намджуна, а сам Чимин здесь. Их разлука может сыграть ключевую роль в участии дракона. Итак, Хосок глава охраны, Чонгуку достаточно просто существовать, Намджун стал управляющим борделей, Чимин так или иначе стоит на одной с ними стороне, а Тэхён, не смотря на его ненависть, сделает всё ради Чимина. Остаётся самая последняя, но далеко не по значимости, фигура на доске, стоящая на поле отличного от Намджуна цвета. Остался Мин Юнги. Намджун чувствует себя пауком на огромной сети паутины, где к каждой из нитей был прикреплён человек. Он не знал, что способен стать таким человеком, но… Остаётся перетянуть на свою сторону только одного Мин Юнги.