"...But oblivion is calling out your name. You always take it further than I ever can."
Когда Джек приходит к нему, они ебутся и на этом всё. Дарк помнит, как впервые встретил его. Мальчику едва исполнилось шестнадцать – округлые щёки, наполовину окрашенные волосы в вечном беспорядке и пирсинг по всему телу. Ни единого волоска на подбородке, но было в нём, что-то обаятельное, несмотря на общий вид участника грязного подросткового бойзбенда. Дарк обычно не подбивает клинья к малолеткам. Дарк обычно не выбирает мальчиков. В свои двадцать четыре с небольшим он предпочитает шлюх из самых тёмных подворотен, из тех, что не возражают и не отказывают до тех пор, пока ты суёшь достаточно налички в их жадные руки. Но что-то в Джеке зацепило его взгляд. Этот мальчик был не отсюда, не из этой части города, где преступность, – а значит и Дарк, – правила балом. А синие глаза мальчика почти кричали о том, какой он уязвимый, как легко им воспользоваться. Наверное, в этом и было дело. Он выглядел таким невинным. Дарк знал, что по закону мальчику вряд ли уже можно вообще хоть что-нибудь, не говоря уже о выпивке, но Дарк никогда притворялся хорошим человеком и не видел причины начинать теперь. Мальчику понадобилось всего два глотка, чтобы запрыгнуть с ним в машину и отправиться в ближайший дешёвый мотель и Дарк искренне ожидал, что Джек начнёт возмущаться, поднимет шум, накричит на него, но тот был неожиданно тихим. Он позволил Дарку отвести себя в плохо освещённую комнату, целовать себя в щёки, скулы, а затем и в губы, так как его, скорее всего, ещё никогда не целовали. Он не издал ни звука, когда Дарк прижал пальцы к его животу, на полпути к тому, чтобы сорвать с него штаны и выебать прижав к стене. Джек позволил ему всё – изящный, словно новорождённый оленёнок. Дарк был уверен, что это был первый раз, когда у Джека вообще был секс, не то, что с мужчиной. В этом было что-то невыразимо привлекательное. Под конец, он втрахивал мальчика в матрас, зажав ему рот рукой, чтобы тот не перебудил весь чёртов мотель, потому что Иисусе, у мальчика были те ещё лёгкие, а у Дарка в планах не было объяснять всем и каждому, почему мальчик кричал так, словно его убивают. Утром Джек был рядом с ним и его большие, синие глаза смотрели на Дарка с любопытством. Он не шевелился – может потому, что не хотел его разбудить, а может из-за боли, которую скорее всего испытывал. Но Дарк оделся и ушёл, оставив мальчика заботиться о себе самостоятельно.***
На этом всё не закончилось. Дарк не рассчитывал когда-нибудь ещё встретиться с Джеком, потому что так это обычно и происходило с еблей на одну ночь, но каким-то образом мальчик, всё с теми же чертовски зелёными волосами, нашёл его почти три года спустя, причём совершенно случайно. У Джека, как выяснилось, был талант находить неприятности. Дарк не был частым посетителем центральных клубов, потому что несмотря на то, что мало кто мог опознать в нём Самого Опасного Человека в Стране, он всё же не такой идиот, чтобы гулять в открытую там, где его могут заметить. Но иногда Дарк позволял себе немного расслабится и так получилось, что ночь, когда он позволил себе отдохнуть стала ночью, когда Джек снова появился в его жизни. Спустя два шота и одну дерьмовую песню, эти красивые синие глаза нашли его на другой стороне моря дешёвого парфюма и потных тел. Дарк искренне не ожидал, что Джек узнает его, но опять-таки, у этого мальчика был талант находить неприятности. Дарк не запомнил ту ночь в подробностях, но что он помнит хорошо, так это как они почти поебались в туалете. Джек уже постарше – девятнадцать, что ли, - а Дарк всё ещё не понимает, как его пустили в городской клуб с этим-то круглым, детским лицом. Он всё ещё выглядит как тот шестнадцатилетний мальчик, которого Дарк трахал на дешёвом матрасе в мотеле, название которого он уже и не помнит. Зато целуется мальчик уже гораздо лучше – в этом нет никаких сомнений. И руками сам цепляется, прижимается губами сильнее и Дарку не нужно другой причины, чтобы разукрасить его синяками и укусами, которые будут заживать неделями, потому что если мальчик хочет пожёстче, то Дарк покажет ему как надо делать жёстче. В какой-то момент они покинули клуб и отправились в отель, на этот раз поприличнее, не отрывая друг от друга рук и у Дарка едва хватало выдержки не трогать Джека по-настоящему, потому что ему хотелось растянуть эту ночь, и чёрта с два он бы дал ему кончить так быстро. Он раздел его до последней нитки и вырвал из лёгких последний кислород, потому что Дарк – жадный сукин сын, а в Джеке есть что-то настолько соблазнительное, что у Дарка просто сносит крышу. Джек издаёт такие красивые звуки, когда Дарк выцеловывает каждый клочок открытой кожи, когда Дарк раздвигает ему ноги и оставляет укусы и царапины везде, где только может. Джек сам такой красивый, когда Дарк толкается внутрь, он стонет так, словно его ещё никогда так хорошо не заполняли. - Ты такой блядски красивый, детка. Ты хоть представляешь, какой ты красивый, когда натянут на мой член? Тогда же Дарк впервые узнал его имя. - Меня зовут Джек, - выдохнул Джек в то бесконечно маленькое пространство, которое было между ними, - Джек МакЛоглин. Дарк тогда ничего ему не сказал, но имя запомнил.***
Дело было, конечно в том, что Джек – красивый, а у Дарка за всю жизнь было очень немного красивых вещей. После их второго раза вместе Дарк зациклился на мальчике. С его возможностями и влиянием, разыскать скучные детали о жизни Джека не составило труда. Он попал в систему государственной опеки в двенадцать, местонахождение биологической семьи неизвестно, о нём отзывались как о «весьма несносном и грубом ребёнке». Зато после семнадцати ему всё-таки удалось собрать себя в кучку и поступить в университет. С тех пор прошло уже два года и Дарк долго думал о том, чтобы послать ему письмо или сообщение (потому что узнать его номер телефона — это совсем не проблема), но он не стал этого делать. Вместо этого Дарк решил приглядывать за ним, отслеживая каждое движение, и при первом же намёке на опасность прибрать к рукам. Потому что Джек – красивый, а когда ему больно, то он ещё красивее, а Дарк всё-таки был эгоистом и не видел смысла притворяться, что это не так.***
Всё изменилось, когда Джеку исполнилось двадцать – чуть меньше года с их последней встречи. Дарк слышал о том, что у Джека были другие парни, другие девушки, и его это не слишком волновало, но молодые сердца особенно хрупкие и сердце Джека за годы учёбы в университете успели разбить по меньшей мере несколько раз. Одно из расставаний было особенно плохим и Дарк отправил ему сообщение, просто время и место. Он не думал, что Джек ответит. В шестнадцать мальчик был бунтарём, а в девятнадцать в нём просто взыграло любопытство, поэтому ждать, что он отзовётся теперь было почти бессмысленно. Но Дарк всё равно пришёл в номер и закурил, из-за тени надежды на то, что Джек всё-таки придёт. Джек пришёл. Около часа ночи Джек постучал в дверь – дрожащий и с большими глазами, наполненными любопытством. Он выглядел так, словно ему снова было шестнадцать. - Ты ведь понимаешь, что это значит? – сказал Дарк, - Это не обычные поебушки. Когда я кого-то выбираю, то этот человек мой. - Я же здесь, разве нет? – огрызнулся Джек, и стоило этим словам слететь с губ, как его будущее было решено. Той ночью Дарк трахал его ревностно, без всякой пощады, не так, как делал это с другими. Потому что он должен был – синяками ли, укусами – показать всему миру, что этот мальчик занят и никогда не будет ничьим, кроме как его.***
Каждый месяц они с Джеком встречались в одном и том же отеле, и каждый месяц Дарк напоминал Джеку, что тот больше не принадлежит себе. Он принадлежит Дарку. Джек никогда не возражал против таких напоминаний. Он вполне добровольно соглашался, когда понимал, что под этим подразумевается и позволял Дарку целовать себя там, где хорошо до мурашек по коже, и впиваться ногтями там, где больно до крика. Это стало частью их жизни и растянулось на годы. Дарк был привлекательным мужчиной – он хорошо об этом знал и часто использовал, чтобы извлечь выгоду, как знал и то, что в какой-то момент Джек начал его любить. Он знал все признаки влюблённого человека, потому что перерезал достаточно глоток людей, которые умоляли «увидеть в последний раз», и у Джека был такой же замутнённый взгляд, когда он думал, что Дарк не обращает внимания. Дарк никогда не думал, что любит Джека. Он не думал, что вообще на это способен. В определённый момент своей жизни он вынул из своей груди все эмоции, которые делали его слабым, вроде любви, выкинул на помойку и сосредоточился на сиюминутных желаниях и удовлетворении потребностей. В какой-то момент за эти годы, он по-своему привязался к Джеку – прикасался мягче, когда тот плакал, целовал дольше, потому что тому это нравилось. Он выяснил, опытным путём, что Джеку не нравится быть связанным, потому что тот кричал и плакал до тех пор, пока Дарк не освободил его, а потом долго дрожал у него на груди и Дарк позволил ему это. Такие моменты заставляли Дарка думать, что он привязывается к Джеку, но с другой стороны – Дарк знал, что, если ты хочешь, чтобы вещь всегда была под рукой и в рабочем состоянии, нужно заботится о ней. Он узнает о Джеке больше в промежутках между еблей – правда иногда, Джек трепется и во время. Иногда, между поцелуями, Джек рассказывает ему истории о своём университете, о безумных вечеринках, о красивых девочках, которые целовались с другими красивыми девочками и о мальчиках, которые целовали других мальчиков. В те ночи, когда Джек заговаривал о своих предыдущих отношениях, Дарк заставлял его кричать громче, чем когда-либо, потому что у него внутри отвратительный монстр, который хочет чтобы мальчик под ним был его и только его, и единственный для Дарка способ удовлетворить это желание, это пометить Джека так тщательно, что никто другой не захочет его. Он не верит, что когда-нибудь устанет от Джека. Это хорошо. Иногда, довольно редко, Дарк трахает его неторопливо, чувственно, смакуя каждую эмоцию у Джека на лице, пока Джек полу-шепчет, полу-бредит о своей семье, о том, какой он её себе представляет, какой она, наверное, была бы, если бы им довелось когда-нибудь встретиться. Дарк вырисовывает линии у него на коже, когда Джек кончает, и слушает его усталую, непрерывную болтовню. Это, наверное, ещё одна вещь, которая ему нравится в Джеке. Его так легко испачкать. Он приходит к Дарку невинным, уязвимым, идеальным, как с картинки, мальчиком – а уходит всегда попользованной игрушкой, созданной для Дарка и для него одного. А потом он возвращается, и они могу начать снова. Он бесконечный источник удовольствия и не важно, что Дарк делает с ним, он всегда снова станет идеальным маленьким ангелочком. - Я думаю моя ма была очень красивой, - просипел Джек полусонным, отрешённым голосом, ещё не вполне отойдя от последнего оргазма, - Мой отец, наверное, тоже был ничего. Хотя, наверное, не слишком высокий. Типа, ну, ты на меня посмотри. - Вряд ли там есть что-то, чего я ещё не видел, - отозвался Дарк и сам удивился своему ответу. В основном потому, что обычно он ничего не отвечал на Джекову болтовню. - Я бы хотел сестру, может двух, - продолжал Джек, - Думаешь, я бы поладил с девчонками? Тогда Дарк нарушил негласное, но непреложное правило не поощрять нежности вне, непосредственно, секса, потому что Джек свернулся у него под боком, требуя ласки так, словно они не целовались до потери дыхания всего несколько мгновений назад. - Ты почти такой же нежный, как девчонка, - сказал Дарк, - Так что… Наверное. Он приобнял Джека решив, что будет, блять, делать то, что хочет. В конце концов, он всегда делал именно это. Дарк не любил Джека, нет. Он никого не любил. Но он привязался к нему, правда привязался, и это уже больше, чем он когда-либо чувствовал к другому человеку.***
Иногда, он покупает Джеку вещи. Потому что Дарку нравится, когда его вещи знают, что они красивые, а у Джека примерно самая худшая самооценка из всех людей, которых Джек когда-либо встречал. Снаружи он изображает крутого, но внутри он очень и очень хрупкий. Дарк посылает Джеку дорогую одежду и красивые кольца, подходящие друг к другу подвески и ботинки, которые Джек не смог бы позволить себе и за три года работы. В какой-то степени он чувствует, что таким образом извиняется перед Джеком за то, что не может его любить. Не то, чтобы он когда-то говорил, что может. Дарк с самого начала обозначил то, что Джек здесь не для того, чтобы быть любимым, а для того, чтобы принадлежать. Джек с самого начала знал кто он такой и кем будет всегда, но теперь Джек всё чаще и чаще заставляет его чувствовать вещи отвратительные для человека вроде Дарка. Джек огрызается на него каждый раз, когда Дарк делает ему подарки. Говорит, что он, мол, не какая-нибудь содержанка, которую нужно купать в дорогих вещах, и для него это всё ничего не значит. Зато он не возражает, когда Дарк рассказывает, ему как потрясающе он выглядит в новых вещах, и это немного улучшает ситуацию. В ту ночь, когда Джек впервые приходит в новых вещах, Дарк нагибает его прямо на столе, сдёргивает джинсы до лодыжек и рвёт рубашку, в непреодолимом порочном желании добраться до кожи, оставляет засосы по плечам и шее. - Ты испортил мою рубашку, – пожаловался Джек, - Животное! - Я даже не буду притворяться, что мне совестно, сладкий, - ответил Дарк, - Я куплю тебе другую. - Тогда ладно, - бросил Джек, - Я всё ещё люблю тебя. Остаток ночи Дарк почти ничего не говорил, но Джек и не выглядел так, как будто ждёт ответа на свои слова.***
Джеку двадцать шесть с половиной, когда он переступает порог номера с ничего не выражающим лицом. Это означает плохие новости и Дарку это не нравится. У Джека в лице нет нетерпения, и синие глаза кажутся куда более тусклыми, чем обычно. В тот момент Дарк понял, насколько же мальчик на самом деле вырос. Зелёные волосы выцвели, щетина заставляла его выглядеть на свой настоящий возраст. Округлость щёк давно сгладилась, синева глаз стала темнее, острее и где-то между их первой и нынешней встречей он успел подрасти. Дарку это не нравится. - Я здесь не для того, чтобы ебаться. – сказал Джек и это, блять, звучит ужасно глупо. - Ты приходишь сюда для того, чтобы ебаться, - парировал Дарк, - Это то, чем мы занимаемся. Не делай вид, что я не прав. - Я здесь не для того, чтобы ебаться, - повторил Джек и в его голосе появились командные нотки, как будто его слова имеют вес, как будто он здесь действительно что-то решает, - Не сегодня. И больше никогда. Дарк пересёк разделявшее их расстояние и взял его за подбородок. - С каких это пор ты решаешь, как работает эта договорённость? Ты забыл, кому ты принадлежишь? Как будто он может не помнить о синяках на бёдрах, а царапинах вдоль спины. Как будто он когда-нибудь сможет их забыть. - Я встретил кое-кого, - тихо сказал Джек, - И чтобы быть с ним… Я не могу быть с тобой. Внутри у Дарка что-то заледенело. Он протянул руку и схватил Джека за горло. - Нет, - сказал он резко. – Этого не будет. Ты согласился… Джек молчал и это изрядно действовало на нервы. Затем: - Ты не можешь меня остановить. - Я убью его, - пригрозил Дарк, - Я убью его и выкрашу твои ёбаные стены его кровью. Мальчик не двигался. - Ты этого не сделаешь. - Хочешь проверить? – прорычал Дарк и толкнул его к стене. Он целовал его безжалостно, напористо, чувствуя, как у них обоих мурашки по коже от клацанья зубов и привкуса крови на языке. - Ты не будешь принадлежать никому другому. Ты мой. Мой. Мой. - Я люблю тебя, - прошептал Джек, очень устало и очень тихо, - Я, наверное, всегда буду тебя любить. Только ты никогда не сможешь полюбить меня в ответ, а он сможет. - Тебе не нужна любовь, - огрызнулся Дарк, - Я дам тебе всё. - Я не хочу так больше, - сказал Джек и прикрыл глаза, - Отпусти меня. Дарк сжал пальцы у него на шее. - Ты не уйдёшь. Я был добр к тебе. Ты хоть представляешь, на что я способен? С первого дня я мог приковать тебя к кровати, выебать и перерезать глотку, чтобы ты захлебнулся в собственной крови. Я мог вырвать сердце из твоей груди и скормить тебе же. Я мог сделать из тебя послушную зверушку для снятия напряжения, я мог позволить самым отвратительным ублюдкам делать с тобой всё, что они захотят… Но я позволил тебе гулять, с тем только условием, что ты всегда будешь возвращаться ко мне. Я осыпал тебя подарками и заботился так, как никогда и ни о ком другом. И теперь ты хочешь уйти? Он не знал, что дрожит, пока не почувствовал, как Джек мягко коснулся его руки. - Именно поэтому ты и позволишь мне уйти, - сказал Джек, - А когда это заживёт, найдёшь кого-нибудь ещё. И может быть ты сможешь любить этого кого-нибудь так, как никогда не любил меня. - Мне не нужна любовь, - выплюнул Дарк, - Мне нужен ты. Он никогда ещё не чувствовал себя таким уязвимым – слова казались ядом у него на языке. Он никогда не показывал эмоции, столько эмоций, с тех самых пор, как стал тем, кто он есть. Ему никто не нужен, ни один человек, но каким-то образом, Джек не входит в это число. Джек, это Джек. - Джек, - пробормотал он, и почувствовал, как тот напрягся. Дарк почти никогда не использовал его имя. Это всегда детка, или сладкий, или что-нибудь в этом роде. Очень редко он называет его Джек. И чёрта с два он не использует этот эффект неожиданности, - Джек. Не поступай так же, как твоя семья поступила с тобой. Это удар ниже пояса, если не хуже, но он никогда не играл по правилам. Он всегда был за то, чтобы использовать полный арсенал оружия, каким бы оно ни было, и сейчас, если он хотел, чтобы Джек остался, нужно было сыграть на чувстве вины. Глаза Джека ожили на долю секунды, прежде чем снова потерять всякое выражение. - Ты меня не переубедишь, - выдохнул он, - Я буду рядом. Просто… Не для этого. Он позволил Джеку высвободится и, прежде чем – возможно, в последний раз, - направится к двери, Джек поцеловал его в щёку. - Как его зовут? – спросил Дарк, потому что это уже куда больнее, чем должно быть и он злился на себя за то, что не остановил его не вырубил, не связал, не убедился что он останется, навсегда. – Скажи мне. Казалось, Джек не собирается отвечать. - Марк, - сказал он наконец. Он назвал это имя так спокойно, так, как никогда не называл имя Дарка, - Он… Хороший парень. Дверь захлопнулась, и он остался один. - Ты вернёшься, - сказал Дарк в тишину. Никто не ответил.