Маг и волшебник

В Хогвартс-экспрессе был свой сакральный смысл. Это очень ярко давало понять отличие британии от соединённых штатов – традиционализма, ведь по сути, никто и никогда за последние сто лет не поднимал вопрос, а нужен ли вообще Хогвартс-Экспресс, может быть просто поставить камины? Да и почему именно камины? Это тоже никого не волновало, привыкли и всё тут. Есть люди, которые охотно освобождают себя от обязанности думать, делая всё так, как делали раньше, это называется консерватизм. Времена потихоньку меняются, меняются люди и жизнь, а консерватизм остаётся и почему нужно что-то менять, если и так хорошо? Уже привыкли и уже установился порядок. Сторонники этого вида транспорта справедливо указывали на то, что поезд – это отличный способ закончить летние каникулы и морально подготовиться к Хогвартсу, но я был с ними не согласен – провести девять часов в поезде, а потом ещё и в Хогвартс, в полумёртвом состоянии, и после плотного ужина спать – это разве удовольствие? Весь день проводить в поезде – его можно было потратить куда эффективнее. Однако, глупо даже говорить о превосходстве разума над традиционализмом – хорошо хоть не так, как в Индии с их религией! И слава богу. Тридцать первого я получил письмо от Дамблдора, в котором был билетик на поезд – хотя никакой особой смысловой нагрузки этот билет не нёс – всё равно посадка на поезд была свободной. И уже через двадцать восемь часов, ровно в десять часов пятьдесят четыре минуты, я прошёл через барьер, разделяющий платформу вокзала Кингс-Кросс, чтобы застать старинный волшебныйк паровоз, исходящий белыми клубами пара с шипением – на платформе же было не слишком многолюдно – многие, как я понял, уже забрались в поезд, взрослые волшебники и волшебницы махали им руками, детские руки размахивали в ответ из приоткрытых окон поезда. Молли Уизли, напоминающая пастуха, так и обломавшая все свои зубы о кремень по имени Гарри Поттер, постоянно подгоняла детей. Фред и Джордж шутили и оглядывали народ, видимо надеясь найти тут кого-то знакомого, рядом с мамой шла Джинни, я же был чуть поодаль, близкое знакомство с этой семьёй уже свёл и теперь мне пришла в голову умная идея покинуть Уизли и отправиться покорять сердца и умы других ровесников. Хотя на это у меня ещё будет семь долгих лет. Оглядывая эту пёструю толпу детей, я не мог не отметить очень волшебной атмосферы на платформе – моя новая мантия кричаще-алого цвета с золотой вышивкой превосходно подходила для такой атмосферы – хотя мне и говорили, что это фирменные цвета Гриффиндора, без разницы – яркий, заметный цвет, ало-золотой – цвета уверенного в себе человека, они заметные и яркие, кричащие. Если кто-то говорит вам, что цвета что-то там должны означать – не верьте, в конце концов, цвета значат лишь то, что они нравятся или не нравятся людям. Привлекая по мнению буркнувшего Рональда слишком много внимания, я гордо подняв нос и расправив плечи, прошёл по платформе – вкупе с крепким южным загаром, моя внешность была почти идеальна, если добавим к этому ботинки с прекрасными серебряными пряжками. Я направился к поезду и запрыгнул с места в вагон, чуть-чуть помог себе налету магией и вошёл внутрь, оглядывая тамбур, густо увешанный табличками «не курить». Судя по табличкам, всё же курили. Поиски свободного купе не продлились слишком долго – как раз в тот момент, когда поезд тронулся, загремев всеми своими сцепками, медленно поплыл вокзал, я натолкнулся на купе, в котором был лишь один пухлолицый мальчик – в остальных народу уже хватало. Судя по всему, тенденция знакомых людей занимать места в одном купе, а незнакомых – держаться одиночками, и тем страннее было то, что на мальчике была волшебная мантия, он вопросительно поднял на меня взгляд. – Привет, здесь свободно? – Да, – ответил он, потупив почему-то взгляд, – я Невилл. Невилл Лонгботтом. – А я Гарри, – представился я, снимая свою сумку, – почему ты едешь один? У тебя нет никого здесь знакомых? – Можно сказать и так, – ответил Невилл, слегка покраснев – его молочно-белые щёки так точно покрылись стеснительным румянцем… Почему бы и не поехать тут? Я совершил грациозную посадку бомбочкой на диван – в Хогвартс-Экспрессе были не самые передовые технологии, но по крайней мере двери вполне себе крепкие и массивные, из дерева. * * * Мой попутчик был неразговорчивым – по крайней мере, он не старался особенно со мной заговорить. Только пару раз выходил из купе по зову природы, я же в это время предавался греху безделья – поезд набрал полный ход и теперь мчался, я прямо таки кожей ощущал магию здесь – в поезде она была особенная. Неоперённая, слабая, ученическая, хаотичная, неустоявшаяся, словно нечто шаткое. Вскоре моё спокойствие было прервано – Невилл вошёл в купе с потерянным видом, выглядел при этом более нелепо и растерянно, чем раньше, казалось ещё немного и он захнычет как маленькое дитя. – Я потерял жабу, – грустно сообщил он. – Ага, – закрыв книгу, я улыбнулся – повод свалить из этого купе весьма стоящий, – пойдём, поищем. Весь вид этого пухлячка говорил мне о том, что он прямо таки мой антагонист – всё в нём было противоположно моему характеру – его застенчивость, робость, чем-то он скорее напоминал пятилетнего ребёнка, оторванного от маминой юбки и растерянного. Поднявшись, вышел из купе, отправившись на поиски злосчастной жабы. – Странный выбор питомца, – сказал я, едва вышел вслед за Невиллом, – почему ты не возьмёшь кошку или сову? – Мне её подарил дядя, – грустно и разочарованно сообщил Невилл. – И что с того? Если она тебе так нравится, конечно… Но я бы на твоём месте отпустил на волю несчастное животное, судя по тому, что оно пытается вырваться, на воле жабе будет явно лучше. – Но дядя разозлится, – как-то затравленно сказал Невилл. – Боже мой, – возвёл я очи к плафону на потолке, проходя мимо, – Невилл, в тебе есть хоть что-то своё? Ты не взорвёшься на месте, если придёшь к дяде и скажешь, что жабы тебе не нравятся и ты хочешь сову. Или ты думаешь, что всем хочется видеть только твоё беспрекословное послушание? Невилл не внял голосу разума, которым на данный момент попытался стать я, и повторил: – Я не хочу злить дядю. – Ну дело твоё, – в первом же купе, куда мы заглянули, оказались двое первокурсников, две девочки, блондинка и с непослушными каштановыми волосами. – Вы не видели жабу? – жалобно спросил Невилл, так жалобно, что у последней из двух, девочки прямо на ходу загорелись глаза. – Жабу? Нет, а ты… – Я Невилл, – сказал он так же плаксиво. – Я помогу тебе, – уверенно сказала девочка тоном, не терпящим возражений. Такая может стать самым ужасным кошмаром, когда вырастет. Я на мгновение представил невилла и эту девочку взрослыми и вполне себе женатыми – пухловатый юноша и строгая женщина при нём, которая постоянно его одёргивает, поправляет и наставляет на путь истинный, а он только кивает и виновато тупит взгляд. Втупив в этот образ несколько секунд своей жизни, я всем телом дёрнулся, обратив на себя внимание девочки. – Вообще-то школьная мантия чёрная, – сказала она тоном абсолютно сухим и раздражённым. – И что с того? – я несколько удивился подобному тону в отношении себя. – Как это что с того? Ты хочешь заработать выговор в первый же день? – Я передумал. Невилл, эта очаровательная юная мисс поможет тебе, – хлопнул парня по плечу, всем своим видом выражая соболезнования и наступая на горло мужской солидарности. Мисс тут же потащила Невилла словно буксир тянет сухогруз в порту, Невилл даже пискнуть не успел. – Спасибо что избавили меня, – услышал я голос. Это была блондинка. Хм… Очень и очень привлекательная – короткий оценивающий взгляд – миловидное личико, пшеничного цвета длинные волосы, очаровательные глаза, лицо худощавое, миленькая со всех сторон леди. – Пожалуйста. Это что, было так ужасно? – Раздражительно, – сказала она, – все маглы такие раздражающие? – Не думаю, что характер зависит от наличия магии, – с сомнением сказал я, садясь напротив неё, – Гарри. – Гарри? – Моё имя. – Ага, – она сказала это таким тоном, что я улыбнулся. – Собственной персоной! Девочка не горела желанием общаться, судя по всему, и я с чистой совестью призвал перед собой оставленную в купе невилла сумку, когда она с хлопком передо мной появилась, порылся. – Может выпьем за знакомство? – Мы разве знакомились? – спросила она с нескрываемой чопорной отмороженностью. На любого бы подействовало, но не на меня: – Конечно! Я же представился. Ты что предпочитаешь – колу со льдом или колу без льда? Девочка посмотрела на меня таким холодным взглядом, что глобальное потепление, о котором говорили экологи, казалось всего лишь мифом, но я улыбнулся в ответ: – Будем считать что со льдом, – щёлкнул пальцами и на столике появились два бокала колы с кусочками льда, – ты кстати на какой факультет хочешь попасть? Она столь же холодно ответила: – Слизерин. Факультет змей. – Ого, моим друзьям это понравится, – я поднял руки и освободив их от рукавов выпустил обоих змеек, они тут же развились с моих рук легли рядом со мной на диванчике, – милые ребята. В глазах девочки появился интерес на краткое мгновение, но тут же погас. – Как ты это сделал? – Это призывные змейки. Старинное индийское искусство, особые татуировки, которые могут создавать призывных животных. У меня есть две змейки и большущий феникс, – улыбнулся я ей. – Мило, – она явно страдала нехваткой нормального общения. – Не то слово. Кстати, ты всегда так общаешься? Ну, так отмороженно? Девочка смерила меня взглядом: – О чём ты? – Ну, о твоей магии и манере общения, что-то слишком чопорное. Готов поспорить, вряд ли тебе это действительно нравится. Колись, у тебя злые родители или что-то в этом роде? Не может же человеку нравиться общаться с другими с таким презрительным холодом, может быть с мальчиками вроде Невилла это ещё и прокатит, но не с остальными же. Девочка несколько секунд помолчала: – Тебе не нравится, как я с тобой общаюсь? – В целом, – обвёл я пальцами круг, оставляя за пальцами светящийся след, после чего прогнал его щелчком пальцев, – ну, ты красивая девочка, это факт. Красивые девочки иногда отмораживаются, но это явно не про тебя. Хм… – задумался, – знаю я одну девочку, которая считает, что мы обязательно поженимся, Лавгуд фамилия, она тоже странно общается, но у неё есть веская причина – она одарённая в магическом восприятии и видит мир не так, как простые смертные. Может быть, случилось что-то ужасное и ты стала закрываться от мальчиков? – задумался я вслух, – может быть тебя в детстве обидел кто-то из мальчиков? Брат дёргал за косички? – и с сомнением посмотрел на её пшеничные волосы. Девочка удивилась, но едва она успела открыть рот, как дверь в купе отворилась и на пороге показались трое. Вернее, один, двое ещё были за его спиной. – Говорят, в поезде едет Гарри Поттер? – спросил этот мальчик удивительно чванливо, – это правда? – Ты у нас спрашиваешь? – удивился я, посмотрев на него, – и вежливые люди сначала представляются. – Я Малфой, – Сказал мальчик, раздражающе растягивая гласные, так, словно актёр в деревенском театре, – Драко Малфой. – Ну вот ты меня и нашёл! – я хлопнул в ладоши и в воздухе появились искры и фейерверки, – поздравляю, победитель конкурса «Найди Гарри Поттера!» Мальчик посмотрел на меня и окружающий бедлам с удивлением и кинув взгляд на мою попутчицу, кивнул ей приветственно, видно они были хорошо знакомы. После чего вернул своё внимание мне. – Гарри Поттер. Скоро ты узнаешь, что некоторые семьи волшебников куда круче остальных, – сказал он, и видно от начальной его речи, это было чистой импровизацией, – я помогу тебе во всём разобраться. – Заходи, не толпись, – махнул я рукой, приглашая его в купе, – и почему круче? – Потому что у них чистая кровь! – вздёрнул он по-снобски нос. Так-так-так, у нас тут ревнитель чистоты крови завёлся. А ну ка спрошу: – И в чём круче? Малфой несколько замялся с ответом: – Чистокровные волшебники одни имеют право называться настоящими волшебниками, – ответил он, – не представляю, как эти магло-рождённые вообще могут держаться за палочку. – Нет, стоп, – поднял я руку, – Драко, я не прочь расширить свой кругозор, но меня интересуют факты, а не мнения, мнений я уже наслушался столько, что тебе и не снилось, – в этот момент Драко побелел – малыш Сэймур заполз ему на колени и смешно извиваясь, двинулся ко мне, я погладил его по голове и он свернулся кольцами между Малфоем и мной, – есть ли какая-то магия, доступная только и исключительно чистокровным волшебникам? Драко задумался: – Нет, я о такой не слышал. – Хм… Может быть у чистокровных волшебников магия получается много лучше, чем у маглорождёных? Тогда как последние умудряются успевать за ними в Хогвартсе, ведь обучение смешанное. – Да нет же, – отмахнулся Драко. – Тогда в чём преимущество? Волшебству как бы без разницы, кто волшебник – старик или дитя, мальчик или девочка, чистокровный или нет. Ты либо силён, либо нет, вот и всё, – улыбнулся я, – вот к примеру можешь повторить так, – я сконцентрировался и вокруг моей ладони появилась маленькая огненная змейка. Малфой отшатнулся, глядя на неё: – Это ещё что? – Элементарное беспалочковое волшебство. Вообще-то это очень компактная версия адского пламени, смотри, – я натравил змейку на стол и она прошла сквозь стола так, словно его и не было, оставив аккуратную дыру в столе. Поймав змейку, я сжал её в руках и она исчезла. Драко напрягся всем телом – лицо его побелело и выступили капельки пота на лбу – адское пламя это вообще-то очень могущественная огненная магия и она чувствуется всеми, даже ощущений простых рядовых волшебников достаточно, чтобы почувствовать огромную угрозу, ведь эта змейка может разрастись настолько, что сожрёт весь поезд, если потерять над ней контроль. Драко нервно сглотнул. – Но ведь только великие волшебники могут колдовать без палочки. – Верно. Я и есть великий волшебник, – улыбнулся я мальчику и двум его друзьям-шкафчикам, – вообще, теория, которую ты озвучил, с одной стороны верная, а с другой стороны правдивая. – В каком смысле? – приглушённо спросила девочка, о которой все… ну ладно, только я, успел позабыть. – Магия индивидуальна и абсолютно зависима от подсознания человека, – ответил я ей, – видишь ли, то, что волшебники неравны, это очевидно. Однако, пока что я не замечал разницы по чистоте крови, к примеру у таких людей как мастер Олливандер или Луна Лавгуд имеется невероятное чутьё к магии, а у большинства волшебников его нет. В то же время, – продолжал я, – для волшебника крайне важно подсознательно верить, и более того – быть именно волшебником. Волшебство не дружит с разумом и логикой, со здравым смыслом и последовательностью. Волшебство волшебно, чудеса и наука никогда не будут в ладах, потому что нельзя понять одно с помощью другого. Для волшебника уверенность – это основа, и не важно, на чём она завязана. К примеру, один волшебник может быть уверен, что если он выучит теорию на пять и будет знать больше всех, то у него всё получится – и у него всё получится. Другой может быть уверен, что раз он чистокровный, то у него всё получится – и у него всё получится, третий может верить в то, что раз он за правое дело, то у него всё получится – и опять всё получится, – ответил я, – пока что ни один волшебник не смог предоставить непредвзятые и объективные доказательства того, что чистокровные волшебники лучше нечистокровных. – Но ведь многие так считают, – не сдавался Драко. – Многие считают… самый опасный и страшный аргумент. Многие считают, но припомни, сколько раз эти многие ошибались? Бесчисленное множество раз. Людям вообще свойственна предвзятость, я не виню людей за неё, раз им так спокойнее – пускай. Мне же интересна только сама магия, а не копошащиеся вокруг неё суеверия и предубеждения. Драко поджал губы. Он встал и вышел из купе, не сказав больше ни слова. – Ох, ну и люди, – покачал я головой, – считают миллион галеонов великим богатством, и что они лучше других, раз у них энное количество предков занималось магией, – хмыкнул я. – Ты и правда Гарри Поттер? – спросила вдруг девочка. – Именно. – Хм. Мне это её «Хм» неприятно резануло слух. – Что? – Да так, ничего. Малфой весьма влиятелен, не стоило так быстро с ним портить отношения. – Да какая разница? – пожал я плечами, – не самый приятный тип, как по мне, но видал и похуже. – Его отец советник министра. – Это всё меняет. Сочувствую ему и его отцу – работать под руководством идиота – печальная и безрадостная судьба, – вздохнул я. Девочка вздёрнула нос и странно скривила губы, словно старательно подавила улыбку. Прежде, чем она снова начала отмораживать всё вокруг, я спросил её, чтобы поддержать разговор: – И всё же – мне прямо стало любопытно. Почему ты так старательно отмораживаешь всех? Конечно, в компании с такими типами как Малфой, я бы тоже старался не говорить лишнего. – Полагаю, веду себя просто вежливо, – ответила она, или скорее огрызнулась. – Ну, я бы не сказал, что это вежливо, – улыбнулся ей в ответ, – если среди чистокровных это вежливость, то я пожалуй не буду слишком углубляться в эту среду. Как по мне, друг – это тот, с кем вместе можно заниматься глупостями и радоваться этому. Я пока ещё не встречал человека, который бы снискал счастья, ведя себя как чванливый лорд викторианской эпохи. – Это называется этикет. – Этикет – это разум для тех, кто его не имеет, – ухмыльнулся я, – хорошее же воспитание заключается в том, чтобы вести себя самую чуточку лучше, чем это необходимо, и не более того. Кстати, ты какие бисквиты любишь – шоколадные или ванильные? – я склонил голову и рассеянно улыбнулся, глядя за тем, как магия в моей собеседнице меняет цвета и настроения постоянно, видно, за холодной маской равнодушия скрывается вполне себе думающая натура. Она еле заметно улыбнулась: – Шоколадные. – Я тоже, – улыбнулся, – и клубники побольше… * * * Оставшиеся шесть часов в поезде я потихоньку сближался с этой милой девочкой, которая постепенно немного оттаивала персонально для меня, делаясь всё более живой и милой, как я и предположил, свойственное чистокровным воспитание в ней подавляло и мешало самой натуре девочки раскрыться в полной мере. Мы походу купили ещё сладостей, выпроводили из купе ту девочку, она искала жабу Невилла добрые полтора часа и похоже не собиралась сдаваться. Постепенно мы подружились – девочка и я начали заниматься глупостями и радоваться этому, например, я продемонстрировал ей различные заклинания, она тоже показала мне парочку, в конце концов, когда поезд остановился и дверь резко со стуком распахнулась, пришедший староста застал запыхавшуюся девочку, сидящую на мне победительницей – маленький спор, начавшийся с неудачного выкидывания обёртки от шоколадной лягушки, переросший в драку подушками, а потом и в противоборство, выражавшееся в очень активных попытках повалить противника на лопатки – я немного поддавался, но извалялись мы оба знатно, зато я услышал как она смеётся, и это было очень мило. Дверь так же захлопнулась. Она резко встала с моей груди и взволновалась, кровь прилила к её лицу: – О Мерлин, это же был староста Слизерина! Что он обо мне подумает! Глядя на тот разгром, который мы учинили несчастному купе поезда, было бы неудивительно подумать что угодно. – А тебе есть до этого дело? – Конечно есть! – возмутилась она и отвесила мне подушечкой затрещину, – он же напишет моему отцу! – Хм… Да наплюй. Понимаешь, основной принцип магии – это отсутствие логики и упорядоченности. Поэтому нет ни одного великого волшебника, который при этом всегда соблюдал бы блистательные манеры, а не делал так, как ему хочется сиюсекундно. Будь то Волдеморт или Дамблдор, четвёрка основателей или Мерлин. Отказ от общепринятых норм поведения – первый путь к изучению магии самым настоящим образом, если тебе прямо сейчас хочется кексик, ты можешь топнуть ножкой и потребовать его немедленно. – Я не хочу кексик. – Это образно. Метафора. – А, нет, хочу, – подумав, сказала она, – и сок. Ягодный. – Сию секунду, леди, – я материализовал кексик и большой стакан сока из клубники и малины, к удовольствию девочки. Она глубоко вздохнула и откусила от кексика. Поезд тормозил. Я призвал свою сумку с верхней полки. – Тебе же нужно на распределение, верно? – Постой, – она сцапала меня за руку, – ты на какой факультет пойдёшь? – Я вообще не буду распределяться, – улыбнулся я, – так что на каком бы ты ни была, я надеюсь мы ещё сможем вместе потравить анекдоты и заняться глупостями, швыряя в Малфоя белыми хорьками. – Хм… – она представила себе эту картину, – я не совсем поняла о чём ты, но да ладно. Будем друзьями, – она улыбнулась широкой улыбкой. За время нашего знакомства её магия стала куда более сильной и хаотичной, но сильнее – это факт, я думаю, она не могла бы сотворить сложные, но простенькие чары без палочки и вербальной формулы, ей бы поддались. Поскольку поезд остановился и все уже выходили из вагона, я проводил свою новую подругу, имя которой забыл спросить, до толпы первокурсников, а сам, покинув её, пошёл к старшекурсникам, которые не то чтобы гнали меня, но провожали взглядом, в котором явно читалось, что я заблудился и мне стоит вернуться. Но нет, я не заблудился. Мне именно туда и нужно – в Хогвартс!