Маг и волшебник

Дорогие читатели, обратите внимание на примечания к этой главе Но я был бы не я, если бы не выпендрился. Вместе с талантом к магии, мне досталась способность её хорошо чувствовать – вот это то я и использовал во время своего следующего занятия алхимией. У меня сложилось такое впечатление, что мне остро не хватало теоретических знаний об алхимии, и в особенности – мне нужно было изучить все алхимические продукты, прочувствовать их магию, чтобы понять, как это сделано. Вот тут я и прибёг к могущественной магии, широко известной всем до единого – магии денег. Алхимики тоже люди, и им тоже нужны деньги, и спрос на их продукцию не так чтобы слишком превышал предложение – хотя толковые могли, наверное, создать нечто великое. С утра я пришёл к Дамблдору, на этот раз по прямой, без плутания по замку. Погода сегодня установилась прохладная – ледяные арктические ветра налетели на древний замок, прошлись холодным фронтом по верхушкам деревьев запретного леса и накрыли Хогвартс. Дуло в старом замке из всех щелей, в честь чего я под привычную мантию одел тёплую толстовку. Однако, как-то не подгадал – когда дверь открылась, за ней обнаружилось множество голосов, среди которых я узнал Снейпа и других преподавателей. Когда я вошёл, шум голосов стих и взгляды присутствующих уставились на меня, разве что Дамблдор, сидящий за столом, воспользовался этой паузой, чтобы взять новую тарелку с лакомствами, которыми он питался, похоже, всегда. – Мистер Поттер, вы не вовремя, – почти с ненавистью процедил Снейп. – Всё в порядке, – директор улыбнулся, – у нас тут педсовет, Гарри. Посиди пока немного, послушай. – Директор, – обратилась к нему Минерва Макгонагалл, – разве это разумно, допускать ученика… – Моего ученика, профессор Макгонагалл, – наставительно сказал директор, – вернёмся к теме, что вы там говорили про своих учеников? – напомнил он профессору. Макгонагалл продолжила, как ни в чём не бывало. Я заметил, что мне лучезарно улыбнулся профессор Флитвик, этот милый полугоблин чуть было ручкой не махнул, я улыбнулся ему в ответ и профессор Макгонагалл недовольно описала последние шалости своих учеников, что явно не шло им в плюс. Директор снисходительно улыбнулся – Хогвартс никогда не был оплотом порядка. Сама суть этого замка – постоянная изменчивость и хаос, и хаос питается беспорядком. Так что шалости близнецов лишь улучшали общую атмосферу в Хогвартсе. Но директор пообещал поговорить с ними, после чего перешёл на Снейпа. Раз Дамблдор не послал меня в лабораторию, а оставил тут – значит, у него есть на это свои виды. Я уже привык к тому, что учитель мой – хоть и выглядит как старый маразматик, обладает острым умом, свойственным очень немногим. И Дамблдор меня не разочаровал – он выслушал сухие отчёты снейпа и обратился ко мне: – Гарри, ты уже познакомился со своими сверстниками? – Как-то не довелось, – растерялся я. – Как же это так? Негоже, – покачал он головой, – исправься и познакомься с учениками, тебе нужно поддерживать хотя бы знакомство со сверстниками, а ещё лучше – найти друзей. Уверен, среди них найдутся те, кто заинтересует тебя. – Хорошо, сэр, – согласился я, – непременно займусь этим. Дамблдор перевёл взгляд на декана Хафлпаффа. Это была полная, невысокая женщина, с видом бывалой огородницы, руки её говорили за это, от вида её ногтей иные модницы упали бы в обморок. Выслушав жалобы, Дамблдор поставил на повестку дня вопросы, и первый из них – это приусадебные работы – ремонт большого моста, что вёл из Хогвартса через ущелье, около которого стоял замок, а так же снабжение замка тёплыми вещами. Я слушал, не так чтобы очень внимательно, но выслушал недовольства мадам Пинс по поводу истрепавшихся учебников. Хоть ученики Хогвартса и покупали большую часть учебников сами, некоторые всё же передавались им из библиотеки, и судя по бурчанию мадам Пинс, библиотечный фонд школы в большой угрозе. Но не заметно, чтобы кто-то из преподавателей или Дамблдор придали этому особенное внимание – похоже, мадам уже не первый год это говорит. Наверное так и выглядят производственные совещания – начальнику жалуются, получают туманные ответы, означающие, что что-то наверное когда-то будет сделано, обязательно, но потом. Дамблдор поднял ещё одну тему, постучав ложечкой по краю своей чайной чашки: – Это очень хорошо, что Гарри присутствует сейчас здесь, – сказал он, глянув на меня поверх своих очков, – потому что я хотел бы поднять одну очень щекотливую тему, а именно – некоторые изменения в учебном процессе. – Какие ещё изменения? – недовольно спросил Снейп, впрочем, его голос потонул вскоре в возмущённых голосах преподавателей. Дамблдор с улыбкой выслушал их гомон и сообщил: – Изменения небольшие, я бы даже сказал, скромные, – он бросил быстрый взгляд на профессора Квирелла, что держался позади коллег и практически ничего не говорил. Что и неудивительно, учитывая причуды его речевого аппарата, – вообще-то, меня на них сподвигли успехи небольшого эксперимента мистера Поттера, который успешно обучил невербальной магии мисс Уизли и даже двух этих шалопаев Уизли, – Дамблдор улыбнулся в мою сторону, морщинок на его лице резко прибавилось, – весьма необычно, не находите? – Это конечно большое достижение, – ответил ему с улыбкой профессор Флитвик, – но всё же, директор… Дамблдор прервал его жестом – видно, авторитет директора тут абсолютен, так как профессор Флитвик замолчал тут же, но не обиделся, даже наоборот, по-моему, обрадовался, что ему не пришлось развивать мысль. Директор ответил ему: – Мистер Поттер, конечно, получил хороший урок, но в то же время и мы тоже получили ценный урок. Все взгляды вновь встретились на мне. А я сидел в кресле в сторонке от всех и наблюдал за процессом. Дамблдор обратился ко мне: – Гарри, как ты научил мисс Уизли использовать невербальные чары? Я пожал плечами, сообщив очевидную для каждого волшебника вещь: – Элементарно. Магии, как известно, не важны слова. У большинства народов есть чары на своих языках, это нужно лишь самим волшебникам для конкретизации своей воли и упрощения сотворения чар, я всего лишь использовал стандартную программу Салемской школы, в которой я имел честь очень недолго учиться. Базовые тренировки, которые проходят ученики с пяти до семи лет, когда начинают освоение практических чар, нацелены на конкретизацию своей воли и самоконтроль. – Позвольте узнать, – обратился ко мне профессор Флитвик, – что это за тренировки? – Один момент, сэр. Я обратился к своей сумке, в которой лежало вообще всё. Среди всего прочего в ней нашлось место для маленького радужного шарика. Достав его, я продемонстрировал, это был шарик размером с мячик для настольного тенниса. И по правде говоря, может быть изначально это он и был. – Это всецветный мячик, популярная игрушка для маленьких волшебников, – я передал его профессору флитвику, – он очень восприимчив к желаниям волшебника, поэтому достаточно подумать о том, какого цвета он должен быть и мячик немедленно примет нужный цвет. – Правда? – Профессор Флитвик удивился, – совсем любой? Интересно, какие чары на него наложены? – он тут же начал водить палочкой над шариком и бормотать заклинания, вскоре лицо его просияло, – понятно. Это простейший легилиментический артефакт. – Верно, сэр. История знает куда более могущественные артефакты и даже существ, использующих нечто подобное. Боггарты, к примеру. Управление цветом шарика – это простейшая тренировка на концентрацию и чёткое выражение воли, необходимые для любого, вербального или невербального, волшебства. Флитвик попросил оставить шарик себе для изучения и я согласился без проблем – это же просто мелкая игрушка. – Надеюсь, – услышал я скрип голоса Снейпа, – мы не будем здесь изучать детские игрушки мистера Поттера? – О, совсем нет, – ответил директор Дамблдор, – если вы позволите быть с вами откровенными… – Он посмотрел выжидательно на преподавателей – все так или иначе кивнули и выразили своё согласие, – положение наше на текущий момент не самое лучшее. Мистер Поттер сподвиг меня на изучение волшебного образования в школах мира, я потратил на это несколько дней и вынужден констатировать, что за последние тридцать лет уровень образования в Хогвартсе если и уменьшился, то ненамного. Зато у наших товарищей из других стран полвека уже наблюдается рост качества образования, и это не может не тревожить меня. – Неужели вы этого не заметили раньше? – несколько удивилась профессор Макгонагалл. – Моя вина, – Дамблдор изобразил раскаяние, – меня вполне устроило то, что полвека назад образование Хогвартса как минимум ничем не уступало образованию в других школах волшебства, а наши волшебники высоко котировались в мире. Однако, я с тех пор слишком мало внимания уделял этой теме и не заметил, как прошло уже полвека. За которые многое успело поменяться. – Это такая большая проблема? – вопросил профессор Флитвик, – насколько мне известно, во все времена уровень образования от школы к школе колебался, в зависимости от ситуации в стране и школе. Более-менее стандартизирован благодаря С.О.В, он остаётся неизменен уже много лет. – С.О.В, профессор Флитвик, это европейский экзамен, принятый в большинстве стран Европейского континента, но в новом свете эта аббревиатура неизвестна, – резонно ответил ему директор, – вы правы, уровень знаний выпускников постоянно колеблется, это факт. И обычно мы не обращаем на него большого внимания, однако, я позволю себе заметить – я говорю про устойчивую тенденцию, которая установилась после войны с Грин Де Вальдом и продолжается по сей день. – Этому есть логическое объяснение, – ответила Макгонагалл, – Американцы не участвовали ни в каких войнах и ситуация у них очень стабильна, у нас же с тех пор постоянно тлеет конфликт между чистокровными и маглорождёными, вы знаете, о ком я. – Не знаю. О Волдеморте? – спросил Дамблдор, по всей видимости, раздражённый тем, что его заместитель, как и все, боится называть Волдеморта по имени, – Полвека, профессор Макгонагалл, это немало, это уже не маленькая конъюнктура, а серьёзная отсталость. Я хотел бы поднять этот насущный вопрос. – Бесполезно, – Ответил Снейп, весьма раздражённым голосом, – наше министерство стремится оболванить волшебников как можно сильнее. Знания запрещаются всё больше и больше, и вскоре останется разрешённым только самый минимум заклинаний. – Ты прав, мальчик мой, – С улыбкой ответил Дамблдор. Ну вот, понеслась. Сейчас будут часа два хаять министра и министерство. Макгонагалл предложила написать письмо Фаджу. И точно, как я и подумал – как только была затронута эта тема, минут десять обсуждения оказались выкинуты из жизни – обсуждали политику министерства, кандидатуру Фаджа, Макгонагалл даже посетовала, что Дамблдор не министр магии, иначе всё стало бы гораздо проще, ну и пошло-поехало. Я порядком заскучал, хоть и выспался хорошенько, но бурчание профессоров о политике меня порядком утомили. Значит, вот оно как вышло – и ведь не подкопаешься. Тут нет чего-то очень уж страшного, вроде страшной отсталости. Примерно так я и представлял себе тему, которая должна подниматься на производственном совещании – эффективность труда, работа конкурентов, сетования на обстоятельства, мешающие работать эффективнее, снова вопрос о том, как конкуренты начинают вырываться вперёд. Мне даже показалось, что будь вокруг не Хогвартс, а какая-нибудь другая школа, к примеру Дурмстранг, то наблюдаемая картина ни капли бы не изменилась. Да даже будь тут магазин сладостей, предмет обсуждения был бы другой, а слова всё те же – у конкурентов новые товары, слаще и прибыли больше, нужно что-то делать, повышать эффективность труда, и так далее. – Гарри, – вырвал меня из дремоты Дамблдор, – а ты что обо всём этом думаешь? – Думаю? – я был удивлён тем, что Дамблдор дал мне слово. Хотя… Он всегда относился ко мне как к взрослому и как я заметил – относился вполне серьёзно. Не то чтобы он принял мои слова близко к сердцу, но есть у старика такая привычка, как выслушать ребёнка – он считает, что в этом есть педагогика. – Да, Гарри, что ты думаешь по этому поводу? Между прочим, ты и был виновником начала этого разговора. – Хм… – я задумался. Пока что мне довелось только поверхностно ознакомиться с Хогвартсом, но кое-что я уже мог сказать, – думаю, что в Хогвартсе слишком сильный традиционализм. – Не сказала бы, что Хогвартс следует традициям древности, – ответила Макгонагалл. – Да я не об этом, – ответил я ей, – традиционализм – это делать так, как делали до тебя, при этом не задумываясь, оптимально ли это, разумно ли это. Вот например вопрос, который я хотел узнать – почему Хогвартс – это закрытая школа? Вопрос поставил в тупик почти всех, даже Дамблдор, и тот недоумённо погладил свою длинную бороду. – Потому что таков порядок, – ответила Макгонагалл. – Вот именно, мэм, – улыбнулся я, – таков порядок. В штатах привели бы доводы, чем это полезно и почему сделано именно так, а не иначе. В Англии просто таков порядок, и всё. Можно привести доводы и против, и весьма внушительные доводы. – Гарри, – прервал меня Дамблдор, – профессор Макгонагалл права, да и закрытые учебные заведения не редкость среди маглов. – И эта практика потихоньку исчезает, – согласился с ним я, приняв пас, – выпускники Хогвартса не видели жизни за пределами его стен. Это очень плохо, у них нет перед глазами примера в виде взрослых волшебников, которым они могли бы подражать, они плохо ориентируются в жизни за пределами Хогвартса, и никак не могут на неё повлиять. Фактически в ссылке, в изгнании до совершеннолетия. Дамблдор кхекнул, после чего перевёл тему: – Я бы хотел поговорить про учебную программу, а не про устои хогвартса. – Это я для примера, – согласился я. – Так вот, возвращаясь к теме, – директор вернул своё внимание преподавателям, – пусть мы не можем внезапно сделать Хогвартс вновь великой школой, но необходимо принимать шаги, чтобы повысить уровень образования. Я готов выслушать ваши предложения. Преподаватели некоторое время пошумели, обсуждая свои идеи. Пока что идеями не полнились головы преподавателей, да и моя тоже, хотя я никогда не жаловался на то, как варит котелок. Профессор Макгонагалл обратилась к директору: – Насколько мне известно, длительность образования в штатах практически вдвое больше нашей. Они выжимают из детей всё, поэтому у них нет проблем с практикой. Мы же ничего не можем тут поделать, не сделаем же мы из Хогвартса ясли? – Да, Минерва, не сделаем, – успокоил её Дамблдор, – но профессору Биннсу пора на вечный покой, это факт. И без того на него косо смотрят ученики и совет попечителей, – добавил он тихо. – Придётся найти преподавателя, а это непросто, между прочим. – Я постараюсь что-нибудь придумать, – успокоил её директор, – думаю, будет не лишним перенять у наших конкурентов кое-какие методы обучения, профессор Флитвик? – обратился Дамблдор к полугоблину, – я заказал в штатах кое-какие учебные книги, попрошу вас ознакомиться с их методиками и попробовать на практике. Не скажу, что всё сразу резко изменилось. Я бы даже сказал, что изменений никаких не было, так, по мелочи, но Дамблдор в целом правильно понял и начал исполнять свои директорские обязанности. Не скажу, что это мне знакомо, но он просто прошляпил полвека, за которые кузены вышли на полкорпуса вперёд, а это неприемлемо. Некоторые изменения могут быть даже серьёзными. Директор продолжил раздавать указания, упирая на необходимость большей практики с учениками, учителя вышли из кабинета не слишком довольные. По сути – начальство загрузило работой сверх нормы всех присутствующих, кроме тех, кто вёл совершенно теоретические занятия. Когда дверь закрылась, директор обернулся ко мне, взмахом палочки нагрел чай в своём чайнике и налил мне чашечку, и себе, конечно же. Я принял у него чашку, прилетевшую мне по воздуху, и отпил. – Ну как тебе, Гарри? – спросил он с хитрой улыбкой. Дамблдор – эффективный менеджер, одно слово. – Довольно решительно с вашей стороны. Неужели вы и правда так озаботились образованием? – Признаюсь честно, тут больше уязвлённая гордость, – улыбнулся он, – о чём ты хотел поговорить? Не просто так же пришёл к старику? * * * Это уже было немного нечестно – чековая книжка Гринготтса – запретный гримуар, открывающий любые двери и настраивающий на хороший лад любые, даже самые казалось бы предосудительные ко мне сердца. Этот волшебный артефакт действовал на разум своей магией, золотое тиснение герба гринготтса на обложке вызывало у большинства продавцов желание угодить, какого не встретить у самого раболепного домовика. К такому недолго и привыкнуть, и честно говоря, очень быстро это начинало вызывать не радость, а скорее раздражение и даже злость. Что ж, я подумал, что нет в этом ничего страшного. Вот в раздумьях о том, как использовать свои деньги, я и пришёл к учителю. Небольшая задержка перед разговором была лишь разминкой. Дамблдор, услышав мой вопрос, задумался… – Вопрос интересный, Гарри. Рановато, по-моему, ты задумался о ценностях и богатствах. – Когда есть богатства – никогда не помешает о них задуматься, – так же ответил я учителю, – ведь тот же Люциус Малфой, лиши его денег, будет обычным волшебником, мало чем отличным от Артура Уизли. – Боюсь, они всё же слишком разные. Директор некоторое время подумал, подняв руку и попросив меня помолчать. Не забыл подлить чаю, хмыкнул, помычал, думая о чём-то очень важном. Наконец, он обратил взор на заинтересованно следящего за его действиями меня. – Деньги в жизни не главное, – изрёк он глубокомысленно, – но важное. Разумно распорядиться ими – очень важно. Ты прав, Малфой практически держится на богатствах своего рода. Они же его проклятие, и я не хочу, чтобы оно пало на тебя, мой мальчик, – он посмотрел на меня поверх очков, – ты достаточно хорош и без денег, так что прибереги их. – Прошу простить, я верно не так выразился. Меня не интересует покупка влияния. Однако, сам факт наличия у меня восьмидесяти миллионов золотых в банке – это уже очень значимый факт, даже без какого-либо распоряжения ими. И когда он станет широко известен – а это лишь вопрос времени, причём очень короткого, то отвертеться от денег не получится. – На тебя начнётся настоящая охота, – улыбнулся в бороду Дамблдор, – алчных до денег всегда было много. Пока ты в Хогвартсе, ты в безопасности. Относительной. Но ладно, прости старика, – директор поднял руки, – вообще-то хорошо, что ты обратился ко мне за советом, это мудрое решение. Обычно дети твоего возраста мало задумываются о деньгах, и я не ожидал, что ты спросишь это. Небольшая пауза. – Ты богат, Гарри, сказочно богат, это факт. И у тебя уже есть имидж, весьма стойкий. Может быть ты замечал, что на тебя обращают много внимания. – Приходилось замечать, – согласился я, – но я списываю это на мой яркий имидж. – Нет, не только это. Вот что, для начала тебе нужно будет сделать что-то дорогое и бессмысленное. – Что, простите? – я был удивлён решению Дамблдора, – Бессмысленное? – Да, – он беспечно улыбнулся, – видишь ли, Гарри, если некий господин икс жертвует суммы на благотворительность, на в общем-то полезные вещи, то о нём не говорят и его состояние не делает ему известности. Чтобы показать народу, что у тебя есть деньги и есть очень много денег, нужно вытворить нечто такое, что было бы пустой тратой крупной суммы. Обычно именно так и поступают. Знаешь, у магловских миллионеров в моде покупать дорогие яхты, которые им в сущности не нужны, или ещё что-то столь же дорогое и непрактичное… Это делает много шума и главное – создаёт репутацию человека с большими деньгами, – пояснил директор, – если ты не дорожишь состоянием, можешь потратить тысяч сто на какой-нибудь каприз, который заставит людей о нём говорить. Учитель прав. Учитель как всегда – прав, совершенно прав. Я уже привык к этому – ведь о миллионерах и миллиардерах известно не потому, что они куда-то жертвуют деньги, у всех на слуху как раз таки их капризы, дорогие покупки, спортивные автомобили, яхты и даже целые футбольные команды, самолёты и прочее… И чем непрактичнее покупка, тем больше о ней говорят. Идея мне показалась интересной хотя бы потому, что я никогда в своей жизни не делал так. Всё моё детство у дурслей, которого у меня не было, Дадли заваливали подарками и любовью, и вышло не очень хорошо. Я же никогда не думал, что могу что-то получить просто из каприза. Потому что захочу. Поддаться импульсивному порыву. Однако… – Честно говоря, Директор, у меня не так много идей. Я мало что знаю о волшебном мире Великобритании. Может быть, у вас найдётся мысль о том, какой каприз будет на слуху в народе? С бюджетом в один-два миллиона галеонов, – поправился я. – Ну, мальчик мой, это слишком много. Не стоит переходить грань между сказочным богатством и неприличным богатством. Деньги в волшебном мире вообще не главная ценность, главного за них не купишь, но… – он задумался… – а впрочем, я помогу тебе в этом. * * * Гарри немного утомляли ученики Хогвартса. Не то чтобы ему было неприятно их общество – совсем даже наоборот, просто любое общество может утомлять и именно таким было общество его сверстников, с которым Гарри пришлось столкнуться. Первыми, кто больше всего знал о Гарри Поттере, были близнецы Уизли, Рон гордился тем, что Гарри научил его немногому. По правде говоря, Рональд Уизли не был таким уж засранцем, он мало чему учился, и полагал, по крайней мере раньше, что раз у него есть магия, то ему незачем уметь делать самому что бы то ни было – есть же магия на такой случай. И он знакомился с учениками, но не посещал занятия, вместо этого Гарри проводил вечера в гостиных различных факультетов, заводя знакомства среди учеников. К нему отнеслись с недоверием. Да, он был знаменитостью, но в то же время доверительного отношения к себе Гарри не вызывал. Близнецы Уизли не раз обращались к нему, но все их обращения сводились к попыткам завлечь Гарри в какой-либо очередной розыгрыш, от чего Гарри вежливо отказывался, сетуя на то, что спрос с него от Дамблдора существенно выше, Уизли рисковали лишь баллами, не более того, но положение Гарри было намного серьёзней. Меньше всего Гарри проводил времени в гостиной слизерина – мало того что она не отличалась уютом, так ещё и содержимое не отличалось дружелюбием. Зато его подруга по Хогвартс-Экспрессу попала на факультет Равенкло, и поэтому Гарри не раз навещал её и они даже нашли кое-какой общий язык… Хотя в их отношениях всё ещё не было полной доверительности и теплоты дружбы – всё-таки, несмотря на все обстоятельства… Впрочем, это не столь важно. Гарри не имел друзей в Хогвартсе, кроме одной единственной девочки, но общался со многими – на него косились, показывали пальцем, но больше всего учеников по первому времени удивлял тот факт, что Гарри не ученик Хогвартса. Вернее, даже не сам этот факт, как то, что его сопровождало – Гарри не носил чёрных мантий, предпочитая мантии из того же стиля, что носил Дамблдор, а так же экстравагантные одежды, которые он менял ежедневно. Не было и дня, чтобы Гарри видели в двух одинаковых костюмах – всё-таки он мог себе позволить подобное. Индийские одеяния сменялись классическим английским костюмом, куртки сменялись спортивными толстовками, те в свою очередь сдавали позиции сорочкам всех цветов и видов, от пастельно-розовых до чёрных, и так раз за разом – одного образа Гарри у людей не складывалось, а ему нравилось разнообразие. Занятия алхимией Гарри так же не забросил, вняв базовым принципам, которые ему преподал Дамблдор, Гарри начал изучать более продвинутые её виды. Серьёзные способности лишь подбадривали Гарри – он прогрессировал очень быстро, что было необычно для Дамблдора, не ожидавшего от Гарри такого понимания и контроля над магией. И тем не менее, это не могло не радовать учителя – Гарри начал понимать алхимические принципы стихий и уже умел превращать соль в серу – что было достаточно ценно. Деньги и тут выручали мистера Поттера – покупка множества алхимических ингридиентов и реагентов позволила ему, используя своё поразительное магическое восприятие, понять, какой должна быть магия для преобразования в эти вещества. Хотя если бы всё было так просто – превращение одного в другое, обработка посредством стихийной алхимии, это оказалось очень сложно и всё больше времени Гарри проводил за книгами, не забывая при этом изредка навещать Северуса Снейпа, узнавая его прогресс в деле изучения древних зелий. Жизнь вошла в свою колею и вроде бы всё наладилось – Гарри перестал считать дни и увлечённость алхимией сделала своё дело – он не заметил, как пролетел Сентябрь и уже октябрь вступил в свои права. Осень этого года выдалась настолько прекрасной, что любая другая могла бы ей позавидовать – стояла сухая тёплая погода, солнце уже не жарило, лишь едва грело, но и этого было достаточно, чтобы ученикам не приходилось тянуться за тёплыми шерстяными мантиями и гулять в окрестностях замка в свитерах и летних мантиях. Солнце ярко освещало пожелтевшие кроны деревьев запретного леса, который, словно по волшебству и взмаху волшебной палочки матери-природы, в несколько дней превратился в царство всех оттенков Гриффиндора – алого и золотого. Гарри же вдыхал эту погоду лишь при редких прогулках по территории Хогвартса, иногда накладывая на себя согревающие чары, иногда приглашая свою подругу. Он углублялся в тайны алхимии, чертил в тетрадке руны и ритуальные алхимические символы, учась читать текст алхимиков – представители этой профессии использовали свои обозначения для ритуалов, материалов, стихий и свои обозначения для популярных и распространённых магических влияний – всё это записывалось в виде формулы, которая была сестрой-близнецом формул химических реакций – точно так же любое алхимическое преобразование можно было записать в виде формулы. Более того – именно так и поступали алхимики. Для изучающего алхимию это было сродни изучению нотной грамоты для музыканта – алхимик записывал любые результаты своей деятельности в виде формулы, основная из них, показанная Дамблдором, была крайне проста и состояла всего из трёх символов, не считая промежуточных. Гарри работал не покладая рук, чтобы выучить и хорошо понять формульные записи алхимии, принятые во всём мире, включая даже экзотические страны – тут родная европейская система была широко распространена во всём мире. Хотя, справедливости ради, Алхимия – это древнейшая наука, которая существовала с незапамятных времён, времён античности и даже раньше. Всё, даже философский камень, это лишь формула, именно она имела значение, имея её можно было воссоздать… при наличии материалов и умения.

***

***

***

***

***

***

***

***

Поскольку комментарий к части не влезает в соответствующую графу, сделаю его по старинке: Пару слов о том, что происходит. А на фикбуке продолжаются топорные реформы - на этот раз нашей дражайшей администрации не понравился один из столпов фикбука - жанры и предупреждения, позволявшие ранее искать фанфики достаточно быстро. Но, скажете вы, ведь они перенесены в эти, как их, теги, и... Нет, теги это теги. Если бы за каждого автора, который мнит наличие в своём фанфике того, чего в нём нет, читателям выплачивали рубль, то читатели бы разбогатели, потому что теги - это малозначимая фигня. Теги можно нарисовать любые, если в фанфике один абзац из ста глав посвящён романтике - то шлёпнем тег "романтика", и плевать, что это гомеопатические, то есть ничтожно малые и ни на что не влияющие дозы, обманка. Плюс искать фанфик стало намного сложнее. Я не хочу вдумчиво читать множество тегов, думая, представляя, как это всё выглядит вместе, и стоит ли читать такую работу. Раньше же можно было просто пробежаться глазами по давно знакомым жанрам и всё. Жанрам, которые общие для всей мировой литературы, которые составляют основу основ всего творчества. Жанрам, которые проверены временем и понятны. Главная задача тегов - давать дополнительную информацию, жанров - давать представление о том, на чём основана работа, на каких идеях. На приключениях или романтике, или страданиях главного героя или юморе. А теги - это поясняющая информация, не более того. К сожалению, это далеко не единственный и справедливый упрёк к фикбуку. В прошлые два раза меня банили по причинам, ОТСУТСТВУЮЩИМ в правилах сайта. То есть узнавал, за що, только обращаясь в техподдержку. Только крайне малоумный человек женского пола может судить так - "хочу и всё, правила-фигавила, не понравился автор - бан ему! Правил таких нет - плевать, надо было догадаться, что я хотела". (продолжение ниже)