Маг и волшебник

– Всё чудесатее и чудесатее, – я подсыпал в горсть пыли толчёный огненный кристалл и не ожидал подставы, когда произошёл большой бабах – лаборатория содрогнулась, хотя магия защитила меня от взрыва, но алхимический стол был испорчен. Хорошо, что обошлось им – в клубах дыма можно было видеть только очертания стола. – Ах ты ж гадость, – я открыл окно, чтобы весь дым выветрился и применил чары, которые вытянули весь дым наружу. Очередной взрыв в лаборатории, обычное дело. Я уже устал покупать алхимические столы, честно говоря. У меня вообще было много проблем в освоении экспериментальной алхимии и проведении необычных связей. И тем не менее, нужно было двигаться дальше. Хорошо хоть во внутренней алхимии дело продвигалось чуть-чуть, через пень-колоду, но не стояло на месте. За прошедшие недели я сумел почувствовать свою внутреннюю энергию, которую китайцы звали ци, она же внутренняя магия и начал её слегка модифицировать. Не желая повторять ошибок Дамблдора и его учителя Фламеля, я отправился в Японию, где купил море книжек и пособий по развитию внутренней энергии. И только благодаря им сдвинулся с мёртвой точки и начал осваивать сложную науку. Вообще, волшебники японии и китая, и вообще азии, развивая это самое своё ци, ки, или кто как называет, достигали весьма удивительных результатов. Правда, эти результаты касались только внутренней алхимии, но всё же. Благодаря этому искусству и сочетанию его с магией при помощи мечей, мои узкоглазые друзья умели делать из врагов салат в мгновение ока. Дамблдор освоил не так много и только в почтенном возрасте близкому к ста годам, сделаться молодым он не мог, а замедлить старение… Да, это было возможно, но требовало от алхимика феноменальных талантов и умений уже в том возрасте, в котором он ещё что-то может. – Что такое, мальчик мой? – дверь распахнулась и оный директор хогвартса вошёл, – опять взровалось что-то? – Простите, учитель, – кивнул я, – не могу обещать, что больше не повторится. – Ох, главное, что ты сам не поранился. Вижу, всё в целости и сохранности, – он оглядел лабораторию, – пойдём уже, ты засиделся за своими уроками. Я не хочу, чтобы ты надорвался, занимаясь алхимией как сумасшедший. Между прочим, я тебя уже неделю не видел. – Виноват, сэр, – понурился я, – просто такая интересная тема, что я залип надолго. – Значит, пора отдохнуть, мальчик мой, пошли, оставь всё как есть, потом вернёшься. Мне пришлось признать его правоту – я уже долго занимаюсь алхимией, а если быть точным – то почти месяц, каждый день по двенадцать-четырнадцать часов, почти без перерывов. Конечно и достигнуто было немало, как за месяцы работы, но себя тоже нужно пожалеть. Директор провёл меня в свой кабинет, где взмахом руки заставил чайник налить две чашки чая. Дамблдор выглядел утомлённым и уставшим, на его лице отражалось, как и обычно, спокойствие и мудрость. Дамблдор сел за стол, щелчком пальцев открыл окно, свежий ветер наполнил кабинет. Прекрасно. Я взял чашечку чая, садясь в облюбованное мною кресло недалеко от директорского места. – Вижу, тебе нужно отдохнуть, мальчик мой. Нельзя так себя загонять, к тому же у тебя будет вся зима для занятий алхимией. Ты уже занялся экспериментальным разделом? – Да, сэр, – это было очевидно, по-моему. – Превосходно. Ты осваиваешь программу со скоростью гораздо большей, чем я ожидал. Если так дальше пойдёт, то скоро мы сможем перейти к искусству использования мощных алхимических субстанций природного и естественного происхождения. Превосходная новость! Умение использовать естественную магию алхимии – одно из основополагающих, и оно открывает перед алхимиком все двери и окна, а так же форточки, чердаки и калитки на заднем дворе – если я освою это, то будет намного проще. Дамблдор пододвинул к себе неспешным движением папку с тесёмочками и улыбнулся: – До начала уроков в Хогвартсе осталось всего две недели, мальчик мой. Ты вроде бы сдружился с младшей из Уизли? – Не совсем так, директор. Я просто наставляю её в вопросах магии, не более того. – И делаешь щедрые подарки, – Дамблдор улыбнулся, – неужели тебе понравилась девочка? А я не знаю? – он изобразил растроганность. – Что вы, директор. Меня уже назначила, без моего спроса, своим будущим мужем, Луна Лавгуд. А так же претендуют ещё некоторые особы, поэтому юной Джинни не помешало бы найти себе мальчика менее странного. – О, лавгуды, – улыбнулся Дамблдор широкой, доброй улыбкой, – они всегда были самым необычным и слегка чудаковатым волшебным семейством. Помнится, вместе со мной учился Артемиус дедушка Ксенофилиуса и прадед Луны. Однажды, когда нам было по двенадцать, он принёс в школу пони, перекрасил в розовый цвет, сделал ему рог, как у единорога из папье-маше и на нём поехал признаваться в любви Далии, матушке Августы Лонгботтом. – И как она его встретила? – с подозрением спросил я, – хотя идея мне нравится, – я задумался, – лошадка миленькая, всё как девочки любят. Надо было вплести ей в гриву золотые ленточки. – Он так и сделал, – заржал натуральным образом Дамблдор, – смеялись всем факультетом. Но поступок оценили! Посмеявшись немного над проступками одногодок Дамблдора, мы взяли чайную паузу. Дамблдор выпил чашечку зелёного, как обычно, и предложил мне: – В этом году нужно будет сопроводить в школу сразу несколько учеников, Гарри. Грейнджер и Лонгботтома я тебя конечно не попрошу, они до сих пор на тебя дуются… Логично, разве нет? Назвался груздём – полезай в кузов, назвался учеником – бегай по заданиям учителя, тем более, что Дамблдор и без того предоставил мне невероятный режим зелёной улицы в изучении любого волшебства и учит одной из самых редких профессий в волшебном мире – искусству алхимии. Ни в одной школе мира не изучают алхимию, это действительно уникальный предмет, как например онейромантия, тут талант нужен. Дамблдор дал мне наводку – через час нужно будет заявиться домой к уже известному мне семейству Уизли и проводить их за покупками к школе. Мне начинали надоедать Уизли – неужели у директора нет других сторонников? Но по всей вероятности, дедушка Д думал, что я дружен с этим рыжим балаганом, поэтому буду рад присматривать за ними. В одном он прав – за Уизли нужен глаз да глаз, поскольку их пятеро. Пусть один и адекватен, но за четырьмя нужно следить, и эти четверо – настоящая ходячая катастрофа, поскольку вместе с ними собирались выйти в свет ещё и Грейнджер и Лонгботтом, которые после официального оправдания, были переданы дамблдором с рук на руки рыжему семейству. Одна из причин, по которым я всё лето не появлялся в доме рыжих, как планировал изначально. Пришлось скрепя сердцем лезть в сумку и искать самую нарядную мантию из всех, что у меня были. На этот раз выбор мой пал на очаровательный наряд, поверхность которого полностью состояла из принта свежих полевых цветов в японском стиле и выделялась розовым, красным и прочими цветами, словно одна большая цветочная клумба. Кажется, такие мантии у японцев звались хаори и одевались поверх кимоно. Ну или я что-то путаю, но не важно – главное что походит на мантию, только с короткими рукавами. Одевшись как подобает юному и модному волшебнику, я оглядел себя в зеркало, покрутился, улыбнулся. – Превосходно, мальчик мой, – Дамблдор даже поднялся со своего места, – где ты нашёл такую прекрасную расцветку? – В Японии на распродаже. Правда она прекрасна? – От неё приятно пахнет свежестью и красотой, – довольно улыбнулся в усы дамблдор, – а теперь, мальчик мой, ступай. Я кивнул и пошёл к камину. Кинул пороха в топку, назвав пункт назначения… Это не самый любимый способ путешествовать. Хуже каминов только неизвестные порт-ключи, но выхода особо не было – аппарировать на улицу я не хотел. Так что появился я в камине семьи уизли. Ощущение при этом было, как будто ты спрыгиваешь с качелей, чуть-чуть замешкаешься или с непривычки не успеешь переставить ноги и рухнешь лицом в пол, да ещё и в саже измажешься. Конечно, я не мог допустить, чтобы моё хаори запачкалось. Так что вышел, гордо подняв голову. Рядом с камином был выход на кухню и там уже суетилась Молли, был слышен её голос. – Перси, посмотри, кто к нам пришёл. – Мам, я ем. – Персиии… – недовольно протянула Молли. – Всё в порядке, миссис Уизли, это я, – я выглянул к ним на кухню, отметив машинально наличие Лонгботтома и Грейнджер за большим столом, – приятного аппетита, друзья! Гермиона выпучила глаза, а сидящая с краю Джинни подскочила: – Гарри! Как я рада тебя видеть! – она бросилась ко мне делать тёплые и нежные обнимашки. После того случая в горах наши отношения напоминали странную помесь взаимных стесняющих моментов и дружбы. – Я тоже тебя рад видеть, – отстранил я её, когда мне показалось, дружеские обнимашки подошли к границе дозволенного. – Гарри, я рад тебя видеть не меньше, обойдёмся без обнимашек, – сказал артур, подмигнув, – Дамблдор прислал тебя? – Совершенно верно, сэр. Мастер Дамблдор попросил меня помочь вам присмотреть за детьми, чтобы ничего не учудили. – Превосходно, – Артур обрадовался, – это очень хорошая новость, слышала, Молли? – Не глухая, – огрызнулась Молли Уизли, – Гарри, проходи и садись за стол, ты только посмотри на себя, исхудал весь. Директор что, тебя не кормит? – Кормит, конечно же, – я сопротивлялся, но Молли силой усадила меня за стол и впихнула вилку в руку, – но у меня так много учёбы, я по двенадцать часов в день прозябаю в лаборатории и нередко забываю о еде. – Бог ты мой, разве так можно с детьми? – всплеснула она руками, – ну я ему задам! – передо мной появились сосиски. Прекрасные домашние сосиски, сразу шесть штук, хотя и одной можно наесться сполна, вон, уизли кушали их неспешно и то оставалось немало. – Не надо, Директор хороший. – А я говорю так нельзя, – упёрто сказала молли своим тоном уверенной во всём матушки, – ладно мои оболтусы летом играют так, что плохо кушают, но ты то чем занят? – Алхимией, мэм, – я отрезал себе кусочек сосиски, отправив его в рот. Гермиона дулась на меня и вообще не понимала, что это я вдруг пришёл к Уизли, с ней был Невилл. Парень немного расхрабрился, после того, как почти целое лето не видел своих родственников. Если рассказ его правда, и чтобы вызвать в нём магический выброс, его свесили из окна за ногу, то я представляю, что за чудовища его родственники. Нет, не злые, но просто такие, у которых вместо мозгов одна магия и к мальчику вообще относились так, как к мальчикам относиться нельзя. Его вывешивали из окна, и делали прочие недостойные вещи. Вдали от своей бабушки он даже как-то осмелел, это заметно по его взгляду. Он не напоминает взгляд неуверенного в себе толстяка, который только и ждёт, что произойдёт дальше. Да и к тому же он изрядно похудел – я приплатил близнецам в секретном послании сто галеонов за то, чтобы они гоняли Невилла словно поросёнка и заставили сбросить не только вес, но и мышцу нарастить. Так что полёты на мётлах, регулярный тяжёлый труд и прочие активные игры ему были обеспечены. – Алхимией? Но это же очень сложно, и алхимию, насколько я слышала, изучают только во взрослом возрасте, после окончания хогвартса. – Я исключение, мэм. И хочу сразу предупредить мистера Фреда и мистера Джорджа, чтобы они даже не пытались лезть в эту науку. Она опасна даже для начинающих, не говоря уже о том, что для её освоения нужно иметь особые способности. Близнецы переглянулись. – Хочешь сказать, что у нас нет таланта? – Неа. Нет. Не обижайтесь, его почти ни у кого нет. Даже снейп не может в алхимию. Может быть у Джинни что-нибудь получится, но только если Джинни будет упорно трудиться. – Я? – почти затравленно пискнула и как-то пятнами покраснела Джинни. – Ты. Нет, создавать эссенции и камни вряд ли ты сумеешь, даже при должном обучении, но создать стихийные соли или вещества вроде летучего пороха, ты вполне сможешь. Но для этого нужно упорно и долго учиться и развивать твой дар, а не надеяться, что волшебство само со временем появится. – А разве летучий порох делают алхимики? – удивился Артур Уизли. – Конечно, – я в то же время удивился его незнанию, – практически все магические субстанции, кроме зелий, делают алхимики. Летучий порох, порошки для проявки колдографий, волшебные чернила и волшебные краски для портретов и прочих нужд, эликсиры для вымачивания древесины мётел и палочек, лак для них же, и многое, многое другое. Ремесло алхимика довольно прибыльное, по крайней мере, не требует особо сложных ингридиентов, как у зелий… но в то же время предъявляет строгие требования к процессу и самому алхимику, поэтому лишь один волшебник из тысячи обладает зачатками таланта к ней. И один из ста тысяч волшебников может стать настоящим алхимиком. – Поразительно. А я и не знал. – Это не секретная информация, но алхимики скрытные ребята и особо не распространяются про свою работу. Их не видно и не слышно, они где-то сидят у себя по домам и делают товары на продажу, живут спокойной и тихой жизнью. И не лезут ни в политику, ни в общественную жизнь, никуда. Их всё устраивает, ведь какой бы не была власть и какие бы ни были законы, их товары всегда будут востребованы. Пока я говорил, остальные наворачивали. Настал мой черёд расправиться с сосиской, все выпили сока, закусили и Молли поднялась из-за стола: – Мы сейчас будем, полчаса, дорогой, я тут немного приберу и можно будет выходить. – Конечно, миссис Уизли. Я подожду.

***