Маг и волшебник

– Невозможно, это просто невозможно, – Мадам Максим недовольно смотрела на меня, – вы хотите нас обмануть! – Мадам, – её прервал Филипп, – я могу ручаться за то, что мистер Поттер не стал бы так поступать. – Если вы так думаете, – Мадам поджала губы, – я соглашусь. – Это всё равно возмутительно, – сиплым голосом сказал Каркаров, – вы изменили решение кубка. – Бросьте, этого не может быть. – Может, – вдруг выступил Аластор Грюм, – только сильнейший конфундус может обмануть кубок. – Вижу, вы много об этом знаете, – язвительно посмотрел на него Каркаров. – Успокойтесь, оба, – прервал я их, – было бы наивным думать, что Хогвартс захочет оскандалиться, выставив двух чемпионов. – Ваша линия должна была отсечь всех, кто моложе семнадцати лет, – напомнил мне присутствующий здесь Барти Крауч, – и она не справилась. – Отнюдь, – я недовольно на него посмотрел, – никто не смог бы обмануть мои чары. – Вы так в этом уверены? – Мадам Максим посмотрела на меня с выражением некой снисходительности. – Уверен. Если хотите проверить – я могу повторить, – взмахнул рукой, очерчивая на полу круг, – этот круг пустит внутрь только тех, кому ещё не исполнилось семнадцать. Если кто-то из вас сможет войти в него, я признаюсь в некомпетентности. Собравшиеся не стали долго размусоливать, первым попробовал Каркаров, он бросил в круг конфундус, но заклинание отрикошетило от него в потолок и взорвалось красными искрами, ударившись о камень. Попытки так же предприняла и мадам Максим, но более элегантны – она применила какие-то сложные чары, впрочем, без малейшей пользы для дела – созданный мною ограничитель – это могущественное заклинание табу, соединённое с сигнальными чарами, иллюзией, заклинанием огненного кольца, защитными… в общем – такое не взломать простыми школьными заклинаниями. Кубок выбросил фамилию Лонгботтома. Я предполагал провокации, и даже более того, предполагал, что кто-то захочет похитить меня, Лили упоминала, что в её версии истории именно я был четвёртым чемпионом, но всё пошло кувырком. Неудивительно, в той версии истории руководил кубком Дамблдор, а я был при нём учеником, и все шишки посыпались на Альбуса, в то время как я, по своей любимой традиции, выпендрился перед всем миром, ещё раз доказав свою исключительную волшебную мощь. Иногда мне казалось, что с Лили что-то не так. Она то ли завидует, то ли ревнует, да и вообще, посматривает на меня как-то странно. Пришествие Лили изменило многое – мы узнали о планах тёмных сил, но тут же нарушили хронологию настолько, что мир стал вновь непредсказуемым, но зато – заранее озаботились подготовкой. Сейчас, когда Дамблдор сидит в кресле министра, а я в Хогвартсе, ситуация для Волдеморта максимально неблагоприятная. Было бы наивным полагать, что я просто плыву по течению и ничего не предпринимаю на этом фронте – тёмные силы на этот раз заигрались и разбудили светлые силы. Могущественные, беспощадные к врагам, не менее коварные и не менее сильные. Как хорошо, что директор предпочёл наблюдать за турниром со стороны и не вмешиваться – по его словам, для пущей моей самостоятельности. Но я уверен, что лишь для того, чтобы тайный враг был менее осторожным – всё-таки Дамблдора боятся куда больше, чем меня. А зря. – Есть ещё одна проблема, леди и джентльмены, – сказал я, бросив пристальный взгляд на мистера Крауча, – обычно ученики Хогвартса достаточно умелые, но попадаются среди них те, чья нерешительность мешает им творить магию. Уверен, у вас наверняка найдутся такие же субъекты. Мистер Лонгботтом как раз из таких. – Что вы хотите этим сказать? – Мадам Максим вопросительно на меня посмотрела. – Я хочу сказать, что мистер Лонгботтом в большой опасности. Испытания рассчитаны на взрослого волшебника, а не на подростка-недоучку, к тому же мистер Лонгботтом не слишком хорош в чарах и зельях, прямо так скажем, волшебник он ниже среднего. – Ещё лучше, – язвительно заметил Каркаров, – вы говорите, что ваш ученик бесполезен. И что нам теперь делать? Мы не можем допустить четвёртого участника до кубка трёх волшебников, разве нет? Атмосфера в помещении накалялась. Присутствовали все заинтересованные стороны, даже Людо Бэгмен стоял в сторонке и следил за обсуждением. Каркаров и Максим были недовольны, что неудивительно – третья сторона учудила, и учудила весьма сильно. – Я бы мог проигнорировать решение кубка сам, но боюсь, у мистера Лонгботтома нет никакого таланта. Он связан по рукам и ногам магическим контрактом и обязан участвовать. Не надо только говорить, что это не честно, – я поморщился, – у него нет и шанса представить хоть какую-то конкуренцию чемпионам. – И вы ничего не можете сделать? – удивилась Максим, – вы же такой знаменитый волшебник. – Иногда магия весьма простая вещь, Мадам Максим. С кубком нельзя договориться, можно разрушить его чары только вместе с ним самим. Это волшебная машина, у неё нет ни разума, ни чувств, ни воли, она лишь выполняет то, для чего была создана. Я мог бы разрушить кубок и создать новый, с теми же функциями и тем же внешним видом, никто и не заметил бы подмены, но ради такой ерунды разрушать древний артефакт – кощунственно, на мой взгляд. Придётся просто протащить четвёртого участника по турниру. – Это нечестно, – осталась полувеликанша на своём. – Это неприятный прецедент, но я не вижу в мистере Лонгботтоме какой бы то ни было конкуренции вашим чемпионам. Он всего лишь четверокурсник, и никогда не отличался на уроках, – покачал я головой, – я больше беспокоюсь за него самого. Кто бы это ни сделал, он явно желает мальчику смерти или позора. И это под самым моим носом, подумать только! Никто не стал спорить – помолчали немного. Я думал, как всё хорошо складывается. * * * Хогвартс ещё не видел таких пышных приёмов и таких внушительных событий, по крайней мере, в этом веке. События разворачивались и правда очень важные. До приёма ученики, за исключением седьмого курса, допущены не были, это очевидно, но даже так, десятки учеников со всех факультетов видели, как кубок выбросил четвёртую записку и как произошли события, журналисты, бывшие здесь же, просто с цепи сорвались. Остальным ученикам оставалось довольствоваться прямой трансляцией по колдорадио. Так что мистер Лонгботтом ещё и не подозревал, что он стал чемпионом турнира трёх волшебников, и вместе со своими друзьями по факультету, слушал голос ведущего трансляцию прямо из большого зала журналиста. Гермиона оторвалась от коллектива, да и не очень то стремилась к этому коллективу, она сидела с книжкой в руках и недовольно посматривала на Невилла. Лонгботтом был её единственным другом в школе, и Гермиона задумалась над тем, что унеё опять нет друзей, а так же над прочими вопросами, которые в присутствии мальчиков обычно не обсуждают. – Нет, ну вы слышали? – вскочил Рон, – у кого-то из наших получилось, раз кубок выбросил ещё одно имя. – Да брось, неужели ты думаешь, что кубок можно одурачить? – Остановил его мистер Финниган. – А вот и можно. Просто мы не знаем, у кого получилось. – Наверное просто какая-то ошибка, – неуверенно сказал Дин Томас, – кубок давно не использовался, может он того, сломался? Где он вообще был все эти годы? – У болгар. Они выиграли его в последний раз, – подсказала Гермиона, захлопнув книгу. Однако, на её присутствие по прежнему никто особого внимания не обращал. Радиоприёмник вновь наполнился голосом ведущего: – Директора школ выходят в зал после кратковременного отсутствия, мистер Поттер кажется спокойным, их сопровождают министры магии. Встреча прошла на самом высшем уровне, если так можно выразиться. И вот, кажется, у них есть что нам сказать. О, да, министры удаляются, мистер Поттер идёт к трибуне и… Раздалось громкое покашливание и голос Гарри прозвучал из радиоприёмника: – Леди и джентльмены, к сожалению, произошла небольшая накладка во время выбора чемпионов. Кубок выбросил имя ещё одного ученика. Я уверен, что сам он вряд ли смог бы преодолеть ограничительную линию, а это значит одно – кто-то обманул кубок и бросил имя этого человека, с каким именно умыслом – нам неизвестно. К сожалению, наложенные на кубок чары являются своеобразным магическим контрактом и нарушить его нельзя, если мы не хотим, чтобы возникли нежелательные последствия. Посовещавшись, мы приняли совместное решение, впредь не оставлять кубок без надзора и следить за всеми, кто бросает в него свои имена, чтобы избежать подобных прецедентов. К сожалению, сейчас в кубок можно бросить чьё угодно имя, это так же решено было изменить и обязать претендентов собственноручно бросать свои собственные имена, без помощи третьих лиц. Что же до того человека, который стал четвёртым чемпионом на кубке трёх волшебников, то могу сказать одно – это ученик Хогвартса, это не ученик старших классов и его знаний и опыта недостаточно для участия на равных с чемпионами школ. Тем не менее, – голос Гарри окреп, – мы обязаны оценить его навыки честно и непредвзято. Совместно с директором Шармбатона Мадам Максим и директором Дурмстранга Игорем Каркаровым, мы приняли решение – все заработанные четвёртым чемпионом очки будут равномерно распределены между тремя оставшимися участниками турнира, так что его участие не изменит баланс сил между тремя школами. Воцарилась пауза, диктор уже хотел было начать комментировать сказанное, но Гарри снова заговорил: Сейчас самое время, – Гарри продолжил, – чтобы объявить вам кое-что интересное. Мы не только решили возродить кубок трёх волшебников, но и создали специально для него особый вид соревнования, зрелищный, динамичный, интересный – соревнование под названием Королевская Битва! Его правила я не буду перечислять, ибо на это уйдёт довольно много времени, вы можете ознакомиться с ними в специальном выпуске самой популярной в Англии газеты Ежедневный Пророк, а так же в более подробном виде – в октябрьском номере журнала «Магический Спорт». Ввиду новизны этой игры и сложности в участии, нами было принято совместное решение отменить правило, запрещающее преподавателям помогать студентам во время подготовки к испытанию – я настаиваю на том, чтобы участники заранее попробовали свои силы, обдумали свою стратегию поведения, собрали команду – в битве участвуют команды из трёх человек, чемпион и двое его товарищей. Более того, поскольку товарищи чемпиона не являются чемпионами турнира, на них не распространяется возрастное ограничение – если чемпион хочет победы, он выберет самого достойного… Раздались возгласы, выкрики из зала на французском языке, потом на английском, все хотели знать имя четвёртого чемпиона. Студенты, прильнувшие к радиоприёмнику, практически сбились в кучу, не различая, где там кто какого пола и возраста, облепили стол с большим, вычурным приёмником, словно пчёлы – баночку мёда… – Мистер Поттер, кто же четвёртый чемпион? – раздался возглас молодого голоса. – Как, я не назвал его имя? Это Невилл Лонгботтом, – Гарри отмахнулся от вопроса и покинул трибуну. Воцарилась тишина, невилл так переволновался, что покраснел, после чего закатил глаза и опал как осенняя листва. – Что это с ним? – немного тупо спросил Рон, глядя на то, как Невилл угодил головой прямо на излишне роскошную грудь шестикурсницы, стоявшей прямо за ним и принявшей на себя весь вес парня. Остальные посмотрели с некоторой завистью, кто из-за пышногрудой ученицы, кто из-за его участия в турнире. – Серьёзно? – Гермиона захлопнула книгу и видя такое бесстыдство, просто таки выволокла своего друга с пленительных подушечек, – Невилл, очнись! Ты бросил своё имя в кубок? – Гермиона была раздражена, что у её друга есть такие секреты. Но потом, залепив ему пощёчину, от которой Невилл очнулся, она констатировала, – нет, у тебя бы духу не хватило. – На что? – Лонгботтом слегка сжался под её пристальным взглядом. – Чтобы бросить своё имя в кубок, конечно же, – сварливо сказала Гермиона, при этом она так напомнила Рону и близнецам Уизли сердящуюся на мужа Молли, что рыжеволосое семейство вздрогнуло. * * * – Директор? – к Гарри в кабинет зашла Джиневра, – Директор! – Я тут, – отозвался Поттер, – и зови меня Гарри, когда мы одни, – я был занят с книгами, – Привет, Джинни, рад тебя видеть, как уроки? – Уроки? – Джинни немного напряглась, – нормально. А что такое? – Просто вдруг стало интересно, – Поттер вышел из-за многочисленных шкафов, держа в руках большую книжку, он взмахнул рукой и книжка улетела в шкаф, после чего, отряхнув руки, сел за директорский стол. Джинни не совсем понимала, зачем её вызвал Гарри. Однако, вскоре вопрос рассосался сам собой – пришёл Невилл в компании Гермионы. Невилла Грейнджер практически волокла за собой, держа за рукав мантии. Когда они вошли, Поттер уже налил чаю и Гермиона постучала вовремя. Гарри пригласил их в кабинет и усадил на диван, подав чай с печеньем. Невилл был немного не в себе. – Что такое произошло, директор? – Гермиона с сомнением смотрела на Гарри, – я могу ручаться, что Невилл не бросал своё имя в кубок. – Я позвал вас не за этим, – Гарри мягко улыбнулся, – я знаю, если установить стопроцентно точно, кто это сделал, не представляется возможным, то хотя бы проверить алиби Невилла я ещё могу. Поэтому я не сомневаюсь в том, что произошедшее – плод чьих-нибудь злых замыслов. Гермиона опять решила блеснуть знаниями: – Я читала, что турнир трёх волшебников – очень опасное соревнование, и многие на нём погибают, но вы ведь не допустите этого? – Безусловно, мисс Грейнджер, безусловно, – Гарри улыбнулся, – Невилл, успокойся, хватит так волноваться. В конце концов, ты же мужик, так и прими вызов с достоинством. – Он не виноват, вся школа почему-то решила, что Невилл бросил своё имя в кубок, – за него говорила Гермиона, – сегодня утром Малфой возмутительнейшим образом зачаровал значки и их носит почти весь слизерин. Я конечно не хочу умалять достижения нашего чемпиона, Седрик Диггори прекрасный ученик, но… – Стоп, – Поттер остановил словоизлияния Гермионы, которые, казалось, лились из её уст, словно молоко из кувшина, конца и краю не было видно, – спокойствие. Всё в порядке. – Какой там в порядке, – Гермиона позволила себе пререкание с директором. – Вряд ли после первого испытания кто-то ещё скажет, что Невилл мог сделать это сам, – Гарри пристально посмотрел на неожиданного чемпиона. Невилл уже был не мальчиком, и не юношей, скорее где-то между этими двумя стадиями застрял. Он слегка мялся. – Невилл, невилл, – Гарри покачал головой, так что его белоснежные волосы только подчеркнули этот жест, – будь уверенней в себе. В конце концов, какая тебе разница, что о тебе думают другие? Невилл слегка испуганно и затравленно посмотрел на директора школы и сглотнул: – Я стараюсь, но их так много и все они меня не любят. Гарри предвидел нечто подобное. – Я знаю, знаю. Даже если твои баллы не помогут Хогвартсу выиграть, ты всё равно должен достойно себя показать на публике, Невилл, всё-таки ты представляешь Хогвартс. И едва ли ты хочешь, чтобы весь этот турнир стал поводом над тобой потешаться. Я лишь хочу разобраться, почему ты такой, какой есть и как это исправить. – Что вы хотите этим сказать? – несколько недовольно спросила Грейнджер. Гарри был вынужден отметить, что за прошедшее время она изрядно похорошела, и характер стал ещё более сложным. Лонгботтом проигнорировал слова своей подруги и ответил Поттеру: – Я знаю, что не гожусь в чемпионы, но что поделать? – Годишься или нет – не тебе решать, – оборвал его Поттер, – неуверенность в себе, откуда она взялась? Помнится, не так давно ты сделал настоящий подвиг и уже попал на передовицы всех газет, и у тебя всё получилось, почему ты считаешь, что сейчас не получится? Лонгботтом молча пялился в чашку с чаем. Гарри, понаблюдавший за его взглядом, приказал: – Достань палочку и сотвори заклинание. – Что? – Невилл был испуган. – Делай как я сказал. Не важно, какое заклинание. Невилл достал свою палочку из кармана мантии, на что у него ушло довольно много времени, и ткнув в чайную ложечку, произнёс заклинание уменьшения. Ложечка уменьшилась до размеров спички. Гарри потирал подбородок. – А теперь, Лонгботтом, рассказывай всё как есть. Когда ты начал впервые колдовать? Невилл смущаясь рассказал историю о том, как его дядя пытался буквально силой вытряхнуть из него магию, но ничего не получалось, пока не настала критическая ситуация. Гарри не унимался и начал с родителей мальчика, надавив на больную мозоль. Лонгботтому ничего не оставалось делать, кроме как рассказать всё, что он знал. Ситуация с его родителями была не слишком приятной. Бабушка, опять же, постоянные требования соответсововать, Гарри один за другим распутывал бесчисленное множество комплексов и проблем, которые оплели Лонгботтома по рукам и ногам. – Понятно, – Когда Невилл дошёл до Хогвартса, Поттер оборвал его, – можешь не продолжать, дальше я и без тебя знаю. С тобой всё понятно. – Что со мной? – Невилл испугался, спросив это так, словно больной, ожидающий страшного вердикта от врача. – Магия, мистер Лонгботтом, это сложное искусство. Это именно искусство, не наука и не некая абстрактная сила. Магия, как и искусство, требует от творца сосредоточения. Нет плохих и хороших художников, к примеру, все они родились одинаковыми. Твоя проблема в том, что ты боишься магии. – Но я не боюсь, – Упорно ответил Невилл, но Поттер покачал головой: – Боишься. Сначала эта стрёмная история с твоими родителями, потом строгая бабушка, которая чуть что – сразу же даст по рукам, потом семья волшебников, а это значит с прибабахом, ты научился подсознательно ожидать от магии каких-либо проблем. И знаешь, что? Большинство проблем, которые у тебя есть, ты создаёшь сам. – Как это? – Гермиона вскочила, но Поттер на это не обратил внимания. Он отпил чаю из белой фарфоровой чашечки без рисунка и улыбнувшись, ответил: – Есть такая вещь, как подсознание. Это неосознанная часть личности человека, магия, как и любое другое искусство, тесно с этим подсознанием связана. Сплетена воедино. Волшебник это не просто магл с палочкой, умеющий произносить заклинания, равно как и художник – это не простой человек с кисточкой и краской, это творец. Подсознание играет ключевую роль в волшебстве, люди, воспитанные в волшебном мире, с трудом себе представляют, как работает магия и едва ли их это вообще волнует. Гермиона посмотрела на ничего не понимающего Невилла. Лонгботтом не был таким уж непроходимым тупицей и понимал, что ему говорит Гарри, но никак не мог увязать это в единую систему. Поттер же, поставив пустую чашку на стол, продолжил свою речь: – Ты можешь всё это исправить, если полностью уничтожишь ту свою часть личности, которая боится магии. Для этого нужен дисциплинированный ум, тебе нужно изучать легилименцию и окклюменцию. Невилл испугался – он слышал от бабушки о том, что волшебники умеют читать мысли других людей и что от этого можно защищаться. Однако, он и не думал, что кто-то может попробовать прочесть его мысли и что уже ему понадобится защита. Гарри с улыбкой обменялся взглядами с Джинни, которая стояла поодаль, облокотившись о спинку кресла, и слушала их разговор. Гарри просчитывал самые разные варианты, каким же именно образом можно было заставить Невилла перестать бояться волшебства. И чем больше он думал, тем сложнее всё становилось – Невилл имел все задатки сильного волшебника, и если бы не его фобии и комплексы, то он бы легко сумел стать лучшим студентом Гриффиндора. – Вот что, – Гарри хлопнул себя по коленке, – мы займёмся окклюменцией и легилименцией, чтобы ты, Невилл, сумел проломить свою скорлупу и вылезти из неё. Джинни, Гермиона, могу я попросить вас вернуться к занятиям? Гермиона вспыхнула, но ничего не ответила и встала, развернувшись. Джинни подмигнула мне: – Не засиживайтесь, директор, а то там в школе сейчас такие страсти творятся. – Проследи, чтобы студенты друг друга не переубивали. – Хорошо-хорошо. Хотя наши как раз таки все нормально себя ведут. Гарри дождался, пока девочки покинут кабинет, огляделся – не осталось ли тут подглядывающих портретов. Как только вселился, Поттер убрал из кабинета все портреты, которые нервировали его своими взглядами. Убедившись, что он остался с Невиллом тет-а-тет, Гарри в лоб сказал: – Тебе нужно соблазнить девушку. – Что? – лицо Невилла медленно начало розоветь. – Соблазнить, раздеть, и крепко оттрахать, вот что я тебе скажу. Невилл вообще, образно выражаясь, превратился в мягкую слизь, настолько стал нерешительным и мягким, он покраснел ещё сильнее: – Что вы такое говорите… – Брось, пока мы тут одни, давай на ты, всё-таки мы ровесники. Всё, что я говорил до сих пор – я говорил только для девочек, а теперь мы разговариваем как парень с парнем, – Гарри выплеснул из чашки чай, и превратив чашку в бокал, налил себе и Невиллу вина, – пей, сними стресс. – Но я не могу, мне нельзя… – Невилл, не раздражай меня. Пей. Это превосходное французское вино, насладись его букетом. Глядя как Лонгботтом отпил половину бокала мелкими нерешительными глоточками, Поттер абсолютно изменился, словно снял маску добродушного ответственного великого мага. – Слушай меня внимательно, друг мой, ты неплохой волшебник. И просто возьми большой и длинный хер, и положи его на всех, кто говорит тебе обратное. Ты слишком поддаёшься давлению, ты боишься, что на тебя будут давить. А между тем, какая тебе разница? Прояви характер, я знаю, он у тебя есть. – Я стараюсь, но почему-то не получается, – пролепетал Лонгботтом. – Ты не стараешься, ты хернёй страдаешь, – грубо ответил Поттер, – давай сюда руку. * * * Мне никогда не приходилось быть психотерапевтом, а тем более – лечить застарелые психологические травмы у подростков. И тем не менее, тем не менее… Когда мы с Невиллом мгновенно аппарировали, он казалось бы стал ещё нерешительней, чем раньше, я просто повёл его за собой. В бордель – занятный метод психотерапии, но весьма действенный – может быть для девушки секс это что-то такое чюйственное, для мужчины это способ отдыха и прочистки мозгов. Дом, в который мы зашли, был весьма респектабельным. В волшебном Токио была разрешена проституция, тут вообще абсолютно другие нормы морали. Я завёл Невилла следом, нас встретила красивая немолодая женщина, лет за сорок, она с улыбкой посмотрела на нас и кажется, её глаза слегка округлились, когда она увидела меня. И нетрудно догадаться, почему – в Японии мою внешность вообще как-то считали идеальной. Но только в азии, к сожалению. Она вежливо улыбаясь, спросила: – Чего желаете, молодые господа? – Мой друг желает двух девушек на ближайшие восемь часов. И он не слишком опытен, поэтому приведите молодых и энергичных дев, которым нравятся мальчики не в возрасте. Женщина бросила косой взгляд на смущённого Невилла. – Он не говорит по японски, – добавил я, – покажете мальчику, как надо? – С удовольствием, – женщина улыбнулась искренне, – а вы, молодой человек, кого желаете? – А мне бы часика на три комнату и двух мягких девушек. Я собираюсь просто выспаться, и хотелось бы сделать это в приятной компании, – зевнул я, после чего достал кошель и выписал чек на очень кругленькую сумму, – надеюсь на мастерство ваших девушек с этим оболтусом, – кивнул я на Невилла. – Не беспокойтесь, мы сделаем всё в лучшем виде, – ответила японская мадам, – а вы… – Пойду спать. Где тут можно завалиться? – Вторая комната, – ответила она, – девочки сейчас подойдут. Матрона была мастером и Невиллу достались две очень молодые японки – обе выглядели так, словно были нашими ровесницами. А может и были – в Японии возраст, с которого начинают сексом заниматься, лет на пять меньше, чем в Англии, так что не удивлюсь, если им лет по шестнадцать-пятнадцать. В любом случае, обе девочки, которые утащили с собой Невилла, были симпатичными. Что же до меня, едва обе девушки, пришедшие ко мне, увидели меня, у них прям румянец на лицах выступил. И нетрудно догадаться, почему – крепкий, мускулистый, миловидный до одури и при этом при довольно внушительных волшебных татуировках. В японии татуировки любили, насколько я знаю, особенно волшебные. В общем – я для них идеал, которому они бы отдались даже бесплатно, просто из желания записать такой трофей себе. Однако, обеим не повезло – едва они забрались, я прижался к груди одной из них, и сладко засопел, погладив её по упругой попке. Весь этот день меня изрядно вымотал, пришлось бегать туда-сюда, обеспечивать турнир, решать школьную возню между Гриффиндорцами и слизеринцами, в конце концов – внушение Невиллу делать. Это вымотало меня до крайности, поэтому я не заметил, как провалился в сон…