Попаданцы

«Чувак, это измерение говно. Я бля ненавижу эти порталы.» Сказал Джонни, делая очередной выстрел. Было тяжело с ним не согласиться. Почему? Подумайте сами. Вас и вашу команду окружает армия солдат, вооружённая энергетическими бластерами в неизвестной для вас вселенной. У вас из оружия были только плазменный резак и гаечный ключ, которые вы благополучно потеряли ещё при прыжке из другой реальности. На повторную телепортацию нужно потратить как минимум ещё несколько минут, которых у вас естественно нет, потому что под ноги уже приземлилась граната. И что вы прикажете делать в такой ситуации? Так, стоп. Похоже мы начали слишком поздно. С чего это вообще началось?.. Звёздное небо... Да, всё началось здесь. По крайней мере то, что имеет значение для моей истории. Помню этот день, будто он был вчера. Клишированная фраза, но, учитывая мою привычку забывать всё на свете, факт того, что я помню всё так отчётливо, действительно поражает. В тот день я, как обычно, катался на своём велосипеде. Разминал ноги и дышал свежим воздухом перед сном. Тогда я жил с отцом на окраине города в маленьком посёлке и мог за час выбраться за его границу. Мой маршрут был достаточно прост: прямая пятикилометровая дорога, окружённая по бокам густой рощей, которая выходила на огромную поляну. На этой поляне было что-то вроде завода. Отец никогда не мог внятно объяснить, что это за сооружение и для чего оно нужно, но он всегда называл его одним словом — Компрессорка. Он запрещал приближаться как к ней, так и к поляне, на которой она стоит, но какой ребёнок будет слушать запреты своего родителя? Может из-за слов отца, а может из-за первобытного страха перед неизвестным, но что-то во всех этих огромных трубах и котлах пугало меня, вызывало желание убежать и не позволяло приблизиться к ним ближе положенного. Поэтому я заканчивал свой путь на окраине рощи, где начиналась поляна, смотрел на Компрессорку и уезжал обратно, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Но в один день я набрался то ли смелости, то ли глупости и решил посмотреть на звёздное небо, лёжа на той самой полянке. Возможно, если бы я тогда не остался там, то сейчас сидел бы дома, играл в приставку и со злости кидал геймпад в стену. Или помогал бы отцу с его безумными, но вместе с этим и полезными изобретениями. Но история не терпит сослагательного наклонения, поэтому вернёмся к моему рассказу. Звёзд на небе было не так уж и много - огни близлежащего города перекрывали сияние большинства звёзд, но я довольствовался тем, что есть. Возможно, так бы я и заснул, слушая треск сверчков и шелестящую листву деревьев, но рёв двигателя приближающегося из леса грузовика не оставил и следа от моей сонливости. Внезапно, меня накрыл животный страх. Не знаю почему, ведь я уже не раз проезжал мимо грузовика, катаясь на этой дороге, но что-то подсказывало мне: «Спрячь велосипед в траве. И как можно быстрее». Это я и сделал. Водитель не заметил меня и проехал в сторону Компрессорки. Но когда грузовик проносился мимо меня, я действительно услышал чей-то приглушённый голос. Сначала я подумал, что это радио или водитель разговаривал с кем-то по телефону. Но спустя пару секунд до меня дошло, что это был женский, даже девичий голос. И он звал на помощь. … Вы можете назвать меня малолетним дебилом или самоотверженным героем (и в том, и в другом случае вы будете правы, узнав, что после того как я услышал мольбы о помощи маленькой девочки, меня понесло не в сторону дома, прочь от этого жуткого места, а в сторону чёртовой Компрессорки. … Сложное всего было пройти через ограждения и не попасться в объективы камер, расставленных по периметру. Но я справился, использовав плазменный резак (который был благополучно украден из мастерской отца) на том месте в ограде, где она была с обоих сторон поглощена густой травой. Тот самый грузовик стоял в 30 метрах от меня около огромной каменной башни, перекрывая весь обзор и вход в саму башню. Подгадав момент, когда камеры развернутся в противоположную от меня сторону, я перебежал из одних зарослей травы в другие. Такими вот телодвижениями я смог добраться до трубы, скрывавшей меня от камер и света фонарей. Из этого места было отлично видно и грузовик, и вход в каменную башню. В этот момент я скрестил пальцы в надежде на то, что мне всё-таки послышались эти крики, и это была игра больного детского воображения. Но нет. Прислушавшись, я услышал не крики, но всхлипы, доносящиеся из грузовика. Но, что пугало меня больше всего, я слышал какие-то стоны и со стороны башни… Они слабо походили на человеческие, хотя было понятно, что это и не животное — слышались отрывки слов и даже целых фраз. Кто-то тоже звал на помощь… Холод окутал мои руки, став для них новой кожей. Кисти начали дрожать как у наркомана при ломке, а стук зубов напоминал отбойный молоток. Мне пришлось сжать пальцы в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, и зажать резак между зубов, чтобы их стук не выдавал меня. Дождавшись момента, когда жирный водитель грузовика отойдёт от своего груза и зайдёт в башню, я сразу же рванул к дверям машины. Когда до заветной двери оставалась всего пара метров, я заметил, что дверь в саму башню осталась приоткрытой. И любопытство одолело меня во второй раз. Я огляделся по сторонам, камеры смотрели в мою сторону, но навес над входом в башню и грузовик скрывали меня от всех источников света, так что я был практически невидим. И я начал приближаться к башне. Огромными, широкими шагами. И с каждым шагом стоны внутри этой железобетонной штуки становились всё громче, всё отчётливее… Кто-то кашлял так, будто был готов выплюнуть свои лёгкие; чей-то голос хрипел так сильно, словно его владелец дышал не воздухом, а сотнями сигар одновременно. Осталось сделать последний шаг, чтобы прижаться к двери, и… Раздался крик. Женский, полный отчаяния и ужаса, пробирающий до костей, будто её голос превращался в острый скальпель, разрывающий плоть, чтобы заставить тебя дрожать от страха. Страха того, что через несколько секунд кричать можешь уже ты. Но мою панику остановил звук тупого удара. Похоже, эту женщину ударили чем-то тяжёлым по голове, и она потеряла сознание. А может и умерла. Донёсся грубый и противный голос, принадлежащий, судя по всему, водителю грузовика: «Вот сука, заставила же ты меня пересраться. Тебе повезло, что вас нужно держать в полудохлом состоянии, чтобы ваше мясо гнить не начало. В следующий раз выбью тебе второй глаз.» Пока водитель возился с этой женщиной, я успел добраться до дверного проёма башни и заглянуть внутрь. Интерьер башни представлял собой огромную по площади ферму… Ферму людей, которые были подвешены на кандалах к металлическим балкам, висящим в паре метров над землёй. Все люди были выстроены в несколько рядов на таком расстоянии друг от друга, чтобы между ними можно было спокойно ходить. Потолок находился на высоте 4-5 метров над землёй и, судя по высоте самой башни, здесь поместилось бы около 10 таких этажей. Внутри было очень прохладно, без одежды наверняка было ещё хуже. Под каждым человеком был канализационный слив, и судя по пятнам на нём, туда попадали экскременты, кровь и всё, что могло выйти из бедняги, который был подвешен над этим сливом. Самих людей было много. Очень. И все разные: мужчины, женщины, дети, взрослые и старики. И все были голые, что позволяло видеть увечья на их телах. У некоторых кожа и мышцы были изуродованы до такой степени, что это месиво больше напоминало фарш. Большая часть людей была без целых кусков кожи на лице, похоже, чтобы их нельзя было опознать в будущем. Куски плоти также были вырезаны в одних и тех же местах, на ляжках, пятках, животе и бицепсах, то есть там, где было больше всего мышц или жира. Парочка человек выглядели «свежими», будто их привезли сюда недавно, но они уже успели потерять всю надежду на спасение — это было заметно по их пустым глазам и опущенным вниз головам. Большинство оставалось в сознании, умоляя освободить их. Но они явно были в бреду: то ли от болевого шока, то ли от того, что боль они уже не чувствуют, а от осознания этого начинает разрушаться разум. Я посмотрел на мужчину, который был ближе всего ко мне: голова была опущена лицом вниз как и у большинства. Волосы на голове были сбриты налысо, в открытом рту не было видно ни одного зуба (вряд ли он лишился их в силу возраста — на вид ему было от 30 до 40 лет), а из самого рта вытекала слюна, веки опускались и открывались очень медленно. Он явно находится здесь уже очень долго. Настолько долго, чтобы потерять связь с реальностью. Я просунул голову чуть глубже в дверной проём и увидел водителя грузовика. Он стоял ко мне спиной возле женщины подвешенной примерно в 10 метрах от входа, у которой из глаза текла кровь. Точнее из места, где он должен был быть, потому что этот самый глаз лежал на полу, пока его не подобрал водитель. — А это я заберу себе на десерт. Крейтон не сильно исхудает от такой потери, — Сказал он с явной издёвкой и убрал окровавленный глаз в карман. Я не мог больше на это смотреть и вытащил голову из помещения. Резак начал выпадать изо рта, а ноги предательски опускали моё тело на землю. В последний момент я успел опереться о стену и ударил себя по лицу, чтобы не потерять сознание. В голове осталась лишь одна чёткая мысль: «Я ещё не закончил то, ради чего полез в этот ад». Я старался сконцентрироваться на этой мысли и начал на дрожащих ногах ковылять к грузовику. Руки стали настолько холодными и бледными, что стальные двери кузова грузовика показались мне настолько горячими, что обжигали кожу. Я постарался открыть дверь как можно тише, чтобы водитель меня не услышал, но дрожь мешала даже просто поднять руку. Я сделал глубокий вдох, схватился за ручку обеими руками и начал давить на неё. Через несколько секунд она поддалась, и я потянул дверь на себя. Перед тем как я успел хоть что-то разобрать, из внутренностей грузовика на меня накатилась волна мерзкого запаха, от которого слезились глаза. Она напоминала смесь дерьма с мочой, которой несло из общественных биотуалетов, за которыми никто давно не приглядывал. Но здесь запах был в несколько раз хуже. Мне пришлось зажать нос рукавом, чтобы не задохнуться, и только тогда я смог разглядеть содержимое этого грузовика. Все мои самые страшные кошмары и ожидания воплотились внутри него: десятки людей, лежащих в собственных испражнениях, блевотине и друг на друге, были в бессознательном состоянии. Судя по всему, почти все из них были живы, но они отключились либо от стоящей внутри вони, либо их насильно вырубили и положили сюда, причём очень давно — это можно было понять по количеству засохшей грязи на стенах и оборванной одежде. И я даже не знаю какой вариант был хуже. Вдруг, в противоположном конце грузовика я увидел движение. Это была девочка, младше меня на 3-4 года с тёмно-русыми волосами. Она выделялась из всего этого ужаса своей милой и невинной внешностью, но на лице отражались целые часы, проведённые в безостановочных слезах и истерике: мешки под глазами, размытые следы на покрасневших щеках, набухшие капилляры в глазных яблоках. Было невозможно определить, в сознании ли она: девочка сидела с опущенной на бок головой, иногда вздрагивая. Я подошёл к ней, и она уставилась на меня своими ярко-голубыми глазами. Я ничего не сказал ей. Не хватало сил. Не мог выдавить из себя даже элементарного: «Всё будет хорошо! Я спасу тебя!». Хотелось лишь поскорее убраться из этого места, поэтому я, пытаясь не наступить на лежащие тут и там тела, закинул девочку к себе на спину и выбрался наружу. Никого из оставшихся здесь людей взять с собой я не мог — все были взрослыми, и я бы физически не утащил их, а рисковать, пытаясь вернуть кого-то в адекватное состояние, не хотелось. Стыдно это признавать, но я даже не думал об этом тогда. Прикрыв за собой дверь грузовика, я рванул к дыре в ограде, через которую пробрался сюда. Времени не было, и не только потому что водитель очень скоро обнаружит пропажу одного из похищенных — я чувствовал, как девочка теряет последние силы, и что её сердце бьётся всё слабее и слабее. Перебравшись через ограду, я за пару секунд оказался у своего велосипеда. Залезая на сидение, я посадил девочку к себе на колени и прижал её ослабленное тельце одной рукой, держась второй за руль. Повезло, что сил моих ног хватало, чтобы везти нас обоих. Как только мы доехали до начала рощи, раздалась сирена. «Они знают» — пронеслось в моей голове, и я оказался прав: из других башен Компрессорки повалили вооружённые охранники и заполнили три больших джипа, которые тут же начали ехать к выходу. Вариантов было немного: либо пытаться проехать через тёмный лес, пока джипы нас не догнали, либо прятаться в деревьях, надеясь на то, что охрана не проедет мимо. Потратив пару секунд на размышления, я решил поехать короткой дорогой через рощу в надежде на то, что я приеду к отцу до того, как нас догонит охрана. Я заехал в рощу и повернул в сторону небольшой тропинки, которую невозможно заметить (если ты не знаешь о ней) и поехал опасным, но быстрым маршрутом. Сложности добавляла девочка, сидящая на моих коленях, потому что ехать сквозь плотную рощу в полной темноте дело не из лёгких, особенно когда одна из ваших рук занята. Когда мы преодолели несколько десятков метров, я решил оглянуться, чтобы проверить, нет ли за нами погони, но что-то вдруг потянуло меня за воротник. Я испугался и чуть было не упал, но до меня не дошло, что это была девочка — она пыталась что-то сказать мне и тянула к себе. Я немного наклонился к её голове, все ещё придерживая её второй рукой. — С.. Спасибо… Одно тихое, неразборчиво сказанное слово вырвалось из её сухих и потресканных губок, но этой маленькой благодарности хватило, чтобы придать мне сил и уверенности. Педали начали крутиться ещё быстрее. … Уже через 15 минут мы были у дверей моего дома — небольшой одноэтажной лачуги с мастерской отца в виде пристройки к дому, больше походившей на огромный спичечный коробок, чем на высокотехнологическую мастерскую, каковой она и являлась. Ноги всё так же подкашивались, но не столько из-за перенесённого ужаса, сколько из-за усталости от спонтанного марафона на велосипеде с дополнительным грузом. Хотя называть так девочку было слишком жестоко, учитывая то, через что она прошла. Тем более я сам потащил её с собой, а это могло принести и скорее всего принесёт много проблем как мне с ней, так и моему отцу. Неся её на руках к дому, я увидел свет в окошке мастерской. Отец наверняка был там. Я начал кричать с той максимальной силой, которую могли выплеснуть из себя мои выдохшиеся лёгкие: — Отец, открой дверь! Я вернулся! Мне нужна твоя помощь! Прошу, открой дверь! Мой крик походил скорее на визг свиньи, чем на просьбы о помощи, но дверь мастерской уже начала подниматься. В ней, стоя в противоположном конце помещения спиной ко мне, отец копошился в каком-то устройстве. — Ну чего ты раскричался, Скотт? Опять сломал велосипед? Я же просил кататься аккуратнее — у меня не хватает деталей даже на то, чтобы починить стиральную машину… Он закрыл глаза и начал протирать веки чёрными от машинного масла пальцами. Отец всегда так делал, когда начинал думать о чём-то с особым усердием. Его концентрации можно было только позавидовать, если не учитывать тот факт, что при этом он терял связь с реальностью и не замечал никого и ничего вокруг. Но в этот раз мои крики подействовали на него быстрее, чем просьбы починить велосипед. Он отвлёкся от своего нового изобретения и с почерневшими веками и огромными мешками под глазами взглянул своим обычным уставшим взглядом сначала на меня, а затем и на девочку, лежащую у меня на руках в старых обносках, испачканных то ли в крови, то ли в человеческих испражнениях. А может и в том, и в другом. Его взгляд мгновенно изменился. От усталости осталась только обвисшая под глазами кожа, а в них самих виднелся неподдельный ужас. Уверен, моё лицо выглядело точно так же, когда я увидел то, что делают с людьми в Компрессорке. Его губы пришли в движение и задали лишь один немой вопрос: «Зачем?». Похоже, отец сразу всё понял. А может он знал об этой человеческой ферме намного больше меня. Я был в этом уверен. Но времени на разговоры не было, и отец прекрасно это понимал. Он смахнул со стола все инструменты вместе с устройством, над которым так усердно трудился, достал из металлического шкафа, который всегда стоял под замком, какие-то часы, стопку бумаг и небольшой рюкзак. Бумаги полетели внутрь рюкзака, а вот часы оказались на моей правой руке. Отец надел их так, чтобы циферблат было видно со стороны ладони. Пока он пытался закрепить часы, я успел рассмотреть их механизм. Было три стрелки, но из них двигалась только одна, и все они светились приятным люминесцентным зелёным цветом. На корпусе было 4 крутящих механизма. Наверняка каждый из них отвечал за стрелки, но тогда почему их 4, а стрелок всего 3? Времени разбираться в этом не было. Когда часы были плотно закреплены, отец надел на меня рюкзак и начал закидывать туда консервы, одежду и медикаменты, которые были спрятаны в том же шкафчике, из которого он достал все предыдущие вещи. Несмотря на то, что количество вещей в рюкзаке росло с каждой секундой, тяжести я не чувствовал. Он оставался таким же лёгким, каким был в начале. Наконец, отец развернул меня к себе и посмотрел мне прямо в глаза. Его взгляд не был злым или испуганным. Скорее грустным. Он почти не моргал, просто смотрел в моё лицо так, будто пытался запомнить всё до мельчайших подробностей. Следующие его слова я запомнил очень хорошо, хоть и не смог осознать всё в тот момент. Может это и к лучшему. — Скотт, я… Я думал, что готов ко всему. Думал, что у нас есть время, и у меня получится закончить всё, но я не успел. Жизнь очень жестока и несправедлива, Скотт, запомни это. Рюкзак, который я повесил на тебя. Он будет твоим убежищем. Поймёшь потом, когда начнёшь изучать его сам. Обязательно посмотри те бумаги, что я положил в него, но не теряй их, иначе ты не разберёшься с механизмом часов. Да часы… Господи, как же мало времени. В его голосе нарастала паника, а слова путались в своём же порядке. — Прости, мы не можем сейчас отвлекаться на это. Всё в бумагах, запомни. Я… Не смогу пойти с тобой. Как бы сильно этого не хотел — не смогу. Не сейчас уж точно. Они найдут меня. А значит и тебя тоже. А я не хочу, чтобы тебя поймали как и твою… Твою маму. Господи, если ты есть, сохрани его, пожалуйста, сохрани Скотта… Эта девочка. Та, что ты привёл. Она до сих пор была без сознания и лежала на койке рядом с выходом. — Похоже её не успели пометить. Это хорошо. Значит вы можете путешествовать вместе. Я положил все необходимые медикаменты в рюкзак, они должны помочь ей. Не теряй рюкзак. И бумаги тоже. Я это уже говорил… Мысли путаются, прости. Теперь запомни, что ты должен будешь сделать как только совершишь скачок. Первым делом — найди безопасное место. Вряд ли на тебя кто-то будет нападать, но всё же осторожность не помешает. После этого прочти хотя бы первые 5 страниц из бумаг. Их там много, но они не могут запутаться, читай всё по порядку. Как только разберёшься в написанном, можешь попробовать найти дружелюбных жителей… Да, жителей нового мира. Прости, я не знаю, кого ты встретишь. Точно, тебе наверняка придётся защищаться! Отец выбежал из гаража в дом и вернулся через несколько секунд со своим любимым резаком, который он хранил в стеклянной коробочке над камином в гостиной. — Вот, держи. Это резак, ты знаешь как им пользоваться. Подарок от мамы… И пока что твоё единственное средство самообороны. Я бы дал тебе и второй, но он куда-то пропал сегодня днём… Я пошарился в карманах. Резака не было. По спине пробежали мурашки. Похоже я выронил его ещё когда держал во рту возле башни… Идиот. Я оставил его на самом видном месте. Теперь они (кем бы они не были) точно знают куда идти. Отец не стал об этом задумываться и продолжил. — Не суть. Итак… На перезарядку часов потребуется от нескольких секунд до месяца. В зависимости от… Физики, скажем так. И последнее. Если вдруг они заставят меня говорить, если они найдут тебя… Беги. Спасайся любыми средствами, используй каждую возможность, чтобы скрыться от них. Не дай им себя поймать. Если потребуется, передай часы другому человеку, хотя нет… Это исключено, я не хочу чтобы ты попадал в ту же ситуацию, что и я сейчас. Он запинался всё больше с каждой секундой. Отец осторожно встал и подошёл к койке, аккуратно взял девочку на руки и передал её мне. Когда она оказалась на моих руках, её голова легла ко мне на плечо. Не знаю, осознанно она это сделала или нет, но убирать голову я не стал. Отец начал что-то делать с часами: повернул две стрелки на несколько миллиметров и покрутил циферблат, отчего тот издал несколько щелчков. В это время он продолжал говорить. — Как только ты сделаешь скачок, не доверяй никому кроме себя… Даже если ты увидишь меня, даже если я лично буду просить или требовать от тебя вернуть мне часы или подойти ко мне — беги. Быстрее, чем если бы вместе меня был кто-то другой. Прости, что всё так вышло. Это моя вина. И я отдам все долги за то, что сделал. Но не дам забрать у меня то единственное, чем я всё ещё дорожу в своей жизни. Я люблю тебя, Скотт. Прощай. Он нажал на циферблат и отстранился в сторону. Вспышка. Последнее его слово дошло до меня намного позже, когда я уже очнулся посреди пустыря, держа за руку маленькую девочку, которая лежала рядом со мной. На моей руке были часы — последний подарок отца, которого я потерял. Стрелки больше не светились.