И в прошлом кроется печаль: Вторая жизнь с тобой.

      Цзян Чэн проснулся, во-первых, от того, что было жарко. Во-вторых, кто-то прижимался к его телу слишком близко и обнимал крепко-крепко. А в-третьих, пришло осознание, что он голый, а рядом лежащий с ним человек — нет. Понадобилось много времени, чтобы разлепить глаза, и Цзян Чэн чуть с ума не сошёл, стоило увидеть Лань Хуаня рядом с собой, что спокойно спал. Сердце застучало быстро, а лицо становилось с каждой секундой всё краснее. Парень вырвался из крепких объятий и, пошатываясь, направился в сторону ванны, чтобы привести себя в порядок. Множество догадок о прошедшей ночи приходило в воспалённый от алкоголя мозг. Он позвонил Не Хуайсану, чтобы спросить какого хрена делал у него Лань Хуань, к тому же, выпивший тоже. — Мне надо было идти… Так что я оставил тебя ему. Надеюсь, ты не обиделся, Цзян-сюн. Я же любя. — Иди… В задницу! — Цзян Чэн злобно кинул телефон, вымыл лицо и почистил зубы. — Твою мать, что вчера было? Чёртов сваха, нашёлся самый умный.       Цзян Чэн хотел было разбудить Лань Хуаня, но тут же остепенился. Что ему сказать? «Здравствуй, блять, доброе утро»? «О, нет, что ты сделал с моим телом?! Возьми на себя ответственность»?       Будто он был главной героиней какой-нибудь мелодрамы.       Парень решил, что пусть спит и действительно залип на его спокойное лицо с закрытыми глазами. Очередное дежавю накрыло его с головой, будто подобное происходило не раз, когда он вообще так исподтишка смотрел на спящее, словно выточенное из нефрита, лицо. — Цзэу-цзюнь… — выдохнул Цзян Чэн и смутился.       Лучше было бы рядом с ним не оставаться надолго, иначе вновь странные воспоминания начнут терзать его ум и мысли. Если уже не начали.              Цзян Чэн с ума сходил. Только-только они воссоединились телами вновь в эту прохладную ночь. Он лежал не в силах пошевелиться, пока Цзэу-цзюнь вытирал полотенцем его интимные места и чему-то улыбался. — Только я могу оставлять эти метки, — прошептал он, но Цзян Чэн всё услышал и смутился. — Собственник.       Ваньинь нахмурился, когда Лань Сичень за подобное заявление протолкнул пальцы в горячее, растянутое нутро. — Я могу сам! Г-грязно! — Нет, мне не противно, А-Чэн, — Лань Хуань улыбнулся нежно, насколько мог и увлёк Саньду-шеншоу в поцелуй.       Было ли это законно? Улыбаться вот так, что сердце таяло, хотелось довериться этим прекрасным рукам и тонуть в бесконечной заботе и любви.       А с чего это началось? Почему Сичень решил вот так напрямую заявить о своих желаниях? Как Цзян Чэн, вечно холодный и серьёзный, мог привлечь небожителя? Увы, дело было далеко не лотосах, что росли в воде Юньмэн Цзян. А ведь Лань Хуань часто напрашивался, искал повод и получал своё, ибо возможно ли было отказать такому прекрасному человеку?       Цзян Чэн не жалел. Лань Хуань всегда был к нему добр, терпелив, что сумел избаловать его. Всегда было мало обычных поцелуев, нежных прикосновений к своей щеке. Мало Лань Хуаня. Хотелось отринуться от суеты и отдохнуть с ним наедине где-нибудь в источниках, насладиться прекрасным и желанным телом, затем лечь в постель рядом.       А чтобы любить, нужна ли была причина?              Цзян Ваньинь вздохнул и зажмурил глаза.       Он любил Лань Хуаня всегда. С самой первой встречи в этой жизни.       Цзян Чэн стёр с лица непрошеные слёзы, что после очередных воспоминаний потекли вновь. Он лёг на диван, чтобы поспать ещё самую малость. Однако, сна не было ни в одном глазу. Парень ударил кулаком мягкую обивку дивана, отчего пыль поднялась и кружилась на солнечном свету. — Лань Хуань… Ненавижу.       Цзян Чэн пытался уснуть и, наконец, смог спокойно сомкнуть глаза.       Разбудил его шум на кухне и запах еды. Есть хотелось меньше всего, однако, запах казался до боли в груди знакомым. — Извини, разбудил тебя, — Лань Хуань улыбнулся, и Цзян Чэн махнул рукой, залпом выпив стакан воды. — Что вчера было? — парень сел за стол, сжимая руки от нервов. Вид такого домашнего репетитора не смущал, наоборот, казалось, что так и должно было быть. — Ты выпил и я притащил тебя домой. — И… Всё? — Цзян Чэн спокойно вздохнул. — Да.       Мужчина хмыкнул. Неужели он расслышал в голосе Ваньиня разочарование? Суп с лапшой был как раз той едой, от которого не тошнило после попойки, и Цзян Чэн с удовольствием поел. — Так Вы… Вам стоит идти. — Ты так сильно не любишь, когда я рядом? — Лань Хуань печально посмотрел на ученика, который терпеть не мог такой умоляющий взгляд. — Может, Вас собака потеряла или брат, кто-нибудь, в конце концов! — оправдался Цзян Чэн и нахмурился. — Брат занят, а ждать меня дома некому. Позволь остаться чуть-чуть рядом с тобой. — А родители? — Цзян Чэн, вспомнив, что это больная тема Лань Хуаня, прикусил язык. — Они… Покоятся с миром. И здесь… — Извини, — парень склонил голову и исподлобья глядел на грустного Цзэу-цзюня. — Всё нормально, — он улыбнулся. — Так… Я могу остаться?       Цзян Чэн хотел было вновь его прогнать, но подумал, что и так ведёт себя ужасно с ним и кивнул. Всё же, Лань Хуань возился с ним. Пусть делает что хочет.       А что хочет, не имелось ввиду лечь рядом и обнять талию. Цзян Чэн вмиг почувствовал, как стало тепло, а чужие губы уткнулись в его шею. — Учитель Лань… Это называется домогательство, — Ваньинь смутился, но убрать его руки не решился. Чужое тепло грело и заставляло глаза слипаться. — Но ты же не против. -…              Цзян Чэн еле нашёл телефон, чтобы посмотреть время. Он удивлённо открыл глаза, было ровно десять вечера, и он проспал весь день, к тому же, в одной постели с мужчиной. Лань Хуань до сих пор прижимался к нему и не хотел отпускать ни на секунду.       Лань Хуань почувствовал шевеление в постели и прижался наоборот ближе, вдыхая приятный запах. Цзян Чэн что-то сказал, но вырываться не стал, а ладонью можно было ощутить насколько быстро билось его сердце. — Цзян Чэн, — Лань Хуань провёл языком по шее и оставил засос. Не яркий, который можно было разглядеть только если постараться. Саньду-шеншоу не любил, когда Сичень оставлял много засосов, что не проходили даже неделю. — А-Чэн.       Парень напрягся и хотел убрать чужие руки, что стальной хваткой обхватили его. — Лань Сичень, проснись, н-не смей.       Голос дрожал; уши были красными, а слушать его слова не хотелось, и терпеть не было сил. — А-Чэн, — Лань Хуань встал и положил руки по обе стороны смущённого Цзян Ваньиня, что смотрел в сторону и только не на него. — П-пора вставать, — дело пахло жареным, а реагировать вот так странно — страшно. Цзян Чэн не ощущал отвращения, ему понравилось то, как чужие губы прошлись по его коже, а сильные, знакомые руки приятно обвивали, что хотелось лежать так же неподвижно.       Лань Хуань наклонился и аккуратно поцеловал сладкие губы. — А-Чэн, — повторил мужчина и улыбнулся. — Я тебя люблю. Люблю и не хочу отпускать. Люблю так сильно, что не хочу видеть ни с кем рядом, чтобы никто не приближался к тебе и не трогал тебя. Люблю, любил всегда. Люблю с самой первой встречи. — Говорил без умолку Лань Хуань, смотря, как Цзян Чэн смущался всё больше. — Сичень… — Цзян Чэна захлестнуло смущение. Никто и никогда не признавался ему так ярко, так искренне, кроме Лань Хуаня. Слова застревали в горле. Люблю… — прошептал Цзян Чэн.       Лань Хуань улыбнулся.       Он умел читать по губам.