***
Было это поздним летом. Последние дни августа, листья оранжевых, желтых и красных оттенков мягко падали на дороги с высоких кленов и дубов. Небо было закрыто толстыми и тяжелыми тучами, скудно висевшие над головами людей и нагоняя некую тоску. Дождик уже мелко моросил, и ветер из теплого превратился в холодный, отчего каждый человек сильнее вжимается в свой плащ или дождевик. Сырой воздух щекотал ноздри, а среди серых туч можно увидеть небольшие стаи птиц, улетающих в теплые края. По сырой дороге, выложенному узорчатыми плитами, шёл мальчик лет одиннадцати-двенадцати; под его ботинками похрустывала опавшая листва, а дождик слегка намочил его кудрявые каштановые волосы. Через плечо у него была накинута большая, черная сумка, а в сумке он нёс учебники, которые он забрал из школьной библиотеки. Еле он тащил этот гранит науки к себе домой, а в мыслях сожалел, что лето так быстро промчалось перед глазами, и он вновь тащит этот тяжёлый портфель с толстенными учебниками. Его холодный взор с завистью смотрел на улетающих птиц, ведь мальчик тоже хотел обратиться в какого-нибудь лебедя и улететь отсюда на юг, где не надо учиться и быть всю жизнь на свободе. Но парниша знал, что это всего лишь несбыточные мечты, поэтому приходиться покорно учиться в школе через своё «не хочу». Да и тем более он уже окончил начальную школу и заслуженно перешёл в среднее звено. Мальчишка молча провожал взглядом стаи уток, гусей и лебедей, а сам шёл своей дорогой, думая о пятом классе и как там наверное все сложно, нежели в младших классах. Так он долго шел в раздумьях, проходя мимо чёрного высокого забора, выставленного вокруг детского дома. Мальчик не раз видел за этой решёткой множество детей, бегающих по детской площадке. Он, будучи совсем еще маленьким, думал, что это обычный детский сад, но от мамы узнал, что это детдом, где живут дети, кинутые своими родителями. И тогда в мальчишке проснулась жалость к этим детям, ведь думал, что они живут как преступники за решёткой, не знающие жизни и свободы. Вот и снова он проходит мимо этого дома, краем глаза поглядывая на трёхэтажное здание. Школьник рукой проводил по железным, мокрым прутьям, оставляя на ладони куски засохшей краски, которая со временем начала уже осыпаться. Пройдя несколько метров, у забора мальчик заметил какую-то маленькую одинокую фигурку. Присмотревшись, мальчик сразу понял, что это стояла девочка его возраста, облокотившись спиной об каменную стену небольшого домика. В мальчишке сразу же проснулось детское любопытство, и он решил познакомиться с этой одинокой сиротой. Он стал подходить к девчонке, не сводя с неё пристальных глаз. Оглядывая её с ног до головы, он увидел, что у девочки темно-карие глаза и светло-коричневые волосы, собранные в маленький хвостик. Одета она была тепло: в красном плащике и в резиновых сапожках. Девочка смотрела куда-то в даль, прижимая к груди старый большой и бордовый блокнот с погнутой обложкой по краям и наблюдая, как со старого и высокого клена опадали жёлтые листья и плавно кружились в необычном танце. Мальчишка был уже близко, он выдал себя громкими шагами и хрустом листьев, и девчушка перевела на него карие глаза, с неким удивлением смотря на своего ровесника и сжимая пальцами блокнот. Тот, немного помаявшись, подошел к забору в притык и обхватил ладошками высокие прутья. Застенчивая улыбка отразилась на его лице, а в глазах горело явное желание по знакомиться. – Привет… - вымолвил мальчик, смущенно сжимая пальцами забор. – Здравствуй… - девочка явно сейчас слегка опешила, что к ней подошёл совершенно незнакомый ей мальчишка и здоровается с ней. Но показывать, что она немного напугана, не стала. – Можно… Можно с тобой по знакомится? – спросил он, не отрывая взгляда от девчонки. – Наверное… Если ты хочешь… - тихо ответила та, тоже ближе подойдя к ограждению и схватившись одной рукой за холодный столб забора. – Как тебя зовут? Меня – Джеймс, - не убирая своей дружелюбной улыбки с лица, промолвил мальчик и протянул руку новой знакомой. – Красивое имя. Роберта, - так же улыбнувшись, произнесла она и слабо пожала руку Джеймсу. – А почему ты тут одна стоишь? Почему не со всеми? – с любопытством спросил Джеймс, с интересом рассматривая маленькую сироту. От вопроса у Роберты пропала улыбка, глаза блеснули холодной грустью, но она лишь ответила: – Это… Это долгая история… Лучше не спрашивай. – Оу… Ну хорошо, как скажешь, - пожал плечами Джеймс, а потом от краем глаза заметил этот самый блокнот в объятиях Роберты. – А что это? Роберта опустила глаза на книжку и тихо ответила: – Это блокнот… – А что ты в нем делаешь? – по любопытствовал Джеймс, с интересом рассматривая блокнот. – Пишу. – Ой, а можно почитать? От такого предложения, Роберта спрятала блокнот под свой плащик и повернулась к Джеймсу спиной: – Нет, тебе не понравится. – Почему? Джеймс не понимал, почему его новая подруга прячет блокнот. Что она там скрывает? – Потому что то, что я пишу, не нравится другим детям, которые тоже живут в этом детдоме. А если им не нравится, значит не понравится и тебе, - спокойно пояснила Роберта, снова повернувшись лицом к Джеймсу. – А вдруг понравится? Я же не такой, как там твои ребята, - упрямо и гордо высказал Джеймс и смело посмотрел на Роберту. – Да и тем более я люблю читать. – Правда? – в карих глазах Роберты загорелась надежда, но в это время она была не уверена, что сие произведение понравится какому-то обычному школьнику. Взволнованно выдохнув воздух, Роберта снова вытащила блокнот и дала его Джеймсу. Тот взял заветную книжку в руки и стал рассматривать обложку, сделанную из искусственной кожи и изрисованную всяким цветными фломастерами и маркерами. Блокнот был довольно толстеньким и тяжёлым, а между страницами находилась привязанная к переплёту страниц ярко-красная закладка-ленточка, вся зажёванная, помятая и так же изрисованная фломастерами. Джеймс открыл книгу на первой странице. Страницы внутри были желтоватыми и в клеточку, а уголки согнуты. Текст написан цветными гелиевыми ручками довольно аккуратным почерком. Он принялся читать содержимое блокнота, написанное рукой Робертв. Синие глаза стали бегать по цветным буквам, а рука аккуратно, чтобы не порвать и не порезаться, перелистывала исписанные страницы. Джеймс понял, что это рассказ был о жизни этой сироты. Все началось с того, как Роберта все-таки попала в детский дом. Её родители погибли в автокатастрофе, из родни у нее никого не было: ни дальних, не близких, и бабушка с дедушкой тоже давно умерли. Одним словом, Роберта осталась совсем одна в этом мире, без семьи и родительского тепла. Страницы были в местах окроплённые чем-то мокрым, скорее всего слезами Роберты. Она все это писала сквозь пелену горячих слёз, да и буквы тут уже немного скакали, что свидетельствовало и сильной тряски руки. Вся боль, вся обида и печаль были излиты в этот блокнот вместе со слезами. Все чувства, теребящие душу и сердце ребёнка в прошлом, теперь навалились неким тугим комком в сердце. Глаза неприятно защипало и их заполонила горячая пелена слёз, искажая все буквы и сам блокнот, но Джеймс упрямо сморгнул их и продолжил чтение. Дальше уже описывались отношения других ребят в детдоме к самой Роберте, и они были отнюдь не хорошими. Сначала они просто издевались над ней, смеялись и придумывали оскорбительные шутки в адрес Роберты. Почему? А потому что Роберта не была такая, как все остальные дети, а в правилах детдомовцев, если ты не такой, как все, то ты становишься одиноким изгоем и жертвой издевательства и посмешища. Роберта пишет, что уже со временем привыкла к такому издевательству со стороны ребят, и старалась просто держаться по дальше от их общества. Все шло спокойно, и Роберта пропускала мимо ушей все обзывательства своих ровесников. Те вроде уже не так к ней пристают, понимая, что не добьются от нее вспышек гнева и горьких слёз. Так прошла одна неделя. Все дети выходили из столовой после обеда, и Роберта, будучи изгоем, вышла самая последняя и в полном одиночестве. Она кралась, как серая мышка, и шла мимо стаи голодных котов. И если она им попадется, то станет жалкой жертвой, и ее шкурку просто пробьют острые и грязные клыки, больно протыкая уязвимую спину. Вроде она благополучно прошла мимо и достала свой блокнот с ручкой, собравшись ещё что-то написать, как сзади на неё накинулась целая банда детей, старше её на несколько лет. Они избили Роберту почти до потери сознания, снова ядовитыми и злыми языками говорили всякие гадости и открыто унижали её. На блокноте можно заметить грязно-серые следы от обуви хулиганов, зверски вырванные и помятые страницы, вложенные обратно в книжку, а так же давние капли крови. Джеймс просто в шоке читал всю эту боль, пережитую Робертой, на эти следы прошлого, на кровавые пятна. Неужели в детдоме такие жестокие дети? Зачем унижать человека, если он просто чем-то отличается от серой массы? Он еле сдерживал слёзы и, не в силах дочитать это всё, закрыл блокнот и отдал его Роберте. Та спокойно взяла его обратно и с грустью спросила, заметив, что Джеймс заметно сдерживается, чтобы не заплакать: – Тебе не понравилось? Джеймс руками вытер слезившиеся глаза и глубоко вздохнул. Синие глаза, полные жалости, пристально взглянули на Робертк, а потом Джеймс молча подошел к ней, вытянул руки сквозь забор к несчастной сироте и обвил худое тело, прижав её к себе через эти мешающееся прутья. Роберта опешила от такого действия со стороны Джеймса, но противиться этому она не стала. В этих объятиях ей впервые стало тепло, давно ее никто не обнимал с момента смерти её родителей. Роберта ещё немного постояла в ступоре, а потом сама приобняла своего нового друга в ответ. – Роберта, ты не переживай, я больше не дам тебя в обиду, - тихо прошептал ей на ухо Джеймс, не выпуская из объятий. – Правда? – голос у той заметно дрогнул. – Да, - Джеймс, наконец, отпустил Роберту и взял детскими ладошками её худенькие запястья, заглядывая в тёмные глаза, которые начали наполнятся слезами. – Хочешь, я буду твоим другом? Мы всегда будем вместе, я буду приходить к тебе сюда, навещать, мы будем играть с тобой вдвоём, только одни! А я буду тебя защищать от тех, кто причиняет тебе боль! Роберта больше не смогла сдержать слёз. Соленые крупные капли начали стекать по ее пухленьким щёчкам, и сама подошла к Джеймсу, крепко обняв его за шею, при этом тихо с дрожью в голосе сказала:– Спасибо…
Джеймс мягко погладил ее по дрожащей спине, ощущая, как его плечо постепенно становится мокрым от слёз. Но вскоре ребятам пришлось расстаться: телефон Джеймса неожиданно завибрировал в кармане плаща. Достав сотовый, он заметил номер своей мамы, отчего он слегка опешил. – Ой, кажется, меня мама потеряла, - Джеймс взглянул на Роберту, которая крепко держала его за рукав. – А ты еще придешь? Пообещай, что да, - вымолвила она, с надеждой в глазах смотря в его лицо. – Конечно, я приду, не волнуйся! – уверил ее Джеймс, ещё раз обняв на прощание, и побежал в сторону своего дома, ответив на мамин звонок. Так проходили дни, когда они после школы встречались у этого забора. Роберта училась в другой школе, которая находилась чуть ли ни на другом конце города, поэтому друзья встречаются только после уроков, и то почти вечером, ибо Роберта приезжает в такое время. Ребятам было хорошо в компании друг друга. Каждый день они виделись и в школе. Сидя за партой, они очень хотели убежать и вновь встретиться. Целый день они думали друг о друге, а когда снова виделись, рассказывали все интересные новости, произошедшие в этот учебный день. Местные горожане, проходившие мимо этого детского дома, каждый вечер видят такую картину: мальчик лет одиннадцати-двенадцати сидит у высокого чёрного ограждения и сквозь него разговаривает с одинокой девочко, как они крепко обнимаются и во что-то играются. Это было очень мило и трогательно, ведь не часто увидишь такое явление в реальной жизни. Джеймс очень много узнал о Роберте, все её секреты и тайны, все вкусы, интересы и увлечения. На каждую их встречу он приносил что-нибудь вкусное для и свои игрушки. Дарил маленькие букетики из цветов, в тайне сорванные из соседской клумбы. Роберта тоже много узнала о своём новом друге. У них появился один общий интерес – чтение книг. Джеймс частенько приносил из своего дома всякие интересные книги, найденные на старых полках его дома. Вместе они садились на траву, просовывая половину книги через забор и читали вдвоем вслух и по ролям. Так же Роберта продолжала писать собственную книгу в блокноте, и даже сказала Джеймсу, что хочет дописать свой рассказ и, когда вырастит, выпустит её на весь мир. Джеймс поддерживал подругу в этой затеи и уверял, что у неё все обязательно получиться, если будет стараться, прилагать все усилия и верить в себя. Помнит, как успокаивал Роберту и вытирал слёзы с ее щек, когда на неё снова напала та банда и избила. Бедняга пришла к своему другу вся в синяках и с раной на левом глазу – эти подлецы откуда-то взяли осколок от разбитой бутылки и поцарапали им левую сторону лица Роберты. Джеймс крепко обнимал её, платком вытирал кровь и слёзы с лица и говорил, что он с ней рядом и никогда не бросит. А внутри винил себя, что не смог уберечь подругу и не находился в этот момент рядом с ней. Обещал, что будет её защищать, но обещание он не смог сдержать. Ему было жаль, что Роберта не учится с ним в одной школе, тогда бы она вечно была под его защитой. Так проходили дни, недели, месяцы, года… Друзья росли и взрослели на глазах. Они до сих пор крепко дружили и виделись каждый день. Джеймс постепенно стал уже чувствовать к Роберте что-то более теплое, чем просто дружба. Он понимал, что по уши влюбился в неё, любил всем сердцем, хотел находиться с ней рядом до конца своих дней. Он собственными глазами видел, как Роберта хорошеет и взрослеет. Она стала более сильной и стойкой, могла легко постоять за себя. Теперь на месте хрупкой маленькой девочки в жёлтом плаще и с потрёпанным блокнотом в рука находилась сильная леди с закалённым характером. Роберта много раз хвасталась Джеймсу, как она дала в челюсть одному главарю банды, который столько лет её унижал и издевался. Парень гордился за свою подругу и восхищался ею. Любовь его с каждым днем росла всё больше, и он стал от этого мучиться. Любить он любил, но признаться не мог. Пролетело еще несколько лет и ребятам исполнилось по восемнадцать лет. Джеймс хорошо помнит этот день, когда Роберту наконец выпустили из детского дома, и она в радостях побежала к парню, крепко обняв его. Это был знаменательный день в их жизни, ведь они могли спустя столько лет полностью чувствовать друг друга и быть всегда вместе, крепко держась за руки. Как тогда Джеймс прижимал к себе Роберту, как он с наслаждением ощущал тепло подруги и её родной запах. Не было больше того мешающегося забора, не было этих ограничений, которые могли позволить лишь простого и короткого общения. Джеймс хорошо помнит их первый танец под крышей небольшой беседки. Дождь громко барабанил по белой черепице крыши, стеной закрывая друзей от посторонних глаз. Вокруг них была аллея с густыми зарослями кустов и зелёными кронами деревьев. Никого не было рядом, они совсем одни в этот дождливый день. Они пришли сюда после школьного выпускного и решили провести этот вечер вдвоём наедине. Роберта была в свободном лёгком платье длиной до икр бордового цвета; волосы распущены и красиво развивались на ветру, как множество шелковых нитей шелкопряда; на ногах черные балетки. Джеймс был одет в строгий синий костюм, состоящий их синего пиджака и синих брюк; белоснежнаой рубашки, хорошо гармонирующей с черным галстуком-бабочкой на шее, и лаковые туфли на ногах. Кудрявые волосы уложены и лохматая челка зачёсана назад. Они кружились в медленном танце средь сильного ливня и объятые холодным ветром. Но им не было холодно, ведь они вместе, и этого дружеского тепла хватало им, чтобы не ощущать холод как в душе, так и внешне. Джеймс мягко приобнимал девушку за талию одной рукой, а второй держал её за руку, а её ладонь лежала на его крепком плече. Их взгляды смотрели друг на друга, не замечая вокруг себя больше ничего. Они вместе, и им этого достаточно. Дождь и ветер их не волновал и не морозил, им было хорошо. Джеймс тогда хотел признаться возлюбленной в своих чувствах, но он снова не смог, снова испугался этой невзаимной любви. Он боялся, что после признания их дружба может разрушиться на всегда. Джеймс предпочёл хранить тайну о своей любви, но держать это все в себе невыносимо больно. А ещё печально и горько осознавать, что Роберту может забрать другой парень. Заберёь её у Джеймса, и тот останется без неё на всегда. С одной стороны, это её жизнь, и Джей будет счастлив за подругу, если она найдёт себе вторую половинку, но с другой – сердце разрывается, когда представляешь свою любимую с кем-то другим, а не с тобой. Как она смеётся и улыбается ему, как она обнимается и целуется с ним. От всех этих мыслей Джеймсу становилось хуже и больнее; нужно торопиться, но он не может. Просто не может сказать этих три заветных слова: «Я люблю тебя», которые могут решить судьбу двоих раз и на всегда. Джеймс все сохранил в тайне и затолкал все эти слова у себя по сердцем. И этот забитый комочек грызет и царапает, как маленькая крыска, отчего он и страдает столько лет.***
Сигарета медленно опускается в пепельницу и ломается под давлением мужской. Окурок слегка дымился и тлел среди старых, потухших сигарет, утопая в горьком пепле. Джеймс, отряхнув пальцы, берёт кружку с кофе, с шумом делает один глоток и ставит чашку обратно, удовлетворённо и с блаженством выдохнув. Синеглазый слабо откидывается головой на спинку кресла и пусто смотрит в потолок, обняв спящую девушку крепче. Прошло ещё немного времени, и Роберта вскоре стала просыпаться, протирая кулаками заспанные глаза. Вытянув руки к верху, Роберта шумно зевнула и сладко потянулась, похрустывая всеми косточками в теле. Тяжёлые веки нехотя разомкнулись, и карие глаза ярко блеснули в свете заката. – Выспалась? – спросил ее Джеймс, отпустив подругу, которая присела на край кресла, поставив ноги на пол. Роберта сонными глазами взглянула на своего друга, и снова зевнула. – Угу… – Что ночью делать будешь? – с улыбкой спросил ее Джеймс. – Спать, - словно тупому, ответила ему Роберту и встала с кресла, ещё раз сладко потянувшись. Поздние солнечные лучи ласково обняли её стройную фигуру. – Ну-ну. – Баранки гну, - с улыбкой на лице пошутила Роберта, косо и хитро глянув на парня, на что тот тихо усмехнулся. Роберта взяла кружку с кофе Джеймса и немного глотнула горячего напитка, но тут её глаза запреметили пепельницу, в которой все еще дымился свежий окурок. – Ты опять курил? – Ну да, и что? – Как это «и что»? Ты разве не знаешь, что так портишь себе здоровье? Джеймс устало вздохнул. Да, Роберте очень не нравилось, что её друг курит и этим сжигает себе лёгкие. Сколько раз она него ругалась и делала замечание, но Джеймс не мог уже бросить. Привычка уже давно приелась в его голове. – Роберт, ты же знаешь, что я из-за стресса начал курить? Я ничего не смогу с этим поделать. Роберта строго сложила руки на груди на такой ответ и грозно посмотрела на Джеймса. Она знала, спорить с ним бесполезно. – Так, если ты умрешь – я достану тебя с того света и убью! – пригрозила ему Роберта, громко и недовольно фыркнув. – Ой, как страшно, - наиграно сказал Джеймс с улыбкой на лице. – Эту угрозу от тебя я уже сто первый раз слышу. Роберта обижено цокнула: – Сам убиваешь себя, а я еще виновата. – Это не ты виновата, моя дорогая, - Джеймс встал с кресла и одной рукой обнял подругу. – Это все стресс. Он ласково коснулся губами до лба Роберты, отчего та сразу вздёрнула голову к верху, увернув тем самым свой лоб от поцелуя. – Не подлизывайся, - тихо буркнула она, но сама привстала на носочки и обняла Джеймса за шею. Тот только тихо вздохнул и слабо улыбнулся. Хоть он и не сможет, наверное, никогда признаться в любви, но главное, что Роберта с ним рядом, и их связь никто не сможет разорвать. Этого Джеймсу хватало, чтобы хоть немного заглушить душевную боль. Тут тишину в квартире резко прорезал детский голос маленького мальчика, который с радостью в голосе произнес:– Мама! Папа! Смотрите, что я нарисовал!