Все будет хорошо

— Хочу! — пожалуй, это вышло слишком эмоционально. Америка смущается и тут же целует РФ в щеку. Потом помогает встать и, накинув на него, полотенце ведет в спальню. Они добираются до кровати, и Россия, счастливый, ложится рядом с почти полностью одетым Америкой. Тот помогает лечь на кровать, а потом ложится, сам успев скинуть с себя джинсы.       США прижимается к России, утыкаясь ему куда — то в шею. Наверное, он счастлив именно сейчас.       Сам РФ неприлично обнаженный, но США виду не подаёт, что что — то не так: — Какой же ты всё-таки…красивый. — выдыхает Россия, целуя Америку в макушку и осторожно касаясь бедра своей тяжёлой рукой. Не хочет напугать этого малыша, потому что рядом с Россией он и правда маленький. — Я еще даже футболку не снял. — фыркает Америка, подставляя бедро и немного прогибаясь в талии. Ему хотелось показать себя с лучшей стороны. Насколько он действительно красив и привлекателен. США придвигается еще ближе, но так, чтобы не задевать Россию пахом. Возбуждение пока не сходит и приходится терпеть. — Я и так вижу, что красивый. И худющий. — Россия уже просто посмеивается, сжимая бедро Америки. Настолько маленькая задница, что в большой ладони РФ умещается спокойно. Да и сам США очень лёгкий, много чего можно попробовать. Россия отгоняет от себя такие мысли, сейчас просто наслаждаясь присутствием Америки: — Я очень устал. — бурчит он, закрывая глаза и опуская голову на подушку. — Russiiia… — вдруг тянет Америка, хитро прищурившись и легонько потеревшись о его руку: — Устал он. Ага. Хочешь одну тайну перед сном открою? — он шепчет это почти ему на ухо, нежно поглаживая белые пряди волос. — М? — такой резкий поворот событий даже приободрил уставшего Россию, и он открыл глаза, невольно обнимая Америку за спину. Голос просто карамельный и завораживает: — Открой. — покорно соглашается РФ, чувствуя себя не очень уютно, он ведь полностью голый, а одеяло норовит сползти. — Я актив, Russia! — таким же карамельным голоском сообщает ему Америка и начинает ржать. Почему его так на смех пробрало, он и сам не знал. Черт, просто хотел сказать такое и сказал. Потом целует Россию в щеку и замирает: — Теперь можешь спать, родной.       Сначала Россия ничего не понял, а потом тоже посмеялся, но явно тише, чем Америка, все же напряжение дало о себе знать. Поцелуй в щеку горел огнем, приятно, черт побери. А на последнюю фразу РФ даже удивился: — Родной? Это мило. — он прижимает к себе Америку и чувствует, что ему в бедро уперлось нечто такое хорошее. Россия снова смеётся: — Ты про актив к этому сказал? — Я про актив вполне серьезно сказал. — фыркает США, смущаясь. Понимая, что Россия все же обнаружил его проблему. — Тебе все же лучше поспать. — тяжело вздыхает он, отстраняясь. Вряд ли РФ сейчас готов к такому серьезному сдвигу в их отношениях. — Я и не смеюсь над твоими словами. — серьезно отвечает Россия и придвигает Америку к себе обратно, не давая отстраниться: — Нам ведь не обязательно заниматься сексом, я могу помочь тебе. — предлагает РФ, немного смущаясь, но Америка выглядит очень мило: — А поспать могу и позже. Ты важнее. — последнюю фразу совсем тихо произносит — Помочь… — Америка недоверчиво смотрит на него, но потом улыбается, понимая, что тот действительно готов сделать это для него. Он на столько важен? Это очень подпитывало и так немаленькое самолюбие. — Спасибо. Я тоже могу сделать тебе приятно. — Давай сначала разберемся с тобой. А то извелся весь, как червяк на сковородке извиваешься. — Россия ко всему относился ответственно, и для него главное спокойствие и счастье других, чем его самого. РФ слегка сползает, невольно охая от боли в руках, и приподнимает футболку Америки: — Я не могу ее с тебя ещё снять. — руки совсем еле сгибались. Россия гладит Америку по бедру и медленно стягивает с него с трудом боксеры: — Для такого телосложения ты прилично оснащен. — Россия даже не знает, почему это делает, он же якобы не гей.       Америка тут же резво стягивает с себя футболку и следит за действиями России, все еще не особо веря в действительность: — А ты гомофоб ведь, not? — спрашивает он, внимательно следя за взглядом РФ. Кажется, тому вроде пока все нравится. — Я не гомофоб. Просто долго не могу свыкнуться с чем-либо, особенно со своими мыслями. — руками тяжело управлять, но одной он касается груди Америки, под пальцами можно ощутить ребра, ниже плоский живот, и РФ опускает руку ниже, осторожно касаясь горячей головки: — Ты даже здесь горячий.       Россия на ласку получает горячий вздох. Америке приятно. Он протягивает руку, гладя его по волосам и снова зарываясь в полюбившиеся пряди. — Я… Мог бы и сам. Тебе не обязательно. — неуверенно тянет он. — А мне смотреть предлагаешь? — рукой не особо удобно, все же в бинтах все, и Россия делает неимоверное усилие, чтобы сползти ниже и прижаться губами к впалому животу, а потом поцеловать выпирающую тазовую косточку, пока горячий член упирается почти в щеку. Он никогда не делал этого, но это не должно быть сложным.       Америка рвано выдыхает. До него вдруг доходит, что Россия собрался сделать это всерьез. Неужели настолько хочет помочь ему и сделать приятно? США замирает, чувствуя, как возбуждение накатывает с новой силой. Теперь США просто вцепляется руками в простынь, вообще не решаясь шевелиться, и теперь просто смотря во все глаза. — Я никогда не трогал мужчин так, если буду делать больно, останови. — Россия смущён, и вид члена совсем близко от лица, заставляет странно реагировать собственный организм. РФ слизывает с головки каплю смазки и очень медленно берет ее в рот, пытаясь имитировать действия, как с леденцом. — Ты хорошо справляешься. Очень. — Америка чувствует, что голос дрогнул. Так быстро, с Россией все ощущалось как-то по — новому. Очень хорошо. Вид РФ, вылизывающего его головку, а потом мягко берущим в рот, возбуждал еще сильнее, заставляя тихонько застонать.       Америке нравится, и Россия пытается взять глубже, но давится и закашливается, приходится выпустить. Он опускается ещё ниже, чтобы облизать яички и вернуться к стволу, полностью проводя по нему языком.       США прикрывает глаза, полностью отдаваясь ощущениям и пока держит себя, чтобы не податься на встречу. Войти глубже во влажный ротик и не задать собственный темп. Пусть пока РФ освоится. Для худого Америки член очень даже большой. Россия обводит языком каждую вену, а потом возвращается к головке, заглатывая ее и пытаясь расслабить горло, чтобы взять глубже. РФ очень медленно пытается насадиться, и у него получается это, почти половину взял. Россия сглатывает. Незнакомое ощущение когда, язык придавливает член, и РФ пытается лизать ещё и так, осторожно двигая головой.       Не выдерживая, Америка легонько ерзает, издав тихий стон, и осторожно подавшись на встречу: — Yes… Russia. Good. Молодец. — он снова протягивает руку, пока просто одобрительно гладя его по волосам, не надавливая.       США поразительно горячий, и поглаживая возбуждают больше, чем пошлые фразочки или обнаженка. Россия закрывает глаза, слушая лишь голос Америки, и берет глубже до момента, пока горло не сжимается, не пуская. РФ смотрит на США снизу вверх слегка туманным взглядом, старательно вылизывая языком те части члена, до которых он мог коснуться. Собственный тоже уже стоял, но Россия и не думал себя трогать.       Под напором ощущений Америка понимает, что может кончить довольно быстро, и даже рад этому. Не нужно мучить Россию долго. Рука на волосах сжимается, и он легко надавливает, заставляя взять немного глубже, а потом выпустить. И снова. Он стонет на английском, иногда подбадривая РФ. Сейчас он просто не в состоянии вспомнить нормальный русский. Слишком приятно.       Россия не сопротивляется, когда его заставляют взять глубже, и послушно делает это, подстраиваясь под темп Америки. Он так красиво стонет, да и сам ужасно красив, что РФ теряет голову, так хочется услышать, как Америка будет стонать громко, когда кончит. Россия ласкает уретру, сжимает горлом ствол и уже решает для себя, что как только Америка кончит, он проглотит все, даже если потом его вырвет. — Ah-h, fuck, Yes! — Америка не сдерживает более громкого стона немного ускоряя темп, но не слишком, чтобы не повредить России горло. Слишком хорошо. Он напрягается, чувствуя, что уже совсем скоро. Fuck, РФ действительно сейчас заставит его кончить быстрее чем обычно.       Член во рту набухает, а смазки становится больше, и Россия сам стонет, глубже взяв в рот. РФ старается, как может, что в доставить удовольствие Америке, и смотрит наверх, чтобы увидеть, как тот кусает губы, стонет и ругается на родном языке.       США стонет громче и в какой-то момент, особо глубоко толкнувшись в податливый рот России, кончил, простонав имя РФ и содрагаясь в приятных спазмах. По телу разливается приятная усталость и он расслабляется. Хочется притянуть Россию к себе.       Глубокий толчок прямо в горло буквально насадил Россию до основания, и у РФ на глазах выступили слезы от грубого проникновения. Америка дрожит и кончает, сперма ударяет глубоко в глотку, и Россия, как и собирался, сглатывает все, абсолютно все, до последней капли. Россия выпускает член изо рта, облизывая напоследок головку, и опускает руку, чтобы обхватить себя. Сам тоже возбудился, а кончить не вышло, потому что не дрочил, все внимание уделяя Америке.       США отдышался и взглянул на Россию. Потом, чуть помедлив сполз к нему, осторожно отводя его руки. — Можно мне? — он смущенно улыбается, тоже желая доставить ему удовольствие хоть так. — Ну, ладно, только если хочешь. — Россия слишком смущён, чтобы нормально соображать. Америка слишком близко и видит его таким открытым, и России непривычно. — Good… — выдает Америка и осторожно толкает его, заставляя лечь. Нависает над очень даже внушительным членом и обхватывает его рукой, двигая пару раз, а потом беря в рот головку. Вылизывая старательно и хорошо. В этом опыта у него было гораздо больше.       Россия ложится на спину, вытянув руки. Хотелось бы погладить Америку, да больно, и РФ может только наблюдать. США уверенно облизывает головку, берет в рот, и по телу России проходит дрожь возбуждения, он тихо стонет. — Хорошие размеры. — хвалит США, проводя языком по стволу вниз, к яичкам, и вбирая одно, потом другое в рот. Облизывая и надавливая языком, иногда встречаясь с Россией взглядом.       Ему стыдно смотреть Америке в глаза, он такой развратный и пошлый, что хочется попросить «возьми меня». РФ впервые в жизни так отсасывали, с такой нежностью и страстью. Россия ничего сказать не может, только стонет, изредка всем телом содрагаясь.       Америке нравится смотреть на Россию в таком состоянии. Когда тому нравится и тот подается вперед, пусть и сдержано, чтобы не заставить его заглотить полностью. На это приятно смотреть. Теперь он просто двигается по стволу, плотно обхватив его губами и вбирая уже до середины.       Мягкие губы Америки нежно обхватывают член, и он наполовину оказывается в горячем горле. Россия не сдерживает хнычущего стона, настолько было хорошо. РФ тяжело дышал, он понимает, что скоро кончит, и так приятно осознавать, в кого кончит, и хочется притянуть его к себе и поцеловать, слизывая сперму с губ.       Он целует его в головку, обводя языком уретру и продолжая водить по стволу, пока сам игрался с головкой. Ему удивительно приятно доставлять удовольствие любимому. Действительно любимой стране. Делать приятно, чтобы тот стонал так. А лучше еще громче. Он снова вбирает в себя, на этот раз больше, но уже максимально. Дальше не может.       Язык слишком горячий, и Россия не может перестать подрагивать в руках Америки. Он развратно смотрит снизу вверх на РФ, и тому стыдно за все происходящее. Страна вскидывает бедра, когда член неожиданно наполовину оказывается в горячей полости рта, и громко стонет: — Америка, я…я не смогу долго. — выдыхает Россия, сжимая простыни, но очень аккуратно, руки болели адски.       США лишь ускоряется, теперь прикрывая глаза и перемещая руки на бедра России, не отказывая себе в удовольствии сжать их. Он понимает, что РФ долго не выдержит, но не хочет отстраняться, решив позволить ему такое кощунство, как кончить в рот. РФ сдавленно стонет, закусив губу. По щекам разливается румянец, веки так сильно сомкнуты, что выступают слезы. Ладони Америки такие теплые, они сдавливают бедра, мнут, пальцы проходятся по копчику, и Россия невольно выгибается, толкнувшись в рот США: — О Боже, ох! — выдыхает он с громким стоном, судорожно сжав голову Америки скрещенными на его плечах ногами. Вязкая, чуть горьковатая, сперма бьёт в горло США, и России стыдно смотреть на то, как белесая жидкость стекает по чужому подбородку: — Прости. — почему-то извиняется РФ, притягивая США к себе и слизывая остатки с подрагивающих губ Америки.       Америка умудряется не подавиться чужой спермой и приятно удивляется, когда Россия заботливо притягивает его к себе, обнимая. — Ограничимся минетом? — спрашивает он, прижимаясь к РФ и лениво проводя рукой по его груди. Касаясь плеча и ведя ниже. — Как руки? Сильно болят?       Россия прижимает к себе Америку. Он совсем лёгкий, ничего не весит, даже на грудную клетку не давит. РФ целует его в щеку: — Я не знаю. Мне кажется, я ещё не готов. — он отводит взгляд и добавляет: — Поверь, мне очень понравилось. Я бы хотел потом ещё раз, если ты, конечно, не против. — обнимает за талию, лениво поглаживая по спине: — Руки болят, но они скоро пройдут, не беспокойся. — он смущён и ему почти стыдно за состояние своего тела: — Они и правда быстро заживают, не дергайся ты так из-за меня. — Разумеется повторим. Я боялся, что ты будешь против, но раз все так удачно складывается. — он весело усмехается, прижимаясь к нему ближе, и кладет голову на грудь партнера, прикрывая глаза: — Я рад, что ты быстро восстанавливаешься, но забрасывать себя не стоит. Ты мог умереть все эти недели и пусть ты и страна, но отнюдь не бессмертная. — США осторожно берет его руку и осматривает бинты, которые пропитались кровью. Однако ее было на много меньше, чем раньше. Похоже, Россия действительно восстанавливается в моральном плане. Регенерация напрямую зависит от такого. — Я же говорил, что долго привыкаю к новому. А ты для меня совершенно особенный опыт. — он скромно улыбается, поглаживая Америку по спине: — Слушай, тебя можно откормить? Я просто сильно переживаю за твое здоровье. Смотрю, и прямо материнский инстинкт просыпается, так и хочется накормить. — ему смешно, РФ позволяет осмотреть руку, но потом осторожно вынимает из цепких лапок США: — Больше не буду себя забрасывать, только ты же останешься рядом? Я не хочу больше с тобой ругаться, особенно после такого. — вот тут Россия уже испугался, что Америка, достигнув постели, просто уйдет и оставит его с проблемами наедине, ведь семья ещё не торопится возвращаться. — Тогда я подожду сколько нужно. — покладисто соглашается Америка:  — А откормить, наверное, можно. Хотя, фастфуд не справился. Не думаю, что и ты сможешь. Но, если захочу, то смогу. Здесь от желания зависит. — он прижимается к нему вплотную и находит одеяло, укрываясь вместе с ним. — Не оставлю. Не беспокойся. Как я могу бросить того, кого выхаживал столько времени, да еще и минет сделал? — он весело улыбается, даже приподняв голову, чтобы заглянуть ему в глаза. — Тогда я обязательно попробую, и ты наберёшь несколько килограмм. Почему-то уверен, они у тебя в зад уйдут. — Россия смеётся, сжимая тощее бедро Америки. Ему хочется спать и ничего больше. Страна укладывается поудобнее, чувствуя грудной клеткой биение чужого сердца, и закрывает глаза: — Спасибо тебе, Америка. Надеюсь, у нас все будет хорошо. — именно с такими мыслями он хочет заснуть, зная, что утром его встретит взгляд голубых глаз, и они вместе выпьют горячего чая перед поездкой на собрание. И все будет хорошо.