Осколок стигийской печати

Закатное солнце скрывалось за густыми лесами охотничьих угодий Юньмена. Редкие домики на окраине главного города ловили последние алые лучи пиками своих крыш, и громкие хлопки ставен торговых домов знаменовали окончание очередного рабочего дня. Недавно прошел дождь и намокшие дальние улицы казались темнее, чем обычно. Через южные ворота в город въезжали телеги, груженные тяжелыми мешками и корзинами. Взмыленные быки и худые клячи топтали размокшие от дождей дороги, пока простые работяги то и дело обменивались поклонами и рассказывали последние новости. Атмосфера радушия Юньмена расцветала здесь, как те самые лотосы в илистых прудах. Это же гостеприимство не было исключением и в дешевой харчевне «Пёстрый Карп». Старенькое заведение было одним из немногих, что осталось от построек прежней пристани. Здесь из года в год заседали одни и те же торгаши из близлежащих деревень или бродячие заклинатели. Местных там можно было встретить редко - место это было, мягко говоря, «с душком». Лачуги и харчевни на окраине города, обычно, были чем-то вроде временных построек, которые рано или поздно сносились по приказу главы клана и вырастали вновь. Жить в Юньмене не то, чтобы было дорого, но бродячим заклинателям и полу бедным торговцам места в постоялом дворе и чашка риса в хорошем месте было не по карману. В «Карпе» собирались в основном либо не сильно брезгливые, либо те самые бродяги. Забегаловка служила одновременно и ночлежкой и харчевней. Городская стража не редко приходила сюда разнимать драки. Этим вечером в тусклом свете дырявых фонарей за столами томились очередные путники. На пол уже полетели осколками первые чаши риса. В желтоватые рюмки раз за разом наливалось дешевое рисовое вино. Столик у дальнего окна, ножка которого была заменена на стопку каких-то книг, был занят тремя путниками. Странники были во всю заняты своей беседой. Вокруг них то и дело крутились местные барышни, а мужчины с других столов раз за разом пытались раскрутить их на бутылочку вина. Вдруг один из путников, тот что поменьше, достал из за пояса поржавевший меч и стал размахивать им над головой. Хозяин заведения даже не обернулся на него - не первый раз умельцы с мечами устраивали представления в зале будучи сильно захмелевшими. — Вот криворукий! Я вот этим самым мечом знаешь сколько темных тварей порубал, а? – язык его сильно заплетался. Посетители вокруг него негодующе загудели. – Не знаешь, да? Ты сопляк до таких еще считать не научился! – работник харчевни, стоящий перед ним, испуганно заморгал. Деревянный поднос в его руках еле заметно задрожал. Весь этот спектакль гость устроил, когда молоденький работник всего лишь оступился у их столика и пару капель супа упало на и без того грязные одежды мужчины. По хорошему стоило бы извиниться перед гостем, но задетое самолюбие паренька погасило желание соблюдать правила. Он поспешил удалиться, пока молодой господин не придумал еще повода взмахнуть ржавым металлом. – Ладно тебе, Тау! Не заводись по пустякам, – усаживал вспылившего товарища долговязый путник. Тау отпихнул его локтем и нелепо приземлился за стол сам на подобии важного заклинателя. Столики вокруг залились хриплыми смешками. – Как ты смеешь так со мной обращаться, Шин-сюн? – натянуто произнес пьяница. – Будто бы не знаешь с кем дружбу водишь. Тот самый Шин так расхохотался, что повалился на спину и немного задел рядом сидящих посетителей. Те, без гнева и недовольства взглянули на веселящегося мужчину и тоже поддержали его заливистый смех. Шин катался по полу, пока его друг Тау все еще озлобленно глядел на него. – Ой, ну и насмешил! Ты видал Йен-сюн? Видал? Опять свою песню завел будто бы он заклинатель великий, – возможно Шин и мог бы сказать что-то еще, но все слова утонули в очередном приступе смеха. Низенький Тау плюнул в сторону веселящегося товарища и презрительно отвернулся, сложив короткие ручонки на груди. – А вы что ж, молодой господин? – ткнул обиженного в бок один из посетителей. – Заклинателем будете? – без тени сомнения в голосе поинтересовался он. Тау просиял и развернулся к новому благодарному слушателю. Он развел руками и принялся в красках рассказывать кто он и откуда прибыл. Сидящие за столом гости и те, кому просто было нечего делать начали с упоением слушать его рассказ. Будто он бродячий заклинатель одного из Четырех Великих Кланов и что его, праведного сына своей родины, изгнали под подозрением в увлечении знаниями Тёмного Пути. – А я всего-то спёр… – мужчина осёкся, подмечая ошибку в своих словах и сделав вид, что поперхнулся и прочистил горло, продолжил. – Позаимствовал компас зла, чтобы сделать подобную вещицу на продажу, но более дешевую. Нам же простакам она тоже нужна, правильно? – с невинным выражением рассказывал лжезаклинатель Тау. – Всё-то оно хорошо, Тау-сюн. Только вот я думаю правильно тебя из Ордена погнали. Чтобы создать что-то такое нужно ступить на Тёмный путь, а это портит… – пробормотал один из путников, не решаясь закончить свою фразу. Разгневанный Тау вскочил на ноги и готовился врезать местному умнику, но его руку схватил Йен. Увидев его за спиной, малорослый паренек осел и занял свое место за столиком. Зевак стало в разы больше, но некоторые из них принялись расходиться, увидев что драки не будет. Йен оглядел оставшихся и прищурил усталые глаза. Его лицо внушало отвращение из-за большого количества шрамов и уродливых пятен. Суровый тощий мужчина зашуршал грязными одеждами, хромая между людьми. – Портит простой люд уже не Тёмный Путь, – его громкий голос заглушил привычные звуки харчевни. – А предатели в клане! Шепот недоумения прошел между сидящими. Йен был явно впечатлен подобным влиянием своей персоны. – Даже там, где охотятся стаи гончих псов, – он указал в грязные ставни, где с улицы виднелись проезжающие мимо стражники в сиреневых одеждах. – Под носом у их охотника, – он сделал паузу, дождавшись их ухода, – Поселился предатель! Оханье удивления заполнило харчевню. Голоса зазвучали на перекор друг другу. В забегаловке поднялась суматоха, медленно переходящая в хаос. Один из гостей скептически оглядывал весь этот сумбур и молча наблюдал за происходящим. – И к чему же вы клоните, молодой господин? – его голос зазвучал будто над толпой. Йен улыбнулся ему. Он взобрался на столик, чтобы стать над толпой. Зрелище не предвещало ничего хорошего. Перила мансардного этажа затрещали под весом негодующих и воодушевленных посетителей. Работники харчевни насторожено поглядывали в направление ушедших недавно стражников. В заведение стали заходить простые прохожие. Первый этаж начинал трещать по швам. – Скоро, – начал Йен со своего импровизированного пьедестала, – В этих землях будет похоронен последний выходец клана Цишань Вень! – в след за названием ныне мёртвого клана толпа вдруг ощетинилась и стала похожа на сборище восставших, а не на горстку скучающих пьяниц. – В нашем Ордене пригрели змею, которая явно готовит переворот, также как и её предки в клане. Но она слишком глупа, чтобы понять наших намерений – также как и её мёртвый клан. Мы с вами истребим последних крыс последователей Тёмного Пути! На этих словах в харчевню влетело несколько вооруженных стражников. Гости заведения пустились бежать кто куда. Будто разрушенный муравейник «Пёстрый карп» погрузился в хаотичное движение. Куда бы ни совались пьяницы из харчевни их везде поджидали крепкие парни из стражи. Главного зачинщика всего действия Йена повязали прямо на том самом столе. В давке у выходов самые невнимательные падали под ноги остальным. Крики боли и зов о помощи было не слышно в этом ужасе. Вень Цинь прислушивалась к жутким звукам где-то позади. Только недавно она прошла последний поворот улиц временных забегаловок и постоялых дворов, как вдруг его привычное жужжание сменилось шумом потасовки. Её не на шутку испугали бегущие и скачущие верхом ей на встречу стражники. Она уже успела перебрать все варианты, по которым они могли спешить к ней – от самых безобидных до самых пугающих. К счастью, они разошлись разными дорогами. Некоторые из них мельком кивнули ей в знак уважения и поспешили дальше. Девушка помахала ладонью перед лицом будто отгоняя навязчивые мысли. Смеркалось. Редкие фонарики на дальних улицах слабо освещали тропинку в низину. Вень Цинь остановилась на возвышении – вид на цветущий город в сумеречном свете пробуждал приятные щекочущие чувства где-то в глубине. Вень Цинь иногда ловила себя на мысли, что ей начинало нравиться жить в Ордене. Юньмен Цзян был похож на большую семью, в которой все друг другу очень близкая родня. Ни один день не обходился без приглашения на чай или маленького праздника в каждом доме. Ей было не боязно оставлять А-Ян одну в клановом доме ведь она знала, что если за малышкой не уследят нянечки, местные женщины или детки постарше всегда приглядят за ней. Иногда ей это напоминало время, когда горстка людей из её родного клана жила на горе Луанцзань. Все были друг за друга горой и никогда не таил злого умысла. Те времена она вспоминала с особым теплом, хоть жить тогда было тяжелее, чем сейчас. Легкая улыбка заиграла на лице, когда в голове начали крутиться теплые воспоминания о бабуле, которая всегда давала дельный совет и подкармливала всех во время работы. Она так скучала по ним. По Вень Нину её сердце тосковало в особенности. Ей так хотелось ему показать юную А-Ян. Вень Цинь с умилением прокручивала несбыточные мечты о брате. Проходя мимо одного из домов, Вень Цинь стала свидетельницей милейшей картины. Хозяин дома забавлялся со своим маленьким сыном во дворе дома. Мужчина кружил мальчишку на руках и потом плавно уложил в кучку гусиных перьев. Он стал набрасывать их на мальчика и приговаривать мягким голосом, что если он полежит в пушистых пёрышках, то станет таким же легким и чистым, как они. Вень Цинь вдруг померещилась картина из прошлого. Она увидела Вэй Усяня, который также забавлялся с А-Юанем. Она помнит, как возмутилась на него, что детей нельзя закапывать в землю и как он своим привычным веселым тоном заверял её, что он делает все во благо подрастающему мальчику. Слезы заблестели на щеках Вень Цинь. Она утёрла их рукавом платья и поспешила прочь от семейной сцены. Ей всегда хотелось узнать каким отцом стал бы Усянь для своего ребенка. Картина А-Ян сидящей у отца на руках часто посещала её во снах. Каким бы он ни был, убеждала себя Вень Цинь, над ребенком он бы не озлобился и, возможно, изменил свои намерения. Но искать ответы о мертвеце было бесполезно. В истории нет сослагательного наклонения. Девушка вдруг нахмурилась. Она внезапно задумалась об А-Юане. До сих дней она обычно не вспоминала о нем, хотя раньше часто приглядывала за ним, как и многие другие. Толи роль матери так на нее повлияла, толи это струны памяти натянулись в её душе, но судьба мальчика вдруг резко заволновала её. – Целитель Цинь! Целитель Цинь! – окликнул её кто-то позади. Вень Цинь замотала головой. К ней в горку взбирался чумазый мужичок. На его спине был большой плетеный бамбуковый воз, набитый явно чем-то тяжелым. Он поднялся к ней с сильной отдышкой и Вень Цинь почувствовала стойкий запах вина. Мужчина не был пьян, но вероятно был завсегдатаем в дешевых харчевнях. – Мне товар не нужен, – попыталась уйти от разговора Вень Цинь. Она сделал пару уверенных шагов в сторону. – Я не торговец, целитель Цинь, – пыхтел мужчина. – Вы от господина Во идете, правильно? Девушка присмотрелась к собеседнику. Она не помнила чтобы в доме был ещё кто-то, кроме самого пожилого господина, а дома вокруг были темны. Значит, он ему не родня и не сосед. Анализировать всех, кто пытался с ней заговорить уже вошло в привычку у Вень Цинь. Она часто ловила себя на мысли, что стоит перестать это делать. – Господину Во стало хуже? – не выдавая подозрения спросила она. Тяжелых бамбуковый воз упал ей в ноги и незнакомец принялся в нем усердно рыться. Он приговаривал что-то о пожилом господине и что его здоровью ничего не угрожает благодаря золотым рукам целительницы. Фонарей на улице не было достаточно, чтобы разглядеть содержимое сумки. Вень Цинь не заметила, как по привычке взялась за иглу. – Я за вами от самых южных ворот гнался. Вот, – запачканной рукой, мужчина протянул ей опрятную бумажную коробочку. – Это вам господин Во просил передать. Вень Цинь несмелым жестом приняла подарок. Открыв коробку, она увидела разные сладости из темных бобов и медовые пирожные с иероглифами «долголетие», «память», «судьба». В нос ей ударил сладкий запах теста. – Как мило с его стороны, – благодарно поклонилась девушка. – Но пожилой господин уже заплатил мне. Медовые сладости довольно затратный подарок. – Перестаньте, дева Цинь! Господин Во заготовил их давно. Он знал какой умелый человек идет к нему на помощь, – мужчина подмигнул ей. Раскланявшись с вежливым незнакомцем, Вень Цинь продолжила спуск в низину Юньмена. Друг господина Во немного посмотрел ей в след с пригорка, где они беседовали и поплелся в переулок, в который недавно спешили стражники. Теплое донышко коробки приятно грело руку. Вень Цинь задумалась можно ли давать А-Ян сладости в таком юном возрасте. Голос внутреннего мастера по врачеванию твердил ей, что лучше повременить с подобными вещами. Малышка была восприимчива к сильным вкусам и запахам и могла заболеть от подобного подарка. Вновь ушедшая в себя Дева Вень с лёгкостью прошла длинный путь до задних ворот кланового дома. Встретил её теплый запах остроты свежих блюд и задорный гомон прислуги резиденции.