Пробыв в Бодруме три дня, Волкан и Джейда вернулись в Стамбул.
Причем, Джейда была уверена, что едет поднимать фирму из руин, в которые "Модаму" превратилась во время отсутствия важной фигуры. Девушке представлялась полная разруха и запустение, царившие в офисе обезглавленной компании.
— Не переживай, ты быстро наведешь там порядок, — успокаивала Джейду Йельда.
— Спаси, спаси нас от разорения, — подтрунивал Керем.
— Конечно, спасу, — пожимала плечами скромница в ответ.
Раздавая чувство юмора, Аллах совсем обделил бедняжку.
После отъезда парочки сослуживцев Йигитеры и Озкайалы стали немного спокойнее. Все бытовые вопросы наладились, отдыхающие проводили время так, как хотели, немного попривыкнув друг другу, а Хюлья и Назмие даже нашли общий язык. Несмотря на то, что их мужья были очень разными, у девушек было немало точек соприкосновения в вопросах брака.
Самет и Рыза тоже поладили. Покладистость и доброжелательность Самета благоприятно повлияли на замкнутого, но вспыльчивого Рызу. Они ходили вместе рыбачить, а общество друг друга помогало им скоротать время, пока жены резвились в бассейне.
Йельде только и оставалось, что смиренно разводить руками. Ей казалось, что за время отпуска так и не удастся никого рассорить.
Но все же госпоже хотелось предпринять последнюю попытку. Она решила не распыляться по мелочам, а сконцентрироваться на главной добыче. Йельду интересовала только невестка и ее отношения с сыном.
Керем и Айше полюбили ходить на море рано утром и проводить там время до обеда. Свекровь не упустила возможности навязаться им в качестве третьей лишней. Разыгрывая то усталость от жары, то травму от острого предмета, спрятавшегося в песке, Йельда вешалась на сына и просила довести ее до ближайшего лежака. Керем стоически терпел капризы матери первые два часа. Но когда та попросила раздобыть ей пакетик со льдом и свежевыжатый ананасовый сок, а затем велела обмахивать ее махровым полотенцем на протяжении получаса, терпение быстро закончилось.
Сын потребовал, чтобы она немедленно вернулась в отель и обратилась к врачу, потому как подобное поведение свидетельствовало о том, что у женщины как минимум несколько разных недомоганий.
— Мне просто нужно немного остудиться, окунувшись в море, — пошла Йельда на попятную. — Помоги подняться, пожалуйста.
Она следила сквозь стекла темных очков за Айше. Девушка не выглядела особо недовольной из-за того, что муж столько времени уделял матери.
"Как всегда притворяется ангелочком, — решила Йельда, — посмотрим, надолго ли тебя хватит, прежде чем ты покажешь истинное лицо".
Они с Керемом зашли в освежающие морские волны. При солнечном свете вода играла и переливалась точно такими же красками, как и глаза сына. Айше осталась стоять на мокром песке у кромки моря, водя ногой по набегающей пене.
— Ты уверена, что нормально себя чувствуешь и сможешь купаться? — обеспокоено спросил Керем. — На твоем месте я бы вернулся в прохладу отеля.
"Конечно, — с горечью подумала женщина, — ему не терпится избавиться от меня".
— Нет-нет, сынок, я в полном порядке, — поспешила заверить его Йельда.
"Что бы такого придумать, чтобы он возился со мной как можно дольше?"
Ей на ум пришло разыграть приступ судороги. Никто не бросит мать посреди бушующей (ладно, Йельда простит себе это небольшое преувеличение) стихии, обездвиженную от боли. Госпожа повела Керема на глубину, опираясь на его руку. Еще один шаг, еще… Вот сейчас будет удачный момент, чтобы разыграть спектакль.
— Ай! — заорала женщина от внезапной боли, которая пронзила ее ступню. — Ай-яй-яй-яй-яй!
— Мама, что такое? — воскликнул Керем.
— Как больно! — чуть не плача, запричитала Йельда.
— Ах, мама, ты что на морского ежа наступила? И зачем тебе только понадобилось идти сюда!
Керем замахал руками Айше, которая с тревогой вглядывалась в скорченные фигуры мужа и свекрови.
— Нам нужен лайфгард! — громогласно выкрикнул Керем.
Девушка сорвалась с места и побежала к спасательной вышке.
— Керем, я не чувствую ногу! — завыла Йельда. — Ай, моя нога! Она же не отсохнет, Керем? Не отсохнет? Кому я буду нужна без ноги? Твой отец точно разведется со мной, точно разведется!
— Мама, на тебя что, так быстро подействовал яд? Что ты такое говоришь, никто не теряет ногу после встречи с морским ежом. И как ты можешь быть такого плохого мнения о папе, он ни за что не бросит тебя, ведь до сих пор же этого не сделал!
— Какой яд? — запаниковала несчастная жертва коварных морских тварей. — Какой еще яд, Керем? Они что, ядовитые?!
— Я не уверен, мам. Мы немедленно доставим тебя в больницу. Иголки нужно будет аккуратно извлечь, а рану промыть и продезинфицировать, чтобы не было воспаления.
— Ай, мне дурно. Дурно!
Керем помог матери добраться до берега. Женщина уже почти не чувствовала ногу. Пострадавшую погрузили на гольфкар, пляжный спасатель включил проблесковый маячок на крыше транспортного средства, Айше с Керемом примостились позади, и процессия тронулась в путь. Йельда стонала и причитала до самого отеля. Она опасалась опускать глаза на поврежденную конечность, но иногда взгляд сам собой падал на покрасневшую, опухшую стопу.
— Потерпите, госпожа Йельда, — утешала ее Айше. — Еще немного осталось.
Деревенщина и тут не упустила возможность предстать в выгодном свете перед своим благоверным. Наверняка, хочет казаться хорошей невесткой в его глазах. О, нет, Йельду не проведешь! Она была уверена, будь у Айше возможность, девушка истыкала бы тело свекрови морскими ежами, сшила бы ей в подарок ежовую шубу и ежовые рукавицы впридачу.
— У госпожи нет аллергии? — через плечо крикнул лайфгард. — Как бы не начала задыхаться.
— Да! Да! Я уже чувствую, что задыхаюсь! — подтвердила Йельда.
— Мама, не паникуй! — раздраженно прервал ее Керем. — У тебя никогда не было аллергии! Хватит разводить панику, и без того хватает проблем.
Нет, вы подумайте, вот уже единственный сын злится из-за того, что приходится возиться с матерью.
— Керем, — осадила мужа Айше, — госпожа Йельда может и впрямь задыхаться из-за пережитого стресса и боли. Не стоит так реагировать.
— Да, конечно. Ты права. Прости, мама.
Йельда молча поджала губы. Не хватало еще, чтобы эта дурочка защищала ее перед ее же собственным сыном! Нет, это она, Йельда Йигитер, всегда была, есть и будет главной женщиной в жизни Керема. Несчастная тихонько взвыла от обиды.
— Мой Аллах, Керем, она так страдает! — воскликнула Айше.
— Мы почти приехали, потерпи, мама.
Спасатель связался по рации с отелем, и возле главного входа их уже поджидала карета скорой помощи. Пока Йельду перекладывали на носилки, дети суетливо кружили рядом, нередко мешая санитарам.
— Кто же скажет Мухсину? — переживала пострадавшая. — И как я поеду без своих вещей?
— Сделаем так, — не терпящим возражений тоном произнесла Айше, обращаясь к мужу. — Ты поедешь в больницу вместе с госпожой Йельдой, а я соберу все вещи, которые могут понадобиться, и оповещу папу Мухсина. Что вам нужно привезти?
— Только самое необходимое, — ответила Йельда. — Телефон, зеркальце, крем для рук, расческу, бальзам для губ с ароматом ванили, сменные контактные линзы, лак для волос "три-в-одном"… Только ничего не забудь!
— Ради Аллаха, мама! — Керем начал злиться, не выдержав напряжения. — Хоть бы раз Айше что-то забыла, так нет же, она мне вечно все припоминает!
— Не волнуйтесь, госпожа Йельда, я все привезу.
Носилки с жертвой колючих монстров погрузили в машину. Сладкая парочка голубков, наконец, была разлучена, но какой ценой! На мгновение Йельда задумалась, стоила ли эта часовая разлука подобных нечеловеческих страданий. Ее страданий! Нога болела очень сильно, и пострадавшей даже не нужно было притворяться, чтобы жалостливо стонать.
— Мама, потерпи, — Керем взял ее за руку и крепко сжал. Он обратился к медработнику в бирюзовой униформе. — У вас есть обезболивающее? Сделайте укол.
— Больница совсем недалеко, уважаемый. Пусть госпожу осмотрит доктор, и мы сделаем столько уколов, сколько потребуется.
Керем нахмурился, явно неудовлетворенный ответом. Он часто посматривал в экран мобильного телефона, а также изредка набирал сообщения, очевидно, переписываясь с Айше. Словно разряд молнии Йельду прошила мысль, что этот человек — ее ребенок, ее единственный родной сын — никогда уже не будет принадлежать ей одной безраздельно. Что даже если ей удастся каким-то чудом рассорить их и развести, то назад к ней, к матери, он уже не вернется.
Возможно, его первый брак закончится, отношения с ненавистной деревенщиной прекратятся, но следом за ними последуют еще одни, и еще, буть то сожительство или новая женитьба. Назад, к холостой жизни, дороги нет. Отныне Керем будет в статусе разведенного, либо помолвленного, либо женатого вторым, третьим, десятым браком человека.
Забыв о боли, женщина бросила тревожный взгляд на сына. Тот снова хмурился, нервно покусывая краешек нижней губы. Его телефон звонил, и Керем растерянно уставился на мать.
— Это отец, что сказать?
— Ай, ради Аллаха, дайте мне общий наркоз, я не могу так страдать! — воскликнула Йельда.
Она заметалась на носилках в приступе невыносимой жалости к себе. Через секунду фельдшер уже материализовался возле нее. Точным движением он установил пострадавшей катетер и вколол успокоительное. Глядя в сине-зеленые волны, что плескались в глазах сына, Йельда отключилась.
***
Приходя в себя, она по-прежнему ощущала крепкое теплое рукопожатие. Женщина открыла глаза и обвела мутным взглядом потолок больничной палаты, окна с опущенными жалюзи, за которыми проплывал тихий бодрумский вечер, и темную макушку Керема. Сын склонился над ней, почти касаясь лицом ладони. Йельда пошевелила рукой, и он поднял голову.
— Мама? Как ты себя чувствуешь?
Она чувствовала себя абсолютно счастливой. Ее сынок здесь, рядом с ней, он любит мать и переживает за нее.
— Хорошо, — ответила Йельда. — Что случилось, пока я спала?
— Часть иголок вытащили, а часть растворили специальной кислотой. Раны обработали и перевязали. Еще вкололи какой-то антибиотик и поставили капельницу. Отец подъехал почти сразу, он заполнил необходимые бумаги, указал перенесенные болезни, а также все препараты, которые ты принимала в течение жизни. Извини, но такой информацией я не владел.
Слезы умиления выступили на глазах у Йельды. Она представила, как Мухсин, распушив усы в разные стороны, припоминает названия всех успокоительных средств, которые на своем веку употребляла его супруга.
— Я правда растрогана сейчас, — пробормотала она.
— Мне бы тоже хотелось, чтобы через много лет рядом был человек, который знает о таких вещах, — тихо сказал Керем и бросил взгляд в дальний угол палаты.
Пострадавшая немного приподнялась, чтобы тоже посмотреть туда. Но, вопреки ожиданиям, в углу на кресле сидел вовсе не Мухсин. Сжавшись в комочек, там спала Айше, укрытая клетчатым пледом. На лице сына отобразились всевозможные оттенки нежности, которые он — это было слишком очевидно — испытывал к жене.
На удивление, впервые за все то время, что Айше носила фамилию Йигитер, свекровь не почувствовала укола ревности к девушке. Йельда опустилась обратно на кровать, но для проформы поинтересовалась:
— А мои вещи?
— Все здесь, — ответил Керем и кивнул в сторону тумбочки, где стояла небольшая спортивная сумка. — Доктор сказал, что после осмотра мы можем забрать тебя. Я пойду позову папу и врача.
— Хорошо, — кивнула Йельда.
— Заодно и Айше разбужу.
Он подошел к креслу и осторожно коснулся плеча жены.
— Айше, любимая. Проснись, мама пришла в себя.
— Что, правда? — встрепенулась девушка. — Госпожа Йельда, как вы?
— Хорошо, — ответила госпожа. — Я хорошо.
— Пойдем, поищем папу, — Керем потянул Айше к выходу.
— Нет, пусть останется! — вдруг произнесла Йельда, и на нее одновременно уставились две пары удивленных глаз. — Не люблю находиться одна в таких местах… Айше, посиди со мной.
Девушка осторожно опустилась на кончик стула рядом с больничной койкой, а Керем вышел за дверь. Йельда пристально наблюдала за напряженным лицом невестки, которая очевидно ожидала какого-нибудь подвоха.
В голове же свекрови проносились мысли совсем иного рода. Может, стоит дать этой девушке шанс? После того, как Керем недвусмысленно стал демонстрировать свои чувства, неужели Йельда закроет глаза на счастье сына и будет действовать исключительно в собственных интересах?
Да, она всегда считала, что как мать понимает желания и потребности ребенка лучше даже него самого, но… Раз уж судьба распорядилась таким образом, что Керем и Айше стали мужем и женой, не следует ли присмотреться к невестке получше, а также пересмотреть свои взгляды на устройство личной жизни Керема?
— Налить вам воды, Госпожа Йельда? — вывел женщину из задумчивости голос Айше.
— Налей, милая. Налей.
***
Все формальности быстро утрясли, и Йельду отпустили в отель. Так как наступать на поврежденную ногу было по-прежнему больно, отель предоставил в ее распоряжение инвалидное кресло. Сначала госпожа испытывала определенный дискомфорт, перемещаясь в нем по территории отеля, но потом немного смирилась, да и другого выхода все равно не было — не сидеть же в номере круглые сутки.
Теперь рядом с ней постоянно находился сын: Керем лучше других справлялся с маневрированием громоздким устройством. Но и другие члены семьи проявили к Йельде самое душевное участие.
Хюлья подолгу сидела со свекровью в тени пальм у бассейна, они много болтали, обсуждали новые снимки знакомых в социальных сетях и перемывали косточки звездам экрана и шоу-бизнеса.
Назмие заявила, что ее семье издревле известен рецепт лечебного напитка, который успешно применялся при желудочных коликах, мозолях и насморке. Почему бы не испробовать его и на жертве морских ежей, решила добрая душа и, с боем пробившись на кухню, готовила там свой зловонный эликсир под возмущенные стоны отельных поваров. Йельда смиренно выпивала эту жижу, и как будто даже вправду чувствовала себя лучше.
В последний день перед возвращением в Стамбул они много гуляли по парку отеля, стараясь вдохнуть как можно больше восхитительного цветочного аромата на прощанье.
А вечером Мухсин устроил для всех сюрприз. Он позвал многочисленное семейство прогуляться к морю. Когда они подошли к пляжу, то еще издалека заметили огни фонарей на фоне темных волн. На берегу стояла деревянная конструкция, в центре которой разместился большой круглый стол, накрытый белой скатертью. Между столбиками были натянуты провода с разноцветными китайскими фонариками, а в центре стола находилась большая фарфоровая ваза с пионами, вокруг которой был расставлен чайный сервиз.
— Я приглашаю всех на прощальное чаепитие, — объявил Мухсин.
Когда восторги немного улеглись, и все расселись по местам, неведомо откуда взявшиеся официанты разложили сладости по блюдцам.
— Дорогой, что за неожиданный жест? — тихо спросила Йельда, склонившись к уху мужа.
— Небольшая благодарность, — усмехнулся Мухсин.
— За что? — опешила госпожа.
— За то, что, доверившись мне, отправились в эту поездку, за то, что выполняли все мои прихоти и желания, за прекрасно проведенное время, наконец. Я знаю, что ты не горела желанием отправляться в Бодрум и даже, может быть, не считаешь этот отдых приятным…
— Ну что ты! — воскликнула Йельда.
Она была искренне возмущена подобными мыслями мужа. Как он мог такое подумать?! Да, возможно, не все запланированное женщиной сбылось, даже, будем откровенны, не сбылось ничего, но… Но ей действительно понравилось отдыхать здесь, понравилась компания и даже проклятые морские ежи не испортили прекрасных впечатлений.
— Ну что ты, Мухсин! — повторила она еще раз. — Я не променяла бы эти каникулы ни на какие другие!
— Правда?
— Правда!
Счастливый взгляд мужа зарядил счастьем и ее. Йельда посмотрела вокруг: морской ветерок обдувал сидевших под фонарями людей, их тени расползлись по песку, создавая впечатление сюрреалиастичности происходящего. Глядя на задорные улыбки Керема и Айше, на хитрые взгляды Назмие и Рызы, на довольные лица Хюльи и Самета, Йельда почувствовала такую наполненность от этого прекрасного чувства — быть семьей — что из ее глаз чуть не хлынули слезы.
— Ах, я стала такой сентиментальной на старости лет, — призналась она тихо Мухсину.
— Тогда съешь пирожное, — предложил коварный Мухсин. — Какое на тебя смотрит?
Йельда захихикала, и позволила мужу покормить себя сладким.
