Чаепитие у моря

      С чувством легкой грусти и радостным предвкушением отдыхающие покинули Бодрум и вернулись домой, к привычной и понятной обстановке, к своим ежедневным проблемам и обязанностям. Это несколько спонтанное, но, казалось, предначертанное судьбой путешествие навсегда осталось в памяти каждого благодаря забавным (и не очень) происшествиям и испытанным эмоциям.       Еле заметная натянутость между Керемом и Айше появилась почти сразу после того, как они покинули отель. Йельде бросились в глаза напряженные, словно высеченные из дерева, фигуры сына и невестки, неловко рассаживающиеся по сиденьям в минивэне. В самолете каждый из них уткнулся в гаджеты и газеты. Можно было с уверенностью сказать, что до самой посадки дети не перекинулись друг с другом ни единым словом.       Поглощенная собственными ощущениями, Йельда не стала придавать этому факту слишком большого значения, но определенно там было над чем подумать. Она старалась не выпускать молодых из поля зрения и находится поблизости.       Когда они, наконец, добрались до дома, Йельда вместе с Керемом и Айше поднялась на второй этаж под предлогом проверить, качественно ли проведена уборка к их возвращению. Молодожены стояли на пороге своей спальни с крайне растерянными лицами. Казалось, они были совершенно не готовы к тому, что рано или поздно им придется оказаться здесь, в прежней, доотпускной обстановке. Взгляд Керема упал на кушетку, что по-прежнему стояла посреди его комнаты, и Йельда могла поклясться, что он покраснел до корней волос. На этом странности не закончились. Сбивчиво объясняя, что ей нужно срочно созвониться с мамашей, Айше бросила сумку на пол и засверкала пятками по коридору. Йельда обещала себе хорошенько поразмыслить об этом завтра, на свежую голову.       Родные стены подействовали на нее благотворно. Буквально переступив порог дома, Йельда почувствовала себя значительно лучше, а боль в ноге практически прошла. И уж тем более женщине полегчало, когда она обнаружила множество нестриженых кустов, невытертой пыли и нерасставленных по местам книг. Поэтому прислуга, с отъездом госпожи получившая своеобразный отдых, резво принялась этот отдых отрабатывать.       Помыкание горничной и садовником словно открыло Йельде второе дыхание, в доме только и слышались ее приказания принести то да подать это. Глядя на цветущий вид супруги, Мухсин несказанно радовался.       — Отдых пошел тебе на пользу, жизнь моя!       — Я и сама это чувствую, Мухсин. Но все же в гостях хорошо, а дома лучше.       На следующий день все мужчины семейства вернулись к работе и рано утром разъехались по делам. Хюлья первым делом отправилась на шоппинг, а Айше заявила, что соскучилась по отчему дому и что несколько дней поживет у матери; собрала сумку — и была такова. Теперь у Йельды уже не осталось сомнений: невестка старается всеми правдами и неправдами ускользнуть из особняка Йигитеров и — как бы заодно — из общества драгоценного супруга. Впрочем, в тот же вечер Керем вернул беглянку домой вместе с приглашением посетить гостеприимный дом Озкайалы.       Айше выглядела недовольной, да и Йельда была не в восторге от перспективы коротать вечер на жесткой лавке под открытым небом в саду госпожи Мелихат. Но Мухсин, конечно же, приглашение принял, а жене велел выбрать подарки для женской части семьи невестки, как будто было мало того, что они отвезли на отдых троих из них.       Ладно, двоих; Айше уже не принадлежала на сто процентов прежней фамилии. Возможно, вскоре невестка навсегда вернется в отчий дом и ко всему, что было у нее прежде? Отношения между супругами были странными и не поддающимися логическому анализу. Эта мысль вызвала странный сумбур в голове госпожи Йельды: действительно ли она по-прежнему хочет этого или теперь перспектива развода ее пугает? Да неужели молодые не разберутся во всем сами, без посторонней помощи?! Чай, она уже не собирается так рьяно участвовать в жизни сына, как намеревалась прежде. Пусть брак Керема и Айше просуществует ровно столько, сколько пожелают новоиспеченные муж и жена!       С приходом этой мысли в голову, свекрови ощутимо полегчало. Она съездила в торговый центр и выбрала подарки: для госпожи Мелихат — набор посуды, для Назмие — набор косметики и для Бусе — набор для рисования. С чувством выполненного долга Йельда к ужину вернулась домой и застала в гостиной интересную сцену.       Айше и Керем сидели на диване, занимаясь каждый своим делом: сын изучал какие-то схемы и диаграммы на экране раскрытого на коленях ноутбука, а Айше листала ежедневную новостную газету с выражением сильного недовольства на лице.       — Привет, молодежь, — поздоровалась Йельда. — Чем заняты этим вечером?       — Здравствуй, мам, — отозвался Керем. — Мне нужно немного поработать.       — А Айше?       Девушка не успела и рта раскрыть, как муж ответил за нее:       — А Айше сидит со мной здесь. Иногда я с ней советуюсь по какому-нибудь вопросу.       Выражение недовольства на лице девушки стало еще заметнее.       — Советуешься? — удивилась Йельда. — С ней?       — Конечно. Айше хорошо чувствует изменение тенденций на рынке моды. Например, в новой осенней коллекции мы уделим внимание аксессуарам из натуральных тканей и экокожи, увеличив их общую долю на десять процентов. Эта идея родилась с подачи моей жены.       В ответ на эти слова Айше кисло улыбнулась. Создавалось впечатление, что ее силой удерживают на этом диване и с этой газетой в руках. Девушка отложила номер, ее рука легла на обивку дивана. Керем перевел взгляд на ладонь жены и накрыл ее своей. Айше слегка вздрогнула, а Керем нежно улыбнулся жене.       Йельда была в ужасе от того, насколько холодна невестка к ее мальчику и насколько сильно, по всей видимости, Керем влюблен в Айше. Он буквально не мог отвести от нее глаз и при первом же удобном случае переводил взгляд на лицо жены, любуясь смесью смущения, досады и недовольства, испытываемых девушкой.       Вернувшийся с работы Мухсин быстренько построил все семейство во дворе дома, велел рассчитаться на "первый" и "второй", отдал приказание погрузить подарки в машину и повез всех вперемешку к госпоже Мелихат.       В доме Озкайалы, по обыкновению, творился форменный дурдом. Не успела Йельда переступить порог, как попала под пристальное внимание младшего из братьев Айше — Эркута. Молодой человек, двусмысленно поигрывая бровями, щедро осыпал свекровь сестры витиеватыми комплиментами, касающимися ее фигуры, укладки, цвета платья и даже оттенка загара. Йельда уже не знала, как отбиться от словоохотливого родственничка, ведь на грозные взгляды и ответную грубость в легкой форме он никак не реагировал.       Наконец, хозяйка дома заметила ее страдания и увела в дом.       — Присаживайтесь, госпожа Йельда, — Мелихат указала на вычурный мебельный гарнитур, безусловно, являвшийся гордостью гостиной комнаты. — Мы скоро закончим накрывать стол и позовем вас.       Почему-то было совсем неудивительно, что они не успели подготовиться должным образом к приходу родственников. Гостья села в кресло, подперла голову рукой и придала лицу задумчивое выражение. Через минуту в гостиную зашла Бусе, в руках у девочки был подаренный накануне альбом для рисования и коробка цветных карандашей. Она взгромоздилась на диван ровно посредине и, сопя, принялась расчехлять инструменты. Йельда приподняла рыжую бровь, но голову в сторону девочки не повернула.       Однако боковым зрением все же усмотрела, что Бусе открыла альбом, взяла в руки карандаш и уставилась на женщину.       "Этого еще не хватало, — подумала Йельда. — Она меня, что ли, рисует?".       Бусе энергично водила карандашами по бумаге, то и дело поднимая взгляд на Йельду. Рот юной художницы был приоткрыт, кончик языка торчал наружу, она шумно сопела, явно стараясь изо всех сил изобразить на портрете сходство с оригиналом.       — Что ты рисуешь? — повернувшись к девочке, спросила Йельда.       — Злую колдунью из сказки. Не могли бы вы не вертеться, пожалуйста?       — Невоспитанная, — прошипела гостья возмущенно и, фыркнув, отвернулась.       Йельде вовсе не хотелось быть злой колдуньей. Она видела себя доброй и не очень старой королевой, мудрой и отзывчивой. Совпадал ли нарисованный воображением образ с реальностью, Йельда предпочла не задумываться.       В дом вошла Айше. На ней был надет домашний костюм и передник, очевидно, она помогала матери накрывать на стол в саду.       — Госпожа Йельда, все готово, можете идти. Бусе, ты тоже иди за стол. Я сейчас переоденусь и присоединюсь к вам.       — А где Мухсин? — недовольно поинтересовалась Йельда.       — Он во дворе с братьями, делиться своим опытом жарки мяса, помогает с мангалом.       Кто бы сомневался, Мухсина хлебом не корми, дай поразглагольствовать о вредной жирной пище, приготовленной в дыму костра. Разве он упустит шанс поучить молодежь?       Бусе собрала карандаши в пенал и послушно вышла из дома, оставив на столе рисунок рыжеволосой женщины в длинной фиолетовой мантии и остроконечной шляпе. Айше скрылась в своей комнате, и в эту минуту в гостиную вошел Керем с блуждающим взглядом и легким румянцем на щеках.       — Мама, ты не видела Айше?       — Она пошла переодеваться, сынок, — ответила Йельда, косясь на белую дверь, ведущую в комнату девушки.       — Понятно. Подожду ее здесь, — Керем растерянно осмотрелся, раздумывая, куда бы присесть.       — Думаю, это совсем неуместно, дорогой. Кто знает, сколько времени она будет возиться?       — Нет-нет, все в порядке, мам.       Упрямец уселся на диван, на то же место, которое до этого занимала Бусе. Йельда сделала вид что уходит, вышла из гостиной, хлопнула входной дверью и вернулась обратно, притаившись за стеной. Слегка выглядывая из-за поворота, она даже могла проследить, что происходит в гостиной.       Явно не ожидающая, что кто-то может ждать ее в гостиной, Айше выскочила из комнаты в одной тонюсенькой маечке, на ходу натягивая кардиган. Керем подорвался с дивана и завис, завороженный открывшейся картиной.       — К-Керем? — запинаясь, поинтересовалась Айше.       — Я? — удивился Керем.       Судя по всему, он начисто лишился способности складывать слова в предложения и связно формулировать мысли. Его, бывшую грозу всех девушек Стамбула, в чьем распоряжении были светские львицы, модели, наследницы огромных состояний, зачаровал вид простушки с окраины! Йельде в который раз стало обидно за сына, но она постаралась погасить в себе вспышку разочарования.       — Пойдем в сад, — севшим голосом произнес Керем.       — Пойдем, — закутавшись в злополучный кардиган, согласилась Айше.       Йельда спохватилась и бросилась к двери.       Длинный деревянный стол был уже заставлен всевозможными блюдами домашней кухни. По центру стояла дымящаяся тарелка с шашлыком.       — Сестра Йельда! — фамильярно обрадовался Эркут ее появлению. — Я вам придержал местечко, садитесь рядом.       — Ну что вы, как можно? — возмутилась гостья. — Я сяду рядом с мужем.       — Жизнь моя, не будем обижать Эркута, — добродушно прогудел Мухсин. — Пусть садится с другой стороны.       Во время свистопляски с пересаживаниями Йельда совсем упустила из виду сладкую парочку. Айше расположилась с краю стола, Керем, естественно, сел рядом и теперь ронял голодные слюни, но не на еду, как следовало бы ожидать, а на супругу. Айше же делала вид, что не замечает пламенных взглядов, которыми ее насквозь прожигал Керем, а преспокойно накладывала себе в тарелку двойные, а то и тройные порции блюд.       Когда же на тарелку невестки перекочевало огромное баранье ребро, Йельда не выдержала:       — У тебя хороший аппетит, дорогуша, Машаллах.       Керем покосился на мать.       — Да, не жалуюсь, — угукнула Айше с набитым ртом.       — Не переживаешь за фигуру? — осторожно поинтересовалась свекровь, намекая на и без того тяжеловатые бедра девушки.       Однако шпилька погнулась, так и не достигнув цели.       — Не-а, — заявила обжора, сосредоточенно жуя, пока Керем подкладывал ей в тарелку завернутый в лепешку кебаб.       — Кушай, деточка, кушай, — хихикнул Мухсин, — аппетит — признак здоровья, — и многозначительно посмотрел на Йельду.       Та не поняла намека во взгляде, пожала плечами и занялась едой.       После ужина в родительском доме Айше Йельда стала пристально наблюдать за госпожой невесткой. Та постепенно превращалась в раздражительную, порой даже грубую особу, чье настроение менялось с молниеносной быстротой несколько раз за день. Все указывало на то, что дела в жизни девушки идут не так радужно, как ей хотелось бы.       Свекровь не знала, можно ли уже радоваться или еще рано. Судя по поведению Айше, в их отношениях с мужем наметился если не раскол, то точно какой-то разлад. Йельду поражало, в какого терпеливого и сдержанного человека превратился ее сын. Керем стоически выдерживал недовольства и придирки жены, более того, постоянно приносил различные сладости и вкусности, баловал цветами и дорогими подарками. Каждую неделю Йельда наблюдала на Айше новые серьги или сумочку, при виде которых даже избалованная Хюлья теряла дар речи.       У госпожи находилось только одно объяснение такому поведению: Керем не оставил холостяцких привычек и завел себе любовницу, а бирюльками просто покупает молчание жены. В самом деле, ведь ни один здравомыслящий муж не станет заваливать супругу подарками без причины, правильно?       Переобувшись в мягкие тапки, Йельда, словно призрак, бесшумно шмыгала по дому, прислушиваясь к каждому шороху. Иногда ей казалось, что Керем и Айше громко ссорятся, а иногда из их спальни доносилась подозрительная, ничем не объяснимая тишина.       Субботним вечером госпожа обнаружила обоих голубков в гостиной перед телевизором, по которому шла романтическая комедия. Айше то хохотала во все горло, то заливалась слезами, и тогда Керем принимался ее утешать. Йельда решила поприсутствовать и понаблюдать за сладкой парочкой. Она даже не заметила, как в гостиную вошел Мухсин и занял одно из кресел рядом.       — Кино смотрите? Я с вами, — объявил он. — Джанан, принеси нам перекусить пожалуйста.       Прислуга вынесла из кухни здоровенный поднос, сервированный различными закусками в маленьких блюдцах. Йельда взяла высокий стакан с лимонной водой и на том успокоилась. Керем заявил, что не голоден, а Мухсин принялся хрустеть фисташками.       Айше поначалу не придала еде особого значения, но через несколько минут глаза ее вспыхнули голодным огнем. Она плотоядно облизнулась и принялась уплетать все, что видела, за обе щеки. Керем с опаской поглядывал на опустошаемые женой блюдца. Но когда Айше взяла сочащийся сахаром клубочек пишмание и, окунув его в чесночный соус, отправила в рот, громко закашлялся несуществующей крошкой.       — Вкусно тебе, деточка? — веселился Мухсин.       — Очень вкусно, папа Мухсин, — отвечала Айше.       — Э-э... я вас оставлю, — Керем поднялся и попятился к выходу. — Надо кое-куда съездить.       Вернулся он через пятнадцать минут с зеленоватым аптечным пакетиком.       "Наверное, взял что-то для желудка, чтобы эта ненасытная не отправилась. Ах, какой заботливый у меня сыночек!" — подумала Йельда.       — Айше, можно тебя на минутку? — кашлянув, поинтересовался Керем.       Фильм на пару с закусками уже закончился, и Айше не имела ничего против, чтобы пойти с мужем в их комнату.       Мухсин продолжал сидеть в кресле и пребывал в самом отменном расположении духа.       — Что тебя так осчастливило? — поинтересовалась Йельда, имея в виду его цветущий вид.       — Скоро это осчастливит и тебя, — загадочно произнес Мухсин.       В ответ она пожала плечами. Неужели молодые подадут на развод? Вряд ли бы ее муж радовался этому обстоятельству...       Задумчивость Йельды была развеяна новым появлением Керема и Айше в гостиной.       — Папа, мама, — начал сын взволнованным голосом. — У нас с Айше есть для вас новость.       Сердце свекрови заколотилось, как сумасшедшее. Неужели свершилось? Неужели сладкая парочка объявит о своем расставании?       — Мы слушаем, — расплылся Мухсин в улыбке от уха до уха.       — В общем... Тут такое... — щеки Керема покраснели, и он явно не знал, куда деть взгляд.       — Говори, говори, — подбодрил его отец.       Йельда посмотрела на невестку. Та стояла будто веником пришибленная с выражением полнейшего смятения на лице.       "Ага, дорогуша, попалась", — мстительно хихикнула свекровь про себя.       — Короче говоря, мама, папа, вы... — Керем набрал полную грудь воздуха. — Вы скоро станете бабушкой и дедушкой!       Йельда почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног, а перед глазами стремительно темнеет. Медленно покачавшись из стороны в сторону, она, наконец, рухнула на красный ковер из натуральной шерсти.       — Я же говорил, что осчастливит, вот и осчастливило! — восторженно рассмеялся Мухсин. — Даже слишком, мне кажется. Джанан, принеси воды, госпожа не может придти в себя от радости! Дети, я так за вас счастлив! Поздравляю!