Последствия знакомства с Майкрофтом Холмсом

      На утро следующего дня Лестрейд проснулся с тупой, ноющей и раздражающей болью сзади головы. Наверное, инспектор заснул в неудобной позе и у него защемился нерв. Во всяком случае, Грегори это не волновало, всё, что было в его голове — выпить кофе и сходить в душ.       Мужчина подошёл к окну, окинул взглядом город. Картина снаружи оставляла желать лучшего. Тяжёлое, мрачное, затянутое небо Лондона нависало, источая угрозу. Сквозь него перламутровые лучи солнца с большим усилием пронизали небосвод. Они, словно снисходя в морскую бездну, утопали в общей серости бесформенных домов. Здания, скрываясь в широкой пелене тумана, едва ли имели очертания.       Стоило подметить, что пробуждение у Лестрейда заняло меньше обыденного времени. Возможно, он был возбужден ожидающей его встречей. Инспектор был и вправду заинтригован этим звонком. После водных процедур и выпитого достаточного количества кофеина, мужчина отправился на работу. Там он провел первую половину дня в компании бумажной волокиты.       В такие дни инспектор иногда задумывался на тему «Что если?». Что было бы, если он вдруг уволился? А что? Заполнять бумаги Лестрейд может и на другой работе, а все дела может раскрыть и Шерлок. Но полицейский всегда быстро прогонял свои мысли. Грегори всё-таки любил свою работу, даже несмотря на кучу канцелярской работы и выходки консультирующего детектива.       Настало время обеда. Инспектору не пришлось долго раздумывать, всё уже было решено. Он пойдёт на эту встречу, чтобы там ни произошло и с кем бы он там не встретился. С полной решимостью, Лестрейд направился в кофейню.       На входе к заведению стояла абсолютно безвкусная фигура, старавшаяся походить на кота с машущей лапой. Пройдя внутрь, на полу можно было заметить квадратную желто-белую плитку. Стены были покрашены в соответствующей цветовой гамме. Сквозь большие окна едва ли проникал солнечный свет, которого так не хватало во всём городе. Несмотря на казавшуюся дешевизну заведения, света хватало. Всё было прекрасно видно, в том числе и всю грязь и потасканность стен.       Кроме инспектора и персонала, там было только два человека: девушка брюнетка, сидевшая за крайним столиком и статный мужчина с каштановыми волосами. Который, как казалось, ошибся заведением, уж больно аристократично он выглядел. Но это Лондон, и это не так уж и невероятно.       Лестрейд было собрался направиться к крайнему столу, так как голос в сообщении был именно женским. Но его действия опередил мужчина:       — Грегори Лестрейд, — звучал хорошо поставленный голос, — я рад, что вы всё-таки согласились на встречу, прошу. — Он жестом пригласил инспектора сесть.       — Но кто же тогда оставил сообщение? Ваш голос вовсе не настолько высокий…       — Ох, любезный, всё просто, это одна из многих других обязанностей моей помощницы, — Лестрейд намеревался задать ещё один вопрос, но его собеседник продолжил. — Не стоит, не утруждайте себя, моё имя Майкрофт, простой служащий британского правительства.       — Что ж, Майкрофт, — неприлично долго растянул Лестрейд, — чем обязан такой встрече? Думаю, если бы это было и вправду что-то серьезное, вы могли выбрать место посимпатичнее.       В ответ на это Майкрофт пронзил полицейского холодным взглядом. В это время к ним подошёл официант. Не удосужившись спросить своего собеседника, Майкрофт заказал две чашки чая с мятой.       — Инспектор Лестрейд, — уверенно начал новый знакомый, — мне стало известно, что к своим расследованиям Вы привлекаете частное лицо.       — Да, это так, но прошу отметить факт того, что это всё происходит по общей договоренности и со стороны закона никаких претензий быть не может, — со скрипом в душе, мужчина продолжал, —и, должен признать, Холмс действительно помогает нашим делам. Собственно, кем Вы ему являетесь? Как я посмотрю, Вы — лицо заинтересованное.       Официант вернулся и, поставив на стол заказ, ушёл. За время, проведенное за напряженной беседой, кофейня успела наполниться женщинами и мужчинами в деловых костюмах. Заведение стало сборищем всевозможных звуков: скрипа каблуков, перестука чашек, громких голосов.       — О да, инспектор, ваши догадки верны. Но не думаю, что этим стоит заполнять вашу бесспорно занятую более важными вещами голову, — в этот момент, Лестрейд, как ему казалось, заметил некую неуловимую грусть, спрятанную в уголках глаз собеседника.       — Так вот, возвращаясь к моей первоначальной цели, я бы хотел, чтобы Вы извещали меня обо всех ваших совместных делах. Знаете, что-то наподобие докладов.       — Что? — инспектор перешёл на более высокий тон. — То есть, Вы предлагаете быть мне вашим докладчиком? Извещать вас о каждой проделанной работе, Майкрофт? — Лестрейд вскочил со своего места, почти стукнув по столу.       — Ну куда же Вы? Дослушайте меня. Это очень грубо с вашей стороны, Грегори, — инспектор не собирался охлаждать свой пыл, однако решил остаться, — Так-то лучше. Я не предлагаю Вам вести каждодневный отчёт о проделанной Шерлоком работе. Я всего лишь прошу Вас соглашаться на встречи со мной и излагать всю информацию в формате дружеских переговоров. С меня — оплаченный ужин в престижном заведении, с Вас — всего лишь информация. Соглашайтесь.       Зачарованный бархатным голосом своего нового знакомого, Лестрейд снова сел за стол.       — Вот, — сказал Майкрофт и протянул какую-то бумажку, — мой номер телефона. Рад, что мы нашли общий язык.       — Но я не давал своего согласия, — бросил инспектор по-видимому уже в пустоту, когда Майкрофт встал из-за стола и собрался уходить.       — Что? Что это, черт возьми, было? Какая глупость! И опять этот Шерлок. Да что за чертовщина всегда происходит вокруг него? Что ни день, то сплошное поклонение Холмсу. — Вполголоса причитал Лестрейд. Записывать его номер в контакты телефона Лестрейд не стал, так как со всем желанием хотел того, чтобы его новый знакомый отказался от своей глупой, идиотской и необдуманной идеи.       Весь оставшийся день и последующие несколько инспектор никак не мог выкинуть мысли о Майкрофте из головы. Он почти при каждом возможном случае, то и дело вспоминал своего нового знакомого. Странно признавать, но большинство из размышлений Грегори мертвой хваткой вцеплялись в двух людей: в консультирующего детектива и Майкрофта.       «В конце концов, я имею право знать, да! Именно, имею право!» — так рассудил Грегори, и на третий день он не выдержал, его непослушные пальцы сами набрали номер Шерлока. Из непродолжительного разговора с ним, инспектору удалось узнать о родственной связи двух Холмсов.       «Наверное, отношения у них не самые лучшие. Скорее всего, братья и вовсе в раздоре. — Грегори про себя улыбнулся своей смекалке. — Хотя, возможно, такой человек, как Шерлок и не стал бы такое упоминать. Если так подумать, по сути, я о нём ничего и не знаю. Да и его брат не сильно лучше, такой же бесцеремонный и невидящий никаких рамок. Наверное, это и есть какая-то обязательная черта их семьи»       Со знанием того, в каких отношениях находятся Майкрофт с Шерлоком, интерес у Лестрейда стих. А по прошествии недели он и думать об этом забыл, пока инспектору не пришло сообщение со странной подписью «МХ». В нем указывались адрес и время встречи. И, ох черт, это вновь был Майкрофт. Ну конечно, чего ещё можно было ожидать? Оба Холмса были одинаково предсказуемы в своём безумстве.       Улицы города рассекал некогда спокойный ноябрьский ветер. Он с каждым порывом становился всё злее и разъяреннее. Прячась за резкостью и грубостью, он словно скрывал свою уязвимость, хотел обратить на себя внимание, пытался достучаться в окна людей и сказать: «Я здесь! Хоть кто-нибудь, помогите мне! Прошу!». Но никто не откликался на его крики о помощи, за что в отместку оскорбленный ветер только сильнее бушевал.       А вот уже сам Лестрейд без чувства такта ворвался в зал ресторана. Инспектор ринулся к старшему Холмсу. Упершись кулаками в стол, с пылающей злостью в глазах он начал:       — Майкрофт Холмс, ты — бессовестная сволочь! Грубиян! Да, черт возьми, что ты творишь, а?! Сначала ты без капли уважения пригласишь меня на встречу, не удосужившись сделать это самостоятельно! Трус! Сейчас ты вновь поступаешь так же! Как это называется? Я скажу тебе! Эгоизм! Ты — эгоист!       — Всё, Грегори, ты закончил? — спросил Холмс, — эгоист здесь только ты. Заметь, что не я перешел на «ты», забыв правила приличия. У тебя было множество путей, но ты выбрал тот, где ты сейчас здесь со мной. Кого ты пытаешься обмануть? Ты хотел этого. Хотел увидеть меня.       Твое неадекватное поведение обусловлено тем, что ты не находишь выхода своим эмоциям, кроме как грубить окружающим, в частности мне прямо сейчас. Ты одинок, Лестрейд. Абсолютно точно и бесповоротно. Наверняка и Шерлок тебе об этом говорил, ты просто не хотел слышать, завлеченный по уши в свои мысли. Но я — не он. Ко мне ты точно прислушаешься. — Майкрофт посмотрел инспектору прямо в глаза, прожигая его взглядом насквозь.       Тому хотелось отпрянуть, повернуть свою голову в другом направлении, отделаться от его острого пронизывающего взгляда. Но Лестрейд не мог или даже не пытался это сделать. Он продолжал смотреть в его голубо-серые глаза. Приняв своё поражение, ошеломленный Грегори плюхнулся на стул, продолжая вникать в смысл слов своего собеседника.       Холмс был прав. Неважно кто из них это будет — Шерлок или Майкрофт. Правы всегда. Оба. Они как твой личный психолог поставят тебе нужный диагноз, не удосужившись спросить надо оно тебе или нет. Укажут на твою проблему, не дав варианта как с этим справиться. Грубо и беспристрастно.       Но он ошибался. Лестрейд имел не совсем верное мнение о Холмсе старшем. Майкрофт — не его брат, а всё-таки другой человек. Он не пытался застать его, Грегори, врасплох или продемонстрировать свои аналитические способности. Совсем нет. Холмс лишь хотел акцентировать внимание инспектора на этой проблеме.       Спокойный вид собеседника дарил чувство защищенности и отрезвлял разум инспектора. Приведя себя в чувства, первое что заметил Лестрейд — была чья-то рука с протянутым в ней бокалом неизвестного напитка. Окончательно оправившись, мужчина понял, что этот любезный жест исходил от Майкрофта. Недолго думая, Грегори опробовал на вкус содержимое. Тогда он смог установить, что это был коньяк.       — С-спасибо. То что нужно, — вытянул из себя инспектор, получив в ответ снисходительную улыбку Холмса.       Прошло уже несколько минут, может три, а может и все тридцать — кто знает. Время тянулось крайне утомительно и медленно, едва ли совершало хоть какие-то шаги. Майкрофт бездействовал, словно выжидал чего-то, внимательно осматривал собеседника. Или так казалось только самому Лестрейду? Непонятно.       — Как ты себя чувствуешь? — с сочувствием спросил Холмс, мягко дотронувшись до руки собеседника, — Грегоги, выговорись. Так от тебя будет больше толку.       — Хорошо, Майкрофт… — голос инспектора звучал, будто из глубины, — Да, ты действительно прав. Я и вправду… веду себя не лучшим образом. Возможно, мне стоит быть более… э, сдержанным? Да, именно. Прошу меня извинить за моё…       — Право, не надо, — Холмс снова налил алкоголь в бокал и подал Лестрейду, — тем более с твоей-то работой. Я понимаю тебя, Грегори. Наверное, ты сильно устаешь? — голос стал ласковее, заполнив собой всё внимание инспектора.       — Я бы так не сказал, но… Да, именно! Ох, знал бы ты как это тяжко, Майкрофт! Каждый день иметь дело с этой преступностью. Ты бы знал! — жаловался инспектор, наливая новую порцию коньяка, — А какие люди мне только не встречаются! Достаточно вспомнить твоего брата… Ах, всё равно не поймешь.       — Куда уж мне… У тебя такая сложная работа, как же ты справляешься? — на его губах воссияла слабая ухмылка, Майкрофт едва ли сдерживал своё удовольствие. Подумать только: ему так легко удалось разговорить Лестрейда! Обычно, все те, с кем старший Холмс имел дело, вели себя скрытно и опасливо, как и он сам. Но Грегори был настолько простодушен, что готов был поделиться всем с едва ли знакомым человеком.       В голове Грегори пронесся вопрос:"А справляюсь ли?». Ответ был очевиден:       — Никак, абсолютно, — мужчина тут же поменялся в лице и опустил глаза в пол, — Ты был прав, когда говорил, что я не имею выхода эмоциям. Возвращаться в дом, где тебя никто не ждет. Знаешь, это паршиво. После развода я не держу себя ни в каких рамках…       Это было сущей правдой. Уход жены был равноценен предательству. Независимо от ситуации, задашься вопросом: «В чём моя вина? Где я ошибся?». Лестрейду долго раздумывать не пришлось, он уверен в том, что никаким образом не заботился о ней. Но доли поддержки он и сам не получал.       Человечность. Лестрейд давно уже потерял нить, которая связывала его с этим словом. Инспектор перестал сопереживать, обращать внимания на чужие проблемы. Заполненная большим стажем работы, жизнь ускользала из-под ног. Весь ужас, с которым он сталкивался каждодневно, Грегори впитывал в себя и запирал на глубокий замок. Ему было не с кем делить эту боль.       Сейчас Лестрейд выглядел столь устало, замучено и потеряно; в его глазах, казалось, можно было увидеть тяжелую, неподъёмную боль и горечь сожаления. Этот вид инспектора позволил Майкрофту ощутить необъяснимое, колющее чувство. Оно заставило его испытывать безграничную теплоту и желание заботиться о Грегори.       — Скажи, Майкрофт… Как тебе это удалось? Я говорю о том, как так получилось, что я высказал тебе всё. Ну, всё это.       — Простая психология.       — Простая психология, — согласился инспектор.       Если ответ так прост, тогда откуда появляется это странное, щемящее чувство в груди, стоит Лестрейду взглянуть в ставшими такими теплыми и родными глаза старшего Холмса?