Однозначно...

Альбина стояла не приближаясь и не отступая, ледяным изваянием замерев в нескольких метрах от меня. В ее глазах отражался дикий, удушливый ужас, граничащий с отчаянным желанием разубедить ее в услышанном — проснуться и понять, что происходящее — не более, чем просто сон. Боже, как же мне бы хотелось, чтобы это был сон! Но, увы. Ее отрешенный, вначале растерянный взгляд, уже метал молнии. Грозы было не избежать. Леденящий душу грохот обрушился на душу холодным осенним дождем, когда Альбина, стерев с уголка глаз едва позволившую появится слезинку, развернувшись, бросилась прочь. — Да… Теперь похоже действительно все…кончено, — насмешливо раздалось сзади. Ужас произошедшего, ворвавшийся в сознание потоком холодного ветра, расколол землю на две части. — Альбина! Альбина! — напрочь позабыв о Ленке, находящейся за спиной, и о проваленном с треском плане, я побежала вслед за женщиной, грозящей раствориться в бесконечности студенческих спин. Чудовищное столкновение едва не лишило пожилую светловолосую женщину-преподавательницу равновесия, а то и жизни. Слава Богу, обошлось малыми потерями — ворохом различных ведомостей-журналов, выпавших из ее рук. — Куда вы все торопитесь? На тот свет что ли, — ворчала пострадавшая, вяло пытаясь вернуть разметавшееся по полу безобразие обратно к себе в руки. — Извините, — растерянно лепетала я, судорожно собирая с пола бумажки и, наконец, передавая женщине стопку в прежнем первозданном виде. И продолжая свой бешеный марафон, в котором, впрочем, уже не было смысла. Вокруг галдели-суетились группки студентов-преподавателей, среди которых, естественно, уже не наблюдалось следов моей возлюбленной. Черт. Черт! Черт! Черт! Я в бессилии прислонилась к стене. Безумно хотелось ударить по ней кулаком. Бить, бить, этот бездушный бетон до мелкой крошки! До крови. До полной замены душевной боли на физическую. Дура! Дура! Дура! Зачем я придумала этот идиотский план? Зачем я решила воплотить его средь бела дня в стенах нашего университета? Зачем я вообще рассказала все этой чертовой Ленке!? Я ощутила во рту соленый привкус крови. Ну и где теперь ее искать? Самый первый всплывший в воспаленном сознании вариант оказался настолько гениальным, насколько и простым. Где искать преподавателя кроме как не на его родной кафедре? Движимая сей светлой мыслью, я кинулась к лестнице, попутно пытаясь не сбить никого по пути — хватит с меня на сегодня жертв и ползания по полу с бумажками. Молясь про себя всем богам и иным высшим силам, я решительно дернула ручку двери. Впрочем, на кафедре меня ждали лишь самозабвенный бесконечно любимый студентами профессор Крыжовников и полное разочарование. — Виктор Сергеевич, скажите, пожалуйста, а Альбины Александровны нет, да? — Ну, если вам не изменяет зрение, вы сами должны знать ответ на свой вопрос, — флегматично ответил он, одарив меня скептически-презрительным взглядом. Впрочем, сейчас это волновало меня меньше всего на свете. — А вы случайно не знаете где она? — надежда упрямо не хотела умирать во мне. — Она ушла минут 10 назад. Более точной информацией я не располагаю. — Хорошо спасибо, — пребывая словно в каком-то беспамятстве, я закрыла дверь. Ну все. Теперь уж точно. Оставалась только неизвестность. Два тяжких выходных. Звонки и сообщения в «WhatsApp». И бесконечное, изнуряющее чувство вины за боль, которую причинила и любовь, которую не сберегла… *** — Ань, ну ты бы пошла поела хоть. У Плотниковой с третьего этажа Днюха, так она всех наших потчует за чисто символический подарок — сто рублей. Ну за кусочек пиццы и курочку гриль из нашей кулинарии, и стольника не жалко. Ну! Чего ты? Ты хоть жива? — добавила она уже тише, бесшумно, словно кошка, подкрадываясь к моей кровати, наверное, намереваясь ткнуть в меня палкой. — Нет. Я пала смертью храбрых на фронте любви, — я лежала на кровати и прожигала потолок невидящим взглядом. Когда я ела в последний раз? Утром? Вчера вечером? Вчера утром. Да, впрочем, какая разница. Сейчас меня саму, как червяка спелое яблоко, жрала одна единственная, чудовищная и все еще кажущаяся невероятной мысль — я потеряла Альбину. Все мои попытки объяснить мотивы моего поведения в сообщениях в «WhatsApp» не увенчались успехом, теперь мои письма, впрочем, как и звонки ожидаемо, оставались без ответа. Поговорить с ней институте тоже не получилось — милая женщина-методистка с ее кафедры любезно сообщила мне, что моя возлюбленная (впрочем, уже не факт, что моя) уехала на конференцию вернется не раньше, чем через две недели! Впрочем, до ее приезда осталось уже меньше недели. Ждать не так уж и долго. Для обычного человека. А для влюбленного, для которого минута без любимого человека все равно, что вечность!Но особого выбора у меня нет. Я дождусь! Я пойду к ней! Я постараюсь объяснить ей, что у меня не было другого выхода. Что этой страшной для любого влюбленного фразой, я пыталась спасти ее от потери работы и нас от страшной огласки. Она услышит. Она поймет. Она простит. И когда-нибудь мы еще будем обе смеяться над этим недоразумением… Но пока было совсем не смешно. — Ну хватит убиваться в самом-то деле! — раздавшийся голос безжалостно вырвал меня из адской пучины собственных мыслей. — Поссорились — помиритесь. Мы, знаешь сколько раз с Тохой ссорились… И перья летали, и тарелки. И слухи по универу, что я ш… А вообще, между прочим, ты сама виновата, — неожиданно сменила тон подружка, — не надо было устраивать это карнавально-драматическое шоу для одного зрителя! Попросила бы за меня у Вяземской и все бы в плюсах остались: я с пятеркой в зачетке, а ты со своей любимой. — Пошла ты! — прошипела я, отворачиваясь к стене. На грандиозную истерику сил не осталось! Слишком много их уже было. — Между прочим, это все из-за тебя! Если бы не ты, мне бы не пришлось ничего устраивать! И мы с Альбиной были бы вместе! — как же я ненавидела эту Заявьялову! Нет, наши отношения никогда не были идеальными, и я могла назвать ее, скорее, приятельницей нежели настоящей подругой, но последние события окончательно унесли мир и лад из нашей комнаты. В первый день я в порыве ярости и боли, не в силах находиться рядом с этой «подругой», пыталась уломать комендантшу переселить меня в другую комнату и, в итоге получив отказ, даже подумывала о том, чтобы забрать документы и, к чертовой матери, уехать домой из этого города, где меня ничего не держит. Но очень скоро пришедшая в голову здравая мысль о том, что у меня еще есть шанс помириться с Альбиной (да и попросту зачахну там без нее) и что моих родителей хватит как минимум инфаркт, если я вернусь в деревню без диплома с позором, заставила меня смириться с неудачным соседством и остаться здесь — грызть гранит науки и сырую землю, дабы вымолить прощение и еще один шанс для нас у Альбины Александровны. — Если бы не я, может быть, вас бы и не было! Ради тебя же старалась, прощупывала почву. Ей это, мягко говоря, не понравилась и она необъективно занизила мне оценку. Значит и завысить мне может теперь тоже только субъективно. — Непробиваемая логика! — воскликнула я, сев на кровати. — Только теперь у меня нет преимуществе перед тобой. Боюсь, теперь я для нее такая же обычная студентка, как и ты, — невесело вздохнула я. — Такая, да не такая, — хитро усмехнулась Завьялова, усаживаясь на мою кровать. — Да ладно, Анф. Все еще образуется. Она же тебя любит. Я сама видела…то есть видела, как она на меня смотрела, когда я задавала ей все эти грязные вопросы, — ответила она на мой красноречивый взгляд. — Так что никуда не денется. Влюбится, да жениться! Тем более, что первое уже, походу, случилось! — засмеялась она, так весело. Обнадеживающе. Так, что хотелось поверить, что все действительно хорошо, по крайней мере, так будет в самом ближайшем будущем. — Скажи, Лен, — прищурилась я, вплотную приблизившись к девушке, — а ты так жаждешь нашего примирения потому, что не хочешь, чтоб я расстраивалась или потому, что так хочешь пятерку? — Я не хочу, чтобы ты расстраивалась, что твоя подруга не получит пятерку, — засмеялась Ленка. Я подхватила ее смех, к своему удивлению, пропустив мимо ушей это теплое и так давно неприменимое к нашим отношения слово «подруга». *** До конца учебной каторги оставалось две пары. А могла бы и одна, если бы пару по ненужной нам философии поставили бы после очень нужной нам пары, по микробиологии, которая магическим образом превратилась в окно, вследствие тяжелого недуга микробиологички, негаданно-нежданно свалившей с ангиной. А значит, теперь мне предстояло чем-то «закрыть» это «окно», скоротав время до последней, четвертой, мать ее, пары. Вежливо отказавшись от предложения Ленки убить «время, деньги и здоровье» в нашей столовой, я решила направиться в библиотеку. Нет, я не была литературным фанатиком и ни в коем случае не ловила кайф от запаха краски и нафталина. В библиотеке, помимо потрепанных фолиантов и таких же пропахших нафталином библиотекарш, можно было найти то, что нельзя было сыскать, пожалуй, во всем институте — тишину. Во время пар все студенты, иногда забегающие, чтобы распечатать билеты-рефераты, разбегались по аудиториям и в читальном зале оставалась лишь звенящая, блаженная тишина, разбавляемая редкими негромкими репликами библиотекарш. Усевшись за одну из многочисленных парт, я занялась не самым благородным для этого места, но зато таким приятным делом — просмотром ленты ВК. 21 век — из новостей ВК можно узнать больше, чем из старых книжек. Звонкий стук каблуков раздавшийся за спиной, привлек мое внимание, однако не настолько, чтобы я оторвалась от смартфона. Ух ты! В наш город приезжает группа «Пицца»! Чтобы выиграть билет на концерт нужно сделать репост?! Да ну на фиг! — Валерия Евгеньевна, распечатайте, пожалуйста документ, — звуки мелодичного до боли знакомого голоса заставили меня едва не выронить телефон из рук, задохнувшись, собственным восторгом. Альбина! Уже вернулась? В беспамятстве запихнув телефон в сумку, я стремглав кинулась к стойке, где стояла моя любимая в ожидании распечатанных документов. — Альбина Александровна, — робко, не в силах скрыть переполняющей меня радости, произнесла я, подойдя сзади. Женщина обернулась. Теплые искорки, на миг мелькнувшие в ее глазах, также мгновенно сменили льды Антарктид. — Девушка, подождите свою очередь, — ее холодные безжалостные слова ножом прошли по сердцу, вызывая на глаза соленые капли. За что она так со мной? Что я сделала? Я же все объяснила ей! Неужели она мне не верит? Неужели эта та самая женщина, которая называла меня «котенком» и целовала под луной? Безумно хотелось взять и убежать. Но ноги будто вросли в бетонный пол. Нет! Я не отстану от нее пока все не выясню! Пока не верну нас! Когда преподавательница забрала документы, и, расплатившись, направилась к выходу, я кинулась следом за ней. — Альбина! — женщина не шла — летела вперед, будто всерьез пытаясь сбежать…от меня? Или от самой себя? — Альбина Александровна, — в глухом невыразительном голосе, четко слышалась сталь. Сердце обратилось в лед и рухнуло вниз. Это был конец. — Альбина Александровна. Мы в институте, — в строгом голосе проскользнули раздосадованные, но человеческие нотки, согревающие испуганно замершую мышцу и заставляющие кровь бурлить по венам. — Альбина Александровна…поверьте. То, что я написала вам в сообщениях — это правда. Поверь, — прошептала я. Как же я хотела взять ее за руку! Но чувствовала, — что прикоснуться сейчас к ней, все равно, что дотронуться до оголенного провода в 220 вольт. Она молчала. Каждая минута, секунда тишины, ножом пронзала метущееся, без того истекающее кровью, сердце. Но несмотря на всю боль я чувствовала, что не имею права ее торопить и мне остается терпеливо ждать ее вердикта. — Я верю. Неплохой ход, кстати. Я оценила, — наконец, она остановилась, воззрившись на меня печальным взглядом. Она выглядела такой уставшей и измученной, что у меня закралась мысль, что эти дни дались ей также тяжело, как и мне. — Ну ладно. У тебя остались еще пары? — устало спросила она. — Э…нет, — извините, Адам Алексеевич, но ваша коллега мне сейчас нужна больше, чем ваша философия. Да и я ей, думаю тоже. — Тогда жди меня через десять минут на крыльце. Честно говоря, я сама хотела с тобой поговорить. — Хорошо, — радостно улыбнулась я, поскакав в гардероб ощущая, как с души упал огромный камень. Ура! Она согласилась поговорить! Все еще можно склеить заново! Только вот почему она была так холодна со мной? Ответ на этот вопрос мне предстояло узнать. Но что-то упорно подсказывало — все это не смертельно и решаемо. Раз она вышла на контакт. Раз она желает об этом поговорить. Значит, решение этой проблемы уже близко, и мы его обязательно найдем!