В помещений царил легкий полумрак. Настолько легкий, что рассеивающийся от настольных ламп свет еле доставал до первого ряда стеллажей. Библиотекарь, статный мужчина с чуть тронутыми сединой висками, недовольно щурился, наблюдая за обложившимся учебниками парнем. Тот что-то быстро набирал на своем небольшом ноутбуке и в отражении очков мелькали все новые и новые строчки.
Парнишка устало потянулся, закрывая ноутбук, и начал собирать свои вещи в небольшую сумку. Время на больших электронных часах в читальном зале ехидно напоминало, что он опять непозволительно долго задержался в библиотеке и теперь ему придется добираться домой пешком, так как вряд ли он успеет на метро. Парень аккуратно закрыл книги и разложил их по стопкам, собираясь отнести на отведенные им места.
Он медленно шел вдоль книжных рядов, внимательно смотря под ноги, и про себя жалел, что оставил телефон на столе. Фонарик ему сейчас бы очень сильно помог.
Расставив книги он остановился у большого окна, заворожённый картиной ночного Питера. Он любил этот город, увиденная в далеком детстве на страницах книг по искусству картина с ночным городом оставила в душе маленького мальчика свой яркий, будто не принадлежащий этой стране, отпечаток романтизма. Легким привкусом романтизма тут отдавало все.
Он всегда считал, что Питер не подходит этой стране. Менталитет иной. Люди тут привыкли страдать наигранно, они обожают трагедии, любят конфликты. Им нужно страдать, а если причин для этого нет, они создают их сами. Питер даже эту черту как-то незримо облагораживал. Если ты страдаешь в Питере, то ты страдаешь благородно. Будто сами стены все еще пропитаны духом прошлой эпохи, все еще не отпустили то особенное настроение, рисуемое поэтами и безвозмездно выплескивали его в умы и души суетящихся там людей.
Он бы и дальше стоял у окна, забыв о том, что через каких-то пол часа библиотека закроется и ему вполне светит ночевать здесь, если бы не уловил смутное движение на периферии. Резко обернувшись, он пристально уставился в темноту подмечая, что на большом подоконнике действительно кто-то есть. Парень медленно и как-то боязливо подошел к этому месту, с легким облегчением понимая, что заочно знает этого человека. Парень, вольготно раскинувшийся на большом подоконнике, учился на пару курсов старше чем он сам и, вроде бы, неплохо пел. Он тихо протянул к нему руку, мягко толкнув в плечо. В ответ послышалось явно недовольное бормотание с обещанием обеспечить будившему пару кругов ада на земле.
Откуда-то из середины зала раздался недовольный окрик библиотекаря напомнившего, что его время вообщем-то и не резиновое и за таких гостей ему не доплачивают. Парень, до этого не хотевший просыпаться, резко подскочил, рефлекторно сжав руку все еще лежавшую на его плече. Он пару секунд приглядывался в темноте к стоявшему напротив и, поняв, что в этой треклятой темноте ему все равно ничего не понять, вскочил на ноги, бодро потопал к выходу явно не замечая — или очень умело делая вид, что не замечает — своей крепкой хватки на чужой руке. Паренек еле успел подхватить свои вещи со стола.
Они пулей выскочили в большой холл, где единственным освещением была лампа возле автомата со сладостями. Он не раздумывая направился к нему, все так же сжимая чужую руку.
Парнишка ощутимо дернул рукой и, пусть не с первого раза, но вернул ей свободу. Он резко вскинулся, чтобы высказать все что думает о таком нахальстве, но набранный в легкие воздух был с легким свистом выпущен, а он сам затормозил, понимая, что все ругательства разом вылетели из головы.
Парень, стоящий напротив, был чуть выше чем он, из-под темно зеленого бомбера выглядывал воротник простой черной кофты. Неприлично легкие для осеннего Питера джинсы и низкие конверсы. Парень был либо больной, либо жуткий модник. Припомнив, как он себя ведет и одевается обычно, оба факта складывались в один.
Даня настолько погрузился в анализ парня напротив, что не сразу понял, что тот уже отнюдь не напротив, а прямо перед его лицом. Он резко отшатнулся, а уши и щеки предательски вспыхнули румянцем. Парень напротив дерзко улыбнулся, прошелестев прокуренным голосом что-то про пугливого олененка, развернулся и пошел к выходу.
Даня как на автомате пошел следом, и мысли вернулись к нему лишь на улице, вместе с первым порывом ледяного ветра, бросившего на очки мелкие брызги. Он недовольно поморщился, улавливая рядом тихий смех. Бросив недовольный взгляд на стоящего уже возле довольно высоких ступенек парня, он хотел было задать ему пару вопросов, но тот резко бросил что-то в его сторону и быстро слетел вниз.
Даня поймал руками ударившийся в грудь предмет и с удивлением заметил, что это была пачка миндального печения. Щеки вновь вспыхнули румянцем, а пальцы против воли трепетно пробежались по упаковке, натыкаясь на небольшой листок на обороте. Перевернув пачку, Даня увидел небольшой синий стикер с аккуратно выведенным номером телефона и подписью:
«Не замерзни, ангелок. Олег»
Даня почувствовал, как полыхать начинают даже уши. Он окончательно опоздал на метро, да и денег на такси у него не было. Парень шел по улицам ночного Питера, сжимая в кармане пачку печенья и не понимая, отчего так колотиться сердце. Ну не могла эта атмосфера Питера так повлиять и на него. Даня был скептиком до последней клетки спинного мозга. Ему нравилась вся эта атмосфера, она дарила некую легкость и спокойствие. Но он никогда не верил в то, что лишь взявшись с человеком за руку можно испытать такое. Они не в чертовой книге и вся эта дрянь про соулмейтов всего лишь бред пятнадцатилетних девочек.
Но мысли все настойчивей возвращали его назад в темный холл, а рука все сильней сжимала пачку печенья. Он шагал по улицам любимого города, и с каждым шагом сердце отбивало свой ритм чуть быстрее. Быстро через мост, с которого почти сдувало ветром, через горящий огнями центр города, частых туристов, закрытой станции метро и тех самых зданий с открыток, но ничего этого совсем не видел.
Олег сидел на подоконнике в своей квартире и курил в распахнутое настежь окно. Холодный ночной воздух отрезвлял, позволял мозгу получить лишние пять минут без мыслей. Пацан не появлялся в универе уже пять дней. Олег даже сам не заметил как начал искать его в толпе, но так и не находил. Когда он понял, что его внимание приковывает застенчивый парнишка в круглых очках и с такими же большими круглыми глазами? Да хрен его. Просто, в очередной раз сидя на подоконнике в одном из коридоров, он поймал себя на том, что не может оторвать от него взгляд. Парнишка притягивал. Мило, чуть смущенно улыбался, постоянно краснел и неловко заламывал пальцы. Сущий ангел.
Олег не хотел его портить. Он хотел говорить с ним, проводить ленивые вечера, хотел касаться. Окей, он хотел пацана. Будем честны, такого мало кто не захочет. В друзья, приятели, знакомые, любовники — не важно. Главное, что захочешь. Потому что пацан был сущим солнцем с наивным взглядом и трогательной улыбкой.
Олег раздраженно выкинул сигарету в окно, так и не докурив. Мысль о том, что он его спугнул, была до абсурдного глупой, но при этом и единственной всплывавшей. Он не думал, что у него, возможно, какие-то дела или проблемы. Он думал, что погорячился, что малец понял, что Олег тупо за ним сталкерил как какая-то школьница. Да он, блять, паниковал. Пацана хотелось критически и, желательно, в долгосрочной перспективе.
Он настолько погрузился в свою рефлексию, что не сразу услышал звон входящего сообщения, но все-таки отмер при следующем. Лениво подойдя к дивану, он разблокировал телефон и замер от удивления, пару минут просто бегая глазами по строчкам. Олег резко подорвался, бросив телефон на стол и начал быстро переодеваться.
В последний момент он тормознул возле кухонного шкафа и выгреб оттуда несколько пачек печенья. Подхватив все еще горящий телефон, он перечитал входящие и вылетел из дома.
Сообщение грело душу адресом и припиской:
«Я все же заболел и предпочитаю думать, что это все из-за тебя. Жду извинений и миндальное печенье. Даня»
