DiaDop AU

      Его ладонь ужасно заныла, стоило ему схватиться за телефон, но он не обращал внимания на боль; если уж на то пошло, Доппио это заслужил. Его сердце билось как сумасшедшее, грудь сдавило, глаза горели слезами стыда и поражения. Что, если Дьяволо откажет ему? Учитывая то, на какой ноте они разошлись, такое вполне могло произойти. Даже… Стать очевидным прогнозом. Это было бы последним доказательством того, что ему нужно взять себя в руки, потому что даже с его совестью, кричащей внутри него, мальчик проигнорировал здравый смысл, следуя за тупым, быстро стучащим сердцем.       Доппио нажал на цифры, боясь ошибиться из-за дрожи в руках, и стал нетерпеливо ждать. — Кто это и откуда ты, блять, знаешь этот номер? — прорычал глубокий озлобленный голос на том конце провода. — Д-дьяволо… Это я… Доппио…       Не прошло и секунды, как звонок сбросили. Доппио всхлипнул, пробормотав сердитое «Нет!» — слишком тихо, чтобы кто-то смог услышать. Когда холод пробрал его тело до мурашек, он попробовал снова, засунув в аппарат вторую монету. В тот раз Дьяволо даже не снял трубку. Продолжая названивать, Доппио почувствовал, как отчаяние возвращается к нему со всей силой. Почему в этот момент он вел себя как последний мудак? Пусть только попробует проигнорировать и этот звонок…       Его встревоженный ум даже не рассматривал варианты вроде звонка матери или другу, он просто нажимал один и тот же номер снова и снова, надеясь, что это сработает. Звук набора номера никак не мог успокоить звук его тяжелого дыхания и сильного ветра за окном, несмотря на то, что Доппио буквально приклеился ухом к трубке. Юноша снова оглянулась, широко раскрыв испуганный взгляд карих глаз.       Это и правда был тупик. — Ну пожалуйста, пожалуйста, возьми трубку, пожалуйста… — торопливым, надломленным шепотом умолял мальчик.       Дьяволо действительно взял трубку. Словно в знак последнего снисхождения. — Какого хуя тебе надо? — вот таким было приветствие мужчины, за которым последовал рычащий вопросительный гул. — Пожалуйста, пожалуйста, умоляю, не вешай трубку… Я… Пожалуйста, мне нужна твоя помощь. — Ага. Попробуй в другой раз. Я занят. — Пожалуйста! — отчаянно воскликнул Доппио. — Умоляю, ты — единственный, кому я могу позвонить… И мне… Мне так страшно… Ты… Ты не понимаешь!       После минутной тишины последовал тихий, странный для мужчины вопрос: — … что случилось?       Доппио вытер слезы с подбородка и глаз. — Меня ограбили, я был в клубе, а сейчас я… Хрен поймет где. Пожалуйста, я не могу позвонить в полицию или маме, потому что, если она узнает, то придёт в бешенство! Кажется, я сел не в тот Убер, и мужик… У него было оружие, он забрал все мои деньги и мой телефон, и я потерялся… — всхлипнул юноша, говоря всё на повышенных тонах, чтобы Дьяволо понял, в какой хреновой ситуации он очутился. — Пожалуйста, помоги мне, я не знаю, что мне делать…       В ответ — затяжное молчание. Доппио продолжил надавливать: — Мне так страшно, помоги мне, пожалуйста! Только в этот раз, я молю тебя… Только в этот раз. — Откуда у тебя телефон? — Общественный… общественный телефон. Я внутри кабинки.       Мужчина тяжело вздохнул: — Скажи мне серийный номер, он есть около кнопок набора.       Доппио прищурился и продиктовал номер. — Оставайся на месте.       Звонок прервался.       Доппио бросил трубку, прислонившись спиной к холодной металлической стене. Закрыв глаза на секунду, он почувствовал, как сон приходит, чтобы забрать его от всей этой боли и страха, блаженно уничтожая все плохие чувства, всю печаль. Несколькими месяцами раньше всё было серо и обычно, но он не чувствовал себя таким взволнованным, как сейчас. Было намного лучше, подумал Доппио про себя. Вовсе ничего не происходит? Видеть безоблачное небо, никогда по-настоящему не меняющееся, просто протекающее над головой внутри этого бесконечного цикла небытия?       Мечтать о спокойствии, никогда не достигая его по-настоящему или просыпаться от шторма, терзающего правдой его разбитое сердце? Как всё изменилось теперь — когда прошло время. Его колени медленно подогнулись, и тело скользнуло по холодному стеклу, медленно оседая на грязную землю. Подтянув к себе ноющие окровавленные колени, мальчик на секунду закрыл глаза.       Странно успокаивающая темнота, создаваемая его закрытыми веками, немного помогала, скрывая пустые и холодные улицы перед ним. Таким образом, он мог притвориться, что находится в своей комнате, или просто где-то ещё, на самом деле, где его глупые решения не имеют никакого влияния на его судьбу. Холодный голос прошептал ему на ухо: «Ты бы отказался от своей свободы только для того, чтобы в следующий раз не выбирать неверный вариант?»       Пошла бы ты куда подальше, совесть. Только не сейчас, не в эти страшные ночные часы.       Яркие фары быстро приближающегося автомобиля пробудили его от дремоты, в которую он провалился, даже не осознавая этого. Сколько же времени прошло, подумал он, когда его взгляд остановился на черном Мазерати.       Мальчик, спотыкаясь, вышел из кабины и уставился на машину, словно не зная, что ему делать. Пассажирская дверь открылась, и юноша сглотнул, приближаясь и медленно входя в машину. Дьяволо пристально посмотрел на него, в пустых зеленых глазах не было совершенно никаких эмоций. Доппио закрыл дверь, и мужчина ускорился. Его никогда не заботили правила безопасности, и даже сейчас автомобиль быстро превысил отметку в 100 км/ч.       Они молчали где-то секунду. Дьяволо был одет в ту же самую черную рубашку, что и в тот день, но теперь на нем был пиджак; от него пахло дорогим французским парфюмом, вероятно Прадой, и его длинные волосы были собраны в конский хвост, длинные пряди зачесаны на затылок. Доппио поморщился от осознания очевидного: Дьяволо был занят, когда он звонил; что бы он ни делал, это оставалось тайной.       Доппио посмотрел на свои исцарапанные ладони и колени, на мятую рубашку и рваные шорты. От него пахло потом и дешевым мылом, из которого делали пузырьки в клубе, а волосы, вероятно, воняли сигаретным дымом и марихуаной.       Чувство ужаса постоянно преследовало его. Теперь он был достаточно трезв, чтобы рассуждать о самом себе и понимать, как жалко выглядит он. Как ничтожно. Дьяволо должно быть противно даже видеть Доппио сидящим на его кожаных сиденьях. Мальчик бессознательно дернулся. — Боже, перестань. Я могу слышать, как ты думаешь, — мужчина глубоко вздохнул, нетерпеливо постукивая пальцами по блестящему кожаному рулю. — Прости, — пробормотал Доппио, сжимаясь на сидении. — Что случилось? И не ври мне. Расскажи всё, как было.       Доппио вздрогнул: — Я был в клубе с кое-кем… С друзьями. И один чувак дал мне наркотик. — Чувак дал тебе наркотик, — повторил Дьяволо. — И как ты позволил этому случиться? Да и, вообще, что такая мелкота, как ты, позабыла в ночном клубе?       Доппио почувствовал, как в нем вспыхнула искра ярости. Как смеет Дьяволо снова поднимать эту тему? Как потрахаться — всегда пожалуйста, но на этом и разойдемся, верно? Судя по всему, в его глазах он до сих пор был ребенком. Сложив руки в кулаки, Доппио скривил губы: — Я не позволил этому случиться, — юноша сплюнул. — Мало что можно сделать, если кто-то буквально запихивает таблетку тебе в глотку языком.       Лицо Дьяволо оставалось бесстрастным, однако, его руки вцепились в руль с такой силой, что костяшки его пальцев побелели. Доппио заметил это и продолжил: — А он хорош в убеждении. Этот парень Вольпе.       Дьяволо резко развернулся лицом к юноше: — Вольпе? Случайно не Массимо Вольпе?       Доппио кивнул: — Ага. — И что ты делал с Вольпе? — Ничего такого, что может волновать тебя, — Доппио пожал плечами, внутренне радуясь тому, что Дьяволо хоть как-то отреагировал на его слова. — Мы целовались. Вольпе очень милый, если не обращать внимания на то, что он наркоман. Жаль, что он хотел чего-то, чего не хотел я. — Перестань строить из себя дерзкую девчонку, пока у тебя колени в кровь разбиты. Это жалко. — А ты бы предпочел, чтобы мои колени болели от чего-то другого, не так ли? — Доппио не мог поверить в собственную дерзость. Может быть, это изнеможение взбунтовало его и сделало мужественным, граничащим с безумством. Дьяволо недовольно цыкнул: — Даже не старайся, эти трюки не пройдут. Повторю свой вопрос — что ты делал с Вольпе? — Так ты знаешь его. И как же вы познакомились?       Вдруг Дьяволо надавил ногой на тормоз, и Доппио по инерции рванул вперед. Его грудная клетка больно ударилась о панель машины, а ручка бардачка впилась в живот. Он закричал от шока и застонал от боли, неуклюже пытаясь вернуть свое тело на сиденье, но боль в коленях не облегчала задачу. — Ты с ума сошел?! Ты что творишь?! — раздраженно завопил юноша. В глазах защипало от резкой боли в боку. — Это я задаю тут вопросы, а не ты. Послушай, пацан, я тут, вообще-то, спасаю твою задницу. По-хорошему, мне бы позвонить твоей матери, или в полицию, или ещё куда-нибудь, однако, я здесь, не так ли? Так что, ты не задаешь лишних вопросов и отвечаешь на всё, что я, блять, у тебя спрашиваю. Понятно выражаюсь? — озлобленно прорычал Дьяволо.       Доппио сглотнул, его тело похолодело от выброса адреналина. Он буквально ходил по тонкому льду. Ещё немного, казалось, и юноша отключился бы от такого стресса. Мальчик кивнул, его хрупкая шея осторожно наклонилась в сторону. — Хорошо. И пристегнись уже, черт возьми. Так почему ты ошивался с Вольпе? — пока Дьяволо говорил, машина снова тронулась. — Я не ошивался. Он сам пришёл, — Доппио попытался в спешке натянуть на себя ремень безопасности. — Врун. Ты покупаешь наркотики? — Нет! — что, кстати, являлось чистейшей правдой (Господи, хорошо, что Дьяволо задал именно такой вопрос). — Я не вру! — Скажи мне правду. — Да я правду тебе говорю, блин! — Доппио заскулил, раздражённо откинув голову на спинку сиденья. — Я был один, а мои друзья были в туалете. Он подошёл ко мне, мы начали… Ну ты понял. И потом он попытался втюхать мне наркотик — я говорил до этого. Не пытался я с ним ошиваться. — Но разве он навязывался? — уточнил Дьяволо ровным тоном. — … нет, — естественно, он не мог рассказать ему правду о том, почему он решил целоваться с Вольпе. Иначе бы Дьяволо убил его на месте.       Мужчина усмехнулся: — Ты и правда та ещё шлюшка.       Доппио не вставил ни единой едкой ремарки. Даже не думал.       Эти слова должны были ранить его, как и всё то, что делал Дьяволо, чтобы оттолкнуть его. Однако, Доппио ничего не почувствовал. Может быть, из-за того, что он был морально истощен или потому что он уже начинал сходить с ума, но эти слова звучали как-то… По-домашнему. Да, странное тепло расцвело внутри через несколько секунд, казавшееся таким неуместным, но тем не менее хорошо принятым. Доппио прислонился спиной к окну и уставился на мужчину полузакрытыми усталыми глазами. — Ага. Ты так уже говорил, — невинная улыбка заиграла на его губах, щеки слегка порозовели. Ох, черт. Кажется, он начинал засыпать. Автомобиль был просто отлично охлажден, и это кожаное сиденье было таким удобным, и запах, исходящий от Дьяволо, был просто божественным. Самое лучшее, что он чувствовал за всю эту неделю.       Глаза Дьяволо сузились, когда юноша зевнул. Веки Доппио закрылись, когда его мозг, наконец, решил отключиться, и последнее, что он увидел, — это озадаченный взгляд Дьяволо. Он задавался вопросом, сможет ли этот человек когда-нибудь переубедить самого себя. Тем не менее Дьяволо больше не задавал ему вопросов, позволив мальчику вздремнуть.       Он проснулся с испуганным всхлипом, почти не сознавая, что с его телом обращаются грубо. С горящими от сна глазами он огляделся, очутившись внутри лифта. Панорамный вид города сиял, как бриллиантовое ночное небо. Его ноздри уловили аромат дорогого парфюма.       Ох, это было похоже на сказку. — Где мы? — руки, державшие его, были слишком знакомые, дающие ему теплое чувство спокойствия и счастья. Вздыхая, Доппио прижался головой к мускулистой груди, одетой в шерстяную ткань и шелк. — В одном из моих отелей.       Доппио вздохнул: — Ты владеешь отелем, — это прозвучало как-то слишком мечтательно. — Несколькими.       Дверь лифта открылась, и Доппио медленно вышел вместе с мужчиной, встреченный длинным коридором, покрытым темно-фиолетовыми коврами. Стены были выкрашены в теплый кремовый оттенок с золотистой подкладкой, всё это буквально сияло перед глазами юноши, когда он неуклюже шел по коридору. Его ноги словно не желали повиноваться ему. Дьяволо закатил глаза и схватил Доппио за талию, поднимая мальчика вверх, словно тот ничего не весил, и продолжая идти навстречу их общей судьбе.       Он провел карточкой по замку около комнаты 1730, и они с Доппио вошли внутрь. — Почему мы здесь? — спросил юноша, оглядываясь.       Дьяволо проигнорировал его и сразу же направился на балкон, распахнув занавески и двойные стеклянные двери, чтобы выйти наружу, умело шаря руками по карманам. Доппио покачнулся на ногах, когда мужчина открыл пачку сигарет.       В комнате (теперь Доппио решил уделить ей немного внимания) стояла огромная двуспальная кровать с белоснежными покрывалами и восемью пушистыми подушками разных оттенков серого и серебристого. На блестящем красном деревянном полу лежал богато украшенный бронзово-кремовый ковер. Со стен свисали картины, люстра в центре комнаты сияла, как тысяча хрустальных огней. Он зевнул, привлекая внимание Дьяволо.       Мужчина смотрел на него с балкона, точнее, рассматривал. Рассматривал его целиком — от растрёпанных волос Доппио до мешков под карими глазами, пятен грязи на одежде и крови, высохшей и потемневшей, на коленях и ладонях. Доппио был невысокого роста, и он никогда не переживал скачков роста, через которые проходили дети в определенном возрасте. Его лодыжки были слабыми, а тело гибким и хрупким. Со стороны казалось, что сейчас он больше походил на призрак человека, который даже не осознавал, что умер.       Дьяволо бесила эта ситуация. Этого вообще не должно было случиться, но он никогда не преуспевал в том, чтобы обращать внимание на голоса разума в своей голове. Он возвышался над мальчиком — достаточно близко, чтобы сосчитать его веснушки. Сигарета же, к которой он тянулся изначально, осталась где-то сбоку в кармане. — Приём, меня слышно?       Доппио моргнул. Слышно же, верно? Он медленно кивнул головой, опасаясь, что вытряхнет последние остатки мозга. — Снимай одежду, примешь душ и поспишь час или два. Потом отвезу тебя домой. Во сколько обычно твоя мать просыпается по воскресеньям? — Где-то в девять утра.       Дьяволо взглянул на свои наручные часы и, кивнув, поднес черную сигару к губам, вдыхая дым. У Доппио пересохло во рту. — Хорошо. Иди приведи себя в порядок.       Ванная была великолепна. Кремовый мрамор засиял, когда он включил свет. Зеркало было огромным, а ванна достаточно большой, чтобы вместить трех человек. Подозревая, что горячая ванна может попросту утянуть его, и он уснет в ней (или, что ещё хуже, утонет), мальчик стянул с себя грязную одежду и забрался внутрь, отцепив пробку и включив струю воды из душа.       Благословлен будет этот единственный хороший момент ночи, подумал он, как только вода полилась на его лицо. Он стонал, согреваясь обжигающими каплями и ничего не мог сделать, чтобы остановиться, потому что чувствовал себя просто прекрасно.       Горячая вода из душа смыла пот, засохшую кровь, грязь. Его волосы были чистыми и пахли лавандой, кожа вся порозовела, костяшки пальцев покраснели, веснушки на плече выглядели совершенно очаровательно поверх этой розовой, чувствительной кожи. Доппио почистил зубы, и последний привкус рвоты исчез вместе с водой. Впервые за несколько минут он чувствовал себя хорошо и комфортно; он очень устал и был на грани обморока, но, всё равно, ему было гораздо лучше, чем пару часов назад. Его глаза немного покраснели, но, была ещё одна маленькая вещь, которую он должен был сделать.       Одевшись в пушистый белый халат, мальчик вернулся в комнату. Дьяволо разговаривал по телефону с очередной сигаретой на губах и что-то быстро говорил по-итальянски. Доппио сам был итальянцем по происхождению, но он никогда не был в этой стране и не мог говорить на этом языке. Ему было интересно, о чем идет речь. Речь шла о мафии? Неужели Дьяволо действительно связан с ней? Теперь он был уверен, что имеет дело с чем-то, связанным с торговлей наркотиками, и все несоответствующие улики, которые он собрал за эти недели, указывали на этот окончательный вердикт.       Насколько сильно он погряз в этом грязном бизнесе, Доппио оставалось только догадываться.       Дьяволо дважды затянулся и заметил мальчика, стоящего посреди комнаты. Мужчина облокотился на балюстраду, глядя на него с отсутствующим выражением лица. Доппио схватил бутылку с водой, стоявшую на столе, открыл ее и выпил половину жидкости одним глотком. Он почувствовал оживление; его тёмные ресницы моргнули, когда один из рукавов халата скользнул вниз по его розовому плечу. Доппио не обратил на это внимания, поставив бутылку с водой обратно на стол и покачав другим плечом, чтобы второй рукав тоже соскользнул вниз, потянув за собой развязанный халат. Масса белой пушистой ткани растеклась по деревянному полу.       Наверное, Доппио был законченным мазохистом.       Во второй раз он стоял на том же месте, уже не похожий на бледное привидение, а, скорее, на прекрасную куклу из антикварного магазина. Его волосы были распущенными и влажными, самые длинные пряди касались его сосков. Розовые суставы его тела были такого же цвета, как клубничное мороженое. Колени цвета крови словно кричали о насилии, совершенным над ними. Дьяволо смотрел на его мягкий член, примостившийся сверху на его яйцах, не в силах перестать истекать слюной. Сияющая мягкость его бедер, его нимфоподобное тело — вот с чего начались их злоключения. Дьяволо с трудом сопротивлялся чему-то столь же восхитительному, как этот мальчик. Он сунул мобильник в карман. — Почему ты продолжаешь настаивать на этом? — спросил Дьяволо своим глубоким голосом, на этот раз без насмешки или ядовитой ремарки, всего лишь интересуясь. — Разве я недостаточно плохо обошёлся с тобой? — Сегодня ты спас меня и позаботился обо мне. — И ты чувствуешь себя в долгу? — Дьяволо скрестил руки на груди, вдруг вспомнив о падающем с сигареты пепле. — Ты больше не можешь быть со мной, и не только из-за Триш. — Её здесь нет. Скажи мне правду. — Да нет никакой другой правды, Доппио! У тебя чувства взыграли, а у меня нет ни времени, ни желания с этим разбираться. Случай с Триш был лишь последствием. — Я не верю тебе, — мальчик подошёл к нему, очутившись на балконе. — Правда не верю. — Боже… — прошептал Дьяволо. Его руки чесались схватить Доппио за тонкую талию, притянуть его ближе и гарантировать, что никто никогда больше не будет связываться с его мальчиком. — Как ты можешь быть таким упрямым?       Он был занятым человеком. У него были дела, которые нужно было выполнять. Работа, люди, которых нужно было убедить, и план, который нужно было построить. Он был злом во плоти. А прошлым летом он был пойман в сети этого красивого мальчика, который умел использовать свое юношеское обаяние лучше, чем что-либо другое. Теперь всё должно было закончиться. Находясь рядом с этим существом, он снова чувствовал себя молодым, словно мог быть немного безрассудным.       Безрассудство было чем-то, к чему он не привык. Дьяволо буквально жил своей тайной.       Доппио не был похож на людей, постоянно заинтересованных в его деньгах, власти или наркотиках. Доппио никогда не заботился о деньгах, поскольку у его матери они тоже были — хотя и не так много, как у Дьяволо — и власть… Да что этот школьник знал о власти? Что касается наркотиков, то его недавнее признание о Массимо Вольпе заставило Дьяволо насторожиться и даже забеспокоиться, но события той ночи ещё раз доказали невиновность Доппио.       Доппио пробудил в его нем желание, выходящее за рамки обычного плотского удовлетворения.       Он пытался отгородиться от Доппио, но самое главное — от своих собственных чувств.       А теперь, когда его желание стало слишком сильным, он коснулся обнажённого тела Доппио, чувствуя, как его дрожащий силуэт прижимается, нет, приклеивается к нему. От него пахло лавандовым шампунем из отеля, его кожа была чистой, теплой и очень, очень мягкой. Дьяволо застонал, злясь на себя за то, что сдался, и наклонился, чтобы поцеловать мальчика.       Свежесть во рту юноши имела вкус мяты, смешанная с ментолом от его собственной сигареты — воистину божественный вкус. Обнажённое тело Доппио прижималось к его — полностью одетому. Они стояли снаружи на балконе отеля, и холодный ветер заставлял их длинные волосы развеваться против их лиц. Дьяволо не знал, как много народу заезжало в этот отель в течение сезона, но время приближалось к 5 утра, и никто бы их не увидел с соседних балконов. Он поднял Доппио с пола и усадил мальчика на балюстраду. Ничто не удерживало его от падения навстречу верной смерти, если бы не сильная хватка мужчины.       Юноша даже не думал сопротивляться. — Я доверяю тебе, — прошептал Доппио, прикрывая веки. — Не стоило бы.       В ответ мальчик полностью закрыл глаза.       Одно неловкое движение — это все, что ему было нужно. Убрать Доппио из его жизни навсегда, разорвать эту связь, не дать ему ещё больше запутаться в своей опасной жизни. Он уже убивал раньше, и, чем чаще он это делал, тем больше привыкал к этому. В самом деле, почему он до сих пор возился с этим школьником? Его слепая, самозабвенная любовь — это было так глупо, но в то же время восхитительно. Игнорировать тот факт, что он становился зависимым от этого, было слишком трудно. Борьба с зависимостью никогда не была веселой частью его жизни.       Отмахнувшись от назойливых темных мыслей, Дьяволо понял, что не сможет сопротивляться. Он скучал по этому мальчику. Именно в этот момент он также понял, что никогда не сможет избавиться от него.       Дьяволо поцеловал юношу с нежностью и желанием одновременно, пользуясь его теплой мягкостью и проводя своими большими руками по всей его веснушчатой спине. Он и успел позабыть, что за сладкие звуки издавал этот милый маленький ротик. Первые лучи солнца озарили его, как ангела, купающегося в золоте и мягком свете. Дьяволо склонил голову мальчика набок, откинул его волосы в сторону и поцеловал в бледную шею, облизывая кожу с таким наслаждением, словно вернулся в Италию и попробовал ванильное мороженое.       Доппио слегка застонал, когда Дьяволо укусил его за плечо и шею, но не настолько сильно, чтобы оставить след. Он двинулся к ключицам, острым и слегка загнутым вверх, к розовым, веснушчатым плечам. Затем вернулся к шее и прижался губами к нежной ушной раковине, облизывая хрящ и прослеживая языком его своеобразную форму.       Это и в самом деле было похоже на то, как он наслаждался любимой маркой мороженого.       Слегка ощупывая его молочные бедра, Дьяволо почувствовал, как голова Доппио ударилась о его плечо. Он уже заснул. Дьяволо отпрянул, и обмякшее тело Доппио упало вперёд, удерживаемое сильной хваткой мужчины. Мальчик открыл глаза, сбитый с толку, ватные руки нашли спину Дьяволо и переплели их на затылке. — Я хочу тебя… — он снова положил голову на плечо мужчины, его веки были слишком тяжелыми, чтобы оставаться открытыми. — Остаться со мной… — самый нежный шепот слетел с его приоткрытых пухлых губ, и мальчик окончательно уснул.       Вздохнув, Дьяволо перенёс мальчика обратно внутрь, положив его измученное тело на кровать королевских размеров.       Через несколько часов он пришел в себя и вернулся в Мазерати, одетый в черные брюки и белую футболку. Его руки были забинтованы; Доппио пил сок, пока Дьяволо обрабатывал и бинтовал его раны. Он собирался сказать своей матери, что проснулся посреди ночи, чтобы пойти в ванную и споткнулся о стол. И, как итог, всё закончилось печально для его рук и коленей. До тех пор, пока она не увидит, что на самом деле творилось на его ладонях, она ничего не заподозрит.       Съев яблоко перед выходом из отеля, он почувствовал себя немного отдохнувшим. Конечно, он проспал всего полтора часа, но его душевное состояние было впервые за этот месяц безмятежным. Дьяволо пришёл, чтобы спасти его, когда он нуждался в этом, заботился о его ранах и целовал его губы, когда солнце поднималось высоко в небо.       Все это казалось светлым сном. Словно он снова вернулся к теплым волнам, что уносили его сознание подальше ото всех проблем.       Но, само собой, это была всего лишь жизнь. Суровая реальность.       Доппио прикрыл глаза, чтобы солнце не палило в них, но голос Дьяволо заставил его поднять голову. — Надеюсь, ты понимаешь, что произошедшее сегодня должно оставаться в тайне, — начал говорить мужчина, поправляя свои большие солнцезащитные очки. — Это всё… Не должно продолжаться. У меня всё ещё проблемы с Триш дома, и, есть несколько… Вещей, особенно в её приоритете, которые мне необходимо решить.       Доппио открыл глаза, некогда карие, теперь они казались совершенно желтыми, как у кошки. Вероятно, из-за сильного солнца, бушевавшего на горизонте. Секунду он тупо смотрел на Дьяволо, обдумывая услышанное. А затем улыбнулся. — Ты поцеловал меня на балконе. — Это ничего не значит, не глупи.       Доппио вздохнул: — Я тебя понял.       Машина остановилась на красный свет. Дьяволо никогда не делал этого, но сейчас остановился, чтобы иметь возможность посмотреть на этого мальчика, поближе рассмотреть это маленькое существо, прислонившееся к окну его машины. Его желтые глаза блестели на солнце, и Дьяволо задумался, почему он так грубо отверг его в тот день. У него были чувства к этому глупому, глупому, милому, покорному мальчику. В отрицании этого больше не было ни победы, ни удовлетворения.       Этого никогда не было на самом деле. — Точно? — Ага. Я благодарен за то, что ты сделал сегодня, ты действительно спас меня. Мне было так страшно, — Доппио снова улыбнулся. — Что, и даже не будешь жаловаться, плакать и упираться?       Юноша фыркнул: — Нет… Вообще-то, я уже хочу побыстрее попасть домой, — и он снова закрыл глаза.       Они подъехали к своему району через тридцать минут. Доппио быстро повернулся, чтобы открыть дверь и выйти, но обнаружил, что она заперта. Он поднял брови, глядя на Дьяволо. — Просто… — начал мужчина, не отрывая рук от руля. — Надеюсь, ты воспримешь эту ночь как предупреждение. — Предупреждение, да, — повторил Доппио, не до конца уверенный, что это значило. — Ты влез в хреновую ситуацию потому что делал то, чего не должен был, — Дьяволо выдержал паузу, уставившись на мальчика. — Я понятия не имею, что творилось в твоей молодой, тупой голове, но пойти в тот клуб, серьезно? Что ты там забыл, в конце концов, если только не проблемы на свою задницу?       Я хотел вернуть то счастье, которое ты украл у меня, придурок — вот что Доппио действительно хотел сказать от всего своего взволнованного сердца. Он только медленно моргнул: — Я просто тупой подросток, не так ли? Понятия не имею, что творю большую часть своей жизни.       На секунду ему показалось, что Дьяволо вот-вот набросится на него, судя по тому, как дернулась его челюсть, но мужчина только цокнул и отпер дверь. — Выходи. И не связывайся с Вольпе и его делишками. — Я тебя услышал.       Доппио открыл дверцу и остановился на полпути из машины, оглядываясь назад полузакрытыми глазами, усталыми и чувственными. Как, когда ты стоишь на берегу в начале утра и вода только начинает приливать к берегу. Взгляд, который кричал о подводном течении, возвращающихся медленными волнами с моря. — И я рад, что тебе не всё равно.       Дьяволо был уверен, что мальчик, по крайней мере, попытается снова поцеловать его или, что ещё хуже, уговорить на секс в машине. Однако Доппио просто закрыл дверь и направился к своему дому, пнув ногой статую садового гнома и взяв запасной комплект ключей. Дьяволо проследил, как он исчез внутри помещения, и, найдя внутренние ощущения странно пустыми, загнал свою машину обратно в дом. Он и сам устал, и из-за сегодняшнего приключения у него накопилась работа, с которой он разберется позже.       И, конечно, он должен был предупредить Вольпе. Небольшое, маленькое предупреждение — просто, чтобы не совал нос, куда не следовало.       Доппио поднялся наверх, бесшумный, как привидение, проверяя, спит ли ещё его мать. Кивнув самому себе на закрытую дверь, он вошел в свою спальню и огляделся. Знакомая и успокаивающая атмосфера его комнаты выглядела неуместной после того, что произошло той ночью. Он сел на кровать, скинул кроссовки и уставился в точку прямо перед собой.       Секунду он просто смотрел на стену — на сиреневые обои с прикрепленными к ним рисунками, плакатами и картинками.       Легкая улыбка расползалась по его губам, постепенно становясь всё шире. Доппио оскалил зубы и зажмурился. Он почувствовал, как смех начинает пузыриться на его губах, и мальчик прикрыл рот забинтованными ладонями, чтобы не наделать много шума. Доппио плюхнулся на кровать, крепко зажмурив глаза и коснувшись губ.       Невозможно было что-либо отрицать.       Этот самый момент? Этот момент на балконе? Это что-то значило. Дьяволо приложил столько усилий чтобы отказать ему, когда случилась катастрофа с Триш, но Доппио больше не верил в это. Теперь, когда он мог спокойно проанализировать всё случившееся, он всё осознал. Доппио знал этого мужчину достаточно. Если бы ему действительно было всё равно, всё закончилось бы анонимным звонком в полицию. Перспектива, которую Дьяволо действительно рассмотрел, но проигнорировал в конце концов, если судить из того, что Доппио понял из их разговора. Черт. Если бы Дьяволо так сделал, Доппио бы сильно облажался.       Мальчик перекатился на кровати, лежа на животе и не сводя глаз с дома напротив. Дело было в том, что он не позвонил ни в полицию, ни кому-либо ещё. Он был тем, кто приехал на помощь. Дьяволо тоже любит его, и ничто другое не убедит его в обратном. В тот самый момент на балконе, когда ветер хлестал по его обнаженному телу, это было похоже на благословение. На сердце у Доппио снова потеплело.       Но он не мог позволить себе ещё раз творить глупости.       Нет, хватит. Никаких больше тупых, идиотских вещей.       Он должен был возобновить свою игру, если действительно намеревался удержать своего человека. Он уже видел всё в своей голове, свой маленький детальный план, интриги своей жизни. С его губ грозил сорваться ещё один искрящийся смех. Он прижался лицом к матрасу, сдерживая шум. Оставалась ещё одна большая перемена, которую ему предстояло рассмотреть и с которой предстояло разобраться в ближайшем будущем.       Теперь ему нужно было поспать. Мальчик снял одежду и направился к кровати, когда какая-то мысль остановила его. Он сел за стол, открыл ноутбук и просмотрел Инстаграм. Он открыл свой почтовый ящик и отправил сообщение Ризотто, спрашивая, что случилось с Прошутто, и были ли они в порядке. Он решил опустить подробности собственной роковой ночи, зевая и уставившись на экран усталыми глазами. Что ж, ждать ответа прямо сейчас не было никакой надежды, поэтому он подкатил свой стул к кровати и плюхнулся на матрас.       Едва ли он мог дождаться, когда наступит новый день.