Сдержи своё слово: яд в крови

— Вы не представляете, как долго и с какой надеждой мы искали это место, — Чуя теперь мог с облегчением выдохнуть и сказать, что тяжкий груз спал с его плеч. — Мы очень благодарны Вам, правда. — Вид у всех неважный, прошу отметить, — владелец «Небесного казино» приподнял бровь, когда увидел маленькую девочку, которая прижалась к отцу и крепко держала за руку; он спрятал руки за спину и загадочно улыбнулся, наклонясь вперёд. — Ваша дочь? — Сигма устремил взгляд, полный оптимизма, на Накахару, и продолжил: — У нас имеется детская комната, позвольте показать её. Парень протянул руку Хитоми, и она без каких-либо раздумий ухватилась за неё. Чуя сразу бы завёлся говорить о этом необдуманном и рискованном поступке, но воздержался: человек, вроде, приличный, довериться можно. Парень с огненными волосами цепляется за мельчайшую возможность быть рядом, следить и не дать в обиду, и именно поэтому хотел плестись следом за владельцем и дочерью. Его остановил Осаму и, за локоть подтянув к себе Чую, тихим рыком молвил: — Имей хоть каплю уважения. Этот человек помог тебе взобраться сюда, а ты неподобающе ведёшь себя. Все люди сволочи, но, может, пора наконец понять, что не всегда требуется лезть третьим в качестве сторожевой собаки? — Что на тебя нашло? — свёл брови к переносице и обернулся — Сигмы и Хитоми уже не было видно. — Пусть ребёнок отдохнёт или поиграет во что-нибудь. Ей хватило спектакля, где в главной роли был отец с шаткими нервами и измученной ходьбой. Довольно, — шатен отпустил напарника и без настроения дополнил: — Нам всем следует отдохнуть, в особенности тебе. Думаю, Сигма ясно дал понять, что нам с тобой надо осмотреться самостоятельно. — Да, — видно на бледном лице неловкость, — ты прав. Прости, я… Я ужасно устал, — Чуя трёт кулаком глаз и сдерживает в себе зевоту. — Мы изрядно вымотались, и это видно. Я предлагаю отыскать первые попавшиеся комнаты и отдохнуть до вечера. — До вечера? А дальше чё ты делать предлагаешь? — Твои умственные способности всегда гаснут, когда ты уставший? Это ведь «Небесное казино»! Здесь наверняка найдутся развлечения и для нас. Парни шли к выходу. У Чуи не было никакого настроения для всех запланированных идей Дазая на ближайшее будущее. Мысли о сне, крепком и долгом, — больше ничего. Они спустились на этаж ниже и увидели простилающийся вдаль коридор с белыми стенами и дверьми из тёмного дерева. Похоже на психиатрическую больницу в ночное время, только вот пациентов не хватает. Хотя подождите… Кто-то, кажется, спешит, и в самом конце коридора промелькнул его образ. Проходя мимо дверей, Осаму и Чуя слышали чужие разговоры, похожие на наглое и потайное перешёптывание. Видимо, стены здесь противно тонике. В некоторых комнатах действительно кто-то обитал. Владелец казино позаботился о некоторых точно также, как и о новоприбывших. Терзает не по теме вопрос: кто-то ещё сможет прибыть сюда? Сомнения перевесили уверенность. — Сколько здесь этажей? — Чуя спрятал руки в карманы и посмотрел на друга, который шагал намного быстрее него. Начинает кружиться голова, но он не подаёт виду. — Три. — Удобно они тут устроились… — Как и мы, к слову, — Осаму ехидно ухмыльнулся и, прильнув вплотную к двери и наострив слух, дёрнул за дверную ручку — открылся вид на большую комнату. — Ты только посмотри на эти хоромы! Намного лучше твоей будки. Думаю, лучшее достанется тебе, — парень отошёл в сторону и как самый настоящий придворный слуга придержал дверь, чтобы нынешний обитатель сего номера прошёл внутрь и обустроился поудобнее. — Дурак, здесь наверняка номера одним лишь расположением мебели различаются, — Чуя заходит и не смотрит по сторонам — искренне всё равно на дизайн; его взору попадается кровать, и он моментально падает на неё спиной. — До вечера, зануда. Дверь закрылась без скрипа. Но щелчка не было. Накахара поборол душащую лень и поднялся, чтобы до конца закрыть дверь. И самое непредсказуемое для него то, что подлец Осаму мигом забежал на цыпочках за поворот коридора, предварительно предсказав провальную операцию по слежке. Благо, не заметил, иначе донельзя остроумный детектив лишился бы своих умственных способностей. Теперь никто не потревожит. Чуя с ярко выраженным помутнением перед глазами двинулся в сторону, дабы отыскать грёбаную ванную комнату и расслабиться под потоком тёплой воды: пробирающей до костей океанской ему хватило на всю жизнь. В глазах ослепительные вспышки в форме нечеткого круга. Он интуитивно касается стены, которая в дальнейшие минуты служила в качестве опоры. Вот-вот сознание отключится. — Не смей, не смей, — его веки непослушны и закрываются, словно представление подошло к концу и всем известен финал очередной драмы; Чуя даёт себе смачную пощёчину, вторую, третью; удары приводят к дискоординации, он пытается оторваться от стены — получается. Категорически мало воздуха, но дело в том, что ему ничего не преграждает сделать глубокий вдох, — скорее тяжко, нежели невозможно. Парень не по своей воле падает на колени и громко кашляет, упёршись руками в пол. Посторонние звуки со стороны двери, однако Чуя не слышит их из-за непрерывного кашля, который доводил буквально до слёз. Горло будто наизнанку выворачивает. Кто-то опускается у Накахары за спиной и прижимает к себе, давя на горло локтем. Он рыпается, но всё бесполезно: к его рту и носу прикладывают тряпку, пропитанную чем-то непонятным. Похоже на анестетик, который приводит к временной потере сознания. Ещё этого не хватало. Чуя бьёт по чужим рукам и понимает, что конкретно ослабел, когда глаза медленно закрылись, а всё тело бессильно упало на кого-то позади.

***

Чуя, которого подло подставили, очнулся только под вечер. Он поморщил нос и через силу открыл небесного цвета глаза. Какая-то маленькая комната, впереди стоит стул и буквально в нескольких метрах позади него желанная дверь. Содранные серые обои напоминали ужасную квартиру в тихом городке или же только начавшийся ремонт, которым занимаются неопытные молодые люди. Хочется как можно быстрее встать и убежать. Парень хотел было сделать первый шаг и опустить руки, но не выходит. Зазвенела громко цепь, и Чуя не перестаёт дёргать рукой, чтобы освободиться. Блять, кто-то умудрился опустить на колени, сковать руки. Щиколотки туго связаны верёвкой. Как же унизительно смотрится. Способность вновь не активируется. Высокий парень зашёл в комнату в достаточно величественном белом наряде: плащ почти достигал до пола, брюки и жилет, под которым была чёрная рубашка и тёмного цвета галстук. — Дазай? — полушёпотом спрашивает. — Дазай, что здесь происходит? Где тебя носило? Помоги мне! — Чуя тараторил без остановки и с мольбой в глазах смотрел на друга, который, по всей видимости, не спешил выполнять пожелания рыжего; Осаму сел на стул и закинул ногу на ногу. — Что… Дазай, что с тобой? Освободи меня немедленно! — Накахара примолк лишь тогда, когда осознал всю суть случившихся проблем; его взгляд вмиг потух вместе с тем огоньком надежды, который ещё днём беспрестанно пылал. — Чёртов сукин сын! Дазай в ответ на это только широко улыбнулся — видимо, ему нравится реакция друга, растерянного и шокированного. Он подобен хитрому лису, поймавшего желанную жертву и испытывающую её терпение. А терпения у Чуи, если говорить прямо, не было. — Если с ней что-нибудь случится, ты сдохнешь самой мучительной смертью, ублюдок. — Ранее ты был куда молчаливее, Чу-уя, — Дазай с любопытством смотрит на бывшего напарника и немного хмурит брови. — Ну же, раскрой все мои козыри. — Ты пожалеешь об этом, обещаю. — Верю: передо мной ведь мастер сдерживать своё слово, правильный ты наш. Давай-ка поиграем? Видишь монитор? — согнув все пальцы, кроме большого, шатен указал рукой на выход за своей спиной — совсем близко к двери был настенный телевизор небольшого размера. По щелчку пальца он включился, и на мониторе появилась запись с неоднозначными помехами. Изображена Хитоми, сидящая за круглым столом и пьющая что-то — Чуя понадеялся, что это был чай или другой напиток, который не вредит здоровью, — и напротив сидел молодой человек в странном наряде: костюм исключительно белого цвета; элемент, который запомнил Чуя, был ушанкой на голове. Незнакомец мило общался с девочкой, расспрашивал обо всём и в определённый момент пронзительно посмотрел на камеру, улыбаясь как наглец. — Я хочу, чтобы ты, дорогой мой напарник, рассказал от начала и до конца мою историю и пришёл к заключению, в котором должна быть указана причина таковой моей подставы. Допустил ошибку? Богом клянусь, я измучаю тебя этим чёртовым ножом с медленно действующим ядом на лезвии, а затем приведу Хитоми сюда и опозорю тебя как следует при ней, — из рукава плаща нож выпадает прямо на ладонь, пальцы моментально сжали рукоятку. — Ты ведь не хочешь пасть в её глазах? — Идиот… — Я, может, и идиот, но ты ведь повёлся, — он сдерживает смех. — Идиот, как видишь, оказался умнее, хитрее и проворнее. Начнём же нашу игру! — Я не собираюсь играть в твои тупые игры, — Накахара рвётся вперёд, однако все его действия, в смысл которых входит идея исключительно как можно сильнее избить Дазая, оканчиваются на том самом моменте, когда звенит цепь. Осаму внезапно подставляет нож к горлу Чуи и с серьёзным выражением лица говорит: — Поверь, я не смогу объяснить Хитоми, что её отец умер… Нет, заснул в собственной луже крови с искажённым от страха лицом. Кто знает, что этот парень, сидящий напротив, сделает с ней, если ты утратишь контроль над собой и вынудишь меня одним лёгким движением отобрать у тебя жизнь? Чуе ничего не оставалось. Он чувствует себя обманутым и покинутым так сильно, что готов возненавидеть весь мир, кроме одного-единственного человека. Уж дочь его никогда не бросит. Она ему обязательно в будущем поможет подняться, станет стимулом для новых действий, если у него выйдет обхитрить чокнутого Осаму и прикончить. — Что я должен говорить? — рыжеволосый с трудом смотрит на бывшего друга: вина была в стыдливости, но от прежней ситуации, как видно, убежать или отбиться не удастся. — Расскажи мне, почему я соизволил бросить сотрудников агентства и прискакать к тебе, — Дазай сейчас подобен опытному врачу в психиатрической больнице, который вновь пытается разговорить пациента и уточнить его проблему, которую позже можно устранить с помощью дорогих, сука, лекарств. — Ты не хотел нам помогать, — моментально признался с твёрдой уверенностью в правильности сказанного, так как результат виден в данный момент и спору не подлежит. — Твоя задача — доставить нас в «Небесное казино». — Верно соображаешь. Но тебе не кажется нечестным то, что я много лет тому назад ступил на сторону добра и в самый неподходящий момент бросил агентство? Они ведь могли спастись, — Осаму не становится интереснее от этого разговора — требовалось натолкнуть Чую на путь, по которому всё это время шёл и не спотыкался он сам. Накахаре требовалось долго времени, чтобы поразмыслить, выбрать из нескольких вариантов достаточно подходящий логике Осаму и высказать. Глаза мёртво смотрят на пол, в горле пересыхает. — Они не знали… Не знали про эспера. Ты умудрился предать даже тех, кто смог смириться с твоим прошлым. Да ты предал меня, в конце концов, — какими бы правдоподобными не были эти слова, он горько усмехнулся, и это не украсило его бледное лицо. — Ты предал меня в тот самый день, когда первая выполненная миссия «Двойного Чёрного» была отпразднована, — шатен сохранял хладнокровие, и голос его звучал обыкновенно, но внутри хранилась ненависть. «Господи, что же было в тот самый день?» — думает Накахара. Честно, память предательски обошлась с ним. Он, впрочем, и этому не удивлён. Только поднимает голову, опускает, глядит вниз, в сторону. — Если человек отказывает тебе, то наверняка нужно меняться в характере, Дазай, — хмыкает Чуя. — Так нельзя, понимаешь? Нельзя. Я тоже человек, у меня есть свои чувства. — Чувства? — кареглазый сильнее сжимает нож в руке и скрипит зубами. — Чувства к умершей? Ты издевался и над собой, и надо мной, при этом сначала лил горя слёзы, а после счастье стало исходить из тебя. Как ты вообще мог полюбить человека, пытавшегося убить тебя? — А как я должен вести себя в нашей ситуации? — Чуя медленно поднимает голову и в немой мольбе смотрит прямо в карие глаза, где плясали черти. — Полюбить человека, который еле сдерживается, чтобы не воткнуть мне нож прямиком в сердце? — Мы могли бы не прийти к такому результату, если бы ты умел вовремя включать свой мозг. — Что же, мне надо было стать детективом. Вас ведь этому учили? Из тупых делать похожих на умных? — скованный парень лукаво улыбнулся, якобы презирая — из-за этого звон цепей дополнил громкий удар по лицу. Накахара застыл на миг, но всё же продолжил улыбаться — благо, постепенно набирающий гнев Осаму не видел его глаз из-за выпавших на лоб прядей. — В мою кровь был введён антивирус, — шатен поворачивает лицо бывшего мафиози к себе, дёргая за волосы. — Я достаточно много раз пытался избавиться от тебя, но что-то мне мешало… Зато сейчас я могу долго развлекаться с тобой. Было интересно наблюдать за боем там, в штабе, стоя у стены. Человек, который проник в штаб и заразил Хигучи, сейчас сидит перед тобой. Ты действительно не мог подумать об этом? — Меня не интересуют ни твои байки, ни сам ты, понял? — Чуя чего-то добивается, только вот приходится ему терпеть удар за ударом. Из носа течёт кровь, изо рта бы спокойно лилась тонкая струя, но он сплёвывает. — Узнаешь ли ты о моём козыре? — Твой единственный козырь — способность, которая, к несчастью для тебя, не сможет активироваться несколько часов, — Осаму думал, что перечеркнул все надежды Чуи, подло растоптал, но тот постоянно не спускал с лица улыбки. Шатен повернулся лицом к монитору и махнул кистью руки, мол, знак подал уходить, и Накахара в встревоженном ожидании наблюдал за уходящими за пределы камеры людей: неизвестный парень увёл девочку за руку. — Куда он её ведёт? Что он хочет сделать? — только теперь нервы пошатнулись, и он с ошеломлением и огромной тревогой смотреть на пустующий монитор, показывающий лишь стол да полупустые чашки. — Они присмотрят за ней. — Они?

***

— Мы направляемся к тебе, — кратко сообщил высокий юноша молодых лет, прижимая кнопку встроенной в ухо рации. — А когда папа освободится? — девочка крепко сжимает ледяную ладонь незнакомца и внимательно смотрит по сторонам: здесь никогда не была, поэтому интересно. — Совсем скоро. Мы будем ждать его у вертолёта, ладно? — Хорошо. Они поднялись на крышу без особой спешки. Возле вертолёта их ожидал человек средних лет с длинными волнистыми волосами, словно искристый снег на солнце, с чрезвычайной бледностью на лице и рубиновыми глазами. Длинный плащ-накидка и брюки белого цвета, тёмная водолазка. Посмотришь на него и не скажешь, что он живой. Похож на статую. Он холодно смотрит на океан, скрещивая руки на груди как бы одиноко. — Где его носит? — спрашивает вдруг мужчина и от скуки зевает. — Развлекает кое-кого. Присоединится к нам, думаю, не скоро. — Наш план всё ещё в силе, Федь? — повернувшись к парню в ушанке, он опускает руки и безразлично глядит на Хитоми, которая ему, между прочим, очень важна. — Мне не терпится пополнить коллекцию новым даром. — Терпение, Шибусава, — Фёдор хотел было подойти ещё ближе и коснуться союзника, но тот брезгливо выставил руки перед собой и хмыкнул. — Не смей подходить ко мне. У обоих парней были достаточно разные цели на мир и на жизнь. Кто-то хотел власти, а кто-то — вечного покоя на всей планете, где не будет происшествий. При их первом общении складывалось впечатление, что они понимают друг друга и готовы горы свернуть ради достижения совместной цели. Легко быть союзниками. Но легко ли быть союзниками тем, которые не внушают друг другу никакого доверия и строят личные планы в голове к ранее договорённым делам не относящиеся? — Неуважительно с твоей стороны, — Фёдор Достоевский отпускает руку девочки и одним резким взмахом руки скользит острым предметом по шее мужчины; когда раненый был готов упасть, темноволосый оттолкнул его ногой. Тело падает вниз, прямиком в океан, и у предателя даже некий интерес появляется: подходит к краю и глядит на умершего — выглядит жалко. — Фёдор, — связывается с ним Осаму по мини-рации, — немедленно убей её. — Так запросто взять и разрушить? Такого не случится, — усмехнулся. — Делай то, что я тебе скажу! — долгое молчание по ту сторону, и Дазай никак не поймёт: всё в порядке или пошло наперекосяк? — Фёдор, ответь мне! Ты слышишь меня? Постепенно усиливающийся смех Чуи скоро потрясёт целый этаж. После тридцати минут длительного разговора вперемешку с избиением ему откровенно всё равно на своё состояние здоровья. Гордыня Осаму давным-давно пала. На Накахаре разорван жилет вместе с рубашкой, и один Бог знает, когда яд начнёт отбирать у него силы. Когда-когда, но точно не сейчас. Горло раздирает от громкого смеха, и он с точностью может признаться: — Нам с тобой выпал Джокер. Только вот ты свой проебал, решив, что все лучшие карты в колоде подвластны лишь тебе. Вновь звон цепи. Только это не сковывание в движениях — свобода. На запястьях Чуи еле видны красные следы, и он поднялся. На полу так и осталась валяться порванная верёвка, которая ранее мешала ногам. — Упс, — с наигранной виновностью вырывается из уст. Накахара принялся за разминку пальцев. Костяшки хрустят. Осаму поднялся и отпрянул от стула, приходя в глубокое заблуждение из-за внезапного поворота событий. — Как т-ты, — мямлит он, — как ты освободился? — Булавка. Я её вонзил глубоко в кожу ладони, потом вынул во время твоих редких отхождений куда-то. Чертовски больно было доставать её одной рукой, да ещё и указательным и большим пальцами. Ты мог бы заметить, что после твоего прихода моя рука свободно могла пролезть, но ты не придал этому значения, как я и предполагал. Должен признать, что в этот раз я оказался куда хитрее и проворнее тебя, — Чуя показывает оскал, и кто знает, что у него на уме. — Трюк со спрятанным ножом объяснять не буду. Даже не соизволил меня обыскать. Осаму хочет закончить начатое. Рука собирается взять приобретённый на всякий случай пистолет, прикрытый плащом, но тут же замирает, ощутив холод острия у своего горла. — Я учил её всему, что знал сам. Не воспитывал хладнокровную убийцу, жаждущую как можно больше заработать на чужих жизнях, — я воспитывал дочь, которая не позволит моей семье пасть на колени перед такими, как ты. Силуэт Хитоми ярко-красный — это выглядит неимоверно. Она управляет «Смутной печалью» умело, словно этот дар использует не впервой. Сейчас она повисла в воздухе и держит нож у шеи Дазая. Такого он явно не ожидал. Чуя не делился с ним подобными моментами, а рассказывал только те, где Хитоми выставлялась девочкой тихой, порою чересчур энергичной и хмурой. Если бы только Осаму мог взглянуть на неё. На её лице чистое хладнокровие, но есть признаки и проявления других эмоций, например: сочувствие, напряжённость, обида. — Хитоми, ты ведь не убьёшь своего принца? — шатен изогнул бровь, поглядев в сторону. — Вы не мой принц, дядя Дазай, — голубоглазка настоятельно давит на нож, а после резко проводит в сторону. Брызнула кровь. Чуя, к сожалению, испачкался чутка. Но не в собственной крови, что и хорошо. Рыжик в самые последние секунды жизни Осаму садится возле него на корточки. — Я её принц, — шёпотом издаётся из губ, постепенно превращающихся в дьявольскую улыбку. Когда Дазай закрыл глаза, Чуя поднялся и подошёл ближе к дочери. — Мама бы тобой гордилась, — парня будто переклинило: поведение изменилось, стало мягче. — Наверху есть вертолёт, насколько мне известно. Нет смысла здесь задерживаться. — В самом деле. Место отвратительное, пап, — «Смутная печаль» перестаёт действовать: она больше не пригодится. После всей суматохи они отправились в ближайшую больницу. Чуя уж думал, что весь мир сошёл с ума благодаря дурным играм с вирусом, но нет. Только Йокогама попала под удар способности неизвестного всем эспера. Нынче она ограждена ото всех, и только смельчаки решаются отрядом отправиться к заражённым и уничтожить — иного пути не было, антивирус никому не раздобыть. В больнице после обследования сказали, что порезы на теле скоро заживут. — Вы не обнаружили что-то наподобии яда? — удивлён Накахара. — Ничего подобного не наблюдалось. Что же, Дазай действительно умел только пиздеть своим длинным языком. Чуе совсем не жаль его, но иногда приходилось вспоминать добрые времена, когда они работали вместе. Порою Чуя, думая об этом, сам себе твердил: «Блять, ценить время, проведённое с ним, ничтожно». Все эти года он ждал удобного момента ради мести и как следует облажался. Если посмотреть с другой стороны, человеком он был хорошим, верным и весёлым, но все мы знаем, что происходит после жажды мстить. Они выбрали тихое место, где громким собеседником могли быть лишь мысли. Дом в лесу, который предоставила власть в качестве помощи. Чуе пришлось полюбить охоту. Особенно ранним утром. Проснётся, сходит в комнату дочери, снова укроет её одеялом — она не может спать спокойно лёжа — и тихо уйдёт с оружием. А дело ведь действительно интересное. Порою ездит в город и продаёт добытое. В основном люди брали зайцев. С ними-то и мороки больше происходит во время охоты, но, благо, с ловушками всё выходит быстрее. Хитоми же увлекалась метанием ножей. Отец ей говорил, что это совсем не игрушки, но она всегда на это говорит: «Поэтому это интереснее». Какие бы приключение их не встретили, они могли через всё пройти в будущем. Будь то адское пламя или подступающее цунами — всё это преграда, которую можно пробить совместными силами. Жизнь стала куда безопаснее в райском местечке. Совсем скоро Хитоми придётся отпускать в школу, находящуюся в городе, и Чуе становится тревожно об одной мысли о том, что она, его любимая девочка, заблудится по пути. Придётся откладывать охоту на некоторое время или вставать раньше. Дело обыкновенное и нетрудное; главное, чтобы дочери ничего не угрожало. Хитоми и Чуя любили сидеть допоздна на берегу озера. Бывает сядут на большое бревно и поговорят обо всём на свете, о прошлом и будущем, старом и новом, покидают найденные камушки в воду и посоревнуются чей больше проскачет. Им нравилось играться с собственными способностями, которые не имеют различий. Хитоми всё время просит отца поднять её: он поднимает палец вверх, и девочка отрывается от земли. Но больше всего отец и дочь любили смотреть на звёзды. Чуя каждый раз смотрит на подаренное обручальное кольцо, весящее на шее Хитоми, и твердит об удаче, памяти о матери. А ведь Хитоми до сих пор говорит, что самая большая звезда, горящая ярко в небе, — это мама.