Шепот

Музыка к главе: Screw — Scarlet (スカーレット) Screw — Spiral of mistrust Примечания к главе: — 4.forZERO — вдруг кто не знает, бар действительно принадлежит Казуки. Об открытии писал в твиттере, где-то в августе 2018г.; — Screw you! — с англ., эквивалент «F*ck you!», т.е. «Пошел ты!», тоже на всякий случай :)); — TBT — с англ. «Throwback Thursday», дословно «Четверг воспоминаний». По четвергам, под #TBT в соцсетях пользователи делятся старыми фото, видео, музыкой и т.д.; *** Казуки предпочитал не вспоминать прошлое и честно старался жить своей новой жизнью, уделяя время и внимание управлению 4.forZERO, нежели музыке, гитаре и концертам. Однако, как оказалось, у судьбы были другие планы на этот вечер. Как обычно, Казуки решил поехать в бар пораньше и лично убедиться что к приходу основной массы клиентов все будет готово. Остановившись на красный, он не особо обращал внимание на музыку. Радиоведущий веселым голосом объявил о продолжении рубрики TBT и о готовности откапывать всеми любимых, музыкальных динозавров японской рок индустрии. Когда заиграла ритмичная мелодия Scarlet, Казуки чуть ли не инстинктивно протянул руку намереваясь переключить станцию, как он неоднократно делал когда по радио попадал на музыку Screw. Но зажегся зеленый, и переместив руку обратно на руль, он тронулся с места. Бодрая, дерзкая мелодия заставляла невольно подпевать и барабанить пальцами по рулю. По крайней мере, Казуки этим и занимался ровно до гитарного соло, их с Манабу гитарного соло. Настроение вмиг улетучилось и Казуки выключил радио. Было еще рано, но за барной стойкой уже сидела какая-то парочка иностранцев. Разговаривали на английском, а вот о чем, Казуки не смог бы понять даже без фоновой музыки. Иностранные языки не являлись его форте, уж это точно. Кенто-кун, бармен, успел о них позаботиться и спешил отчитаться перед Казуки о проведенных и предстоящих делах на этот вечер. В какой-то момент, тихо обсуждая инвентарь за барной стойкой, Казуки отчетливо услышал голос девушки иностранки. Резковато бросив «Screw you!» в сторону сидевшего рядом парня, она грациозно поднялась и направилась в сторону выхода. Казуки удивился что вообще расслышал слова, но пока до него дошло значение сказанного, в голове эхом отзывалось «Screw! Screw!..» и, отнюдь, не ругательным значением. В памяти всплыли толпы фанаток, которые пылко преследовали их, когда-то популярную, группу. На этом, вечер воспоминаний для Казуки не закончился. Зашедшая вскоре толпа молодых людей, громко поздравляла с днем рождения некого «Манабу», еще толком не усевшись за столик с надписью «Reserved». Именно в этот момент, Казуки почему-то особо остро ощутил, что его все раздражают. Студенты со своим «Манабу», вежливый Кенто, идиотские воспоминания и дурацкая Scarlet, из-за аранжировки которой они с настоящим Манабу чуть было даже не подрались. Как глупо… Срываться на людях Казуки не любил, и в моменты острого раздражения предпочитал побыть один. «Буду у себя» — бросил Казуки в сторону Кенто — «Отправлю заказы поставщикам. Зови, если понадоблюсь.» Под неброским названием «у себя», Казуки имел ввиду такое же неброское, скромных размеров, служебное помещение, больше похожее на склад, нежели на офис, где Казуки хранил всякие записи, папки и прочее, а также, рабочий компьютер. Уставившись в монитор, Казуки понял что он минут пятнадцать, как минимум, тупо смотрит в никуда, работа никак не шла, е-мейлы не писались. Устало прикрыв глаза и откинувшись на спинку кресла, он закурил и дал волю воспоминаниям. А вспоминать действительно было что, вот только воспоминания эти причиняли какую-то необъяснимую, глухую тоску. Дело было даже не в распаде группы. Скорее всего, причиной являлся конкретный человек, хотя причину такую Казуки старался, по возможности, отрицать. Но, обо всем по порядку. В тот вечер, они были вдвоем у Казуки дома. До последнего лайва оставалась всего неделя и они с Манабу направились к Казуки, дабы обсудить последние детали выступления, особенно те части что касались игры на гитаре и координации гитарных соло. Ситуация в группе, само собой, была довольно напряженной. В студии, на фоне предстоящего последнего концерта, бесконечные ссоры, упреки и старые обиды, действовали всем на нервы, и Казуки отправив остальных по домам, предложил Манабу продолжить работу в более непринужденной обстановке. Компания Манабу, да и работа с ним, совсем не напрягала. Наоборот, за долгие годы, Казуки все чаще замечал насколько они привыкли, почти без слов, понимать друг друга. Он с точностью мог сказать если Манабу злой, обижен, доволен, или просто задумался, хотя выражение лица у него, по сути, не менялось, и для постороннего наблюдателя, почти всегда, казалось серьезным. Но и Манабу не велся на улыбку Казуки, ибо улыбающийся Казуки мог быть разъярен, чем-то недоволен, или просто не в духе. И Манабу знал разницу, с точностью знал. — Можешь у меня на ночь остаться. Постелю на диване, места полно. Все равно заработаемся допоздна. Можем, как раз, еды в магазине захватить и выпить чего-нибудь. Если Саки будет не против, конечно! — поспешил добавить Казуки. Вовремя вспомнив о девушке Манабу, Казуки мысленно передернуло. Капризная особа с красивым лицом и скверным характером, успела потрепать нервы всей группе и стаффу, и убедить Манабу, чтобы после распада, они переехали обратно в Осаку, откуда оба были родом. Каким образом интрижка, не предполагающая продолжения, переросла в отношения, никто так и не понял, но Казуки предпочитал не лезть не в свое дело. — Мы расстались, — голос Манабу вывел из раздумий. — Саки в Осаку улетела, еще в конце лета. — Мне жаль, — выпалил Казуки не подумав и тут же осекся. Манабу смотрел на него своим фирменным взглядом, как будто тот только что сморозил величайшую глупость. — Ладно, мне не жаль, совсем… Прости, ты же знаешь… — Идем уже за пивом, а? — бросил Манабу. Мнение Казуки о Саки и их с Манабу совместимости, он уже слышал, и не раз. Тратить рабочее время на лишние разговоры Манабу не собирался. У Казуки дома, ребята действительно заработались. Перевалило за полночь, когда довольный результатом Казуки выдал гостю полотенце и домашнюю одежду, отправив Манабу в честно отработанный душ. Вскоре, одетый в выданные Казуки домашние шорты и футболку, Манабу вернулся в гостиную. С влажными волосами и в одежде, которая болталась на нем, как на вешалке, он выглядел забавно. Даже в какой-то степени мило, отметил про себя Казуки и неосознанно заулыбался. — Чего лыбишься? — критику и шуточки, даже не высказанные, по поводу роста и веса, Манабу переваривал с трудом. — Да так, размечтался о горячем душе, — соврал Казуки не моргая. — Тоже схожу. Я недолго. Кстати, там еще пива полно, если хочешь. Или ты спать? — Да нет, что-то не спится… А есть что покрепче пива? — Не вопрос, мини-бар сам знаешь где, выбери на свой вкус. Вообще Манабу не часто пил спиртное, но в последнее время вся эта ситуация с группой, напряжение, усталость… Хотелось просто расслабиться и ни о чем не думать. Спустя некоторое время, вышедший из душа Казуки застал Манабу за созерцанием какого-то музыкального канала и с полупустым бокалом в руках. На столике рядом красовалась бутылка дорогого виски западного производства. Кажется, фанаты подарили еще на прошлый день рождения. Казуки не стал церемониться с бокалами и сделав большой глоток прямо из бутылки, уселся на широкий диван рядом с Манабу со словами: — Я тут подумал насчет анкора… На этом, Манабу мысленно закатил глаза, так как обсуждать трижды проклятый анкор ему совсем не хотелось. Но прерывать монолог Казуки он все-таки не стал. К счастью, алкоголь приятно разливался по венам и рабочий разговор плавно перешел на более общую тематику. Парни шутили, вспоминали разные дурацкие ситуации из прошлого группы и периодически обсуждали мелькающие на экране клипы. К тому моменту, когда заиграла Spiral of mistrust, оба парня уже выпили достаточно, чтобы координация давала сбой, а разум не особо следил за движениями или словами. Поэтому, память Казуки некоторые моменты сохранила особо яркими и живыми, а другие, наоборот, вспоминались будто через пелену, скорее некими неуловимыми ощущениями, нежели фактами. — Ооо, ностальгия! Sukoshizutsu hanarete shimau… — начал было подпевать Манабу, но ржач Казуки его бесцеремонно перебил. — Ага, помнишь, тогда после съемок, тебя отчитывали за непристойное поведение в церкви, где мы и снимали. Что вы там с Руи натворили? Ты еще так смешно извинялся… — Ой все, хватит! Тоже мне, мог бы и заступится за нас тогда, как лидер. Дай сюда пульт! — Ха, щас! Смотри и вспоминай старые грехи! — все не унимался Казуки. Однако, пьяный мозг Манабу твердо решил не терпеть такие издевательства в свой адрес. Он привстал и потянулся за пультом, что валялся с другой стороны от Казуки. Но его вредный коллега успел проворно отодвинуть его подальше, почти в самый край дивана. В тот момент, количество алкоголя в крови таки сделало свое дело, и Манабу, не удержав равновесие, неуклюже повалился на виновника сего инцидента. Благо реакция не подвела Казуки и тот вовремя придержал Манабу за талию, чтобы его покачивающаяся тушка не пролетела мимо и прямиком на пол. А вот следующий момент Казуки запомнился особенно ярко. У Манабу была привычка на долю секунды облизывать нижнюю губу, перед тем как тот начинал какой-либо разговор. Так он делал почти на всех интервью, да и в повседневном общении тоже. Этот раз исключением не оказался. Манабу медленно поднял голову с изгиба шеи Казуки, куда он так удачно приземлился, и уперся одной рукой в диван. Он заторможенно провел языком по своей пухлой, нижней губе, скорее всего, просто собираясь извинится. Его щеки порозовели от выпитого, волосы растрепались спадая на плечи, и Казуки именно в этот момент, где-то на краю сознания подумал что Манабу очень привлекателен. Вот именно такой Манабу, в домашней одежде и без косметики, со спадающей на лицо челкой, слегка затуманенным взглядом и приятно пахнущей, после душа, кожей. Хотя, Казуки готов был признать что темно-красная помада на губах Манабу, в сценическом образе, смотрелась просто обалденно. Почему в тот вечер Казуки поддался странному желанию, он до сих пор, и даже самому себе, объяснить не мог. Мотивировал он это тем что просто хотел понаблюдать за забавной реакцией Манабу, которая обязательно должна была последовать. Должна, но не последовала… Казуки все еще придерживал его за талию, когда подавшись вперед, почти невесомо, прихватил губами нижнюю губу Манабу. Вопреки здравому смыслу, тот не оттолкнул сразу же и не стал сопротивляться. Манабу скорее застыл на долю секунды в своем заторможенном алкоголем состоянии, перед тем как приоткрыл рот, возможно намереваясь спросить какого черта вытворял его коллега. Но его действия лишь дали шанс плохо соображающему Казуки скользнуть языком между приоткрытых губ и поцеловать уже совсем по другому. Расслабленное алкоголем тело не желало слушать доводы разума. Манабу вообще любил целоваться, а действия Казуки разливались приятной волной по телу. Сознание тормозило, здравый смысл молчал. Не было смущения или осознания неправильности происходящего. Они целовались не спеша, пробуя друг друга на вкус и Казуки балдел от внезапной отзывчивости Манабу, от аромата его кожи, от тихих вздохов между поцелуями. Он перетянул парня к себе на бедра и теперь медленно скользил подушечками по полоске открывшейся кожи на его пояснице. Манабу, тем временем, обнял его за шею и поглаживал кончиками пальцев по линии роста волос на затылке, не прерывая этот странный, и такой необычный для них обоих поцелуй. Думать о завтрашнем дне и о последствиях совсем не хотелось. Хотелось только целоваться, вот так, никуда не спеша, под музыку исходящую из телевизора, и под приглушенный звук города за окном. Следует отметить, что целовался Манабу просто божественно. Казуки очень быстро убедился в этом, когда тот прошелся юрким языком по пирсингу в уголке нижней губы и на пару секунд даже перехватил инициативу, целуя глубоко и уже совсем несдержанно. Горячие, широкие ладони Казуки теперь гладили вдоль позвоночника передвигаясь вверх по спине, и Манабу немного выгнулся под этой лаской, на секунду прерывая поцелуй. Казуки не стал терять время. Он стянул с парня уже мешающую футболку и приник губами к шее, оставляя дорожку более настойчивых поцелуев-укусов. Манабу определенно сводил его с ума. Хотелось большего, хотелось слышать его всхлипы, целовать и наблюдать за выражением его лица, смотреть как Манабу получает удовольствие. Каким образом они избавлялись от остальной одежды, Казуки помнил смутно. Однако он точно помнил как ощущал перед этим возбуждение сидящего у него на бедрах Манабу, твердо упирающееся сквозь одежду в его собственный, не менее возбужденный пах. Как ни странно, но нагота друг друга не вызывала смущение. Наоборот, Казуки ощутил некий трепет, как будто в ожидании чего-то нового, неизведанного, необыкновенного. Манабу хотя и казался хрупким со стороны, телосложение у него было определенно мужское — широкие плечи, плоский живот, узкие бедра. И Казуки удивился насколько ему все это нравилось. Манабу, в свою очередь, рассматривал тело Казуки с каким-то нездоровым блеском в глазах. Он гладил Казуки по груди и по рукам, вызывая легкую, едва ощутимую дрожь во всем теле. Казуки теперь придерживал Манабу за ягодицы, которые помещались в его широкие ладони и сжимать их, почти до боли, оказалось неожиданно приятно. В какой-то момент, в этом пьяном дурмане, Манабу поймал взгляд Казуки, возбужденный, неосмысленный, почти дикий. «Какой же ты красивый…» — подумал Казуки, но вслух ничего не произнес. Он лишь крепче сжал Манабу за бедро и принялся зацеловывать грудь, поочередно прикусывая то один, то другой сосок, наслаждаясь тихими полустонами. Казуки хотелось трогать его везде, руки гладили тощие бока, острые лопатки, спускались на поясницу, поглаживали красивые ноги Манабу. Не смотря на выпитое, Казуки был сильно возбужден, и в то же время, смутно представлял продолжение событий. Разум откровенно тормозил. Тело просило разрядки, вот только в их состоянии, вряд ли бы получилось сделать все как следует, да и с парнями Казуки раньше спать не доводилось. Тихая паника зарождалась где-то в подсознании. Почему-то именно перед Манабу он не хотел облажаться. Укус в плечо вернул его в реальность, снова позволяя ощутить волны удовольствия. Лишенный любой одежды и оседлавший его бедра Манабу, медленно терся о его пах. Похоже его смышленый, но не менее пьяный партнер, нашел решение их грандиозной проблемы, потому что в следующую секунду Казуки охнул и выругался сквозь зубы, ощутив длинные тонкие пальцы на собственном члене. Манабу двигал кистью медленно и склонился за очередным поцелуем когда Казуки, уловив суть игры, прошелся кончиками пальцев по влажной головке члена Манабу и тоже подхватил ритм. Голова кружилась, внизу живота нарастало напряжение и стоны невольно срывались с губ. Такого безобразия Казуки, уж точно, ни с кем и никогда не творил. Хотелось звать Манабу по имени, заставить посмотреть на себя. Но Манабу явно пребывал в каком-то параллельном измерении, наблюдая за происходящим из-за полуприкрытых век. Он подавался в руку Казуки не сдерживаясь, одновременно стараясь в такт доставлять удовольствие и ему. В какой-то момент, Манабу немного сбавил обороты и мягко отодвинул руку Казуки, обхватив оба члена своей длинной тонкой кистью. Казуки вдруг понял что смотрит на происходящее будто от третьего лица. То есть ровно до того момента, когда Манабу снова задвигал рукой. Это было потрясающе. Смазка стекала с их обоих и перемешивалась, усиливая яркие ощущения, и Казуки вцепился своей ладонью поверх ладони Манабу, тоже сжимая и ускоряя ритм. Другой рукой он плавно скользнул между ягодиц парня и прикоснулся ощущая сжимающиеся мышцы входа, не надавливая, просто ненавязчиво касаясь. Казуки вдруг ярко представил как было бы, если бы они занимались сексом иначе, если бы пошли до конца. От пошлых мыслей сердце заколотилось бешеным ритмом и Казуки на секунду испугался что его напор может оттолкнуть Манабу. Но его партнера в этот момент явно ничего не волновало. Манабу открыл глаза и посмотрел прямо на Казуки. Кроме похоти и явного наслаждения от происходящего, в них читалось столько всего, что Казуки чуть не задохнулся. Он вдруг понял, что Манабу ему доверяет, именно в этот момент Манабу доверил себя. И как-будто подтверждая догадки Казуки, Манабу отнял свою руку и откинулся назад. Одной рукой он уперся в колено Казуки сзади, другой стал поглаживать низ своего плоского живота, периодически касаясь головки то одного, то другого члена, пока Казуки продолжал дрочить им обоим. Что было после этого, Казуки помнил скорее всего ощущениями. Тягучие поцелуи, нарастающий ритм вкупе с безумным удовольствием, тихие, хриплые стоны Манабу. Становилось жарко, и в какой-то момент Казуки понял что он сорвется, вот прямо сейчас сорвется и кончит, когда услышал тихий, почти отчаянный шепот: — Казу…не останавливайся… Тогда, Казуки еще не знал что шепот этот будет его преследовать во снах и наяву, и он просто дал волю эмоциям, растворился в собственном удовольствии. Манабу вцепился ногтями одной руки в плечо Казуки, а другую успел переместить поверх ласкающей ладони, тем самым сильнее сжимая оба их члена позволяя обойм, наконец-то, получить желаемое. Через пару секунд, Казуки прижимал Манабу к себе, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Получалось не очень. А еще Казуки помнил как их сперма разливалась по пальцам и по ладони, и как Манабу судорожно всхлипывал, тоже пытаясь успокоить собственное тело. Это было странно, и в то же время почему-то было до дрожи приятно осознавать что он смог довести Манабу до оргазма, пусть даже и таким банальным способом. Последовал медленный, почти ленивый поцелуй. Все еще придерживая парня за талию, Казуки потребовался всего один взгляд на потрепанного и, все еще, очень пьяного Манабу, чтобы понять, что никакой душ им сегодня не светит. Бережно приподняв его тело, Казуки лег на широкий диван и притянул парня к себе на плечо, укрывая их обоих рядом валяющимся пледом. Манабу, в свою очередь, не проронив ни слова, устроился поудобней обняв Казуки одной рукой за талию и они провалились в сон. «Завтра… Обо всем поговорим завтра…» — мысли разлетались в голове. На следующий день они действительно поговорили. Проснулся Казуки на диване сам, голова кружилась и ужасно болела, в комнате царил полнейший бардак, а из ванной доносились странные звуки. Как оказалось, Манабу было еще хуже. Но когда Казуки поинтересовался из-за двери, в порядке ли он, Манабу сообщил что он в норме и что сейчас выйдет. Медленно приходило осознание произошедшего, но вот что с этим делать, Казуки понятия не имел. Он не знал как воспринимать случившееся, ведь раньше о таком он даже и не думал. Да, был фансервис, да, были разные дурацкие шуточки. Но на этом все. И что обо всем этом думал сам Манабу, Казуки тоже не знал. Похмелье не помогало сосредоточиться и мысли цеплялись одна за другую, не в состоянии выдать хотя бы одну четкую позицию. Казуки успел лишь признать сам себе что ему было хорошо, ему понравилось, вот и все. Вышедший из ванной Манабу был похож на привидение. Растрепанные волосы, круги под глазами и кожа, которая в дневном свете казалась бледнее обычного. На шее красовалась пара внушительных засосов и Казуки подумал что сам он, скорее всего, выглядит не лучше. А еще Манабу ему показался невероятно милым. Захотелось его обнять и погладить, успокоить, как потерявшегося зверька. Но Манабу сразу же перешел к делу и после «доброго утра» перевел разговор в русло «Что на нас нашло?!» и «Какого черта мы вчера творили!». Манабу явно паниковал и был почти на гране истерики, не давая Казуки вставить и слова. — Поверить не могу! Казу, прости пожалуйста! — За что ты извиняешься, Бу? Оба хороши… — Проехали, ладно? Очень прошу! Не хочу с тобой портить отношения… Черт… — Эй, все в порядке, никто не сердится. К тому же, было классно, — подмигнул ему Казуки шутливо, пытаясь успокоить. — Идиот… — выдохнул Манабу облегченно. В то странное утро он был безмерно благодарен всем богам что все обошлось лишь поцелуями и «невинной» взаимной дрочкой. Манабу боялся даже подумать что было бы если бы они пошли до конца. Захотелось сразу повеситься, ну или спрыгнуть с балкона, как минимум. Как ни странно, но отношения между ними, вопреки опасениям Манабу, после этого не попортились, как обычно бывает в таких случаях. Работа продолжалась в бешеном ритме, думать о чем-либо кроме работы, было просто некогда. Пикантный инцидент ребята не обсуждали, было и было, забыли-проехали. Взрослые ведь мальчики. Вот только полное осознание произошедшего накатило на Казуки потом, после последнего лайва и распада самой группы. Манабу съехал со своей квартиры и улетел в Осаку, как и планировал, обрывая почти все связи с музыкой и старыми знакомыми. На фоне общей суматохи, они даже толком не попрощались, хотя обещали периодически созваниваться и не теряться насовсем. К тому моменту когда наступили зимние праздники, Казуки понял что в душе поселилась глухая тоска, вкупе с апатией. Ему не хватало сцены, не хватало фанатов, группы, музыки. А еще ему не хватало Манабу, с которым от так долго работал до этого, привык к нему, а теперь откровенно скучал. Но это была новая жизнь, без всего этого, ведь они всей группой решили что так всем будет лучше. Вот конкретно Казуки лучше не было, но он пообещал себе научиться жить этой новой жизнью, во что бы то ни стало… За те два года что прошли с распада группы, они с Манабу виделись всего лишь раз. Тогда Манабу прилетел в Токио по каким-то своим делам и они, втроем с Юуто, успели посидеть и выпить пару бокалов пива. Но на этом все. Манабу спешил и выглядел потрепанным и уставшим. А еще, он упомянул что они с Саки снова вместе, и вроде как Саки даже живет у него. Шутя обещал парням, если что, на свадьбу позвать. «Тоже мне шуточки» — подумал Казуки, но вслух лишь произнес что сочувствует Манабу, на что получил острым локтем в бок. На душе неприятно заскребло и Казуки понял что нифига он не забыл и не «проехал». Память раз за разом рисовала события того вечера, и Казуки все чаще думал, что он что-то в этой жизни делает не правильно. Где-то система дает сбой, а вот где именно, и что надо исправить, Казуки все никак понять не мог. А еще за эти два года были редкие смс на день рождения друг друга и по праздникам. Но иногда, очень редко, Казуки просто набирал знакомый номер и они общались как старые друзья, без пауз и неловкостей в разговоре, шутили и рассказывали свои новости друг другу. Друзья… — Казуки-сан! Казуки-сан, простите! — голос Кенто резко вернул его в реальность и прервал поток воспоминаний. — Вас спрашивает посетитель. Посетителем оказался никто иной как Сарши из группы HERO. Он иногда заходил к Казуки, много пил и много болтал. У ребят было предостаточно общих знакомых и Сарши частенько рассказывал свежайшие новости, кто с кем поссорился, какая группа планирует распад, а кто наоборот, собирает группу и прочие сплетни. — А угадай-ка Казу-чан, кого я видел на прошлой неделе в Осаке, и кто согласился поучаствовать в сессионке со мной, ну помниш, я тебе говорил? — загадочно спросил Сарши. — Да откуда я знаю? — действительно, общих знакомых в Осаке у них была тонна. — Ха! Так и знал, что мистер «Я-покинул-музыку-навсегда» ничего тебе не говорил! — Ктооо?! — Кто, кто? Ма-На-Бу, кто-ж еще?! Да, да — тот самый! — ликовал Сарши. — Я его убедил. Я гений! Сарши продолжал трещать, а внутри Казуки нарастало негодование. «Вот гад!» — почему не сказал. Казуки первым должен был узнать, а не какие-то там левые сессионные, и очень временные, согруппники. Хотелось позвонить Манабу, вот прямо сейчас, посреди ночи и высказать все что Казуки о нем думал. Но позвонить удалось лишь когда Казуки закрыл бар и добрался домой. На часы он не смотрел, просто набрал знакомый номер вслушиваясь в длинные гудки. Плевал он на Саки, пусть дуется. Когда на другом конце послышалось хриплое «Слушаю…», Казуки невольно представил себе как сейчас выглядел Манабу, сонный, теплый, в домашней растянутой футболке, и понял что улыбается как дебил. — Слушает он, видите ли! — ворчливо выдал Казуки вместо приветствия. — Ты — предатель, Манабу Ошио, вот ты кто! — И тебе утра доброго, Казуки Сатоо… — буркнул Манабу в трубку. ***