Цена спасения

Кроули потянулся, зевая во весь рот, и лениво перевернулся на бок, укутываясь в одеяло по уши. Одеяло пахло ванилью и корицей, и это было хорошо. Это было бесконечно правильно. Демона словно укачивало на ласковых солнечных волнах. Внутренним взором он улавливал отголоски снов, но не тех липких удушающих кошмаров, что снились ему обычно, а мягких заботливых сновидений о том, чего никогда не случалось. Об аккуратных светлых руках, об объятиях и поцелуях, об искренних, тихих словах любви… Кроули чувствовал себя как никогда выспавшимся, отдохнувшим и полным сил. Было так тепло, так невыносимо хорошо, что открывать глаза и сталкиваться с реальностью не хотелось от слова совсем. Человечество и без вмешательства тёмных сил умеет устраивать себе сложности, так что одному конкретному демону вполне можно и подремать годик другой… — Кроули! Крик был настолько неуместно отчаянным, что в первый момент Кроули показалось, что он ему попросту снится. Но потом к крику добавился топот и скрип распахнувшейся двери. Надеясь, что ему всё-таки послышалось, демон приоткрыл один глаз, тут же натыкаясь взглядом на всклокоченного Азирафаэля. Что за… Только тут до Кроули дошло, что спит он вовсе не у себя дома… Потому что он никогда бы не повесил на окна занавески в клетку. Строго говоря, в его спальне вообще не было окон… Прежде чем демон успел задать вопрос вслух, ангел в два широких шага оказался рядом. Упал возле кровати на колени, вцепился в ладонь демона обеими руками, уткнулся лицом в матрас и, о ужас, глухо зарыдал, глотая всхлипы. Кроули же хотелось ущипнуть себя, да побольнее. Какого чёрта?! Сонливость словно рукой сняло. — Что за… Что случилос-сь?! — взволнованно спросил демон, приподнимаясь на локтях и оглядывая эфирную сущность Азирафаэля внутренним зрением на предмет скрытых ран. Но всё казалось нормальным, если не считать тяжёлую ауру вины и печали. — Ты в опасности? Что-то с-с Адамом? … Да не молчи же! — Н-нет… Это не… — невнятно просипел ангел, крепче цепляясь за ладонь демона, словно Кроули мог куда-то неожиданно исчезнуть. Это было странно, это пугало, потому как Кроули точно знал, что никуда исчезать не собирается. Пожалуй, его и ногами из комнаты теперь было не вытолкать, пока в ней так безутешно плачет ангел. Его ангел. — Азирафаэль, в чём дело? Что мне сделать? Оторвав лицо от одеяла, Азирафаэль посмотрел несчастными, красными от слёз глазами. Демон был готов услышать что угодно, но не то, что услышал. Потому что ангел сказал: — Я так… Так виноват перед тобой, Кроули. Я пойму, если ты никогда не простишь. Главное, ч-чтобы с тобой всё-всё было в порядке, чтобы ты не… Господи, как тебя согреть? Ты совсем ледяной… — тут он зажмурился, сдерживая новый поток слёз. «Рехнулся», — отстранённо констатировал про себя демон. Его охватил ступор, из которого никак не получалось найти выход. «Ледяной?» — но Кроули было тепло, гораздо теплее чем раньше… Раньше? Память скрипела, как ржавый велик. Кроули помнил, как они предотвратили Апокалипсис, потом поменялись телами… Всё же прошло удачно, верно? Азирафаэль выглядел похудевшим, потускневшим, и даже всегда любимая бабочка немного съехала на бок. Хоть и опухшее от слёз, лицо ангела было чистым и светлым… Это казалось важным, но почему именно — демон вспомнить не мог. Плечи Азирафаэля вздрагивали так отчаянно, что у демона от печали сжималось сердце. Белокрылого хотелось немедленно обнять, прижать так крепко, как только можно, чтобы все эти глупости, которые тот с чего-то себе напридумывал, сгорели, рассыпались, исчезли к чертям. Но Кроули слишком боялся, что проявление чувств только сильнее напугает ангела. Они и за руку-то держались всего пару раз. Не зная, что ещё сделать, демон мягко сжал ангельское плечо, пытаясь через этот жест передать всё, что думает и чувствует. В голове тем временем творился сумбур, всё новые события всплывали со дна памяти… Вот они обманывают начальство… Потом делятся своими успехами, сидя на любимой скамейке в парке. Потом пожимают руки, чтобы вернуться в свои тела… А потом… Потом… Может дело в этом «потом»? — Ангел, ты меня, конечно, извини… — пробормотал Кроули вконец растерянно, — но… что произошло? Эм-м… Ни черта не помню после того, как мы поменялись телами обратно… Ангел замер. Он, казалось, опешил даже больше демона. Трогательно открыл рот, пытаясь что-то сказать, да так и застыл, точно громом поражённый: — Ничегошеньки не помнишь? — тихо переспросил он, недоверчиво вглядываясь в жёлтые глаза. — Ни черта! — с чувством произнёс Кроули. — Хотя, это меня волнует гораздо меньше, чем твоё странное поведение… Сколько я спал? — Почти три года. — Оу… — Я боялся… Боялся ты совсем не проснёшься, мой дорогой, — горько сказал ангел, качая головой. — Ты потратил столько сил! Ох, столько всего ужасного произошло. Я тебя совсем позабыл, а потом ты чуть не погиб из-за меня… Из-за моей… — Эй-эй, святоша, погоди, — демон прервал его на полуслове, потому что казалось, что если Азирафаэль произнесёт ещё хотя бы слово, то вновь разрыдается, а устранять ангельские истерики демона не учили. Поэтому он просто решил перевести разговор в другое русло, тем более, что ангелу не помешало бы набрать пару килограммов, уж слишком свободно висела на нём одежда. А такого не бывало со времён сотворения. — Я вообще-то дико голоден. Может, отпразднуем моё возвращение из спячки парой бокалов вина? Ангел растерянно моргнул: — Вино — это не еда, Кроули. Им не утоляют голод. — Разве? Никак не привыкну… Ну тогда что насчёт блинчиков? — Этого сколько угодно, — Азирафаэль не сдержал улыбки. Слёзы на глазах стремительно высыхали, может и без чуда не обошлось. — Тогда чего же мы ждём?

***

Вместе они спустились с лестницы — ангел шёл позади, и демон буквально затылком чувствовал его задумчивый взгляд. «Это ничего, — решил демон. — Пусть лучше так, чем снова плачет. Ангелам плакать нельзя. Это даже вредно. Противоестественно. Тем более плакать из-за демона… Что бы белокрылый себе там не напридумывал… Знать бы ещё в чём дело». «Молодец! — мысленно поздравил себя Кроули. — Довёл ангела до слёз и всё позабыл. За такое тебе Вельзевул награду выпишет, если попросишь». Ангел тем временем занялся блинами, а Кроули, усевшись за стол, призвал очки… И замер от внезапно болезненного укола в груди. Словно иголкой под рёбра кольнули. Но тут, отвлекая от странного ощущения, перед Кроули поставили тарелку вкусно пахнущих блинчиков. Стараясь делать вид, что его ничто не тревожит, Кроули подцепил вилкой и закинул себе в рот первый блин. Хотя под таким пристальным взглядом можно было и подавиться ненароком. — Очень вкусно, — похвалил он с полным ртом, хотя вкуса так и не почувствовал. — Может тоже съешь парочку, м? — Дорогой мой, — тихо сказал ангел, и его тон не предвещал ничего хорошего. — Значит ты ничего не помнишь? С какого момента? От сочетания взгляда, тона и сцепленных в замок рук ангела Кроули сделалось не по себе. Похоже, его ждал разговор из разряда «серьёзных». Чтобы там не натворил тот «забытый» Кроули, но демон его уже трижды проклял. — Эм-м, — протянул он, пытаясь придумать как бы половчее уйти от разговора. Потому что было очевидно, что произошедшее ангела расстраивало, а демон меньше всего хотел снова довести Азирафаэля до слёз. — Помню, как мы обратно поменялись телами, а потом темнота. Но, знаешь, мне не особо-то и интересно, что там было дальше. Главное я тут, верно? Кому какое дело до парочки забытых лет, остальные-то шесть тысяч никуда не делись. Если я сказал что-то или сделал, ты уж не обижайся, я демон, в конце концов, мне положено… — Скажи, Кроули, — перебил его ангел. — Тебя что-нибудь беспокоит сейчас? Как ты себя чувствуешь? — Прекрасно, — на автомате ответил демон, мысленно возвращаясь к странным ощущениям в груди. Ангел грустно покачал головой. Он смотрел невозможно пристально, бесконечно печально, словно вглядывался во что-то заметное ему одному, чего раньше он не видел, а теперь вдруг заметил, и это его ужасно расстроило. Демон почувствовал ком в горле и очень порадовался, что успел наколдовать себе очки, а то неизвестно до чего бы ангел смог досмотреться. — Скажи, — повторил Азирафаэль, — если тебе вдруг стало бы очень-очень плохо, так плохо, что ты даже мог бы умереть… по-настоящему. Ты бы пришёл ко мне? Ты бы попросил у меня помощи? Молчание казалось ватным. Кроули пытался ухватиться за смысл слов, но тот выскальзывал из пальцев, как речная тина. Ангела что-то очень беспокоило, и это что-то было непосредственно связано с демоном, поэтому отвечать нужно было очень, очень аккуратно. Очень правильно. Поэтому Кроули ухмыльнулся так широко, насколько мог, и сказал: — Что за глупости, святоша? С чего бы мне помирать? А если бы уж собрался, тебя бы обязательно оповестил. Иначе кто бы сплясал гавот на моих похоронах, а? Лицо Азирафаэля было бледным, а глаза глубокими, яркими, такими, что хотелось в них утонуть. Ещё не произнеся до конца свой ответ, демон уже понял, что выбрал неверную тактику. — Зачем ты врёшь, дорогой? — убийственно серьёзно спросил ангел, и Кроули с трудом подавил желание втянуть голову в плечи. В груди заныло с новой силой, точно вскрылась старая, давно зажившая рана, фантомной болью отдаваясь в плечи и пальцы рук. Ангел поднялся, не сводя тяжёлого взгляда, наклонился вперёд, опираясь рукой на столешницу. Потянулся к замершему Кроули, невесомо очерчивая пальцами его волосы, линию скул и подбородка. Сказал этим своим убийственно-серьёзным тоном, от которого мурашки бежали по спине: — Ты прекрасен, мой дорогой. Я хочу провести рядом с тобою вечность. Хочу, чтобы ты был счастлив. И мне страшно от того, что именно я чуть не погубил тебя. Страшно думать, что если тебе будет грозить опасность, ты не скажешь мне. Как не сказал однажды. Мне страшно, и я не знаю, что с этим страхом делать. Если бы Кроули был человеком, у него бы, верно, остановилось сердце. — О чём это ты, ангел? — голос предал, сломался, выдавая Кроули с головой. Демон хотел бы встать и уйти, хотел бы перевести всё в шутку, но единственное, на что его хватило — это сделать полвдоха и смотреть… Смотреть, как ангел наклоняется ниже, как кладёт раскрытую ладонь ему на грудь, как краснеет до кончиков ушей, когда его лицо оказывается всего в паре сантиметров от лица Кроули. «Этого не может быть», — растерянно подумал демон, когда губы ангела, горячие и мягкие, коснулись уголка его рта. «Я должно быть всё ещё сплю», — решил он, когда сам, чуть повернув голову, вернул поцелуй, мягко, почти целомудренно, прижавшись губами к чужим губам. Внутри точно разверзлась чёрная дыра. Из черноты с шипением полезли скользкие мысли. «Вот и конец вашей дружбе». «Ты всё испортил, ты портишь всё, чего касаешься». «Правда думаешь, что нужен ему? Ты всего лишь демон!» «Он падёт из-за тебя, ты этого хотел?» «Уходи, беги пока не поздно!» «Беги!» В груди болело, будто на кожу плеснули кислоты, и теперь она с шипением разъедала кости, мышцы, проникая в кровь. Кроули попытался встать. «Беги!» — отчаянно стучало в голове. Но его удержали. Сжали в объятиях, которых быть не могло. От этих объятий внутри всё скручивалось, сминалось, точно чья-то нога прижимала к полу стальную пружину, и жутко было представить, что случится, если пружина вырвется, выстрелит. Кого она ударит, что погубит? — Мне нужно… Нужно идти, — выдавил демон. — Дорогой, посмотри на меня! — Мне нужно… — Да посмотри же! Кроули послушно поднял глаза, на которых уже не было очков. Когда ангел успел их с него снять? Когда успел подойти? — Я должен кое-что сказать тебе, прежде чем ты уйдёшь, — ангел стоял близко, одной рукой удерживая демона за спину, а другой за плечи. Он говорил ласково и встревоженно, смотрел внимательно, и куда-то вглубь, не в глаза, а за них, точно видел там нечто заметное лишь ему одному. — Это меня не оправдывает, но на самом деле я всегда был уверен, что ты и так понимаешь… о нас. Знаешь, что ты не один, и с той встречи на стене никогда один не был. Поэтому я никогда и не говорил тебе… Я прошу простить меня за это. Я только теперь увидел, что ты на самом деле не знал… Совсем не знал, даже мысли не допускал. Думал, что ты один, совсем один против всех. — Не всех, — зачем-то вставил Кроули. У него кружилась голова, ноги стали ватными, и если бы Азирафаэль не держал его, он бы давно свалился на пол. — Не всех, — печально согласился ангел. — Ты был за меня. На моей стороне. Но не знал, что и я всегда тоже был на твоей. Даже когда я говорил те ужасные слова про то, что ты мне не друг, даже тогда я был уверен, что ты понимаешь, знаешь… Что я всегда за тобой. Что всегда прикрою. Выберу тебя, если что-то случится. Я думал, ты знаешь… Но забыл, что никогда не говорил тебе об этом. Поэтому, Кроули, я скажу сейчас. Я с тобой и всегда буду. Я люблю тебя так, как только способен любить ангел, если бы всю свою любовь он направил на единственное существо в целом мире. И даже если я потеряю всю память, моя любовь никуда не денется, и если ты попросишь помощи, любой помощи, я помогу в ту же секунду. Просто помни об этом, ладно? Я тебя удерживать не могу, но если ты захочешь остаться, то сделаешь меня счастливым… Он замолк, взволнованно глядя на впавшего в ступор Кроули, у которого голова отказывалась переваривать столько невероятного, что случилось за одно утро. Ещё вчера они и друзьями звались с трудом. Ещё вчера Кроули за ухмылкой скрывал, как сильно ему нужен ангел, и ждал, ждал, когда его вежливо попросят уйти. Он бы не удивился, если бы это случилось совсем скоро. Но тому, что он сейчас услышал, не удивляться было невозможно. Любит? Ангел демона? Азирафаэль его любит? Просит остаться? У него же нет причин так шутить? Это было бы слишком жестоко для ангела. Слишком для Кроули. — Да, я… — голос хрипел, — я… мне… — Кроули не знал куда деть взгляд, как справиться с навалившимися неверием, страхом, надеждой. Он вдруг испугался, что так и не ответил ангелу. Ведь тот, возможно, тоже не знает, как Кроули не знал, поэтому он торопливо добавил: — Я тоже… тоже люблю тебя, ангел, — и тут же вздрогнул от того, как жалко эти слова прозвучали. От того, какие они были слабые и нелепые, неспособные вместить в себя и малой части того, что испытывал демон. — Можно тебя поцеловать? — спросил ангел, глядя ласково и тревожно. В голубых глазах снова заблестели слёзы. Кроули кивнул раньше, чем подумал. И тогда ангел прижал его к себе так сильно, что демон почувствовал жар кожи даже через одежду, почувствовал, как дрожит в волнении эфирная сущность ангела, и как собственная оккультная энергия, точно войдя в резонанс, вздрагивает в такт. Поцелуй получился медленный, осторожный, переполненный нежностью, но с каждым мгновением он становился жарче, ближе, ярче. Демон не заметил, как сам стал цепляться за ангела, боясь, что тот куда-то вдруг подевается из его рук, исчезнет, как исчезало всё, чем Кроули дорожил. — Люблю тебя, мой дорогой, — шептал ангел между поцелуями, которые переместились на шею и дальше. В груди у демона дрогнуло, земля поплыла из-под ног, словно нечто внутри достигло своего апогея, и было готово в любой момент лопнуть, как надутый до предела шар. Ещё один поцелуй, касание горячих ладоней вдоль спины, к талии и ниже, жаркий, тревожный шёпот… И давление в груди стало невыносимым. А в следующий миг Кроули выгнуло, едва не переломило… Но ангел не позволил, ангел держал крепко, сжимал так, словно для него в целом мире не было ничего дороже. — Тише, тише, дорогой, — ласково шептал он. — Теперь всё точно кончилось. Веришь? Я тебя никогда не оставлю. Ты такой упрямый… Упрямый глупый демон. Я бы без тебя не смог. Я себя без тебя не знаю. Я так виноват перед тобой, мой милый, так виноват… Кроули слышал его как через вату, на него навалились воспоминания о последних днях, а боль в груди, напротив, утихала. Сознание прояснилось, как если бы всё это время оно было отравлено алкоголем. Краски стали ярче, холод под рёбрами растворился, исчезая без следа. И только когда он исчез, Кроули понял, как он страшно на самом деле замёрз. То, что он принимал за тепло — было лишь слабой искрой от прежнего огня. — Ис-стинное объединение? — прохрипел демон, без сил повисая на ангельских руках. — Оно самое, мой дорогой. В прошлый раз мне удалось убрать большинство симптомов, но окончательно решить проблему я не смог… «Не смог пробиться через стену неверия, которой ты себя внутри окружил по моей вине», — печально подумал ангел. А вслух сказал:  — Мне надо было признаться тебе во всём раньше… о нас. Если бы я знал… «…как это мучительно для тебя», — хотел добавить ангел, но вместо этого поцеловал. Он чувствовал, как Кроули отогревается в его руках, расслабляется, и, слава Господу, ангел больше не ощущал внутри демона зудящего, колючего холода. Тот ушёл без следа. От свалившегося на ангела облегчения хотелось плакать, но он знал, как сложно Кроули реагирует на его слёзы, поэтому сдержался, только зарылся носом в огненные пряди, вдыхая, не в силах надышаться. Три года он не покидал магазина ни на миг, боясь, что Кроули проснётся в одиночестве. Но ещё больше он боялся, что демон не проснётся никогда. Ангел не помнил прошлого всего несколько дней, но даже этого хватило, чтобы непоправимое едва не случилось. Если бы Кроули не призвал крылья ангела, тому не было бы причин так скоро искать его. Если бы Азирафаэль не заметил бы тогда, в баре, что Кроули залечил его порез, если бы не приметил одинокую Бентли… Так много «если бы» могло привести к страшному исходу. А всё из-за глупой, воспалённой гордости ангела. Кто из них достоин носить белые крылья, после того, что случилось? Последние три года, пока демон спал, Азирафаэль часто с печалью думал о том, насколько ему было одиноко. Казалось ли Кроули, словно он стучится лбом в неприступную стену Эдема? В итоге он едва не разбился насмерть. Ангел успел в последний момент, перетянул часть холода на себя. Болезнь откатилась, но не ушла, а после частичного объединения сущностей Кроули впал в спасительную спячку. Но даже так он восстанавливался слишком медленно, магия возвращалась по крупице, а болезнь стекалась к солнечному сплетению, как шарики ртути. В тот далёкий вечер, самый страшный вечер в жизни Азирафаэля, ангел полностью выздоровел и вернул память… Но Кроули… Кроули был сложнее, он не смог до конца открыться, слишком боялся, что его ударят. Что Азирафаэль ударит, когда увидит то, что демон прятал внутри столько лет. Но теперь, наконец-то, всё было сделано правильно. Кроули выздоровел, и пусть Азирафаэль будет проклят, если ещё раз позволит так близко подойти к порогу самому важному существу в своей жизни. Поцеловав своего демона в висок, ангел перенёс его на диван, где укутал в тёплый плед, и сам обнял за плечи, лицом к лицу, грея магией, лаская руками всюду, куда мог дотянуться, но аккуратно, без нажима, просто чтобы убедиться — Кроули тут, рядом, живой. Живой. — Так с-с чего ты решил, что мы вс-стречаемся? — вдруг прошипел Кроули, поудобнее устраиваясь в ангельских объятиях. Его ещё потряхивало, и, по своей обычной привычке, он стремился спрятаться за ехидством. — Одна милая посетительница сказала… — И ты так запросто поверил? — Ты водил меня на свидания, так что… Наверное, стоило сразу с тобой поговорить, дорогой, но я слишком запутался, чтобы мыслить здраво, — ангел замолк, чтобы не начать сыпать извинениями и сожалениями, которых внутри накопилось на целый океан. Потому что сейчас Кроули не смог бы правильно его услышать. Он бы только замкнулся на ощущении собственной вины, которая в него въелась, как вторая кожа. Нет, это позже, позже… — Значит, чтобы вытащить из тебя признание, мне всего лишь стоило разок умереть? — с тенью прежней ухмылки шепнул демон. Силы стремительно возвращались к нему, но голос звучал напряжённо и неуверенно. — Нет, дорогой, это точно было лишним. Достаточно было спросить, — очень серьёзно ответил ангел. — Раньше мне в голову просто не приходило, что такие отношения тебе нужны. Но если бы ты предложил, я бы согласился. Может поразмышлял бы об этом годик или два, но согласился бы. Потому что сам иногда представлял, как бы оно было… —… а ты полон сюрпризов, да? — демон спрятал ухмылку, уткнувшись ангелу в плечо. — И мне определённо нравится целоваться. — Тогда тебе точно понравится и всё ос-стальное. Демон зажмурился, словно набираясь уверенности, а потом потянул в объятия, целуя почти открыто, без страха, кажется, уже совсем поверив в происходящее… …А если нет, то у Азирафаэля была в запасе целая вечность, чтобы убедить его.