***
У Сансы кружилась голова. Очень сильно. Это было довольно странным для её возраста чувством; она не была так счастлива с тех пор, как была девочкой, получившей в подарок лютоволчонка. Она не могла перестать улыбаться, и была уверена, что выглядит глупо, усмехаясь про себя, пока горничная накрывала ей завтрак или когда попросила слугу принести новые чернила. Но она не могла заставить себя заботиться об этом. Санса буквально обнаружила, что может не только иметь детей, семью, но и переехать в Кастерли-Рок. Жить с Тирионом. «В самом деле, это решает всё», — думала она, напевая себе под нос и разворачивая пергамент для письма к Джону. Она не ненавидела Винтерфелл, никогда бы не смогла ненавидеть, но замок действительно тревожил её. Постоянные кошмары. Рамси. Одиночество. Но сейчас… сейчас. Санса продолжит быть хозяйкой великого дома, и Тирион наверняка захочет, чтобы она помогала ему управлять замком, что, безусловно, доставит ей удовольствие. Она сможет спать спокойно, без призраков, обитающих в каждом углу и бродящих по каждой комнате. И у неё будет он. Она пока не поняла, действительно ли любила Тириона. Хотя, честно говоря, она понятия не имела, что такое любовь. Мать пыталась объяснить ей это много лет назад, когда — ещё девочкой, — Санса заявила, что безумно влюблена в Джоффри, что хочет быть его королевой и родить ему детей. Кейтлин пыталась объяснить ей это, пытался сказать, что она ещё не познала любви, что любви нужно время, чтобы укорениться и вырасти, что это не мимолётное увлечение. Санса, будучи слишком юной и капризной, мать не слушала. Она считала, что романтика и красивые рыцари — единственные вещи в мире, имеющие реальное значение. Мать лишь качала головой и вторила, что однажды она поймёт. Санса уже много лет не тосковала по матери по-настоящему, хотя определённо точно по ней скучала. Но теперь она бы отдала всё, чтобы снова увидеться с ней. Спросить о том, как быть женой, вести хозяйство. Спроси её о любви. Спросить о брачном ложе. Потому что, по правде говоря, Санса ничего о нём не знала. Лишь то, что дал ей Рамси: боль. Конечно, у неё были кое-какие уроки перед отъездом в столицу: мать сказала ей, что можно делить постель только с мужем и только после свадьбы. Что, если они влюблены, акт может быть чудесным для обоих. Что он давал детей. Её мать не чувствовала необходимости вдаваться в подробности в то время, когда Санса ещё даже не расцвела. И только после того, как это случилось в столице, септа усадила её, сухо объяснив основы (в первую брачную ночь ты раздеваешься, ложишься на кровать, и мужчина входит в тебя. Затем лежишь неподвижно, пока он не закончит) и подробно рассказав о том, как обеспечить беременность (не двигаться после, подложив под бёдра подушку). В общем, у Сансы было мало информации о том, что должно было произойти. Она слышала слухи и похабные истории от пьяных мужчин. Предполагала, что некоторым женщинам это тоже нравилось, но они либо распутницы, либо шлюхи. Сейчас, конечно, уверена она не была: мужчины говорили так и о своих жёнах тоже. Она просто не знала. Обычно, когда Санса чего-то не знала, она искала об этом книгу, проводила некоторые исследования. Но таких книг не существовало; она уверена, что если бы они и были, она бы уже нашла одну. Её действительно раздражало незнание. Необходимость войти в ситуацию, не понимая её. Не будучи подготовленной. Она могла бы пригласить кого-нибудь позже, возможно Дейенерис, но, по глупости, сказала Тириону встретиться с ней сегодня вечером. Она просто хотела сделать его своим, чтобы их брак больше не подвергался сомнению. Исполнить свой долг, возможно, доставить ему удовольствие. По крайней мере, Санса была уверена, что могла: с Рамси ей не нужно было что-то делать, она только лежала неподвижно. Однако времени не было, а Дейенерис была единственной женщиной, которую Санса могла спросить, но она была занята с петициями большую часть дня, и малым советом — остальную. Она вздохнула, смиряясь с ситуацией, в которую сама себя поставила, и наконец взялась за письмо. «Джон, Я уверена, что это может стать сюрпризом, но мы с Тирионом решили не аннулировать наш брак. С возвращением Брана Винтерфелл во мне больше не нуждается. Я думаю, что буду очень счастлива в Кастерли-Рок; я слышала рассказы о том, как прекрасен и полон жизни Ланниспорт, и я очень люблю Тириона. Он добрый и хорошо ко мне относится. Я уверена, что у меня всегда будет место рядом с ним. В последние месяцы ты сделал всё возможное, чтобы сделать меня счастливой. Я благодарна, и ты должен знать, что Винтерфелл навсегда останется в моём сердце. Теперь я Ланнистер, это правда, но прежде я была Старком и этого никогда не забуду. Скоро я приеду, чтобы повидать Брана. Мы пока не решили, когда вернёмся в Винтерфелл, но я пришлю ещё одного ворона. Дейенерис сказала, что написала тебе тогда же, когда и я, о переходе Брана к лорду, но мне было интересно, писала ли она о вашей потенциальной помолвке. Она довольна скрытная, и — как любящая сестра, — я хотела бы быть в курсе принятия вами каких-либо важных решений. С любовью, Санса. Она перечитала строки ещё несколько раз, прежде чем запечатала письмо. Санса напишет ему ещё одно — с более подробными сведениями о ней и Тирионе — чуть позже. У Джона наверняка будет много вопросов, но ей хотелось хоть немного приватности до тех пор, как весть об их браке не разнесётся. Она позвала слугу, чтобы тот взял письмо и принёс ей обед. «Через час после заката, — напоминала она себе. — У тебя есть ещё час после наступления сумерек.»***
Тирион спал несколько часов после разговора с Дейенерис и полуденной трапезы. К тому времени, когда он проснулся, мысли заметно прояснились, и свет, проникающий в окна, больше не заставлял вздрагивать. Сегодня ему предстояло ещё кое-что: Дени велела сообщить Бронну о своём выборе жены. Конечно, у Бронна была возможность отказаться, но Тирион знал, что он этого не сделает. Довольно быстро он вычислил местонахождение своего наёмника — тот тренировался во дворе с рыцарями (или тренировал рыцарей. Трудно было сказать), как обычно делал во второй половине дня. Тириону не потребовалось много времени, чтобы поймать его взгляд, и Бронн кивнул, после чего нанёс удар своему спарринг-партнёру несколькими быстрыми движениями, прежде чем подойти. Мужчина снял шлем и вытер лоб, изучая его. — Ну здравствуй, милорд. Чувствуешь себя лучше после разговора с леди Сансой? Он был здесь не для этого, но Тирион не мог не улыбнуться. — Гораздо лучше. Спасибо, Бронн. — Значит, выбрал её вопреки пустому чреву? — прищурился Бронн. — Я так и думал. Слишком красивая женщина, чтобы пройти мимо, с наследниками или без. Тирион закатил глаза. — У нас был разговор, и она не бесплодна. Мы больше не аннулируем наш брак. — Это заняло целых два месяца, — усмехнулся Бронн. — И это самый умный человек на свете, чтоб меня, — он сделал паузу. — Значит, вы можете назвать одного или двух своих негодяев в мою честь. Теперь ты обязан это сделать. Я буду причиной их существования. — А я как будто нет, — парировал Тирион. — Кроме того, я здесь не по этому поводу. Королева уже выбрала тебе жену. — А? — оживился Бронн. — Ты замолвил за меня словечко? — Да, да, — сказал Тирион, махая рукой. — У тебя будет хорошенькая девочка Тирелл, на которую ты так надеялся. Бронн довольно громко вскрикнул. Тирион закатил глаза. — У её отца большой замок, и в настоящее время она вторая в списке наследования. Наследник, как ты знаешь, довольно болезнен. — О, я всё об этом знаю, — рассмеялся Бронн. — Теперь я не хуже верховного лорда Простора, не так ли? — С каких это пор ты выучил официальные титулы? — С тех самых, как решил, что они будут касаться меня, — бросил в ответ наёмник. — Когда мы поженимся? — Думаю, как только она доберётся до Королевской Гавани. Её Светлость уже послала ворона, — ответил Тирион. — Ну что ж, — сказал Бронн, надевая шлем. — Похоже, это та причина, по которой я сохранил тебе жизнь.***
Тирион никогда в жизни так не нервничал. И он не думал, что это преувеличение: даже когда он был захвачен Кейтилин Старк, даже когда его отец послал его в бой, даже в битве у Черноводной, даже когда он атаковал Ночного Короля — Тирион уверен, — он не был таким нервным. Ещё за час до ужина, запланированного в её солнечной, он вышагивал по собственной комнате, будучи полностью готовым. Слуги уже дважды одевали его, чтобы он выглядел как можно лучше. На нём были самые мягкие брюки и гладкий кожаный камзол. Тирион даже задумался о том, чтобы принять ещё одну ванну, хотя буквально несколько часов назад уже принял её. Всё должно было быть идеально. Она была идеальна. А он определенно нет, и по какой-то причине она не возражала против этого, но Тирион не хотел делать это ещё более очевидным. Поэтому он переоделся, подстриг бороду и причесался (не один раз). На самом деле, остались только его рост и шрам, пересекающий лицо. К сожалению, он мало что мог с этим сделать. Так что он ждал. А ещё думал. Наверное, даже слишком много, о том, что будет после обеда. О том, что ему нужно сделать, как это сделать, должен ли он это делать. Напомнил себе держать себя в узде, не торопиться. Быть почтительным, нежным, не потерять в ней себя. К тому времени, когда он добрался до её комнат и постучал в двери, ему потребовалась секунда, чтобы глубоко вздохнуть и успокоиться, прежде чем она их открыла. — Миледи, — приветствовал он, делая шаг вперед. — Я действительно полагаю, что для титулов поздновато, не так ли? — поддразнила она, когда он прошёл мимо, но её улыбка была слишком быстрой, а глаза — нервными. Он немного расслабился. По крайней мере, он был не единственный, кто из-за этого переживал. — Ты совершенно права. Санса, — добавил он, бросая на неё быстрый взгляд и направляясь к своему месту, где уже была накрыта еда. Она села, и Тирион повторил её движения, поглаживая руками подлокотники кресла и рефлекторно сжимая их. Глаза Сансы следили за этим движением. — Это баранина, — вдруг пробормотала она. — О, хорошо, — сказал он, стараясь казаться довольным, как будто ему было не всё равно, и начал есть. Обычно он так и делал — ему очень нравилось это блюдо. — И лимонные пирожные, — добавила она, нарезая мясо. — Они сказали, что скоро принесут их сюда. Тирион оторвал взгляд от тарелки и посмотрел на неё. Санса продолжала резать свою еду точно и быстро, но её руки слегка дрожали. Он поднёс салфетку ко рту, осторожно промакивая её, прежде чем положить обратно. — У нас в Кастерли Рок есть невероятные лимонные пирожные, — сказал он, пытаясь сменить тему. Звучало это жалко. — Да? — на что он кивнул. — У нас в саду есть роща лимонных деревьев, так что повара подают пироги свежими. Они почти такие же вкусные, как те, что выпекают в Дорне. — Тогда я обязательно их попробую, — наконец она положила нож и потянулась за вилкой. На самом деле они никогда не говорили о том, что будет дальше. Он решил изменить это, доедая мясо и откладывая серебро. — Думаю, тебе понравится Кастерли Рок. Она перестала есть и мягко улыбнулась ему. — Я тоже так думаю, — она заколебалась, прежде чем мягко попросить: — Расскажи мне о нём. — Там прекрасно, — начал он, откидываясь на спинку стула. — Замок, конечно, хорошо сохранился, и он огромный. Наши покои размера королевских, и библиотека! — он вздохнул. — Я ненавидел своего отца до последнего вздоха, но он оставил невероятную библиотеку. — Насколько большую? — спросила Санса, наклонившись вперёд с интересом. Он не мог не улыбнуться её нетерпению. — Размером с тронный зал. Её глаза расширились. — И сколько же там книг? — Наверное, сотни тысяч, — предположил он, пожимая плечами. — Я постоянно читал, пока не уехал в Королевскую Гавань. — Ты посоветуешь мне что-нибудь, — заявила она, опуская тарелку. — А как насчет Ланниспорта? — Великолепный. Ухоженный, хорошо финансируемый. Как и у любого города, у него есть свои недостатки, но он может предложить почти столько же, сколько Королевская гавань. И пахнет лучше. — Это правда, что там можно почувствовать запах моря? — задумчиво хмыкнула Санса. Затем вошёл слуга, принося лимонные пирожные, и Тирион откинулся назад, когда их поставили на стол. — За много миль. Это замечательно. Санса взяла пирожное, задумчиво посмотрела на него и оторвала кусочек. — Я читала, что вода имеет солёный привкус. — Так и есть, — подтвердил он, потянувшись за пирожным. — Я проглотил довольно много. — Когда купался? — предположила она. Он кивнул. — По-моему, я никогда раньше не плавала, — нахмурилась Санса. — Неужели? — спросил он немного удивлённо. — Разве у вас нет рек или чего-нибудь в этом роде? — Холодно, — напомнила она ему. — О, наверное, так оно и есть, — он затеребил своё кольцо. — Что ж, я научу тебя. Я уверен, что ты освоишься довольно быстро. — Не думаю, что мне захочется лезть в воду сейчас, — она слегка усмехнулась, улыбаясь. — Пришла зима. — Но здесь тепло, — запротестовал он, откидываясь на спинку кресла. — Гораздо теплее, чем на вашем морозном севере. Наши плоды будут годами цвести зимой, и ты сможешь плавать в воде столько же. — Полагаю, мне придётся самой в этом убедиться, — посмотрела она на него с сомнением. — Вот увидишь, — пообещал он. Затем он умолк, начиная осознавать причину, по которой здесь находится. Отметил то, как темно стало в её солнечной, когда солнце зашло и свечи стали единственным источником света. Их пустые тарелки. Он собрался начать новый разговор, чтобы заполнить зияющую тишину, рассказать ей о её новых обязанностях (хотя она уже хорошо знала, как быть леди дома), когда она немного отодвинула свой стул со звуком, оглушительным в воцарившейся тишине. Она слегка покраснела, откашливаясь. — Не хочешь перебраться в мои покои? — Я… Гм… Да, миледи. Санса. Да, — он поспешил скопировать её движение, вставая. Затем она встала, поворачиваясь, и направилась к своей двери. С бьющимся сердцем он последовал за ней. Она ничего не сделала сразу — хвала семерым, — лишь подошла к кувшину с вином, стоящему на столике возле дивана. — Хочешь немного? Он чуть не вздохнул от облегчения. Ему действительно надо было успокоиться. — Да, пожалуйста. Санса налила им по полной чаше, и он с благодарностью взял одну, усаживаясь рядом на диван. Вновь повисло молчание, прежде чем некоторое время спустя она снова их наполнила. Вино творило чудеса с его бешено бьющимся сердцем, и он почувствовал, как то немного замедлилось. Начало расслабляться. Санса всё равно выглядела немного напряжённой. Она выпила второй кубок быстрее, чем он, позволяя себе одним глотком допить большую половину. Он сглотнул, наблюдая, как она повернулась и поставила чашу на стол. Разгладила юбки и чопорно сложила руки на коленях. Он решил проявить милосердие, поставил свою чашку рядом с её, а затем придвинулся ближе, беря её за руку. Санса смотрела на него, прикусив губу, и он собирался сказать что-нибудь приятное, возможно, что-то о том, как хорошо она выглядела в этом платье или как интересно он провёл с ней время, но её лицо было так близко к его, и она была такой красивой, и эти холодные голубые глаза устремлённые вниз к его рту… он просто не смог. Он бросился навстречу её губам, и она вскрикнула от удивления, прежде чем расслабилась, кладя руки на его грудь и позволяя себя целовать. «Она быстро схватывает», — подумал он про себя, когда она раздвинула губы, проскальзывая языком внутрь, чтобы следовать за его языком. «Она пахнет так сладко, — осознал он, продолжая целовать её, — её губы такие тёплые, такие мягкие». Неужели от неё всегда так сладко пахло? «Наверное, — решил он, позволяя руке упасть ей на талию. — Ты просто никогда не был достаточно близко». Теперь это определённо изменится. Она отстранилась на секунду, вероятно, чтобы перевести дыхание, и он воспользовался случаем, чтобы укрыть мелкими поцелуями её щёку и подбородок. Её лицо действительно было удивительно мягким. Санса слегка вздохнула, когда он задержался в уголке её подбородка, сжимая рукой его волосы и притягивая ещё ближе. Он тоже притянул её к себе. Затем она застонала, и этот звук отозвался прямо у него в паху. Тирион оторвался от неё и, тяжело дыша, встретился с ней взглядом. Она смотрела на него не отрываясь, чему он был очень рад — она была так прекрасна в этот момент, с растрёпанными волосами, красными щеками, тяжело дышащая, — и должен был потратить секунду, чтобы её изучить, запомнить. Спустя почти целую вечность она поднялась. — Что ты… — начал он, но связная мысль улетучилась, когда она принялась расшнуровывать платье. Он замолчал, не желая прерывать её, не желая мешать себе увидеть то, чего он так хотел. Очень долго. Но когда оно упало, а она потянулась за своей рубашкой, его мозг заработал, и он вернулся в прошлое к моменту, когда он стоял здесь, а она там, вынужденная делать что-то по долгу, чего не могла понять и чего не хотела. — Подожди, — сказал он, и она остановилась, наблюдая, как он подходит. — Ты же знаешь, что не обязана этого делать. Не для меня. Она опустилась перед ним на колени и не сводила с него глаз, пока они не оказались на одном уровне. — Это не для тебя, — ответила она. — Это для меня. Мне нужно это, что ты мой. Что это реально. Он сглотнул. Он знал, что для любого другого этого объяснения было бы достаточно, что ему стоило закончить свои необъяснимые рыцарские порывы здесь и сейчас. Но Тирион не был любым другим, он был карликом. Эта женщина согласилась выйти за него, и одно это было гораздо больше, чем он заслуживал. — Но если ты пока не хочешь, — продолжил он, — знание о том, что происходит в этой комнате, исходит не от меня. Я более чем готов сказать всё, что тебе угодно. Она поджала губы и в течение долгой секунды молчала, а он всё больше и больше убеждался, что она примет его предложение. — Тирион, — тихо пробормотала она, — ты хочешь меня? Блять. — Больше всего на свете, — признался он. Она отпустила его руку (когда он успел схватить её за руку?) и придвинулась ближе, начиная ослаблять завязки его камзола. — Тогда я думаю, что ты должен помочь мне с этим. Он не нуждался в дальнейших подсказках и помог ей развязать шнурки, вылезая из нижней рубашки, снимая ботинки и носки, пока не оказался перед ней в одних брюках. Он перестал стесняться своего тела много лет назад. Он такой, какой есть, и у него никогда не было причин так сильно беспокоиться о том, чего он не мог изменить. Но сейчас, когда перед ним стояла его молодая, красивая жена, кусающая губы и нежно проводящая рукой по его торсу, он не мог не покраснеть, позволяя капле беспокойства просочиться внутрь. В конце концов, он не был рыцарем цветов. Затаив дыхание, он ждал, что она заговорит, скажет что-нибудь, что угодно. Но, к его удивлению, она этого не сделала. Она не пыталась успокоить его фальшивыми словами или похвалой. Вместо этого она посмотрела на него, пересекаясь взглядами, после чего наклонилась вперёд и позволила своим губам коснуться кожи его груди. Он слегка зашипел от соприкосновения, зарываясь рукой в её волосы, а она продолжала посыпать поцелуями его грудь и плечи. Поцелуи были мягкими, невинными; в них не было лизания или любовных укусов. Только нежные, тихие, теплые и медленные поцелуи. Каким-то образом они тронули его ещё больше. Когда она взяла его лицо в ладони и поцеловала в последний раз, крепко, целомудренно, Тирион вздрогнул, а эмоции переполнили его, потому что это была Санса, которую он знал уже много лет, с тех пор, как она боролась за выживание в этом самом месте, Санса, которая всегда была слишком умна для собственного блага, Санса, которая была такой нежной, такой хорошей. Она была здесь, с ним, и не потому, что должна, ей угрожали или вынуждали. Она была здесь, потому что хотела быть, потому что заботилась о нём, а не его деньгах, титулах, земле. Она хотела его. Она не прокомментировала влажный блеск в его глазах, когда отстранилась, вместо этого успокаивающе провела большим пальцем по его щеке. Затем он взял её за плечи, обнял и крепко прижал к себе. Потому что — по какой-то причине — это было намного, намного больше, чем он ожидал. Она была достаточно счастлива, чтобы расслабиться в его объятиях, её мягкая щека покоилась на его обнажённом плече, а тёплые руки обнимали его талию. И там, обнимая её, он был почти уверен, что это сон. Потому что из всех мужчин это происходило именно с ним, и он был так счастлив, так переполнен радостью, что ему потребовалась секунда, чтобы это осознать. Когда он отпустил её, Санса медленно встала и подошла к кровати. Она бросила на него последний взгляд, ещё раз прикусила губу и потянулась к воротнику. Расстегнула пуговицы. Позволила сорочке упасть на пол. Он чуть не задохнулся от одного её вида. Она нервничала, что было очевидно просто по тому, как дёргались, словно она хотела прикрыться, её руки, но она не сделала этого, держа их неподвижными, ожидая, когда он что-нибудь сделает. Ему, однако, было на что уставиться. Её фигура всегда была очевидна; любой идиот мог бы сказать, что Санса была стройной, что у неё были округлые бедра, узкая талия и большие сиськи. Но увидеть её? Собственными глазами? Конечно, он уже видел её однажды, когда ему пришлось снять с неё одежду, чтобы она не замёрзла насмерть, но он был так озабочен смертельной частью ситуации, что не дал себе времени даже взглянуть на Сансу; в тот момент он просто набросил на неё меха. Но теперь не было ни воющих ветров, ни беспокойства об опасности, и он мог просто смотреть. Она была великолепна. Её тонкое белье не скрывало длинных ног, гладких, оранжевых и покрасневших в свете камина, мягкого изгиба талии. И оно действительно, действительно совсем не прикрывало её груди, возвышавшейся так высоко, со своими розовыми сосками. Даже со своей позиции в нескольких футах от неё, Тирион знал, что они должны быть такими мягкими. И он знал, что, возможно, думать о других сейчас, в этот самый момент, было не очень красиво, но просто не мог не думать обо всех женщинах, которых видел в своей жизни, о каждой шлюхе, каждой леди, каждой королеве: никто никогда не сравнится с Сансой Старк. Если до этого он не был твёрдым, то теперь, конечно, напрягся так сильно, что стало больно. Когда он осознал, что пялился на неё — она переминалась с ноги на ногу, ожидая от него чего-то, — резко закрыл свой (теперь уже сухой) рот, медленно приближаясь к ней. Она позволила ему взять себя за руку, встречая его пристальный взгляд. — Санса? — Да? — тихо вздохнула она. — Ты больше никогда не будешь носить одежду. От его слов она покраснела ещё больше, но перестала ёрзать и умудрилась улыбнуться. — Не думаю, что это было бы очень практично. — О, я не согласен, — сказал он и, прежде чем у него сдали нервы, забрался к ней в постель. Она последовала за ним, проскальзывая под простыню рядом, улучив момент, чтобы взять себя в руки, прежде чем повернуться к нему лицом. Санса собиралась что-то сказать — её губы слегка приоткрылись, — но она остановила себя, скручивая простыню в руке. — В чём дело? — подсказал он ей, подпирая голову локтем. Она заколебалась. — Я… я действительно не знаю, что делать. На самом деле я не… Ты знаешь, это был только он, и я не знаю ничего, кроме… так что тебе, возможно, придётся помочь мне. Сказать, что делать. Её слова и манера держаться были так милы, что его сердце слегка растаяло, а губы без разрешения растянулись в улыбке. — Конечно. Не беспокойся об этом, ладно? Всё будет хорошо. Просто… Просто расслабься, — сказал он, поддаваясь желанию погладить её по щеке. Она сделала это, немного растворяясь под его прикосновениями, наклоняясь ещё ближе. Он продолжил гладить её тёплое лицо, пробираясь от щеки к макушке, потом к носу, потом к другой щеке, пока не обвёл мягким касанием её губы. Затем она дважды чмокнула его в руку, и он улыбнулся, беря её руку, которая забрела ему на затылок, и наклоняясь, чтобы нежно её поцеловать. Она застыла от удивления, но только на секунду, а затем она стала мягкой, податливой под ним, рот легко поддался его языку, когда он проскользнул мимо её зубов, щекоча нёбо, скользя рядом с её языком. Она застонала ему в рот, падая на спину и притягивая его к себе. Они действительно хорошо продвигались. Он не думал, что она обратила внимание, но это движение привело его обнажённую грудь в соприкосновение с её, и он резко вздохнул через нос, покусывая её нижнюю губу своей. Она схватила его за волосы, притянула ближе и ответила тем же. Их зубы на мгновение встретились, но они были так заняты попытками съесть друг друга, что это не имело никакого значения, и его незанятая рука скользнула к её талии, мягко сжимая, когда она выгнулась ему навстречу. Он был не совсем уверен, как долго они пролежали, целуясь на её кровати и прижимаясь друг к другу. Он предполагал, что это не имело значения; если бы она захотела, это могло бы длиться вечно. Когда они наконец оторвались друг от друга, его губы стали влажными, а её сияли, волосы были растрёпаны, щёки красными. Это заставило его хотеть прижаться к её губам вновь. Она задыхалась, глядя на него снизу вверх. — Мне это нравится. — Мы еще даже не начали, — засмеялся он, кладя руку ей на талию, прижимаясь к животу, и положил голову ей на плечо. — Ну, это не моя вина, — она фыркнула. — Я давным-давно сняла одежду. Он провёл рукой вверх, чтобы прикрыть грудь, которая так его искушала, и Санса взвизгнула. — Тирион! — Ты хочешь, чтобы я остановился? — он оторвался от её шеи, чтобы посмотреть на неё. — Нет? — покраснела она. — Ммм, — самодовольно простонал он и крепче сжал их, чтобы снова услышать визг. Боги, они были такими мягкими. Он снова наклонился, на этот раз целуя её в шею, продолжая массировать грудь. Она застонала, выгибаясь под его прикосновением, и он решил, что был бы совершенно счастлив, если бы это был единственный звук, который он слышал до конца своей жизни. Он слегка укусил её ключицу, успокаивая. Затем оставил поцелуи на другой стороне, нежно касаясь изгиба, где её шея встречалась с плечом. Санса сжала руку, которой обвила его кудри, и потянулась вверх по кровати, пока простыня не соскользнула с её груди. При виде её идеальных сисек он не смог удержаться, опускаясь чуть ниже. Прижался к её груди, целуя, пока она слегка не толкнулась в него в ответ. Тогда он взял сосок в рот. Она издала восхитительный звук, и ему показалось, что её бедра напряглись (было немного трудно сказать с такой озабоченностью), слегка натягивая простыню. Он снова опустил руку к её животу, мягко надавливая, чтобы она не двигалась, пока он наслаждался её (довольно красивой) грудью, используя свой язык. (Потому что он хорошо умел им пользоваться.) Когда он, наконец, оторвался от неё, откидываясь назад и переводя дыхание, Санса схватила его за руку, чтобы не дать той оторваться от своего живота. — Это было… это было невероятно, — сказала она, не сводя с него глаз. — Я не знала, что у женщин может быть такое… — она покраснела и отвела взгляд, — удовольствие. Такое удовольствие? То, как она это сформулировала, было похоже не просто на то, что она не знала, что может получить удовольствие от мужчины. Как будто она вообще не знала, что может получить удовольствие. Он сел, уставившись. Конечно, конечно это не могло означать… — Санса, — осторожно начал он. — Хм? — она снова встретилась с ним взглядом. — Ты когда-нибудь… — он замолк, пытаясь придумать деликатную фразу. На ум ничего не приходило, но он должен был знать. Должен был спросить. — Ты когда-нибудь прикасалась к себе? Она выглядела такой растерянной, что Тирион был уверен, что знает ответ. — О чём ты? Тирион положил руку на живот так, чтобы его ладонь лежала поверх её. Он осторожно начал двигаться вниз, пока рука не легла поверх её нижнего белья. — Вот, Санса. Ты когда-нибудь трогала себя здесь? Она покраснела от этого прикосновения, но отрицательно покачала головой. И во второй раз за эту ночь он потерял дар речи. — Я должна была это сделать до твоего прихода? — тихо спросила она, выглядя немного обеспокоенной. — Септа никогда не говорила… Наконец, качнув головой, он нашёл слова, чтобы её прервать. — Нет, нет, Санса. Ты не сделала ничего плохого. Просто многие девушки так делают. Так… — он снова умолк, но был должен сказать ей. — Так кончают женщины. Она выглядела ещё более смущённой. — Я не думала, что мы можем… делать это. — Ты можешь, — уверил он её. Она снова прикусила губу, и он увидел в её глазах тот самый момент, когда в ней зародилась решимость. Санса выдернула свою руку из-под его, и когда он попытался отстраниться, остановила и подтолкнула вниз, к своему белью. — Покажи мне, — сказала она требуя, и у него замерло сердце.***
Она смотрела на него, слегка выпятив подбородок и изображая уверенность. Она может и мало знала о супружеском ложе, но уже поняла, что обладает властью (если шокированное состояние Тириона имело к этому какое-то отношение.) Серсея как-то рассказала ей о мощном женском оружии между ног. Санса не осознавала этого. Ни тогда, ни после второго замужества; в конце концов именно из-за этого она была сломлена на протяжении долго времени. Но по дрожащему дыханию Тириона, по его трепещущим глазам она начинала понимать. И -о, — она действительно не могла жаловаться. Когда он целовал её и трогал грудь, глубоко в животе нарастало приятное тепло, и с каждым прикосновением оно только росло. Ему потребовалось мгновение, чтобы придвинуться еще ближе, так, что она чувствовала ткань его бриджей на своём бедре, как кожа его груди касалась её бока. Он нерешительно опустил руку, которую она прижимала к бедру, ощупал там ткань и провёл большим пальцем по линии кожи над ней. — Могу я это снять? — спросил он неуверенно, и она кивнула. Тирион сел на неё и положил свободную руку на бедро, сжимая. Она приподняла таз, и он потянул ткань вниз, пока она не оказалась на коленях и Санса стала слишком нетерпеливой, сбрасывая ту сама. Она видела, что, прежде чем снова поцеловал, он изо всех сил старался не пялиться, пробегая взглядом по её телу. Она ценила это — она уже достаточно нервничала с обнажённой грудью. Тогда его руки вернулись к её бедрам, и он гладил их, проводил рукой то вниз, то обратно к талии. Она тянулась к нему изо всех сил, пытаясь подбодрить и наслаждаясь плавными движениями его рук. Она немного подпрыгнула, когда его прикосновение коснулось внутренней стороны её ноги и слегка скользнуло вверх — Санса рефлекторно сжала бёдра вместе, ища давление. Должно быть, он заметил это, потому что отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Всё в порядке? Она кивнула, и он тихо вздохнул, наклоняясь, чтобы томно её поцеловать, нежно и горячо облизывая губы, пока его рука медленно двигалась вверх по внутренней стороне бедра. До сих пор она не замечала, насколько чувствительна была кожа её бедер — его мягкие прикосновения заставляли её извиваться на простынях, а огонь, который он разжигал внутри неё, подниматься всё выше. (Возможно, именно об этом он и говорил.) Через мгновение он, должно быть, решил, что прождал достаточно долго, обхватил рукой её бедро, притянул к себе и слегка раздвинул ноги. Это немного удивило её, и она напряглась, прежде чем позволила себе расслабиться в его руках. Санса ожидала, что он, наконец, к ней прикоснётся. Вместо этого он провёл рукой по коже, нежно сжимая её ногу, поглаживая её зад, бёдра, грудь, прежде чем вернулся вниз и повторил этот процесс несколько раз. Она становилась немного нетерпеливой (и тёплой. Очень, очень тёплой), когда он остановился на её груди, нежно поглаживая. Каким-то образом он продолжал её целовать — довольно тщательно — не переставая проводить руками вдоль её тела. (Она не знала, как. Она перестала контролировать свои движения вечность тому назад.) И Санса действительно хотела, чтобы он прикоснулся к ней там. Она немного отстранилась, чтобы сказать ему об этом, но он свёл большой и указательный палец вместе и ущипнул её за вершину груди — ущипнул — и вместо этого она застонала, как никогда чувствуя эту странную волну внизу живота. — Так хорошо, правда? — он с любопытством посмотрел на неё сверху вниз. — Иди сюда, — прошептала она вместо ответа, дёргая его, пока он не перелез в свободное место между её ног. Он удобно устроился на ней, его грудь вровень с её, а ноги касались внутренней стороны бёдер. Он снова прижался к её губам, хотя она знала, что он ещё не отдышался. Его отчаяние, видимо, тоже росло: вскоре он оставил попытки держать свои бёдра подальше от её и прижимался к ней, используя руку на её бедре, чтобы притянуть ещё сильнее. Прикусил губу несколько раз, прежде чем снова провёл языком вдоль её челюсти. Ощущение его бриджей рядом с ней, там, где она была обнажена, было странным, интимным, но в то же время таким приятным и правильным, и она слегка прижалась к нему, и непрошеные звуки вырвались из её рта. Затем рука на её бедре переместилась, пока не зависла прямо над её (по-видимому, очень чувствительным) холмиком. На секунду он заколебался, потому она приняла решение за него, хватая его руку и резко опуская её вниз, пока не почувствовала, что та лежала на ней. Это заставило его остановиться. Он отстранился от её шеи (утром на ней останется так много отметин), чтобы посмотреть на неё, и Санса была немного удивлена его видом. Его глаза были прикрыты, волосы растрёпаны, губы распухшими. Он выглядел почти… он выглядел распутно. Облизывая губы, Тирион не отрывал от неё взгляда. Тогда он попробовал провести рукой по её кудрям. Когда она не запротестовала, он продолжил, сначала поглаживая, затем скользя пальцами ниже, пока не раздвинул складки, мягко скользя к тому месту, где, как она знала, он в конце концов в неё войдёт. Это было очень странное чувство: она никогда не хотела, чтобы кто-то прикасался к ней там, и никто никогда не хотел, чтобы ей это нравилось. Но теперь она была такой чувствительной, что ей приходилось прикусывать губу, чтобы не издать ещё один неловкий звук. Однако он не задержался там, лишь слегка окуная палец (в месте, где она могла сказать, что была мокрой — мокрой! — и покраснела, смущаясь), прежде чем нежно провёл им вверх, пока его скользкий палец не тронул место, от которого распространился такой неожиданный прилив тепла, что она вскрикнула. Она пробормотала извинения, которые он проигнорировал. Тирион покачал головой и снова положил руку на это место, и когда он не просто скользнул мимо, а потёр, жар, который она чувствовала, медленно стал нарастать, усиливаться, поднимаясь всё выше и выше, пока у неё не закружилась голова, пока она не задрожала от этого ощущения, от чистой силы чувства, которое было внутри неё, и чёткого осознания, почему женщины ложились с мужчиной в постель вне брака и почему заводили маленькие стада детей, — потому что это было лучшее, что она когда-либо испытывала, и если бы он надавил чуть сильнее, если бы он… А потом… Потом он остановился. Санса никогда не ругалась. Никогда до момента, когда он убрал руку, и даже не могла заставить себя сожалеть об этом: — Чёрт! — прошипела она и застонала от отчаяния. Тирион слегка посмеялся над ней, и она сердито на него посмотрела. — Подожди, — сказал он ей, садясь и откидываясь назад, прихватив с собой простыню. Потом он схватил её за бёдра, раздвигая их ещё шире, и она уже была готова спросить, почему он остановился, и не мог бы он, пожалуйста, продолжить делать это пальцами? когда он лёг плашмя на живот, целуя внутреннюю сторону её ноги. — Что ты делаешь? — спросила она, внезапно осознав, насколько была обнажена, и как прекрасно он видел её между ног. — Пробую тебя, — ответил он так просто, словно говорил: «идёт дождь» или «я иду спать». — Но… Но ты не можешь, — уставилась она на него. — Прошу прощения? — сказал он, продолжая целовать её ногу, и она боролась с желанием зажать его голову между своих бёдер. — Конечно, могу. — Тирион, зачем тебе это нужно? — её щёки пылали. — Потому что я хочу попробовать тебя на вкус, и тебе это понравится, — ответил он, и на этот раз укусил мягкую кожу на внутренней стороне её бедра так, что она ощутила, как вся решимость тает. Она просто хотела, чтобы он сделал хоть что-то. — Но это неприлично, — попыталась возразить она. — Это не так, — сказал он, но его слова заглушились её ногой. Он поднял голову и подпёр её руками, чтобы посмотреть на Сансу. — Это одно из немногих моих умений в этом мире, Санса. Поверь, ты будешь рада, что им воспользовалась. Много лет назад Маргери сказала, что Санса оценит опыт общения Тириона с женщинами. Тогда она ещё не знала, что это значит, но теперь начинала понимать, и у неё было чувство, что это как-то связано. Потому коротко кивнула, и он улыбнулся. Но вместо того, чтобы вернуться к нежным поцелуям на её бёдрах, он нырнул прямо вниз и начал лизать. Она вскрикнула от этого ощущения, её бёдра задрожали, а рука потянулась к затылку. Тогда она — готова поклясться, — почувствовала, как уголки его губ самодовольно приподнялись вверх, прежде чем он сделал это снова, а затем прижал язык к тому же месту, к которому прикасался прежде. Тогда присоединились и его пальцы, один из них плавно проскользнул внутрь, плотно к ней прижимаясь, и она почти стиснула ноги, даже не пытаясь найти контроль, чтобы этого не делать, потому что ощущение было невероятным, и жар, который начал накапливаться раньше, становился всё хуже (лучше?), заполняя её, и только сильнее её обжигал. Когда он продолжил лизать, она решила, что вот-вот умрёт, прямо здесь, с мужем между ног, и даже не пыталась остановить звуки, которые издавала. А потом… Потом он положил руку на её живот, чтобы удержать неподвижной, и надавил прямо над её холмиком, выбирая этот самый — идеальный — момент, чтобы пососать место, которое доставляло ей неизмеримое удовольствие (боль?), и сильнее сжать пальцы внутри неё. Тогда её глаза широко распахнулись. Огонь в ней достиг кульминации, такой сильной, что она не могла видеть, только чувствовать, и слышала, как кто-то стонет (она, определённо она). Огонь полностью захватывал её, поглощал изнутри, и она достигла края чего-то чудесного, и её тело, её душа, просто разбились вдребезги. Когда она пришла в себя, то всё ещё задыхалась, хватая ртом воздух. Тирион целовал её бёдра и живот, нежно поглаживая пальцами, и наблюдал за ней. — Это было… это было… — сглотнула она. — Неприлично? — поддразнил он, нежно покусывая кожу её живота. — Что ж, я не думаю, что в этом было что-то, что можно было бы считать приличным, — парировала она, мягко потянув его за руку, пока он не забрался вверх по её телу. Он вздохнул и поцеловал её в макушку. — Тогда, полагаю, мы больше не будем пытаться, — он сокрушёно вздохнул, изображая покорность судьбе. Она знала, что он шутит, но её щёки всё равно вспыхнули, и она почувствовала необходимость прояснить ситуацию. — Ну, я этого не говорила, — пробормотала она. Он улыбнулся, но не утрудил себя ответом, вместо этого пользуясь возможностью её поцеловать. Она совсем не возражала, когда его язык снова нашёл её. Что-то… Что-то было не так. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что дело во вкусе, что он был другим, её, и эта мысль оказалась такой непристойной, что она застонала ему в рот, крепче притягивая к себе, прижимая свои ноги к его бёдрам. Его член непроизвольно прижался к ней, и она внезапно осознала, что может чувствовать его даже через бриджи, может чувствовать твёрдость его длины, тесно к ней прижимающейся. Это было не так, как в те разы, когда она чувствовала его рядом со своей ногой или задницей. Теперь он слегка шевелился, и ей было приятно прижиматься к его обнажённой плоти. Она не могла не думать о том, насколько лучше было бы, если бы он снял бриджи. Санса нежно оттолкнула его, пока он не оторвался от её рта. Слегка смущённый, его брови были сдвинуты, и она провела пальцами вниз, по мягким волосам на его груди, пока не достигла завязок на его последней одежде. Он почти задохнулся, и её сердце заколотилось. — Не хочешь их снять? — пробормотала она, дёргая за шнурки. Он даже не потрудился ответить, отстраняясь от неё, чтобы присесть, и развязывая их так быстро, что она удивилась, как он не ушибся. Затем он бесцеремонно опустил их на колени и снял. Какое-то время он не замечал пристального взгляда с её стороны, а затем, опираясь на колени, снова устроился между её ног. Когда он поднял взгляд, то замер, давая ей время рассмотреть. Что она и сделала. Он… большой. Во всяком случае, больше, чем она ожидала, хотя была не совсем уверена, чего именно ожидала. Она видела только один мужской член, да и то под давлением и лишь мельком. И все же она помнила достаточно, чтобы сравнивать. Там, где Рамси был прямым и толстым, Тирион был длиннее и немного тоньше. Его достоинство было темнее, и оно выглядело почти болезненно набухшим, выступающим из-за его бёдер. Слегка покрасневшее и немного блестящее на кончике. У неё появилось внезапное желание прикоснуться к нему, но она умудрилась удержаться, вместо этого сжимая простыни. Тирион заметил — всегда всё замечал — и слегка присел на корточки. — Ты хочешь… — он замолк, слегка склонив голову набок. Её щёки вспыхнули, но она не ответила, и он взял её за руку, лежащую рядом. Нежно притянул к себе, позволяя обхватить длину и держа свою руку поверх её. «Он удивительно мягкий,» — поняла она, осторожно проводя по нему большим пальцем. Твёрдый, да, но это внутри — снаружи кожа была гладкой, тёплой. Машинально она сжала его, и его бёдра вздрогнули. — Боги, — ругнулся он, зажмурившись. Любопытствуя, она сделала это снова и снова, и он крепче сжал её руку в своей. — Чёрт, чёрт, — снова ругнулся он, прижимаясь к ней. — Санса… Она попыталась скользнуть по нему рукой вниз, один раз, потом ещё, но он резко отстранился. — Стой, стой, — сказал он, с дикими глазами откидываясь назад. — Ты не можешь этого сделать. — Извини, — пробормотала она обеспокоенно. — Это было неправильно? Сбитый с толку он, тяжело дыша, просто смотрел на неё мгновение, прежде чем покачал головой и снова сел сверху. — Нет, нет, всё было прекрасно, — он обдал её губы дыханием, прежде чем их прикусил. — Я просто не продержусь долго, если ты будешь продолжать в том же духе. — О, — пискнула она, начиная понимать. Он улыбнулся её румянцу, снова крепко поцеловал, поглощая её, как будто от этого зависела его жизнь. В какой-то момент он забыл держать свои бёдра отдельно от её, и она почувствовала его, почувствовала, как к ней прижалась его длина, и захныкала. Он оторвался от губ, чтобы с любопытством на неё посмотреть, затем экспериментально двинулся, прижимаясь своими бёдрами к её, пока не проскользнул между её складок, и — семеро, — она умрёт, если он ничего не сделает. Он, должно быть, подумал о том же, потому что снова двинулся, крепко прижимаясь к этому месту раз за разом, и — она не думала, что это возможно, — жар, который она чувствовала прежде, снова усилился, обжигая область между ног. Она обвила его ногами и со стоном он продолжил движение. — Как ты думаешь, я мог бы… — начал он, но со стоном остановился, когда она толкнула свои бёдра вверх, стремясь повторить трение. — Трахнуть меня? — закончила она мысль, покачивая бёдрами. — Пожалуйста. Он с облегчением вздохнул и наклонился, нежно раздвигая пальцами её складки, прежде чем она почувствовала движение внизу. Ожидая подтверждения, он снова поднял на неё глаза, и она отрывисто кивнула. Тирион медленно выдохнул, а затем вошёл в неё. Она почти закричала — у неё не было девственности, но прошло уже много лет с тех пор, как эта часть её тела чувствовала подобное вторжение. Её немного обожгло, когда он вошёл во всю длину, но она чувствовала влагу, которая там собралась (она начинала подозревать, что, возможно, она должна там быть), помогая ему войти, и это не заняло много времени, чтобы полностью в ней оказаться. Зажмурив глаза, он прерывисто дышал, и если бы она не знала его лучше, то сказала бы, что ему больно. Но она знала; потому сжала свои мышцы вокруг него. — О боже… — выдохнул он, прижимаясь лицом к её груди и крепче сжимая бедра. — Подожди, подожди, пожалуйста, — умолял он и она перестала. Ему потребовалось долгое мгновение, чтобы тёплое дыхание коснулось её груди, но в конце концов он приподнялся, чтобы опереться на предплечья, и начал двигаться. Это было хорошо, действительно хорошо; каждый толчок посылал низ его живота против неё туда, где раскалённый добела ожог начал разгораться снова. Затем он остановился, говоря ей подтянуть ноги ещё выше, через его плечи. Он прижался к ней низко хрипя, и каким-то образом толкнул что-то глубоко внутри неё, что-то такое, такое хорошее, и она застонала, а зрение помутнело. Она видела, что он очень старался двигаться медленно, ровно, но вскоре понял, что это безнадёжное дело, и просто брал её, двигая бёдрами беспорядочно, быстро и жёстко. Она была так близко к пропасти, но с дикими звуками, которые он издавал, с тем, как быстро он двигался, поняла, что он придёт первым. Он замедлился на мгновение, перенося свой вес на одну руку, чтобы мог скользить другой вниз, между ними, и её дыхание прервалось, когда он потёр. Она снова закричала, дрожа, когда он толкнул последний раз. Затем он замер, сдавленным дыханием выкрикнул её имя и пролился глубоко внутрь. Тогда он упал, положив голову ей на грудь, а она, уставившись в потолок, запустила пальцы в его волосы. Это было совсем не то, чего она ожидала. Она знала, что он будет нежным, это правда — он по натуре был нежен, особенно по отношению к ней, всегда таким был. Но она думала… она думала, что он, возможно, просто поцелует её, попытается успокоить, а потом возьмет то, что должен. Что это будет быстро, немного больно. Но он этого не сделал, и это было… замечательно. Страстно, чувственно. Он не просто овладел ею, он занимался с ней любовью, заботился о ней, показал ей что-то особенное, чего она никогда не могла себе представить, и её сердце переполнялось, когда она смотрела на него сверху вниз. Её мужа. — Тирион? — тихо сказала она. Он засопел, прижимаясь к её коже, и положил подбородок ей на живот, чтобы посмотреть на неё. Она прикусила губу, и ей казалось, что грудь вот-вот разорвёт от прилива нежности, который она испытала при виде этого зрелища. — Я думаю, что люблю тебя, — сказала она ему. Его губы растянулись в улыбке, и он прижался поцелуем к её животу. — Это очень удобно, — ответил он. — Потому что я определённо люблю тебя тоже.