***
Тирион спал чудесным сном — таким чудесным, глубоким, без сновидений, всепоглощающим и, честно говоря, совершенным, — когда его грубо разбудил слепящий свет и сорванное одеяло. — Ну же, лорд Ланнистер! — бодро проскандировал Бронн. — Тебе есть чем заняться и с кем встретиться. Вставай же! Тирион застонал, свет делал ужасные вещи с его головой. — Какого хрена, Бронн? — Тирион громко ругнулся, однако голос его был приглушён подушкой, которую он набросил на голову. — Я думаю, ради этого ты захочешь встать, — подушка была вырвана у него из рук. Вместо этого Тирион зарылся лицом в кровать. — Я мало что помню о вчерашнем вечере, но уверен, что даже ты помнишь невообразимое количество выпитого мной вина. Уверяю тебя, я ни за что не захочу встать. — Неужели? — сказал Бронн, и тон его был слишком самодовольным. — Даже из-за твоей леди-жены? Тирион фыркнул в матрас, а затем слегка повернул голову и приоткрыл глаза, чтобы взглянуть на Бронна. — У Сансы нет абсолютно никакого желания меня видеть. Неужели я как-то забыл упомянуть об этом вчера вечером? Бронн взял монету, лежащую на боковом столике, и некоторое время разглядывал её, прежде чем положить в карман. — Я забыл упомянуть, что сегодня утром ходил к ней? Тогда Тирион сел — слишком быстро, его желудок перевернулся — и посмотрел на Бронна. — И что же ты сделал? — Спас твой брак, — усмехнулся Бронн. — Кстати, не за что, — он качнул головой и засвистел. — В таком случае, когда ты умрёшь, Кастерли Рок будет должен мне половину своего золота. — Спас мой брак? Что это значит? — спросил Тирион, наконец пытаясь слезть с кровати (медленно. Это похмелье могло убить его прежде, чем его ноги коснулись бы пола). — Это значит, что твоя жена хочет поговорить с тобой, и я сказал ей, что ты придешь. А теперь поторопись, — Бронн бросил ему рубашку. У Тириона в голове крутился рой мыслей, но прежде чем он смог сформулировать хотя бы одну, его ужин с прошлой ночи подступил к горлу, и он поднёс руку ко рту. Бронн поморщился, когда Тирион сглотнул, и бросился на поиски ночного горшка. — Если подумать, спешить некуда. Может быть, сначала стоит принять ванну.***
Тирион принял ванну. Он блевал всего лишь дважды (что, учитывая обстоятельства, весьма впечатляло), и после ещё двух часов в постели (на самом деле, он не мог встать без ослепляющей боли до этого) и травяного чая, он наконец набрался храбрости, чтобы покинуть свои покои. (Тем не менее, он чувствовал себя дерьмово, и подъём по лестнице, чтобы добраться до её комнаты, — являлся одной из самых трудных задач в его жизни.) Он не дал себе передышки, когда подошёл к её покоям — если бы он это сделал, то наверняка бы убежал — и решительно постучал в дверь. Вскоре она медленно отворилась, и Тирион оказался лицом к лицу со своей женой. Санса определёно точно была самой красивой женщиной, которую когда-либо видел Тирион. Он говорил это даже не потому, что, по-видимому, был в неё влюблен — все твердили это с тех пор, как молодая женщина появилась при дворе в возрасте всего четырнадцати лет. Он как-то сказал, что её красота соперничала с красотой Серсеи и грозила однажды её превзойти. (Возможно, он и был пристрастен, но всё ещё считал, что в мизинце Сансы Старк красоты больше, чем во всём теле Серсеи.) Она по-прежнему была самой красивой женщиной из всех, кого он когда-либо видел, но сейчас изменения были так отчётливы: налитые кровью глаза, опухшие щёки и усталый хмурый взгляд. Он хотел спросить, всё ли с ней в порядке, не вызвать ли ему мейстера или ещё кого-нибудь, но воздержался. Накануне вечером она ясно дала понять, что не хочет его… внимания. Если ей был нужен мейстер, она могла послать за ним сама. Санса точно не хотела, чтобы её извращённый, гораздо более старый, пьяный муж кружил вокруг неё, словно встревоженная наседка. Вместо этого он прочистил горло и прервал зрительный контакт, внимательно изучая деревянную дверь. — Бронн сказал, что ты хочешь поговорить со мной? Она не ответила вслух, и он был вынужден посмотреть на неё, чтобы увидеть, как она кивнула, как нервно прикусила свою грёбаную нижнюю губу. — Да. Не хотите ли войти? Он натянуто кивнул и вошёл, когда она открыла дверь, отступая назад. На секунду ей стало неловко, когда она закрыла дверь и они остались одни. Им не оставалось ничего другого, кроме как разговаривать друг с другом. Он полагал, что в том-то и дело: она не могла публично отвергнуть его в саду, не открыв миру, что прошлой ночью они обменялись душераздирающим поцелуем. (Тириона целовали многие, многие женщины в его жизни. Санса Старк поцеловала его всего один раз, и он уже знал, что отдал бы всё — свой титул, своё богатство, свою душу — только за ещё один такой раз.) Через мгновение она указала на — теперь уже — чистый стол. — Не присядешь? — Да, спасибо, — сказал он, садясь. Тирион был уверен, что она сделает то же самое, сядет напротив него, как делала это раньше много раз, но вместо этого Санса продолжила стоять, сложив руки за спиной. Однако она не могла стоять спокойно — он почти чувствовал исходящую от неё нервную энергию, когда она прикусила губу зубами, покачиваясь на ногах. В какой-то момент она поддалась порыву быстро пройтись по маленькой площадке перед ним. Она снова замолчала, и по её напряжённым плечам и бегающим глазам он понял, что она пытается придумать, как лучше всего ему об этом рассказать. Сказать ему, что это было ошибкой, что они должны получить аннулирование сейчас, тихо. Что он никогда никому не расскажет, что здесь произошло. Вместо этого она выпалила: — Я должна тебе кое-что сказать. Я не собиралась, но теперь, кажется, придётся. Тогда ты всё поймёшь. Тирион просто уставился на неё, сбитый с толку. Был секрет, который поможет ему всё понять? Может быть, любовник? Она остановилась и сделала глубокий вдох. — Я не собиралась… — она заколебалась, — …целовать тебя прошлой ночью. Этого не должно было случиться. Когда он не ответил — хотя сомневался, что она этого ждала, — Санса продолжила: — Видишь ли, без Брана у меня, по крайней мере, был Винтерфелл. Мне не нужно было ничего рассказывать, потому что ты знал, как это важно и что у нас ничего не выйдет, потому что я должна вернуться на север. Но теперь Бран вернулся — и я рада этому, правда рада, — и это больше не причина. Теперь я вижу, что ты заслуживаешь правды. — Какой правды, Санса? — наконец сказал он, начиная терять терпение. Он понимал, что она не хотела его, но предпочёл бы, чтобы у неё хватило милосердия покончить с этим, не заставляя его сидеть здесь, пока она пытается оправдаться — им обоим было бы гораздо легче, если бы она сказала ему, что он ей не нужен, если бы он ушёл, и они снова встретились для аннулирования брака, а потом больше никогда не разговаривали. (Он не обращал внимания на боль в сердце, которая неизменно возникала при мысли о расставании с ней.) Она снова глубоко вздохнула, но на этот раз отвела взгляд, словно не в силах смотреть ему в глаза. — Я не могу иметь детей. Из всего того, что он ожидал от неё услышать, это не входило ни в один из возможных сценариев. — Что? — наконец вырвалось у него, глядя на Сансу. — Даже если бы мы оба этого хотели, мы не можем… — она слегка шмыгнула носом, избегая его взгляда, стараясь не заплакать, так как её губы дрожали, — …я не могу дать тебе наследников, — с этими словами она наконец села в кресло напротив, закрыв лицо руками. Тирион был не совсем уверен, что делать с той информацией, которую получил. Он разрывался между восторгом — это определённо был не отказ, не совсем — и отчаянием за эту молодую и сломленную женщину перед ним. Он встал, молча пересёк пространство между ними, дёргая её за предплечье, пока она не опустила руки достаточно низко, чтобы он мог её обнять. Она заколебалась лишь на мгновение, прежде чем уткнулась лицом в его шею и начала тихо плакать. В конце концов его рубашка намокла, а её тело сотрясалось от напряжения, когда она боролась с очередным всхлипом. Каким-то образом он снова в неё влюбился, хотя его сердце и было разбито. Он нежно успокаивал её, крепче обнимая за плечи и прижимаясь губами к ее макушке. — Всё в порядке, в порядке, — бормотал он мягко, тихо, как будто разговаривал с испуганной лошадью. — Я здесь, Санса, я здесь. По какой-то причине это только заставило её плакать сильнее. Это продолжалось ещё несколько минут — во всяком случае, он не думал, что она могла бы разговаривать сейчас, а также у него было подозрение, что она, вероятно, нуждалась в этом в течение многих лет. Когда Санса немного успокоилась, когда она просто прижималась к нему, пока слёзы почти бесшумно падали, он поднял руку к её затылку, поглаживая. — Меня не волнуют наследники, — тихо сказал он, его голос был слегка приглушён её волосами. — Мне плевать на Кастерли Рок, мне плевать на Винтерфелл, золото и Семь Королевств. Тогда он отстранился, совсем чуть-чуть, чтобы заглянуть в её красные глаза, продолжая держать её в своих объятиях. — Ты меня слышишь? — сказал он, хватая её за подбородок. — Мне плевать на всё это. Абсолютно всё, — горячо сказал он. — Если при этом у меня есть ты. Её глаза были широко раскрыты, и Санса смотрела на него с… недоверием? Как будто любой другой мужчина в этом мире не отказался бы от всего ради мгновения рядом с ней, ради улыбки, коснувшейся её губ, ради прикосновения её руки, ради того, чтобы её глаза горели, когда она смеется, ради всего лишь часа, проведённого рядом. Как будто она была удивлена, что он хотел всего этого. — Но ты же говорил, что у тебя должны быть наследники. Я думала, Дейенерис сказала… — начала она, но он покачал головой, останавливая. — Дейенерис сказала, что отдаст его Бронну, если у меня не будет детей. — напомнил Тирион. — Пусть забирает. Во всяком случае, это решает мою проблему. Больше никаких долгов, если он владеет всем, что у меня есть, — он попытался улыбнуться, но улыбка так же быстро пропала, когда он посмотрел на её слезящиеся глаза. — Но у тебя должны быть дети, — настаивала она, отрываясь от него и глядя на свои колени. — Ты их заслуживаешь. Ты был бы прекрасным отцом. Он только рассмеялся. — У меня был пример двух таких в моей жизни. Мой собственный хотел убить меня после рождения. Мой брат был отцом для детей нашей сестры. По правде говоря, я думаю, что это может быть благословением для Вселенной. — Ты ошибаешься, — она покачала головой, подняла руку к его лицу, обхватывая подбородок, и провела большим пальцем по небольшой бороде, которую ему нужно было подстричь. — Ты храбрый, нежный и сильный, — она опустила руку на его тунику и положила лоб ему на плечо. — Ты был бы невероятен, и ты это заслужил. — Я действительно не уверен, — ответил он ей. Потому что он ничего не заслуживал, и меньше всего — отцовства. Он — долбаный маленький карлик, который убил свою мать, когда появился на свет, который изнасиловал свою первую жену, который убил свою любовницу и, в конечном счёте, своего отца. Он сеял хаос на всех, кто когда-либо приближался к нему, и действительно самоотверженным поступком с его стороны было бы оттолкнуть Сансу, выпустить её из своей жизни, прежде чем он испортил бы и её тоже. Но он всегда был эгоистом. Поэтому он взял её за руку и положил подбородок ей на макушку, глубоко вдыхая, запоминая её запах. На долгое время наступила тишина — на этот раз гораздо более уютная, нежели предыдущая, наполненная покоем. На самом деле ему не хотелось нарушать её, но Тирион понимал, что им было что обсудить, и если они не сделают этого сейчас, в предрассветные часы, кто-нибудь обязательно заметил бы их отсутствие и рыскал бы вокруг, пока не нашёл его в покоях леди. Поэтому он вздохнул и сжал её руку. — Ты не обязана мне говорить, но… — он закрыл глаза и крепче стиснул её ладошку в своёй, — почему ты не можешь? Иметь детей. Она немного напряглась, и он пожалел, что спросил. Он собирался сказать ей, чтобы она забыла об этом, что она могла сказать ему, когда захочет. Но она начала говорить. — Я не могла смириться с мыслью, что у меня будет ребенок от Рамси, — призналась она, и он не знал, радоваться ему или нет, что не было видно её лица. — Но это становилось всё более вероятным, особенно с ним… — она слегка вздрогнула и умолкла, и он снова собрался сказать ей, что она не обязана ничего объяснять, — со мной каждую ночь, — закончила она, глубже зарываясь головой в его воротник. Она снова сделала паузу, и Тирион не был уверен, то ли потому, что она не могла продолжать, то ли потому, что ей было стыдно признаться ему. В любом случае, он пробормотал тихое «всё в порядке» ей в волосы, и пытался подавить жестокие побуждения, нахлынувшие в нём к мертвецу. Тогда она, кажется, набралась смелости, чтобы откинуться назад в своем кресле и посмотреть ему в глаза, продолжая: — У меня была служанка — пожилая женщина, убежденно преданная своему делу. Я рассказала ей всё, и она принесла мне лунный чай. Я пила его почти каждый день, — она снова шмыгнула носом. — Я знала, — она сказала мне, — что после этого у меня, вероятно, не будет детей. Но в то время мне было всё равно, я даже не думала, что выберусь оттуда живой, и я определенно не думала, что когда-нибудь этого захочу. Он с трудом переварил её объяснение (мысль о том, что другой мужчина взял её, использовал как вещь, заставила его глаза налиться красным, а разум — помрачнеть), но как только он это обдумал, он, в основном, запутался. — Так почему же она сказала, что ты не можешь? — осторожно спросил он. — Чай, — повторила она медленно, как будто это было общеизвестно. — Я принимала его каждый день в течение нескольких месяцев. — Лунный чай? — уточнил Тирион. Она кивнула, и он чуть не рассмеялся от облегчения. — Санса, лунный чай не может этого сделать. Она нахмурилась. — Может, — настаивала она. — Она знала, Тирион, она была стара, и она не стала бы просто лгать мне. Он сжал губы, с трудом сдерживая улыбку при мысли о том, что с его женой всё в порядке. — Я уверен, что она бы этого не сделала, — уверил он, отпуская её руку и потирая плечо. — Но ты сказала, что она была служанкой? Санса кивнула, настороженно глядя на него. — Не замужем? — снова кивок. — Да, но я не понимаю, какое это имеет отношение к делу. — Это бабушкины сказки, Санса, — вздохнул Тирион. — Сказки молодым девушкам, чтобы те не пили лунный чай. Она выглядела немного смущённой, и ему пришлось объяснить это подробней. — Все шлюхи мира регулярно пьют лунный чай, — сказал он вместо этого. — Знаешь, сколько шлюх ежегодно заводят внебрачных детей? Её глаза прояснились, и он видел, что в них начинает появляться понимание. — Много? — Довольно много, — кивнул он. — Иногда даже с чаем. Она пристально взглянула на него, и можно было увидеть, как эта мысль проносится у неё в голове, как в её глазах появляется решимость. — Значит, я могла бы иметь детей? — в конце концов, сказала она тихо, почти шёпотом. Он кивнул, и на этот раз она не спрятала голову у него на груди, она схватила его и притянула к себе, достаточно крепко, чтобы он мог легко обхватить обеими руками её талию. И снова молчание, не надолго, потому что он, конечно же, не собирался прерывать этот момент, отрываться от тёплой Сансы Старк в его объятиях, обнимающую его тонкими руками за плечи. Он не мог не почувствовать внезапный холод, когда она отстранилась. Её ресницы дрожали, когда она изучала его. — Полагаю, сейчас самое время спросить, не возражаете ли вы, милорд, если на следующей неделе мы в септу не поедем? — спросила она улыбаясь, пока он просто таращился на неё, потому что его ответ был уже давно очевиден для всех Семи Королевств. Но хотела ли этого она? Всего этого до конца своей жизни? Его? — Ты… ты хочешь остаться замужем? Она слегка заёрзала на стуле. — Если вы позволите. Он засмеялся, немного в шоке, в чистом головокружении, и поцеловал её в лоб (потому что мог). — Я подумаю над этим. Санса даже не поддразнила его, не утруждая себя ответом, лишь мягко улыбнулась в ответ, и он снова испытал отчаянную потребность губ, ради которых — он недавно решил, — умрёт, только чтобы попробовать снова. Тириона был рад, что теперь не придётся, и наклонил голову, чтобы захватить её губы своими. Этот раз отличался от первого — там, где первый был жёстче, быстрее, этот был мягким, медленным. Он мог бы остаться здесь, в этом мгновении, исследуя тепло её губ навсегда, и он полагал, что это стоило бы того, никогда не делать ничего другого, не видеть ничего другого, вечно. Она, должно быть, чувствовала то же самое (или была не очень знакома с поцелуями — он решил, что это сочетание того и другого), потому что она не торопилась, нежно двигая своим ртом над его, прижималась к нему более мелкими поцелуями, пока снова не приоткрыла рот, пока он не проникнул в него, неторопливо обхватывая рукой её волосы, чтобы притянуть ближе. Он первым отстранился — вероятно, потому, что не дышал с тех пор, как всё началось, настолько поглощённый ею, — тяжело дыша, держа руку на её шее, прижимая её лоб к своему, на этот раз полный решимости не позволить ей уйти. Тирион не думал, что она это сделает, не в этот раз, учитывая, как пристально она смотрела на него, учитывая, как тяжело они оба дышали. Он предположил, что она собирается что-то сказать, — она сделала такое лицо, будто собирается, слегка приоткрыв рот и глядя ему прямо в глаза, но она, должно быть, передумала, потому что решительно качнула головой и снова поцеловала его, несмотря на то, что у них определённо не было достаточно времени, чтобы перевести дыхание. О, он действительно любил Сансу Старк. Он собирался сделать это мягко, непринуждённо, но теперь, когда она раздвинула ноги, чтобы освободить ему место, ему было нетрудно прижать её к себе так крепко, что он чувствовал, как её торс прижимался к его телу. Теперь, когда она издавала эти маленькие звуки, которые сводили его с ума, когда она полностью потеряла контроль, позволяя ему углубить поцелуй, и он действительно должен был остановиться, потому что становился твёрдым, и если бы этого не сделал, она бы поняла и, вероятно, вновь испугалась. Несмотря на оговорки, ему потребовалось слишком много времени, чтобы взять себя в руки и отступить. Когда он это сделал, они снова замерли, тяжело дыша и спокойно наблюдая друг за другом. Он был уверен, что выглядел глупо — ухмыляясь, как дурак, — но маленькая улыбка, украшающая её губы, освещающая её глаза, заставила его сердце болеть. — Значит, ты все-таки хочешь? — спросил он снова, просто чтобы убедиться. — Остаться замужем. Она кивнула, широко ему улыбаясь, а глаза были настолько серьёзны, что он даже не мог сказать себе, что всё это было продуманной шуткой (он обдумывал этот вариант несколько раз). Он слегка усмехнулся. — Хорошо, но если ты уверена, то это окончательно. Поверь мне, на этот раз спасения не будет. Он имел в виду, что теперь, когда она у него в руках, он ни за что не отпустит её. Вот что он имел в виду. Но, учитывая контекст ситуации, учитывая причину, по которой она могла сбежать в прошлый раз, он запоздало понял, — когда она облизнула губы, с пылающими щеками смущённо отводя взгляд, — что, возможно, это было не самое лучшее, что можно было сказать. — То есть, — поспешно уточнил он, — я просто предпочёл бы, чтобы на этот раз мы сохранили наш брак. Я не имею в виду, что тебе придется… что мы… — он фыркнул, злясь на себя за то, что не может подобрать правильные слова. Теперь — он был уверен, — она поняла, что его серебряный язык бесполезен в её присутствии. — То есть, я был бы доволен тобой, только тобой, даже если бы ты никогда не захотела завершить брак. Тебе не нужно делать ничего, чего ты не хочешь. Теперь она покраснела, по-настоящему покраснела и не смотрела ему в глаза. Честно говоря, он не винил её, не после этого абсолютно пародийного заявления. Она слегка сглотнула, приоткрыв рот. — Нет, я не могу пройти через это снова. На секунду, на чистую (рациональную) секунду, он смирился с тем, что никогда больше не займётся сексом. Эта секунда была печальной, но он был уверен, что сможет обойтись своей рукой, если ему всё ещё будет позволено целовать Сансу Старк. (Он был женат. На чёртовой Сансе Старк.) — Все в порядке, — попытался успокоить он её, держа за руку. — Я буду более чем счастлив в твоём обществе. Она посмотрела на него, нахмурив брови, затем покачала головой и отпустила, что он воспринял как сигнал отступить, дать ей пространство, наблюдая, как деловито она сложила руки на столе. — Нет. Я имею в виду, что больше не буду жить с фиктивным браком. Он посмотрел на неё, разинув рот, и его горло сжалось прежде, чем он успел произнести хоть слово. — Итак… — попытался начать спокойно он. — Так ты хочешь сказать… — Он должен быть завершён, — кивнула она. На данный момент его мозг был слишком далеко, учитывая тревожное количество связанных с сексом мыслей, просачивающихся сквозь все различные любовные развилки, которые он рассматривал в тот или иной момент. К счастью, она видимо решила, что он был несколько ошарашен, и терпеливо сидела в своём кресле, ожидая. — Конечно, — прочистил он горло. — Если ты этого хочешь. И вновь последовало долгое молчание — он не знал, что у неё в голове, и это сводило с ума, — прежде чем она снова заговорила. Похоже, она нервничала. — Может быть… может быть, ты придёшь сегодня вечером? Через час после наступления сумерек? Он чуть не задохнулся. Сегодня вечером? Когда она сказала, что хочет заняться сексом, он предположил, что она имела в виду позже. Намного позже. После того, как они прояснят всё это, после того, как они сообщат новость остальному миру и привыкнут к этой идее. Хотя, размышлял он, глядя на неё, они были женаты уже много лет. Они, вероятно, знакомы друг с другом так, как далеко не все молодожёны могли бы. Тирион определённо не хотел, чтобы она подумала, что у него есть какие-то возражения, поэтому яростно закивал, пока не осознал, как быстро кивает, и не взял себя в руки. Он должен был научиться хоть как-то держать себя в руках рядом с ней. — Сегодня вечером, — эхом отозвался он. Тогда он понял, что пора уходить. Похмелье всё ещё было с ним, — оно не улеглось, его просто проигнорировали, так что он не возражал бы поспать ещё несколько часов — и он подозревал, что у Сансы были другие дела. И все же он должен был сказать ещё кое-что. Он не знал, что именно, и некоторое время ломал над этим голову. Когда Тирион наконец вспомнил, то поморщился. — А… Санса. Есть кое-что, что ты должна знать. Она выгнула идеальную бровь (он восхищался ею так же сильно, как и самой Сансой — он никогда не видел женщину с такими чёткими бровями), побуждая его продолжать. — Я… — он умолк, надеясь придумать хороший способ рассказать ей, что шлюха чуть не отсосала у него всего несколько дней назад. И потерпел неудачу. — Какое-то время я избегал… платной компании, — он нервно заламывал руки и снова сел напротив неё. — Ты, наверное, знаешь. Она покраснела, но кивнула. Конечно, она знала. Каким-то образом эта девушка знала всё о делах в Семи Королевствах, несмотря на то, что жила на краю цивилизации. Он нервно улыбнулся, но тут же нахмурился. — Видишь ли… — он сглотнул и отвёл взгляд. — Возможно я… Она остановила его, приподняв руку, и смотрела на него почти с… пониманием, и боги, он ненавидел себя за то, что был достаточно эгоистичен, чтобы оставить эту женщину своей женой. — У тебя недавно была такая компания? — спросила она. Жар опалил его щёки — ему вслух придётся объяснить это Сансе. — Вроде. На самом деле не было… я не… — он ведь не мог сказать «трахнул её», правда? — Это была не та нормальная деятельность, за которую платят мужчины. Теперь она выглядела любопытной и растерянной, и, чёрт бы его побрал, он не хотел говорить со своей красавицей женой, в которую был безумно влюблен, о какой-то шлюхе. — Что? Он откашлялся и отвернулся от неё. — Она… просто использовала свой рот, — пробормотал он. — Вообще-то я не… — Взял её, — услужливо предложила она. Тирион рискнул взглянуть на неё. Она не выглядела сердитой… скорее смирившейся. Смущённой. — Да. — Вчера вечером? — осторожно спросила она. — Что… нет! — он покачал головой. — Будь ты проклята, женщина, я никого не трогал с тех пор, как узнал про Брана. — О, — она покраснела. — Ну, я понимаю. Всё в порядке. Я знаю, что у мужчин есть… — она заколебалась, — потребности, которые им приходится удовлетворять, когда они не женаты. Он вздохнул. Она не обвиняла его, и по какой-то причине это было даже хуже. — У каждого есть потребности, Санса. Я просто никогда не пытался контролировать свои. За это мне очень жаль. Уверяю, этого больше никогда не повторится. — Конечно, не повториться, — согласилась она, и её слова были тверды. — Ты обещаешь? — Клянусь жизнью, — тут же ответил он, действительно так считая. Потому что знал, что никогда больше не будет даже рассматривать это. Это было бы всё равно, что обменять золото на песок — идиотизмом. Даже думать было не о чем. Его обвиняли во многих вещах, но идиотизм никогда не был одним из них. Похоже, она была удовлетворена таким ответом. — Тогда, наверное, мне следует написать Джону сегодня утром. Ты поговоришь с Дейенерис? Она уже сказала, что хочет остаться с ним, выйти замуж (остаться замужем), но доказательства того, что она действительно заботилась о нём значительно выросли с упоминанием о распространении этой информации, с тем, чтобы сделать это официальным. Это было реально. Это происходило, действительно происходило. Ему было не обязательно прощаться с ней. Она останется с ним, поедет с ним домой, он проведёт с ней всю свою жизнь в Кастерли-Рок. Он увидит её в своей постели, он будет просыпаться с ней по утрам, и однажды у него могут быть дети. С ней. Она как-то странно на него посмотрела. — В чём дело? Он понял, что ухмыляется, как полоумный дурак. — Извини, — сказал он, качая головой и поддаваясь желанию встать и снова взять её за руку. Потому что теперь его уже ничто не остановит. — Я просто очень, очень счастлив. Она нежно улыбнулась. — Я тоже.