***
Однако даже время не исцелило тоску по брюнету. Да, он тосковал. Совсем недавно, расставшись с Хинатой после их трехлетней совместной жизни в его квартире, ему было просто невероятно тяжело. Эта девушка была ему лучшим другом, и он попросту не мог поступать так со своим лучшим другом. К сожалению, ему потребовались долгие три года, что бы осознать, что Хинату он не любит. И все, что оставалось сейчас, это прогуляться по свежему вечернему воздуху и насладиться закатом солнца на своем любимом месте, куда, собственно, юноша и направлялся, поднимаясь по тропинке к самой высокой скале, на которой по традиции деревни были выгравированы лица великих людей этой деревни. За три года юноша практически не изменился. Его некогда чистое лицо украшали на удивление милые шрамы — по три на каждой щеке, напоминая лисьи усы. Одевался он в повседневной жизни куда легче, чем раньше на бесконечные тренировки и занятия — в простую белую футболку с рыжими вставками и черные штаны. Свою непослушную шевелюру блондин решил не трогать, разве что отрастил тонкий десятисантиметровый хвостик сзади, забавно щекотали шею. Легкий ветерок нес в себе нечто теплое, приятное и нежное, оставленное солнцем, словно стараясь унести за собой все плохое, произошедшее за весь этот день. И все, что нужно было делать Наруто — это улыбаться, ведь, как он считал, завтра будет лучше. Так он и поступал. Их дружба с Хинатой наверняка не прервется, девушка являлась умной и рассудительной, хоть и в слезах убежала из квартиры, когда Узумаки решил закончить их отношения. Перегорит, как надеялся юноша, успокоится, и они снова смогут общаться, как прежде. Поднявшись на самый верх, Наруто довольно улыбнулся и тут же нахмурился, заметив сидящую на склоне фигуру. Издалека, со спины фигуру было не узнать, но ранее юноша никогда не встречал в своем любимом месте кого-то, радуясь возможности насладиться закатом или рассветом в одиночестве. В последнее время постоянный шум, которым он пытался заполнить всего себя, дабы не оставаться в одиночестве, убегая от него, начал утомлять. Хотелось иногда немного тишины — привести мысли в нормальное состояние, разложить по полочкам. В любом случае, если это кто то из деревни, то максимум, что светит Наруто — это мирно пообщаться с кем-то знакомым. Все в Конохе друг друга знали. Но по мере того, как Наруто приближался к фигуре, сердце его начинало суматоху, все сильнее и отчаяннее выколачивая дыру в грудной клетке. До боли знакомая спина, волосы... «Да быть того не может...» — ошалело подумал Наруто, забыв, как дышать и все более медленно и осторожно подходя к такому знакомому незнакомцу. Сомнений быть не может, но Узумаки никак не мог поверить своим глазам. И снова он поймал себя на мысли, что, думая почти каждый день и едва ли не репетируя, что сказать этому чертовому тэме, когда он вернется, сейчас, стоя за ним, он совершенно без понятия, что сказать. И поэтому единственное, что Наруто смог выдавить, это: - Ты...?Глава #5: осознание
26 августа 2019 г. в 15:15
А потом Наруто вдруг понял, что повзрослел в одночасье. Просто открыв глаза рано утром, осознание пришло буквально мгновенно, пронзив его сознание, словно очень острая игла — и все обыденные вещи казались особенными. И Шикамару вдруг стал не просто «Ух ты, какой умник», а рассудительным молодым человеком, все больше и больше похожего на своего отца. Он встречался с Темари, девушкой с соседней деревни, они даже стали жить вместе, и сейчас даже на это внимание Наруто акцентировалось как-то... особенно. Те их поцелуи, за которыми Узумаки случайно их заставал, внезапно из «Фу, лизунчики», превратились во что-то сокровенное и возбуждающее, интимное между ними двумя, завораживающими.
И Хината вдруг стала не миленькой девочкой-скромницей, а девушкой, которой сам Наруто, как он внезапно понял, очень сильно нравится. В том самом смысле, как у Шикамару с Темари. Не детская любовь с помесью наивного восхищения, которую раньше испытывал блондин к Сакуре, которая, к слову, тоже похорошела до неузнаваемости, а то самое сокровенное... взрослое. То, о чем его опекун писал в своих идиотских книжках. К слову об идиотских книжках опекуна. Тем же вечером Наруто, вспоминая, с каким отвращением он листал страницы карманных эро-книжонок, достав одну из них, погрузился в ненавистное чтение и для себя открыл новость: Узумаки Наруто понравилось читать книги! Да, возможно, это весьма хреновое начало для юного чтеца, но то, о чем писал Джирайя, больше не казалось отвратительным. Юноша даже краснел и испытывал жар в груди на многих постельных сценах, но истинный смысл, который через свое творчество пытался донести опекун — это любовь.
Это слово Наруто много раз повторял как про себя, так и перед зеркалом, словно пробуя его на вкус. Он знал терминологию, знал, что любит своих друзей, знал, что любит маму и папу, но та любовь, которая происходит в этих книгах и, взять наглядный пример, у Шикамару и Темари... Наруто не раз успел задаться вопросом: а любит ли он сам «так» кого-нибудь?
А потом Саске пропал, и блондин возненавидел себя. Раз, за разом впадая в депрессии и сидя дома неделями, упиваясь книгами, которых, как выяснилось, Джирайя успел написать вагон и приличную тележку, парень старался отвлечь себя от ужасных мыслей всеми правдами и неправдами. К нему постоянно заходили друзья, которые со временем стали, откровенно говоря, бесить. О нем беспокоилась его девушка, которая любила его всем сердцем и навязчивость, которой Наруто иногда ненавидел, но все для них было тщетно: парень самым неуважительным образом. Пожирая себя мыслями изнутри, отказывался не то чтобы открывать дверь — вообще подавать признаки жизни в стенах квартиры. Намеки ребята понимали быстро и исчезали на пару дней, но лишь только Сакура иногда оставалась ночевать под дверью. Сначала юноша даже обрадовался — а вдруг она признала его и полюбила — потешив тем самым свое самолюбие, но каждый раз, глядя на нее в дверной глазок, Наруто убеждался, что любит она Саске. Никогда она на него не смотрела так, как на брюнета. Зато Узумаки с каждым таким ее ночлегом был все больше и больше уверен: она знает больше, чем говорит.
И однажды она призналась, когда настырный и привыкший добиваться своего Наруто устроил себе голодную неделю. Сакура, отбиваясь тем, что у того началась паранойя от постоянного сидения дома неделями напролет, по итогу сдалась. На самом деле перед самым уходом Учихи, девушка встретила его у ворот Конохагакуре.
- Он... он ушел, я, я пыталась его остановить, но... ему тяжело. Но он вернется, когда всё переосмыслит, — Наруто помнил, как тогда подкосились его ноги, став внезапно ватными, а вопросы «почему он ушел» и «почему ему тяжело»вдруг стали отвечаться сами по себе, подобно найденному кусочку мозаики, который дополнил всю картинку пазла.
Проведя еще несколько дней дома в попытках просверлить в стене дыру, мальчишка вспоминал всю свою жизнь в мельчайших подробностях. Их случайный поцелуй, в первый же день в академии. Случайные касания друг друга, после, их необъяснимая ненависть друг к другу, граничащая с желанием быть вместе которую, к слову, Саске тщательно скрывал. И то, как изменился Учиха после их последней битвы. Он начал улыбаться в ответ, не просто усмехаться, скрывая улыбку и отворачиваясь, а действительно улыбаться, пусть это было лишь уголками губ. И делал он это только в присутствии Наруто. Тот, заглядывая ему в глаза, словно пытался каждый раз нащупать, что-то, чего Узумаки не мог понять. И это «что-то» ощущалось как какая-то очень умоляющая просьба, не сказанная вслух.
А потом он начал замечать, что по мере того, как сам Наруто обнимал Хинату, свою похорошевшую, повзрослевшую Хинату, Саске отворачивался и кидал презренные взгляды через плечо, ожидая, когда это прекратится. Вопросы, которые, казалось бы, получили свои ответы, вызвали лишь новые вопросы. И ответы уже на них Наруто не в силах искать в себе. И тогда впервые за несколько месяцев одиночества он, вздохнув, вышел за пределы квартиры.