Путь ведьмы

      Иветта стояла, с надеждой глядя на хозяйку-распорядительницу. Молодая на вид ведьма, мисс Малика, выглядела крайне неприветливой. Она колко пронзала взглядом Иветту и настаивала, чтобы та ушла. Но девушке некуда было деваться. Ее выгнали не только из дома, но и из деревни без гроша в кармане и каких-либо вещей и еды, закидав на прощание лишь гнилой картошкой. Причиной тому было ее распутное, как выразился староста, поведение. На самом деле ничего особенного Иветта не делала. Так, резвилась с сыном старосты за сараем и прогуливала воскресные походы в церковь, а еще с самого малолетства бессовестно рукоблудила. Мать отчаянно ее за это порола, но, видимо, без толку. Иветта продолжала развратничать.       И все бы ничего, если бы староста не застукал ее со своим сыном на кухне, где тот самозабвенно жарил ее на столе. Надрав сынку уши, папаша выгнал его вон, так и не дав кончить, а сам стал разбираться с Иветтой. Та не растерялась, предложила ему кое-что в обмен на то, что он все благополучно забудет, и выставила вперед влажную киску. Староста знатно ее отодрал на том же столе, но благополучно забыть у него не получилось: не вовремя пришла жена. Свалив все на коварную соблазнительницу и до кучи обвинив ее в ведьмовстве, тот, не мудрствуя лукаво, решил выгнать девицу из деревни, дабы спасти свою репутацию.       Поскитавшись некоторое время по лесам и попробовав подработать в соседних селениях проституцией, Иветта не придумала ничего лучше, как заявиться к ведьмам. Все одно ее отовсюду гнали, называя ведьмой.       Дорогу в ковен отыскать было непросто. Вернее, отыскать ее могла только та, что сама этого хотела: таким было охранное колдовство верховной наставницы. На пути, который и так был толком не известен, попадались ловушки. В основном это были различные ужасающие мороки, должные отпугнуть боязливых молодок. Но были и такие, подобные живым колючим лозам, что не только могли содрать всю одежду, но и исцарапать до полусмерти. Однако некоторых кандидаток такая участь миновала. Иногда ведьмы сами ходили по окрестностям, подыскивая подходящих девиц. Одну такую ведьмовская сестра как раз провела мимо, когда Иветта беседовала с распорядительницей.       — Мы обязаны брать всех, кто нашел к нам путь, — сказала та. — Выгнать я тебя не могу, но прошу хорошенько подумать о том, что тебя ждет, прежде чем отведу в канцелярскую, заключать контракт на твои тело и душу.       — Я слушаю, — с готовностью кивнула Иветта.       — Наш ковен практикует особую магию, — начала Малика. — Мы высвобождаем силу из своего чрева и преумножаем ее путем долгих тренировок и тяжких испытаний. Для высвобождения силы изнутри мы сковываем себя снаружи и находимся долгое время в таком состоянии. Мы отрекаемся от искушения использования рук и ног, хотя и имеем их. Ибо делать все должна магия. Мы входим в единение с природой и ее духами и впускаем их в себя. Мы принимаем то, что нам дают, и возвращаем… — Тут Малика спохватилась и пояснила, не видя понимания в глазах собеседницы: — Проще говоря, — сошла она с патетического тона, — тебе придется ходить целыми днями в магических оковах, снять которые не сможет ни один кузнец, ходить практически всегда голой и совокупляться с любым разумным или неразумным существом, которое тебя захочет. Ну и все в том же духе, — дернула она под конец плечиком.       Иветта, мягко говоря, от всего этого обалдела. Однако перспектива совокупления с монстрами казалась ей чем-то настолько фантастическим, что она решила, что ее, скорее всего, разыгрывают. Остальное ее почему-то тоже не сильно смущало.       — Я согласна, — заверила она.       — Что ж, будь по-твоему, — кивнула Малика. — Кстати, ты ведь не девственница? — спросила она напоследок.       Иветта покачала головой.       — А что, среди ведьм бывают девственницы? — спросила она.       — Разумеется, нет. Даже если сюда попадает дева, она лишается невинности во время церемонии посвящения.       — Что за церемония? — с тревогой спросила Иветта.       — Во время церемонии вступления в ковен кандидатка садится на ритуальный магический кол, чтобы открыть свою женскую силу. В общем, увидишь.       Более Малика не сказала ни слова. Заинтригованная предстоящей церемонией посвящения, Иветта проследовала за ней в комнату на верхнем этаже, где стоял крепкий дубовый стол, заваленный свитками и разбросанными в беспорядке письменными принадлежностями. Малика одним движением смахнула это все неизвестно куда (Иветте показалось, что свитки просто исчезли прямо в воздухе) и разложила чистый листок желтоватой бумаги. Она коснулась по углам листа пальцем, и на нем высветился контракт. Иветта бегло прочитала его, отказавшись от помощи, и собиралась поставить внизу свою корявую подпись, но Малика взяла ее за руку и неожиданно уколола маленьким серебряным ножиком, который Иветта приняла за нож для бумаг. Малика прижала окровавленный палец к бумаге, и подпись проявилась сама. Разумеется, контракт надо было скреплять кровью.       Малика протянула Иветте платок и поставила печать на контракт. Сразу после этого в комнату зашла невысокая девушка в длинном черном платье и велела Иветте следовать за ней. Последнюю весьма удивило то, что строгое спереди платье полностью открывало бесстыже торчащий голый зад. Оторвавшись от созерцания ее пятой точки, Иветта обернулась, чтобы попрощаться с Маликой, но той уже не было. Чувствуя крайнюю неловкость, она отправилась за голозадой ведьмой.       Провожатую звали Нана. Она привела Иветту в келью, находившуюся ниже уровня земли. До церемонии ей надлежало находится там три дня, поститься и читать вместо библии особую книгу с картинками самого похабного свойства. Однако ни в коем случае ей нельзя будет мастурбировать, чтобы не расточать энергию перед церемонией. Днем она будет гулять, есть фрукты и ягоды, купаться и всячески проводить досуг в одиночестве. Вечером спускаться в келью, где после чтения ей надлежит выпить приготовленный для нее отвар и пораньше уснуть, чтобы встать с первыми лучами солнца. «Ничего сложного», как утверждала Нана.

***

      Иветта делала все как ей велели. Уж очень хотелось поскорее пройти церемонию посвящения. После нее ее точно не выгонят! Но уже в первый вечер пребывания в келье, стоило ей взять в руки похабную книжонку с красочными иллюстрациями самого непристойного свойства, вроде совокупляющихся с демонами смазливых девиц, как Иветта чересчур разволновалась. Сюжеты их и так более чем располагали к эротическим фантазиям, а уж все срамные места были прорисованы столь подробно, что казалось, будто картинки оживают наяву. Как назло вспомнив, что последний раз давала за деньги одному хилому мужичонке еще месяц назад (причем тот быстро кончил да еще и обсчитал — ни денег тебе, ни удовольствия), ощутила такой невыносимый зуд в одном месте! Она по привычке потянулась туда рукой, но прибежала дежурная ведьма и привязала ее веревками к кровати, чтобы не дергалась.       На следующий день стало еще хуже. Между ног заныло просто невыносимо. Иветте, как она ни старалась, никак не удавалось отвлечься от мыслей о разврате. Вечером она не хотела открывать книгу, но ее заставили читать вслух отрывок из истории о том, как тролли изловили русалку и «…разведя ее хвост надвое, нашли у нее заветную щель, куды их набухшие похотью члены вставить было можно. И залюбили ее до смерти на берегу…» Закончив чтение, Иветта судорожно сглотнула, покраснела и попыталась успокоиться. Надзирательница влила ей вечерний отвар и привязала к кровати. Иветта провалилась в, казалось, спасительный сон, но тот обернулся эротическими кошмарами, в которых ей овладевал сам дьявол, насаживая на свой огромный, размером с целый дом, член, чтобы залюбить до смерти, не иначе.       Иветта проснулась в холодном поту, но не успела отойти от ночных кошмаров, как прямо с утра ее напоили какой-то дрянью, от которой желание сделалось просто невыносимым. Весь день она провела как в агонии. Внизу живота горело от вожделения так, что Иветте казалось, она вот-вот лишится рассудка. Не выдержав, она хотела плюнуть на все и засунуть в себя хоть что-нибудь… ну хоть пальцы… За что тут же и была связана до самого вечера.       Вечером ее кинули на кровать и насильно показывали порнографические картинки, а когда Иветта завыла дурным голосом, заткнули рот кляпом и стали читать вслух что-то об изысканном изнасиловании эльфийской принцессы с двойным проникновением. Ночью Иветта металась, стирая в кровь веревками руки и ноги, ее бросало в жар, а простыни под ней увлажнились от вытекающих из нее любовных соков. К счастью, посреди ночи ее разбудили. Настало время церемонии.       Перед церемонией Иветта приняла ванну с ароматно пахнущими отварами. После нее ей, наконец, полегчало. Еще полчаса назад она готова была сесть хоть на кол, хоть на что угодно, лишь бы унять непрекращающийся «зуд». Вскоре подошла Нана. Она помогла ей обтереться, расчесать волосы и принарядиться. Нарядом для церемонии служила белая полупрозрачная ночнушка, полностью открывающая аппетитные груди Иветты и ее передок. На голову Нана водрузила ей венок, сплетенный в виде соломенной косицы. А главным украшением стали магические кандалы, которыми Нана и подошедшие ведьмы сковали запястья и щиколотки девушки. После через имеющиеся на браслетах колечки продели цепи, тонкие на вид, но невероятно прочные.       — Ну вот сейчас ты и станешь одной из нас, — улыбаясь, сказала Нана. — Как только впустишь в себя кол, — пошленько хмыкнув, добавила она.       — А что в нем такого?.. — открыла рот Иветта.       — Молчи, ты должна быть покорна и молчалива, иначе мы заткнем тебе рот кляпом, — предупредила одна из ведьм.       Иветта молча кивнула. Спорить с ведьмами ей не хотелось. В конце концов, она пока еще не одна из них. Так что она молчала и покорно шла вслед за двумя ведьмами, ощущая за спиной насмешливый взгляд Наны. Они преодолели длинный коридор, спускающийся вниз. Идти в оковах с цепями, пусть и тонкими, с непривычки было неудобно. Иветта сперва спотыкалась на каждом шагу и пару раз едва не упала. Справившись с этими неудобствами с помощью сопровождавших и природной ловкости, она гордо вошла в подземный зал, где уже выстроились в круг ведьмы, все в черных одеждах и закованные в магические кандалы. У многих из них были открыты все прелести (а посмотреть там было на что!), у некоторых Иветта разглядела цепи, обернутые вокруг конечностей и кольца, вставленные в соски и иные интересные места. У одной совсем молоденькой ведьмочки между ног свисала золотая цепочка с увесистым кольцом.       Но непристойный вид ведьм, их оковы и странные украшения производили не самое сильное впечатление. Что действительно поразило Иветту, так это то, что все ведьмы не стояли и не ходили, как все обычные люди, а словно бы парили, опираясь лишь на кончики пальцев ног. Это была особая ведьмовская походка, которую иные осваивали годами.       Иветта и ее сопровождающие остановились. Девушка осталась стоять посреди круга, а ведьмы заняли свои места чуть поодаль. Сзади послышались шаги: это вели ту самую девчонку, которую Иветта видела, когда заявилась к ведьмам. Иветта скосила на нее взгляд: та была обряжена точно так же, как она сама, только рот у той был заткнут специальной повязкой, снабженной шариком. Лиза, так звали вторую девушку, была бледна и, казалось, вот-вот хлопнется в обморок.       Через пару минут весь ковен был в сборе, чтобы приветствовать новеньких. Даже провинившихся сестер привели, приковав к столбам позади присутствующих. Стоило ведьмам чуток расступиться, чтобы удобнее встать, как новенькие увидели наказанных. У стоящих в рядок столбов были прикованы голые ведьмы в самых невероятных позах. Все они были насажены на торчавшие из столбов палки разными отверстиями. При виде их Лиза побледнела еще больше и едва не лишилась чувств, а Иветта впервые серьезно задумалась о том, была ли идея стать ведьмой такой уж хорошей.       Вскоре появилась матушка — главная ведьма. Одета она была, как и все, в черное, но ее платье, в отличие от прочих, было «глухим» и скрывало ее тело полностью, даже кончиков пальцев ног не было видно. За ней шли помощницы и несли «кол». Тот оказался закругленной с одного конца палкой, расписанной какими-то магическими знаками, больше похожей на деревянный мужской член, чем, собственно, на кол. Иветте сперва посадка на него представлялась чем-то ужасным, вроде того, что ей не посчастливилось видеть еще в отрочестве: торчащих на шестах двух казненных преступников. У нее отлегло: ну уж этот штырек она легко оседлает.       Посреди комнаты было небольшое возвышение, а на нем специальная подставка, куда крепился ритуальный предмет. Вокруг этого возвышения чем-то красным была вычерчена крупная пятиконечная звезда, дополненная неизвестными Иветте буквицами-рунами. Женщины получше закрепили деревянный «член», проверили, чтобы не шатался, и подали знак матушке, что все готово.       — Сестры! Сегодня в наши ряды вступают две новые девушки… — начала матушка вступительную речь. Она говорила не спеша и проникновенно, каждому ее слову сестры внимали с трепетом. А уж изумленная Лиза стояла, выкатив глаза до предела.       Иветта сперва честно пыталась слушать главную ведьму, но все мысли снова убегали в сторону разврата. Ее вниманием владел ритуальный предмет, а перед мысленным взором мелькали самые шаловливые воспоминания, вроде того как однажды она баловала дырочку ручкой от скалки. Ох, и вломила ей тогда мамаша, застав за этим! Да уж, этот колышек-то и не намного больше той ручки… Иветте так захотелось на него водрузиться… Поскорей бы! Между ног все так и пылало в сладком предвкушении. Она не заметила, как матушка кончила речь и перешла от слов к действию.       — Начнем с тебя, — указала та на нее. — Пускай девственница посмотрит, — добавила матушка, бросая строгий взгляд на Лизу, которая и так была близка к обмороку.       Сестры взяли Иветту за плечи и проводили на возвышение. Затем помогли ей снять рубашку, крепившуюся в нескольких местах на завязках так, что оковы на руках не мешали снимать ее. После ее подвели к ритуальному предмету, одна из сестер смазала его маслянистой жидкостью из баночки, после опустилась на колени, развела губки Иветте и помазала вход в отверстие, хотя этого и не требовалось: стоило ей тронуть губки, Иветта горячо и обильно потекла.       — Она готова, матушка.       — Хорошо, начинаем.       Иветта и пикнуть не успела, как ее опустили на кол. Он вошел так легко и быстро, так хорошо и плотно заполнил ее, что Иветта непроизвольно издала сладкий стон и начала на нем двигаться под ехидные смешки сестер, пока не получила от матушки подзатыльник.       — А ну, не дергайся! — велела главная ведьма. — Ты сюда не развлекаться пришла.       Иветта не могла остановиться, предупреждения матушки она практически не слышала. Тут сработало волшебство начерченной вокруг пентаграммы, что засветилась ярко-алым светом и открыла путь магии из лона Иветты. Поскольку та беспокойно ерзала, тряхнуло ее так, что она едва не взлетела. Мощная волна волшбы прошла внутри нее, словно ее трахнула сотня электрических угрей разом. Иветта, дико корчась, испытала оргазм такой мощи, что едва не скончалась на месте. Когда все утихло, сестры сняли с деревяшки ее обмякшее тело и разложили на скамье, приковав к ней цепями. Несмотря на это происшествие, ее ритуал закончился успешно. Теперь была очередь Лизы.       После увиденного бедная Лиза совсем запаниковала. Испуганную девушку, беспомощно мычащую сквозь кляп, подвели к матушке. Та сперва решила ее получше наставить, разъяснив что к чему.       — В чреве каждой женщины заключена магия, — начала она, прикладывая руку Лизе к низу живота, — но не каждая женщина способна чувствовать ее и использовать. Чтобы пользоваться магией, как это делают ведьмы, нужно открыть ее средоточие и выпустить ее наружу. Для этого и нужен этот ритуал, — терпеливо продолжала матушка, не видя в испуганных глазах новенькой ни капли понимания. — Это нечто вроде лишения девственности на магическом уровне. — Она взяла дрожащую всем телом Лизу за подбородок и добавила: — Та, что теряет девственность и на физическом, и на магическом уровне одновременно, получает еще большую силу. Так что тебе очень повезло: не каждая ведьма удостоилась такой чести. Ты должна гордиться тем, что потеряешь девственность на священном предмете.       После такого заявления Лиза совсем побледнела и начала закатывать глаза. Ей вытащили кляп и привели в чувство при помощи специальных снадобий. После матушка велела продолжать ритуал. Колышек к этому времени был обмыт и заново щедро полит маслом, а Иветта пришла в себя и искоса поглядывала на творившееся драматическое действо. Когда Лизу подвели к нему и стали смазывать, у нее началась истерика. Она визжала, упиралась, но сестры, вцепившись в нее мертвой хваткой, насильно усадили ее на кол.       Лиза издала истошный вопль, пентаграмма вновь засветилась, и мощная волна силы раскрыла ее магическую суть. Иветта смотрела на это с ужасом. Со стороны это выглядело просто кошмарно. Лиза билась в конвульсиях, скрытая в ней сила оказалась столь велика, что «включилось» защитное поле, установленное старшими сестрами, чтобы предотвратить последствия избыточного выброса магии.       — Редкая… — восхищенно выдохнула матушка, так тихо, что почти никто не услышал.       Лиза испытала нечто неописуемое. Совсем не то, что Иветта. Да, это было похоже на сильный оргазм, но несущий не торжество удовольствия, а ломающую силу разрывающей боли. Сестры стащили ее полуживую с окровавленного кола и понесли в лазарет. Иветту подняли с лавочки и повели следом. Ужасная церемония посвящения была окончена. Теперь они обе официально стали ведьмами. Пока еще ученицами, но все же уже настоящими ведьмами.

***

      Иветта и Лиза висели лицом вниз, подвешенные цепями к потолку, и покачивались. Сзади хлопотала знахарка, вместе с помощницей вливавшая что-то теплое и приятное между ног. Иветте сделалось хорошо. Она чувствовала небывалое удовлетворение после всех своих мук, даже неудобное положение не особенно ее волновало. Она грешным делом подумывала о том, что с радостью повторила бы церемонию, а то и садилась бы на волшебный кол каждый день. От этих мыслей ее отвлекало лишь жалобное мычание висевшей рядом Лизы, только что потерявшей девственность. Ее болезненную щелку промывали лечебными отварами и засовывали туда специальные свечи. Как только их оставили одних, давая возможность отдохнуть в таком необычном положении, Иветта не выдержала угнетающего молчания и скулежа Лизы и сказала той:       — Не кисни, подруга. Мы же теперь настоящие ведьмы!       Лиза в ответ только всхлипнула.       — Ну что ты нюни распустила-то? — недоумевала Иветта. — Ну подумаешь, щелку не с мужиком продырявила. Велика потеря! Как по мне, так этот волшебный колышек в сто раз лучше. Ну чего ты?       Вместо ответа донеслись лишь новые всхлипы, еще более трагичные.       — Не понимаю, — проворчала Иветта, — чего ты тогда такая целка целомудренная в ведьмы подалась?       — М… меня… п… продали… — выдавила из себя Лиза и начала икать. — А п… потом… п… появилась женщина в черном и меня выкупила.       — Ясно, — сказала Иветта, даже не пытаясь изобразить в голосе сочувствие. У самой жизнь — поганка.       — Та женщина, — Лиза отдышалась и смогла более связанно объясняться, — сказала, что я могу стать ведьмой, что у меня талант, сила… и…       — И ты решила стать ведьмой вместо того, чтобы прислуживать вонючему рабовладельцу и ублажать его в постели, — немного злорадно закончила за нее Иветта. — Но тут бедной скромнице все равно пришлось распрощаться с невинностью. Что ж, как говорил один древний мудрец, никто не останется девственником: жизнь всех поимеет.       При этих словах Лиза снова собралась разрыдаться, но Иветта спросила:       — Кстати, тебя как зовут?       — Лиза.       — Иветта. Будем знакомы. — И повторила: — Да не кисни ты. Мы же теперь настоящие ведьмы. Да эти мужики будут у нас в ногах валяться и пятки лизать!       — Хорошо бы, — тяжело выдохнула Лиза и, наконец, улыбнулась. — Рада знакомству.