Боггарт Гермионы Грейнджер

6 курс, Хэллоуин Гермиона дожидалась Джинни возле заброшенного кабинета Трансфигурации. Они договорились вместе собраться на маскарад, посвящённый Хэллоуину, а занятия у пятого курса заканчивались на два часа позже, чем у них. Джинни долго возмущалась тому, что никому даже не отменили уроки, поэтому на сборы у неё останется не больше двух часов. Даже по самым скромным подсчётам подруге не хватило бы и суток, чтобы полностью остаться довольной своим внешним видом в то время, как самой Гермионе понадобилось бы от силы полчаса. Джинни не упускала шанса пошутить, что ей нужно было родиться парнем с такой расторопностью и заниженными требованиями к собственной внешности. И вот теперь Гермиона вглядывалась в осень за окном замка, заткнув уши магловскими наушниками, в которых звучал трек в стиле R&B. Джинни бы точно возмутилась такому иррациональному распределению времени, утверждая, что Гермиона могла бы пока принять ванну и выбрать несколько вариантов наряда. Но девушке вовсе не хотелось возвращаться в спальню и раньше времени окунаться в предпраздничную суету. Она понимала, что Лаванда и Парвати будут беспрестанно спрашивать её мнение о их платьях и прическах ещё до прихода Джинни, а ей не хотелось обижать соседок равнодушными кивками головы. Мерлин, да она даже оставила свою палочку на тумбе, в спешке сбегая из спальни, как только они ворвались туда, раскидывая чулки по кроватям! Чернокожая магловская певица что-то дерзко распевала о правонарушениях, и Гермиона хихикнула, дергая коленом в такт. Она рассматривала золотые и багряные листья, кружащиеся в воздухе на улице, и почувствовала полное умиротворение. Сегодня не место размышлениям об учебе, о надвигающейся войне, о книгах, зельях и защитных заклинаниях. Сегодня Гермиона — обычная семнадцатилетняя девушка, которая просто хочет повеселиться. Она лихо прищёлкнула пальцами в такт песне, развернувшись вокруг своей оси, и обнаружила Малфоя, стоящего буквально в нескольких шагах от неё. Видимо, он уже некоторое время пытался обратить на себя внимание, судя по раздражённому виду. — Чего тебе? — громче, чем надо, спросила Гермиона, не вынимая наушников. Ей показалось забавным, как губы Малфоя двигаются точно в то же время, как звучат слова в песне. Если представить, что это он исполняет композицию… Драко закатил глаза и снова что-то сказал, удивительно чётко попадая в слова. Гермиона растянула губы в широкой ухмылке, не в силах противостоять комичности ситуации. Малфой нахмурился и покрутил пальцем у виска, и точно в этот момент певица выдала эпичную фразу о «сумасшедших копах». Не выдержав, Гермиона в голос расхохоталась, слегка запрокидывая голову. Малфой несколько секунд изумленно смотрел на неё и продолжил свою речь, тряся перед лицом девушки руками. Певица вещала миру о несправедливости системы правосудия, наверняка пребывая в том же возмущении, что и порозовевший от такого пренебрежительного отношения парень напротив. Гермиона согнулась пополам от хохота, едва успевая утирать слезы. Сильные руки схватили ее за плечи и рывком подняли в вертикальное положение. От такого движения волосы откинулись назад, позволяя собеседнику увидеть, что Гермиона вовсе не слышит его. Драко с брезгливостью дернул провода. — Ты больная, Грейнджер? — бесился Малфой. — Что с тобой не так? Я пять минут пытаюсь получить от тебя внятный ответ, а получаю только неадекватный конский ржач. — А ты что-то спрашивал? — невинно спросила Гермиона, все ещё подхихикивая. — Ну знаешь, — его лицо стало угрожающе бордовым. — Я пытался по-хорошему, честно пытался. Пэнси так просила меня вести себя с тобой максимально приемлемо, но теперь я вижу, что до тебя лучше доходит, когда люди с тобой искренны. Слишком хороша, чтобы элементарно послушать человека, когда он к тебе обращается? Думаешь, я от радости перспективы общения с тобой вприпрыжку побежал навстречу, когда МакКошка попросила позвать тебя в зал для помощи? Да я еле сдерживаюсь, чтобы не разорваться от желания стошнить, когда вижу тебя. Сумасшедшая мелкая гриффиндорская дура с завышенным самомнением, считающая себя лучше и умнее всех на свете. Противно. Ты мне противна. Я терплю тебя только из-за того, что моя лучшая подруга отчего-то считает тебя приятельницей. Я честно старался доказать ей, что ты лишь утвердилась в своём превосходстве над другими, помогая ей, но она не верит. Она у меня не слишком проницательна, знаешь ли. А я вижу тебя насквозь. Ты сухая. Неспособна на чувства. Даже твои дружки стали понимать это, не заметила? Не зря они нашли нормальных девчонок вместо ходячей энциклопедии. Ты как машина, способная лишь выдавать информацию. Ты никакая, Грейнджер. Никакая. Больно. Больно. Черт побери, почему так больно? От желудка поднялась всепоглощающая волна жара от обиды, поднимаясь к горлу и перекрывая дыхание. Никакая. Ты никакая. Гермиона все повторяла и повторяла эти слова про себя, с удивлением отмечая, что ни один мускул на ее лице не дрогнул. Она с холодным равнодушием окинула взглядом пунцовое от злости лицо парня, который прямо сейчас раздувал тонкие ноздри и шумно дышал, сжимая кулаки. Стоит дать только повод, и она получит прямо по никакому лицу. — А ты прав, Малфой, — ровным холодным тоном начала она, с усмешкой глядя, как разжимаются его кулаки, а сам Драко выглядит по меньшей мере удивлённым. — Я действительно ценю в людях искренность. Это помогает мне в них не ошибаться. Мы можем договориться всегда вести себя друг с другом так, как вправду считаем нужным? Было бы здорово. А то я уж на секунду подумала, что ты изменился. — Я ни о чем не собираюсь с тобой договариваться, Грейнджер, — прошипел Малфой, возвращаясь к исходному состоянию яростного дракона. — Я не собираюсь вести себя с тобой вообще никак. — Чудно, — голос предательски дрогнул, заставляя девушку недовольно поморщиться. — По крайней мере, это будет твоим истинным желанием, а не навязанным Пэнси отношением. — Мне никто и ничего не навязывал, идиотка. Ты и вправду думаешь, что кто-то может заставить меня делать то, чего я не хочу? Пэнс просто попросила меня, а я уступил. Уступил, слышишь? Не подчинился. — Тешь своё эго сколько угодно, Малфой, — выплюнула Гермиона, чувствуя, как самообладание медленно покидает ее. — Ты все равно не докажешь мне, что не подчинился. В конце концов, это уже стало твоей привычкой, Пожиратель ты чертов. Малфой замер, напрягаясь всем телом. Гермиона с толикой страха наблюдала, как темнеют серые глаза от безудержной ярости, направленной на неё. Все инстинкты в унисон кричали о необходимости бегства, но она, словно загипнотизированная, лишь всматривалась прямо в зрачки Малфоя, видя своё бледное отражение. Он был чертовски зол. — Ты. Ничего. Обо мне. Не знаешь. Грейнджер, — делая ударение на каждое слово, отчеканил Драко, едва сдерживаясь, чтоб не выкинуть оборзевшую грязнокровку из окна. — Я знаю достаточно, Малфой, чтобы понять, какой ты трус, — контрольный выстрел. Запретное слово на букву «т». Слово, которое звучит как «фас» для добермана. — Беги, — выдавил из себя Малфой, чувствуя, как в ладони впиваются собственные ногти. — Беги, грязнокровка. Ты ответишь за каждое своё слово. С легкостью и уверенностью подчинившись приказу, не медля ни секунды, Гермиона в два прыжка пересекла коридор и скрылась в заброшенном классе, едва успев захлопнуть дверь перед носом у разъяренного Малфоя. Девушка с силой прижалась к двери спиной, упираясь пятками в пол, чтобы не дать обезумевшему попасть в ее не слишком надежное убежище. Дверь сотрясалась от сильных ударов, заставляя Гермиону с силой зажмуривать глаза от каждого толчка. Твою мать, Малфой. Ты заставил гриффиндорку бежать от тебя, словно кошку от собаки. Присущая их факультету храбрость и решимость с толикой безрассудства подняли головы. В конце концов, что он может сделать? Не ударит же. Гермиона развернулась боком к двери, все ещё прижимая ту бедром и нерешительно положила ладонь на ручку. Один поворот, и они смогут поговорить, как взрослые люди. Да и он что-то говорил о директоре, она ее ждёт в зале… Гермиона глубоко вдохнула и резко открыла дверь. — Малф… Она не успела даже произнести его фамилию. Удар крепкого кулака пришёлся прямо на переносицу, которая издала жалобный хруст. Липкая тягучая кровь хлынула одновременно с горячими слезами, смешиваясь с ними, стекая по подбородку и шее, заляпывая белоснежный воротник. Гермиона прижала руки к лицу, чувствуя, как кровь просачивается сквозь пальцы. Пелена, образовавшаяся перед глазами от неожиданной резкой боли, немного спала, и девушка взглянула на растерянного Малфоя, который завороженно следил за алыми струйками. Гермиона всхлипнула и тут же судорожно закашлялась от собственной крови, заполнившей глотку. — Это низко даже для тебя, Малфой, — прохрипела она, презрительно глядя сквозь парня и пытаясь обойти его. Ей срочно нужно было к мадам Помфри, пока она не потеряла сознание от разрывающей головной боли. Черт возьми, в ней вообще есть столько крови, чтоб она текла совершенно без остановки?! — Подожди, — Малфой перехватил ее за плечи, заставляя девушку остановиться в шаге от него. Гермиона с трудом поборола в себе желание измарать его жалкое чистокровное лицо своей грязной кровью, чтоб тот выблевал все внутренности от омерзения. Было бы здорово. — Пошёл от меня, урод, — прошипела Гермиона, с трудом хватая воздух ртом. — Дай посмотреть, — практически жалобно проблеял Драко, стараясь оторвать ее руки от лица. — Желаешь насладиться торжеством? Смотри, — она резко убрала руки и с вызовом посмотрела на парня, с издевательским наслаждением глядя, насколько жалким становится его вид. — Каким торжеством? Ты действительно считаешь, что я настолько мудак, что могу ударить девушку? — нервно воскликнул Драко, шаря по карманам в поисках палочки. — Ты и правда хочешь знать ответ? — злорадно протянула Гермиона. — Ты бьешь каждый чертов день, каждый раз, как мы сталкиваемся лицом к лицу, просто в этот раз ты сделал это физически. — Я не специально, ясно? — прокричал Малфой и нацелился палочкой на ее лицо. — Мерлин, Грейнджер, у тебя нос сломан. Какое там заклинание? Нужно остановить кровь. — Не нравится моя кровь, а? Знаю-знаю, слишком грязная. Не смей тыкать в меня своей палочкой, — она откинула его руку, обошла готового взвыть парня и поспешно пошла в сторону больничного крыла. Реальность вокруг понемногу темнела, и Гермиона не могла понять, из-за того ли так, что она потеряла слишком много крови, которая так и не желала останавливаться, то ли потому, что отек с носа начал расползаться на глаза. Девушка чувствовала, что теряет связь с внешним миром, и слегка замедлила шаг, не замечая, что Малфой плетётся следом с видом побитой собаки. Кажется, она на секунду отключилась, потому что, очнувшись, обнаружила, что чужая сильная рука обвивает ее талию и практически волоком тащит ее тело по школьному коридору. — Зажми нос и запрокинь голову, — звучит знакомый обеспокоенный голос где-то справа. У Гермионы не остаётся сил на пререкания, и она просто делает то, что сказано. Мадам Помфри становится бледнее самого Малфоя, когда видит, что он практически на руках затащил умницу всея Хогвартса в ее покои. Гермиона выглядела паршиво — лицо, шея и руки залиты кровью, словно она сожрала заживо несчастную зверушку, в глазах туман и ноль осмысленности, ноги подкашиваются на каждом шагу. Быстро указав на одну из коек, колдомедик поспешила к шкафчику со всевозможными зельями. В ряд выставив Кроветворное зелье и Костерост, она заклинанием остановила кровотечение и аккуратно ощупала многострадальный нос. — Нос сломан, я так и думала, — вздохнула она. — Мисс Грейнджер, держитесь в сознании, прошу вас. Что стряслось? — она повернулась к Малфою и с прищуром посмотрела на него. — Мистер Малфой! Только не говорите мне, что вы как-то причастны к этому. Малфой уже было открыл рот, как с кровати раздался хрип: — Он здесь ни при чем. Я не поладила с дверным косяком. Мадам Помфри неверяще взглянула на покорно опустившего глаза Малфоя, но лишних вопросов задавать не стала. — Придётся вам пить Костерост. Кости срастутся быстро, часа за четыре, но отек так просто не снять. И я вынуждена оставить вас здесь на ночь, мисс, во избежание обмороков от кровопотери. Отдохнёте, а утром встанете, как новенькая. Простите, но бал придётся пропустить. Вообще-то, Гермиона не слишком возражала. Она и так пыталась найти повод, чтобы избежать вечеринки, и не последнюю роль в этом сыграло отсутствие партнера. Конечно, на этот бал пара была не обязательна, и они с друзьями договаривались идти компанией, но она отлично понимала, что станет пятым колесом в телеге среди влюблённых пар. Скривившись, Гермиона залпом выпила Костерост, старательно удерживая его внутри, и показательно отвернулась от Драко, у которого был абсолютно нерешительный вид, словно он хотел что-то сказать, но никак не мог подобрать слов. Да и ей они были не нужны. Она ведь никакая. — Мистер Малфой, идите, пусть мисс Грейнджер отдохнёт. К тому же, скоро начнётся бал, вам стоит подготовиться, — мадам Помфри мягко подталкивала сопротивляющегося Драко к двери, который не сводил глаз с худенькой спины однокурсницы. — Ну же, не заставляйте меня угрожать. Он молча вышел за дверь, и Гермиона с облегчением вздохнула, отмечая, что это далось ей гораздо легче, чем пять минут назад. После Кроветворящего стало сильно клонить в сон, и Гермиона задремала, краем уха улавливая, как мадам Помфри глухо ворчит на кого-то, категорически запрещая тревожить пациентку. Голоса посетителя она так и не смогла расслышать, но и не собиралась придавать этому какое-либо значение. Наверняка это Джинни, которая не нашла подругу, или Гарри, увидевший ее имя на карте Мародеров. Плевать, в общем-то. Она просто хотела поспать. Когда она наконец вернулась из своего полузабытья, за окном уже была непроглядная темень, а это значит, что бал был в самом разгаре. Гермиона почувствовала легкую толику сожаления, что не имеет возможности лицезреть пеструю шумную толпу, не может отпустить себя и веселиться до упаду, до болящих ног и саднящего от звонкого хохота горла. Девушка села в кровати и сладко потянулась, чувствуя, что головная боль возвращается. Она изящно отхлебнула Обезболивающего зелья из флакона, представляя, что потягивает изысканное красное сухое, и тихо хихикнула. Прикоснувшись к носу и убедившись, что он вернулся в исходный вид, она аккуратно дотронулась до век, обнаруживая легкую чувствительность в этом месте. Наверняка отек ещё не до конца сошёл, мадам Помфри предупреждала об этом. Гермиона едва успела кое-как причесать волосы пальцами, с трудом раздирая спутавшиеся пряди, как входная дверь открылась, и в неё просунулась надоедливая белобрысая голова, воровато озираясь. — Цербера нет? — громким шёпотом осведомился Малфой. Гермиона покачала головой, заинтересованно глядя на подходящего парня. — Паршиво выглядишь, — сообщил Драко, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Твоими стараниями, — фыркнула Гермиона, глядя на него вмиг посуровевшим взглядом. — Я как раз хотел об этом поговорить. В общем…я не специально, Грейнджер, клянусь Мерлином. Я просто не успел задержать руку, когда ты распахнула дверь. Прости, — выдавил Малфой, не глядя на желто-фиолетовые синяки вокруг карих глаз. — Ладно, — коротко бросила Гермиона и отвернулась, молясь, чтобы он поскорее ушёл. — У меня есть кое-что для тебя, — сказал Драко и поставил что-то на прикроватную тумбу. Гермиона повернулась и увидела тарелку с любимым ею шоколадным пудингом и стакан тыквенного сока. — Ты ведь не попала на бал…моими стараниями, — повторил он ее фразу. — Спасибо, — равнодушно бросила Гермиона, чувствуя, как рот наполняется слюной. Она не ела с самого завтрака и теперь считала минуты, когда уже сможет до последней крохи съесть вожделенное лакомство. — Ешь, говорят, шоколад полезен, когда теряешь много крови, — он ближе пододвинул тарелку и вновь отступил на шаг. Гермиона не стала читать лекции на тему продуктов, которые действительно помогают в этом случае, и молча взяла ложку, с большой горкой набирая пудинг и засовывая его в рот. Восхитительная сладость заполнила рот, заставляя вкусовые рецепторы неистовствовать, и Гермиона прикрыла глаза от удовольствия. Драко жадным взглядом проследил путь столового прибора, чуть приоткрыв рот, и расслабился, увидев, что угощение пришлось девушке по вкусу. — Тебя Пэнси не заждалась? — грубее, чем хотелось бы, рявкнула Гермиона, старательно зачерпывая ещё лакомства. Казалось, он должен был как минимум скривиться от отвращения, глядя, как она ест, но Малфой лишь ревностно следил, чтобы ни капли не прошло мимо ее рта. — Она сегодня с Блейзом, со мной был уговор про Рождественский бал, — зачем-то доложил ей Драко. — Что тебе ещё нужно, Малфой? — она устало отложила ложку в сторону и облизнула губы. — Я же сказала, что не в обиде. Если успокоил свою совесть, можешь идти. — Вот здесь осталось ещё немного, — прежде, чем он успел остановить себя, Малфой протянул руку к застывшей девушке и бережно обхватил ладонью щеку, большим пальцем стирая остатки шоколада с уголка рта Гермионы. Электрический разряд пробежал по ее телу от ощущения тёплых пальцев на ее щеке, черт, почти на ее губах, прямо как тогда, когда они варили зелье. Гермиона подавила в себе порыв плотнее прижаться щекой к его ладони и стеклянным взглядом проследила, как Малфой оторвал руку от ее лица и засунул себе в рот подушечку большого пальца, слизывая сладость, снятую прямо с ее кожи. Гермиона громко сглотнула, заливаясь жаром от смущения и отводя глаза. — Пудинг не очень, если честно, — хрипловато признался Малфой. — Когда-нибудь я угощу тебя настоящим потрясающим шоколадным пудингом, а не этой школьной пародией. Гермиона во все глаза уставилась на парня, открывая и закрывая рот, а тот, кажется, даже не понял, что сказал. Или это она придаёт смысл любому неосторожно сказанному слову? Хочет услышать то, что он, может, и не имел ввиду? И вообще, почему он так странно себя ведёт? Рассказал Пэнси о досадном недоразумении, а та снова попросила его вести себя подобающе? Заставила извиниться? Очарование момента враз разбилось о скалы реальности. Паршивой такой действительности, в которой она, Гермиона, никакая. Так он сказал. И теперь извиняется перед ней, никакой, и слизывает остатки пудинга прямо с ее лица. Заставляя дурацкое сердце выпрыгивать из грудной клетки и вприпрыжку бросаться в его объятия. Черта с два она вновь позволит запудрить ей мозги. — Меня вполне устраивает этот пудинг, но спасибо за предложение, — ровным, никаким тоном отчеканила Гермиона, понимая, что теперь в жизни не проглотит ни грамма чертова десерта. Малфой нахмурился и непонимающе посмотрел на резко отставленную тарелку. — Устраивает? — тупо переспросил Драко. — Но он же никакой! И опять это слово, бьющее по барабанным перепонкам ещё хлеще, чем уже привычное «грязнокровка». Чувствуя необузданную ярость, Гермиона глубоко вдохнула и задержала дыхание, стараясь успокоить рвущиеся наружу колкие слова. — Никакой пудинг для никакой девушки, как и должно быть, — процедила Гермиона, мысленно давая себе крепкую затрещину. Мерлин, возьми себя в руки, звучишь, как обиженная девчонка! А он ни за что не должен знать, что его слова хоть на йоту ее задели. Понимание проскользнуло на бледном аристократическом лице, и Малфой шумно вздохнул. — Не веди себя, как истеричка, — раздраженно фыркнул он, разворачиваясь на каблуках и оставляя Гермиону в компании никакого пудинга, который она уже ненавидела до глубины души. Пэнси выцепила ее на следующий день перед обедом, затаскивая за рукав школьной мантии в нишу за гобеленом. — Драко мне все рассказал, — без обиняков сообщила она и скрестила руки на груди, внимательно глядя на растерянную приятельницу. — Не понимаю, о чем ты, — уверенно соврала Гермиона. — Все ты понимаешь. О том, что сломал тебе нос. — И? Он не специально. Мы все уладили, так что не волнуйся. Стучать директору не побегу, — раздраженно заявила Гермиона. — Я и не думала, что ты способна так сделать. — Тогда в чем дело? К чему разговоры тет-а-тет в пыльной нише? — Хотела узнать у тебя, почему мой лучший друг, не говоря никому ни слова, сбегает в самый разгар вечеринки, а после мы его обнаруживаем в его спальне, рычащего, словно медведь из берлоги зимой. Гермиона уставилась на ухмыляющуюся Пэнси и молчала. Не знала, что сказать. Она действительно не имела понятия, что его так взбесило. — Откуда мне знать? — полушепотом спросила она. — Даже не знаю, — Пэнси задумчиво погладила подбородок. — Наверное потому, что он до хрипоты орал что-то про неадекватную дуру и шоколадный пудинг. — При чем здесь я? — упорно не желала сдаваться Гермиона, проглотив обидные слова про дуру. — Среди его воплей звучало «лохматая зубрилка», уж прости, но только ты подходишь под описание. К тому же, — она выдержала театральную паузу, внимательно изучая наигранно-равнодушное лицо Грейнджер. — Он на тебя одну так реагирует. Не знаю, что ты сделала, чтобы так пошатнуть его душевное равновесие, но больше так не надо. Парень вчера выпил целую порцию огневиски. — Невелика беда, — пропищала Гермиона, с которой слой за слоем слетали защитные маски. — Для кого-то да. Только вот Драко совсем не пьёт. Ему достаточно понюхать алкоголь, чтобы его унесло в далекие дали сильнейшего опьянения и неадекватных поступков. Представь, что сделал с ним огневиски в таком количестве. — Послушай, — уже разозлилась Гермиона, уперев руки в боки. — Это мне впору было напиваться, а не ему. Он сначала облил меня грязью, а потом сломал нос, хоть и не специально, но почему-то сам оказался жертвой, за которую ты заступаешься. А не пошёл бы он… — Стоп, стоп, стоп! — Пэнси замахала руками. — Я не заступаюсь за него. Я просто хочу понять, что между вами происходит. — Между нами ничего нет, — твёрдо отчеканила Гермиона. — Даже ненависти. Ничего, понимаешь? Ноль, пустота, как ещё тебе объяснить? Равнодушие. — И как он тебя назвал? — сурово поинтересовалась Пэнси. — Что? — Видимо, точно не, извини, грязнокровкой, не тупой гриффиндоркой, не заносчивой заучкой, какие там ещё оскорбления у него в фаворе. Как тогда? Каким словом выразил равнодушие? — Никакая, — внезапно шёпотом призналась Гермиона, чувствуя знакомый горький комок, подкатывающий к горлу. — Он назвал меня никакой. Пэнси секунду переваривала ее ответ, затем неожиданно громко рассмеялась. — Единственное, что я могу совершенно точно тебе сказать, что он не считает тебя «никакой». Напротив, очень даже «какой», — девушка ободряюще похлопала застывшую Гермиону по плечу и с гордым видом вышла в коридор, отодвинув гобелен. «Лохматая заучка» медленно осмысливала разговор с Паркинсон. Он на тебя одну так реагирует. Он не считает тебя никакой. Он принёс тебе чертов пудинг, принёс то, что, как истинный сладкоежка, посчитал самым вкусным из предложенного на балу. Он снова дотронулся до тебя. А ты среагировала, и ещё как! Он облизал свой палец, который прикасался к твоим губам. Твою мать, Малфой. Что ты со мной делаешь.