Синей пастой на пожелтевших страницах

Нора летела по мокрой мостовой, не разбирая дороги. Она толкнула несколько людей, но не заметила это и не услышала брани в её след. Вступила в лужу и даже не обратила внимания. Во вспотевшей руке она сжимала ржавый ключ. Вот Нора добежала до старого пятиэтажного здания, свернула в подворотню. Бежать по грязи уже не могла, замедлилась. Девушка тяжело дышала, а её лоб был мокрым от быстрого бега. Наконец, она добралась до небольшого железного сооружения с облупившейся синей краской и тяжёлой низкой дверью. Нора остановилась перед этой дверью, с трудом переводя дыхание, настороженно оглянулась вокруг и только тогда дрожащими руками с трудом вставила старинной формы ключ в еле заметную замочную скважину. Небольшое усилие, повернула, глухой щелчок – дверь открыта! Нора оглянулась, словно преступница, налегла на тяжёлую дверь плечом, толкнула её изо всех сил, та с ужасным скрипом поддалась, и девушка быстро юркнула в образовавшийся проход. Массивная дверь захлопнулась. *** Темнота обступила Нору со всех сторон, но та уверенно двигалась вперёд, быстро ступая и немного скользя по гладкому полу. Впереди замаячил тусклый свет, и он быстро приближался. Вскоре из-за массивной зелёной колонны, уходящей ввысь, куда не проникает свет многочисленных факелов, выглянуло настороженное лицо Норы. Девушка осторожно постучала пальцами по колонне и прислушалась: никого. Она нырнула обратно, в углублении стены нашла одежду и принялась быстро одеваться при бледном свете, пробивающемся в тайный проход, скрытый от не знающих и не внимательных взглядов людей огромной квадратной колонной. Свои вещи Нора кое-как запихнула в рюкзак, который положила в нишу, откуда она взяла одежду. Мокрые балетки она небрежно закинула в рюкзак. Теперь, вместо школьной формы, на ней было длинное и свободное платье, цвет которого она ещё не могла понять в скудном свете. Девушка начала что-то выискивать в темноте на полу. Вскоре её привыкшие к полутьме глаза заметили широкую ленту. Нора взяла её и начала ловко завязывать вокруг талии. В это время она услышала звук, похожий на стук пальцев по колонне. Быстро завязав пояс, Нора выглянула из-за колонны и радостно прошептала: - Равель! - Тише, тише, - высокий, загорелый, черноволосый парень, с пронзительными голубыми глазами, приложил палец к губам. – Жрица скоро придёт. Бежим, пока есть время. Девушке не нужно было повторять дважды. Она быстро вынырнула из своего укрытия и босыми ногами стремительно побежала по холодному мраморному полу. Юноша, облачённый в тунику небесного цвета, расшитую серебряными узорами, незамедлительно последовал за ней. Они покинули место, которое было пристройкой главного храма Посейдона, и проникли в сам храм. Нора мимолётно привычным взглядом окинула прекрасное помещение: головокружительный свод, облицованный слоновой костью и украшенный золотом, серебром и орихальком* (так Равель назвал этот причудливый неизвестный девушке металл), этим же чудесным металлом были покрыты стены, колонны и пол храма. Всё помещение было уставлено многочисленными золотыми статуями, а самой главной являлась статуя Посейдона на колеснице, запряженной шестёркой крылатых конец. Эта статуя была колоссальных размеров и касалась величественного свода. Каждый раз у Норы перехватывало дыхание, хотя производило уже не такое впечатление, как в первый раз. Они нырнули под тёмный свод, тайный проход, скрывавшийся за очередной золотой статуей, пробежали по неровному каменному полу и выскочили на улицу. Яркий солнечный свет ударил парню и девушке в глаза, оба начали жмуриться и задорно смеяться. Позади остался величественный храм, покрытый серебром и сверкающий своей золотой крышей. Отсмеявшись и привыкнув к свету, Нора начала с любопытством рассматривать свой наряд. Её платье было приятного телесного цвета, кое-где расшитое причудливыми золотыми узорами. - Нравится? Я очень долго его выбирал. Боялся, что тебе не понравится и не подойдёт. - Равель, ты просто чудо! – Нора снова рассмеялась и принялась кружиться, чувствуя босыми ногами приятную прохладу мягкой травы. – Жаль, что в своём мире я не могу носить подаренные тобой наряды, они ведь так прекрасны! Девушка остановилась и снова начала рассматривать своё платье с мечтательной улыбкой на лице, поглаживая мягкую и лёгкую ткань руками. - Ну почему я не могу остаться тут, с тобой? Равель лишь ласково улыбнулся, подошёл к Норе и взял её за руку. - Пойдём. И они начали спускаться с крутого холма, на котором возвышался ослепительный храм, Нора обиженно насупилась. Так было всегда, он запрещал ей оставаться жить здесь, не объясняя причины. На её настойчивые расспросы он лишь иногда отвечал: «Так надо, скоро ты сама всё поймёшь. Это ради тебя самой же. А теперь помолчи, иначе сейчас же отправлю тебя домой и отберу ключ.» Но Нора не сдавалась, и её расспросы возобновлялись при их следующей встрече, Равель же терпеливо хранил молчание. Подул лёгкий ветер и принёс с собой далёкие звуки музыки – город был уже совсем недалеко. Равель сильнее сжал руку Норы, его помрачневший взор был устремлён вперёд. Всё это насторожило девушку, но она решила не доставать Равеля вопросами. По крайней мере пока. Мать Равеля была жрицей храма, из которого они вышли. Распутная женщина каждый день приводила к себе любовников, перекладывая свои обязанности на детей. Их у неё было уже четырнадцать, и никто не знал, кем являлись их отцы. Равель был восьмым ребёнком, усердным, талантливым и трудолюбивым, но это не уберегало его от постоянных конфликтов с матерью, братьями и сёстрами. Нора решила, что он опять поссорился с семьёй. Если захочет - сам расскажет. Между тем, огромный и сияющий город предстал перед ними, вынырнул из-за группы высоких деревьев, как озорной мальчишка, желавший испугать свою маленькую сестру. Нора восторженно подпрыгнула и заторопилась, таща за собой улыбающегося Равеля, смотрящего на неё глазами, полными ласковой скорби. Они уже почти бежали. Девушка стремительно неслась вниз, её ноги словно не касались травы. Она не отпускала тёплую и немного влажную руку Равеля, который бежал также быстро, влекомый своей неудержимой подругой в наполненный манящими огнями город, который он хорошо знал, в город, который опостылел ему своими богатствами, великолепием, праздненством и распущенностью. Но он бежал вслед за Норой, которая ещё не успела пресытиться этой роскошью, и её неподдельный восторг был единственной вещью, греющей его усталое пресыщенное сердце. Его пальцы ещё сильнее впились в маленькую ручку Норы. Осталось ещё немного. Оглушительная музыка, заражающая своим весельем, счастливые мужчины и женщины, одетые в пёстрые платья, украшенные многочисленными драгоценностями, улицы, усыпанные лепестками цветов, шелками, монетами, звенящими под босыми ногами не прерывающей пляски толпы. Тысячи свеч горели в нишах стен, в окнах, на земле, и чудом казалось то, что их пламя не поглотило полы платьев, кружащихся в бешенном танце то тут, то там. Весь город был на пике своего веселья, а закат окрашивал крыши домов в алый цвет. Казалось, что пролилась кровь, Равель вздрогнул и закусил губу, его взгляд потемнел. Нора, между тем, издала восторженный крик. Музыка завладевала её сознанием, телом и, не в силах больше сдерживаться, она отпустила руку Равеля и пустилась в дикую пляску, не замечая, как он пытался ухватить её ускользающую руку, а после стоял с печальной улыбкой, и смотрел туманными от слёз глазами на её дикий танец, полный свободы и восторга. Он лишь улыбался ей вслед, одинокий среди этого веселья. Ничто уже не могло захватить Равеля, ничто не волновало и не цепляло его душу… Кроме неё. Скорбь, тоска в глазах, безмятежная улыбка на его губах, и танец, счастье, упоение Норы волновало его смирившуюся душу. Нора начала задыхаться, но её босые ноги всё ещё кружили по тёплой каменной мостовой. И всё же, несколько минут спустя, она, опьянённая диким и неудержимым весельем, на подкашивающихся ногах, подбежала к Равелю и, обессиленная, рухнула в его объятья. Равель нежно прижал её смеющееся, разгорячённое и мокрое тело к себе, уткнулся лицом в растрёпанные волосы и судорожно вздохнул, прижимая к себе крепче это полное жизни и надежды тело, осчастливленный мыслью о том, что она ничего не знает, ни о чём не догадывается. Но время придёт, оно уже близко; почти. Отсрочить хотя бы ещё, ещё, ещё немного быть бы с ней так ещё, ещё, ещё чуть дольше. Он сжимал её всё сильнее, судорожнее, всхлипывая, уже не в силах удержать душащих слёз, а Нора ничего не замечала только радостно смеялась и старалась вырваться, чтобы снова пуститься в бездумный и одурманивающий пляс. - Счастливое дитя. И Равель ощутил толчок, поднял глаза, увидел её. Только он, стоящий тут и старающийся влиться в камень, стать единым целым с ней, чтобы не расставаться больше никогда, почувствовал первое сотрясение земли. Только он, желающий спасти дорогую для него девушку, поднял взгляд, чтобы увидеть знак. - Пора, - Равель шепнул эти слова ничего не ведающей Норе, и потащил её. Сначала она сопротивлялась, пока всё не началось. Сильный толчок, всё испуганно затихло. Потом ещё, ещё и ещё. Чаще и сильнее. Испуганный вскрик. Треснул дом. Начал осыпаться. Паника. Нора бездумно подняла глаза к небу и отшатнулась. Луна была залита кровью. Остановившийся на несколько секунд Равель снова начал тянуть Нору за собой, настойчивее, чем раньше. - Бежим скорее. В очередной раз земля задрожала, и это привело девушку в чувство. Нора побежала, сжимая в страхе горячую руку Равеля. Всё превратилось в какой-то кошмар: земля уходила из под ног, лишь изредка успокаиваясь на несколько мгновений, чтобы потом вновь приняться за дело с новой силой, город, наполненный беззаботными плясками и пением людей, теперь разваливался и был до краёв заполнен криками ужаса. Всё смешалось в единый рёв и казалось просто страшным сном. Толпа металась из стороны в сторону, словно загнанный раненный зверь, рушились стены, проседали дома, на земле то тут, то там начали появляться огромные трещины. Нора уже не разбирала дороги и не понимала, где она находится. Для неё единственным осязаемым, реальным и непоколебимым ориентиром была рука Равеля, крепко сжимавшего её руку и ведущего в неизвестность. Он знал, куда им нужно бежать и не был повержен всеобщей панике. Он знал всё заранее и был к этому готов. Он смирился. То ли осколок стекла, то ли кусочек разбитой вазы впился в ногу Норы, которая ничего не заметила. И лишь когда они с Равелем выскочили из оседающего города, лишь когда горячие и ненадёжные камни мостовых сменились прохладой мягкой травы, а земля замерла на секунду, Нора ощутила нестерпимую горячую боль в ноге и тёплую кровь, обильно вытекающую из раны. Но они не остановились ни на мгновение, а земля с новой силой начала сотрясаться и раздался взрыв, небо осветила яркая вспышка, а огромное старое дерево слева рухнуло в никуда. Это было сильнее, близко. Нора испуганно вскрикнула, а Равель даже не обернулся. Он знал, что это пришёл в действие вулкан, он знал, что совсем близко в земле образовался разлом. Они бежали вперёд. Силы девушки были уже на исходе, и боль в ноге становилась всё нестерпимее, но Равель с прежней энергией тащил Нору наверх, к храму. Ему придавало сил лишь одно желание: скорее увести её отсюда, спасти Нору, и больше ничего. Она должна жить во что бы то ни стало. Ноги Норы подкосились, и она начала падать. Равель среагировал быстро и подхватил её на руки. Медлить было нельзя, промедление значило смерть для неё. Нора чувствовала, что летела. Убаюкиваемая теплом Равеля, она почти забыла про боль и страх, но ещё более сильный, чем раньше, толчок привёл её в чувство. Послышался ужасный грохот, и Равель, вскрикнув, упал рядом с девушкой. Нора раскрыла глаза и увидела холодные огни храма, ясное колючее звёздное небо и багровую луну, светящую через огромный пролом в стене. Немного дальше были обломки. Девушка взглянула в заплаканное и счастливое улыбающееся лицо Равеля, с его лба по лицу струилась кровь. - Мы уже пришли, всё будет хорошо, не бойся. – Он нежно поцеловал Нору в лоб, снова взял на руки и нетвёрдым шагом направился к рухнувшей колонне, к зиявшему чернотой проходу, откуда пришла Нора. - Равель? – она позвала его тихим голосом. Он не отвечал. - Равель? – более настойчиво, осознание происходящего начало стремительно заполнять её разум. - Равель, ты же не останешься умирать здесь! – она всё поняла. Равель ни раз говорил, что никогда и ни за что, что бы не случилось, не покинет этот остров. Остров, остров, его дом, его ненавистная семья, его больное прошлое. - Равель, Равель, пусти меня, Равель! И всё же она была слаба, а он нёс её в темноте, крепко прижимая к себе. - Ты будешь жить, ты должна. Атлантида погибнет, погребённая в пучину моря за свою беззаботность, за свою алчность, за свой разврат, за свои грехи. Но ты… Ты не должна умереть, ты тут не причём. - А как же ты, Равель? – у Норы оставались силы лишь на то, чтобы кричать и плакать, Он сильнее её. – Ты ведь не виноват. Равель остановился и посадил её на каменный пол, прислонив к стене. Разгорячённое тело Норы вмиг ощутило успокаивающую прохладу, и это придало ей немного сил, она попыталась подняться, но безуспешно. - А я останусь здесь, расплачиваться за грехи своего народа. Равель открыл дверь и поднял отчаянно сопротивляющуюся, выбивающуюся изо всех сил, кричащую Нору. - Прости и будь счастлива, пожалуйста. И живи, живи, молю тебя, живи ради меня, ради памяти о нас, во что бы то ни стало. Он разжал её тонкие руки, жадно цепляющиеся за него побелевшими пальцами из последних сил. - Пройдёт время и больше не будет больно. Прощай. Равель толкнул Нору в проход и быстро захлопнул дверь, Нора кинулась к нему, но было уже поздно, и Равель успел незаметно забрать у неё ключ. Она отчаянно колотила в дверь руками и кричала, захлёбывалась в своём крике и слезах. Лишь боль и отчаяние. Безысходность. Мрак. - Равель! *** - Равель! Пустите меня, Равель, прошу, не уходи! Маленькая старушка стояла и прижимала к себе жирного белого кота с равнодушным взглядом, и с ужасом смотрела на кричащую и извивающуюся школьницу, которую с трудом из гаража выволакивали трое мужчин. Девушка была явно не в себе, а в глубине того же гаража был виден полуистлевший труп какого-то мужчины. - Бомж какой-то, - кто-то хмыкнул рядом, бросил окурок и пошёл прочь.