Синей пастой на пожелтевших страницах

Софа смотрела пустым взглядом в ещё более пустое небо, и это было уже невыносимо. Сколько можно? Соня перестала видеть эти сны, а вот она… Сейчас её разум, её душа были подобны этой луне и этим звёздам, которые нельзя увидеть за тяжёлыми дождевыми тучами. Небо никак не могло разродиться непрерывным потоком воды, всё никак. Разум Софы никак не мог избавиться от этих снов, всё никак. Спокойствие было подобно луне и звёздам, сны – этим чёрным тучам. Нужно найти способ избавиться от них, пролить дождём, и тогда эти тучи рассеются, уплывут вдаль, очистив небосвод. Но всё оставалось по-прежнему: вокруг была абсолютная тьма, как и в её душе, никакого выхода нет, спасения тем более. Замкнутый круг, безумное сатанинское колесо. В небе была пустота – это пустота разума, там одна лишь боль, которую ещё можно назвать гневом. Несправедливо. Холодная вода струилась по горящим пальцам Софы. Нужно позвонить сестре и спросить, после этих снов что чувствовала она? Сёстры никогда это не обсуждали прежде, а после того, как Соня избавилась от ночных наваждений, тема негласно была закрыта, на любое же упоминание об этом наложено строгое табу суровым взглядом бледно-зелёных глаз. Но Софа всё ещё видит те сны, и об этом знают все, и этим всем придётся смириться с тем, что данная тема всё же будет поднята, причём неоднократно. Придётся вспомнить, сестра. Хотя девушка знала, что та ничего не забыла, просто предпочитает не говорить и делать вид, будто ничего и не было. Но придётся. Пальцы постепенно перестало жечь, Софа с облегчением выключила воду и встала, вытерев руки майкой, которую она изорвала на себе во сне. - Что ж, я долго откладывала. Пора и поболтать, сестрёнка. Гудки в телефоне были невероятно раздражающими для человека, который дрожал от нетерпения и страха. - Со? - Привет, сестра, - Софа нервно выдохнула. - Ага, - голос был сонный. - Прости, что разбудила. Нам нужно поговорить. - Нам? - Ну, мне… Мне это необходимо. Софа нервно сглотнула: скорее всего, да даже наверняка, Соня всё поняла. Она может и отказать. Запросто! И никто её за это не осудит, но Софа не собиралась сдаваться. Она осталась одна с этой проблемой, и девушку это совсем не устраивало. Послышался вздох и мужской приглушённый голос, явно недовольный. - Ладно, приезжай к обеду. Испеку твой любимый торт. - Спасибо! И передавай привет Саше. - Ага. До встречи. Отключилась. Ну, полдела сделано. Конечно, Саша будет ворчать, он явно не захочет, чтобы его жена даже вспоминала о том, от чего с таким трудом избавилась, но кто-то же должен помочь мне? Софа держалась из последних сил, она старалась не впутывать вновь в это сестру, надеялась, что у неё эти сны пройдут так же, как и у Сони, просто прекратят сниться в один прекрасный день и всё. Но у судьбы, видимо, на младшую из сестёр были совсем другие планы. Что ж, времени ещё полно. Хоть бы родители не узнали, а то будут проблемы. *** И время, сырое и тягучее, двинулось дальше в своём темпе, доставляя мне неудобства из-за волнения перед встречей с сестрой. Пока я поднималась по бесконечным, скучным, абсолютно одинаковым ступенькам, меня всю трясло. Так уж вышло, что я всегда была более робкой, чем она, больше волновалась, чем она, больше переживала о мнении и чувствах людей, чем… - Эй, Со, ты долго там? Как на эшафот. Я вздрогнула от неожиданно прозвучавшего сверху хорошо знакомого голоса, вырвавшего меня из раздумий, и подняла взгляд. Соня стояла в лёгком домашнем халатике, в котором она выглядела лет на пять старее, и устало смотрела на меня. Как мило, что она решила выйти навстречу, вместо того, чтобы заставлять меня нервничать, стоя перед закрытой дверью и тревожно ожидая, когда же её откроют и меня впустят. Эти сны только усугубили мою стеснительность и тревожность, можно и так сказать. Сестра же стала более хмурой, молчаливой и раздражительной. Что ж, с нами и раньше-то было непросто, но после этих снов… Хотя это для неё «после», а для меня всё ещё «сейчас». - Эй, - Соня тяжело вздохнула, выдернув меня из невесёлых размышлений. - А, да, да. Иду. Вот ещё неприятные последствия этих кошмаров: я стала более рассеянной и задумчивой, сестра же более забывчивой и невнимательной. Но, кажется, её жизнь и состояние постепенно налаживаются, когда я продолжаю погружаться в какой-то тягучий омут. Мне стало стыдно, ведь я пришла, чтобы потревожить спокойствие сестры, которое она заполучила с таким трудом. Но у неё ведь есть муж, и он поможет ей справиться с тревогой, как помогал и раньше, а вот у меня нет никого, даже домашней крысы, о которой мы с Соней так мечтали в детстве. А может, мне тоже, как и сестра… От столь необычной и нелепой мысли я хихикнула, Соня удивлённо обернулась и недоверчиво посмотрела на меня. Я лишь отмахнулась. Не стоит ей забивать этим голову. Сестра пожала плечами и закрыла за мной дверь. - Проходи. Немногословна, как всегда. У Сони как обычно было хорошо, чисто и уютно. Другое дело я… Мы прошли на кухню, где сидел её муж, нервно пьющий кофе. Увидев меня, он сухо кивнул головой в знак приветствия и, быстро встав, тут же ушёл. Знаю, недолюбливает, а сейчас особенно сильно злится, потому что ему известно, зачем я пришла. А действительно, зачем? Спасти себя или снова утопить в этом наваждении сестру, чтобы так обидно и одиноко не было? От этих мыслей меня передёрнуло. Мы с Соней сели за стол и молчали несколько минут, смотря друг другу в глаза. Её взгляд был холодный и тяжёлый. Знаю, она хотела бы меня прогнать, забыть про всё, ничего не слышать, не знать, да и он говорил ей так сделать… Но она так не поступила и не поступит, потому что знает, какого это. Сестра не оставит меня одну. Ей первой начали сниться эти удушающие сны, а примерно через месяц они пришли и ко мне. - Итак? – Соня первая нарушила молчание. - Мне… - я нервно сглотнула. – Мне кажется, они стали ещё тяжелее и мрачнее, чем… Когда… Мы видели их обе. Да, после того, как сестре перестали сниться эти сны, на меня словно обрушилась вся тяжесть и её и моих кошмаров, словно я должна была расплачиваться за её избавление. Я ждала месяц, я ждала два, я была уверена, что они прекратятся, ведь мне начало сниться всё это месяц спустя после её первого кошмара… Я думала, что мои сны закончатся тоже через месяц после того, как прекратились её. Но нет, время идёт, а сны не уходят. Соня была невозмутима. - Когда и тебе начали сниться эти сны, мне стало намного легче их переносить. Думаю, ты разделила всю их тяжесть со мной, а теперь, после того, как я перестала их видеть, всё это свалилось на твои плечи. Мне вмиг стало как-то нехорошо. Так она знала! - То есть ты… - я ощутила настойчивое желание расплакаться, что есть силы, глаза наполнились слезами, а к горлу подкатил ком. Соня кивнула, не отрывая своих холодных глаз от моих. - Я подозревала, что тебе станет труднее с этим справляться, хоть и надеялась, что ошибаюсь. Но ты стала выглядеть намного хуже и более тревожнее, а после сегодняшнего звонка, твой голос, он… Я всё поняла, - сестра вздохнула и наконец отвела взгляд. - Я хочу есть. Раздражение неотвратимо начало накрывать меня с головой, нетерпеливо завладевая всеми участками тела. Разве есть причины? Она ничего плохого не сделала, она же не виновата. Но и я тоже! И всё же, сестра не оттолкнула меня, не оставила одну с этой проблемой, она не бросила, не отмахнулась, как это сделали другие. Мне срочно нужно успокоиться. - Хорошо, у меня как раз всё готово. Как ты любишь. Мы ели в полном молчании: я не знала, как начать, а она терпеливо ждала, когда же я начну, как всегда. Мне не хотелось портить такую вкусную, приготовленную для меня с любовью, еду своими проблемами. А ведь когда-то эти проблемы были «нашими», и я эгоистично (ли?) пыталась вернуть всё к тому состоянию. Омлет, торт, холодный крепкий чай с молоком, и я вроде успокоилась. - Так… Тяжело. И после пробуждения пальцы так горят. Кажется, вот-вот обуглится кожа, ну или слезет. Меня не видно, всё это словно поглощает меня и… Ну… Мою суть, что ли. Поглощает меня и… Меня и мои чувства, мысли, всю мою жизнь. Я, как бы это сказать… Ну, застыла, что ли. А надо мной лишь тяжёлые свинцовые тучи, скрывающие звёзды и луну, которые подарят мне свет и освободят от этой пустой темноты. Временами я словно задыхаюсь, но в то же время ничего нет и… И… Как бы это… Со мной ничего не происходит. Так, наверное. – Я сжала пустую кружку побелевшими пальцами, горло сдавило. – У тебя… Было так же? - Теперь я вижу лишь чистое небо с близкими тёплыми звёздами и огромной сияющей луной. Это успокаивает, а других снов я не вижу. Но я же спросила тебя о другом! Почему ты говоришь мне об этом? Соня решительно встала и направилась в свою комнату. Что? Через минуту она вышла с её любимой толстенной красной записной книжкой и телефоном. На мой вопросительный взгляд она ответила лишь холодной усмешкой и села напротив меня. - Он помог мне, поможет и тебе. - Эй, это… Ты что, к кому-то ещё обращалась за помощью? Сестра, всё так же отталкивающе ухмыляясь, взглянула на меня. - А ты нет? И правда: бабки-целительницы, медиумы, экстрасенсы, колдуны, церковь… Когда квалифицированные врачи не смогли помочь, я с головой окунулась в поиск всевозможных способов спасения, даже если раньше и презирала подобное и считала это сверхглупым. Но нет ничего странного, что человек, который дошёл до грани, впадает в отчаяние и ищет спасения там, где в других обстоятельствах не стал бы. Желание спастись затмевает любую здравую мысль, а последним шансом на спасение остаётся смерть, хотя я бы назвала это просто избавлением. В последнее время всё чаще думаю об избавлении, хоть и безумно люблю жизнь. Можно любить жизнь сколько угодно, до последнего, но лишить себя её добровольно, потому что ты любишь чужую жизнь, не касающуюся тебя самого, а своя в это время просто невыносима. Я вздохнула. Ну вот, впала в оцепенение, и разные мысли лезут в голову. Между тем сестра набрала номер и начала терпеливо ждать, пока на том конце… - Алло? Здравствуй. Да-да, у меня всё хорошо, спасибо. Ты же помнишь, я говорила о своей младшей сестре? Да, мои опасения подтвердились. Через час? Замечательно, я привезу её. Спасибо, Алекс. Соня отключила телефон и просто сказала: - Подожди, сейчас соберусь - и пойдём. - Куда? – я ощутила укол страха. Что, опять кто-то будет копаться в моей голове? - Ешь. Она, на правах старшей сестры, пользовалась абсолютным авторитетом и знала, как правильно на меня надавить. Тон голоса, взгляд, движение руки – то, что я любила в ней и то, что держало меня как на привязи нерушимой власти. Мы были близнецами, но она всегда была на несколько лет старше. Я начала чувствовать тревогу и усиливающееся давление, мне не хотелось в очередной раз разочаровываться. Я, как и любой другой человек, уставший от бесплодных надежд, отвергала саму возможность удачного исхода, и всё же явственно загоралась мыслями о спасении. Человек всегда надеется, даже если и отрицает, ведь эта надежда и есть смысл его жизни, таинственная сила, поддерживающая его над пропастью. Если он перестаёт надеяться хоть на что-то, то прекращает жить, потому что какой в этом смысл? Разве мы не надеемся в первую очередь на то, что в нашей жизни есть смысл, что мы живём не зря, что так нужно? Это основное, а дальше…? А дальше целый океан надежд, движущих нас по жизненному пути. Чей-то острый кулачок больно ударил меня в плечо. - Эй, я, конечно, многое понимаю, да и вполне привычна к твоим причудам, но сидеть с набитым ртом и крошками на лице, уставившись в стену и почти не дыша… Как-то не очень выглядит, разве нет? Упс… Задумалась. - Профти, - я начала торопливо жевать, подавилась и закашляла. Сестра вздохнула, как это было много раз в детстве, и нещадно заколотила меня по спине. Спасибо. Вскоре мы вышли, а муж Сони хмуро провожал нас взглядом, стоя на балконе. Он никогда меня не любил, зато любил сестру. Я мельком взглянула на её спокойное и уверенное лицо, она смотрела вперёд своим целеустремлённым взглядом и не отвлекалась ни на что лишнее. Да, если бы мы не были сёстрами, я бы тоже поборолась за право быть с ней. От этих мыслей мне стало как-то легче и смешно, тревога насчёт предстоящей встречи отступила куда-то назад, и мы с Соней шли дальше. Она, вся пышущая благородством и невозмутимостью, и я, тихонечко хихикающая. Две сестры, такие похожие с одной стороны, и такие разные с другой. Чем старше мы становимся, тем больше между нами различий. Немного грустно. Совсем чуть-чуть. *** Я шла по тёмной холодной улице, и у меня кружилась голова. Нужно позвонить Соне, этот первый пробный сеанс забрал все мои силы, причём я пробыла с этим парнем оставшуюся половину дня. Он обольстительно мне улыбался и участливо кивал, но за всей этой овечьей шкурой скрывается хищная гиена, жирная и всё равно голодная. Она пробирает блеском коварных глаз, приторно-слащавым голосом, до костей. Я легко могу понять, кто плохой человек, а кто нет, как бы он не скрывался. Саша, не смотря на всю неприязнь и даже ненависть ко мне, хороший. Он просто беспокоится о своей жене, хочет её защитить, даже от родной сестры, если та представляет угрозу. А я её ещё как представляю, и та гиена в шубе это почувствовала. Он ужасен, он внушает страх, и он знает, что я его раскусила, поэтому и держит меня до последнего, забавляется, как игрушкой, наблюдая за моим страхом и не давая сбежать. На меня давит его власть, и я не в силах этому сопротивляться. Я прижалась к холодной бетонной стене и сползла на землю. Этот мужчина ОТВРАТИТЕЛЕН! Что он сделал с Соней? Он промыл ей мозги, но никак не помог! То же самое он пытался сделать и со мной. Даже несмотря на то, что я его сразу же раскусила, кажется, ему удалось сделать то, что он хотел. Да я уверена в этом! Ощущение, словно в моей голове поковырялись и отпустили с раскрытым черепом под палящее солнце. Голова горела, а телу было ужасно холодно. Дрожащими руками я нашла в кармане телефон и вытащила его, чтобы позвонить сестре. …уронила… Вы же знаете о витрувианском человеке? Конечно знаете, все знают, наверное. Колесо, огромное деревянное колесо, а в самом колесе, как тот самый витрувианский, был человек с раскинутыми руками и ногами, прибитыми к этому колесу, кругу, как его назвать, чёрт возьми!? Разведённые в разные стороны руки и ноги, прибитые огромными гвоздями, длинные спутанные волосы, борода с комьями грязи и запёкшейся кровью, терновый венец, голое тело, вписанное в круг. Иисус в кругу. - О боже… - я с трудом выдавила это из себя, и тут же закрыла рот вспотевшей от волнения рукой. Мне стало невыносимо жарко, и я ощутила, как капельки пота скользят по позвоночнику. А колесо катилось по улице мимо меня, разворачивалось и катилось обратно, и опять то же самое через несколько метров. Глаза мужчины были закрыты. Раздался мягкий смех, принадлежавший юной девушке. Улица тут же заполнилась ароматом спелых яблок, а мой желудок скрутило от голода. Из темноты возникла невероятно красивая обнажённая девушка с чёрными длинными волосами, в которые были вплетены разные диковинные цветы. Она шла как ни в чём не бывало, словно сейчас была не холодная ночь, а под ногами совсем не бетон, усыпанный мелкими острыми камешками и осколками от бутылок. Эта девушка шла будто по летнему пляжу, овеваемая тёплым морским ветром. Она смотрела на меня и улыбалась. - Тебе понравилось? Я не сразу поняла, что она говорит это мне, а когда осознание всё же пришло ко мне, закрыла глаза, в попытке успокоиться. Это всё бред, бред, бред. Открыла. Нет, всё было так же: колесо с мертвецом катилось то туда, то сюда, а голая девушка стояла в паре метров от меня и ослепительно улыбалась, выставляя напоказ свои безупречные зубы, усладу стоматологов. - Ч… Что понравилось? – я попыталась вжаться в стену, а сердце бешено отбивало неистовые барабанные ритмы. - Это. - Что… Это? - мой голос начинал срываться. Девушка кивнула в сторону прокатившегося в очередной раз мимо меня колеса. - Это. Колесо Иисуса. «Точнее, с Иисусом» - чуть не добавила я. Меня передёрнуло, и я отрицательно замотала головой, девушка выглядела расстроенной. - А… - мне было очень страшно и к тому же начинало тошнить. – Вы кто? - А я, - моя собеседница сразу же заметно оживилась и снова лучезарно улыбнулась. – А я Ева. Не видела тут моего Адама? Колесо в этот момент в очередной раз катилось мимо меня, и Иисус, оказавшийся вниз головой, внезапно открыл глаза и вопросительно посмотрел на меня. Кажется, в этот момент я потеряла сознание.