Пустой гроб

За иллюминатором постепенно стал исчезать город, а на его место приходили зеленые поля. Хотя и те в скором времени превратились в молочную рощу из облаков. Одному человеку спать не хотелось, несмотря на ранний вылет самолета. Положив подбородок на руку, Тилль смотрел на голубо-белый пейзаж за стеклом. Уши иногда закладывало, но от этой проблемы спасала ментоловая конфетка, которую музыкант вертел на языке. Лететь на своем самолете в сто крат лучше, чем в любом другом. Ходи свободно, спи в удобных креслах, ешь, можешь напиться и устроить вечеринку. Однако, ранний подъем давал о себе знать, поэтому в ближайшие часы ждать веселья не стоило. Группа пребывала в дреме. Кристоф, или как он просил себя называть — Дум, Кристиан, Оливер, и даже их менеджер спали. Никакого шума и громкого смеха. Только легкое гудение самолета. Но были и такие, как Тилль. Рихард вяло общался с бодрым Паулем. Энергии в нем столько, хоть черпай ведром и раздавай другим вместо кофе. Стоит ли создать такую фабрику? Главной машиной будет милый мальчик Ландерс, из которого, как из лимона, будут выжимать соки. Эта мысль заставила улыбнуться. Окинув друзей взглядом, Тилль вернулся к рассматриванию облаков. Голова была полна неприятных, тяжелых мыслей. Покоя можно было не ждать весь перелет через Атлантику. Было бы легче, мучай что-то существующее, а так, нечто село на плечи и давай душить. Что-то вроде предчувствия, интуиции. Все же забыл утюг выключить?.. — Тилль! — негромко раздалось рядом. Солист чуть вздрогнул. — Ты в порядке? — Пауль, черт тебя подери, под горячую руку однажды попадешь, — проворчал Тилль и потер затекшую щеку. Удивительная способность у человека — быть одновременно и очень громким, и очень тихим. — Да, Олли уже показал как это, — он улыбнулся, почесав затылок. — Рихард таки уснул, а ты смотрю ещё нет. Вот и спрашиваю: все ли в порядке? — ритм-гитарист сел в кресло напротив. — Я в норме. Просто не выспался. Удивлен, что тебе удалось усыпить Круспе. — Теряю хватку, — улыбнулся Пауль. — Я лег пораньше и выпил две кружки кофе утром. Ничто не заставит стать Спящей Принцессой. — Ну, Принцесса тут лишь одна, — мужчины не сговариваясь, посмотрели на Рихарда и прыснули в кулак. — Точно. Жаль сказки нет про неё, — Пауль перевел взгляд на Тилля и чуть поубавил свое веселье. — И все же, ты какой-то мрачный. — Настроение так себе. Может быть, потому, что спал четыре часа, — Линдеманн прикрыл ненадолго глаза, чтобы хрустнуть шеей. — Скоро прилетим? — Эту игру могу затевать только я, — Пауль горделиво вздернул нос и немного покрасовался. — Этот полет будет долгим. Единственный минус американских туров. — Наверное, — пробормотал Тилль. К завтраку самолет оживился. Кристоф всё ещё позёвывал, но остальные отлично провели время в спячке. Обсуждали по большей части всякие детали, касаемые концертов. Тилль слушал вполуха. Знал он прекрасно каждую мелочь и не видел смысла в лекции от Якоба — их менеджера. Утреннее состояние его не покинуло. Музыкант молчал больше обычного. И то ли дело в завтраке, то ли ещё в чем-то, никто этого не заметил. К лучшему. Не хотелось портить всем настроение. Тилль спокойно ел, погруженный в себя, и никого не трогал. Хотелось бы верить, что это обычное волнение и недосып. Все началось спустя шесть часов полета. Самолет вошел в зону турбулентности. Мужчин попросили сесть на места и пристегнуться. Трясло их будто на огромных кочках. Слышны были ругательства из уст Рихарда. Ему придавило живот во время очередного скачка. Дальше затрясло быстро и часто. На дороге появилась «мелкая щебенка». Тилль вцепился в подлокотники. Беспокойство пробежало по всей группе. Две стюардессы убежали к пилотам, Якоб разместился поближе к кабине пилотов. Остальные две бортпроводницы скрылись у себя, и не было возможности поинтересоваться, когда это закончится. Вдруг раздался громкий хлопок и скрежет. Каждый почувствовал, что самолет наклонился носом вперед. Внутри запахло горелым. Вот, к чему было предчувствие. Паниковать не хотелось, но разум отказывался мыслить здраво. Последующие события произошли молниеносно и быстро. Ругань, крики, гавканье друг на друга и страх. А ещё тихое «Боже, сохрани нас». Затем все погрузились во тьму. В ушах что-то тихо протяжно пищало. Перед глазами находились непонятные расплывчатые фигуры. Немного подташнивало. На тело что-то давило. Тилль несколько раз поморгал, пытаясь вернуть резкость в глазах. Рука сама коснулась головы. Пальцы немедленно почувствовали нечто теплое и мокрое — кровь. Ещё плохо соображая, Линдеманн отстегнул ремень безопасности. Наклонившись вперед, музыкант рухнул на колени, ощущая, как тошнота подступила ближе к горлу. Встать с первого раза не получилось. Он поднял голову и увидел очертания леса. Самолет разорвало на две части. Группа находилась в хвостовой части. Повернувшись, Тилль посмотрел на соседние кресла. Со своего места уже поднялся Оливер и помогал Флаке. Выглядели они неплохо. У последнего по линзе очков расползлась паутинка трещин. Досталось сильнее Рихарду. Пол лица залило кровью. Стекло рядом с ним было разбито. Осколки валялись на коленях и на полу возле него. Круспе постанывал от боли и пытался расстегнуть свой ремень. Пальцы его не слушались. К нему поспел очнувшийся Пауль. Он отделался царапинами. — Ты как? — прозвучал голос над Тиллем. Оливер протянул руку другу. — Сейчас сблюю, — прохрипел Линдеманн и принял помощь. Когда мужчины оказались на ногах, они осмотрели друг друга: каждый выглядел неважно и помято. У кого-то мелкие раны и ссадины, у кого-то в скором времени появятся синяки. Больше всего пострадали Тилль и Рихард. — Отлично. Мы все живы, — сделал небольшой вывод Линдеманн. Вдруг он нахмурился и вновь осмотрелся. Лицо его поразило озарение вкупе со страхом. — Шнайдер! Метнувшись к разрыву, они обнаружили Кристофа пристегнутого к креслу, который мог вполне себе оказаться вне самолета. Барабанщик был без сознания, нога его неестественно вывернута. Длинноватые кудрявые волосы прилипли к мокрому от пота лицу. На несколько мгновений все замерли. Флаке сделал осторожный шаг к другу и приложил два пальца к его шеи. — Теперь, точно все живы, — выдохнул он спустя мгновение. — Без сознания только. — Что вообще случилось? — спросил Пауль, обеспокоенно посмотрев на Тилля. — Нечто, что разорвало самолет на две половины и заставило рухнуть, — ответил Линдеманн, двинувшись к краю корабля. Найдя высоту небольшой, он спрыгнул вниз. За ним спрыгнули Рихард, Пауль и Оливер. Группа действительно оказалась в лесу. Их окружали огромные ели. Вокруг были разбросаны куски самолета, чемоданы, кресла. Погода стояла ясная, солнечная. На небе всего-ничего облаков. Неужели, погодные условия не главная причина крушения? Или они проспали так долго? Тилль сделал несколько шагов в сторону деревьев. По спине пробежались мурашки. В голове появлялось столько вопросов. Но они были ерундой по сравнению с мыслью о том, что они застряли неизвестно где, возможно, единственные выжившие. Что любая мелочь могла изменить абсолютно все. И сейчас они бы не стояли на земле ровными ногами. Линдеманн положил руку на ствол. — Это судьба, — донёсся голос Рихарда. Мрачный, даже немного злой. — Это — гребаная судьба! — Тилль отвернулся от деревьев. — О чем ты? — поинтересовался Пауль, нахмурившись. — Знаете, какой сегодня день? Не помните? Я напомню. День катастрофы на авиабазе Рамштайн! А?! Понимаете?! Это чертова судьба! — глухо произнес Рихард. — Это должно было однажды случиться. Но никто не слушает меня! Когда я говорю не ставить перелет в этот день все отмахиваются, мол, ерунда! Суеверие! И что теперь?! Мы потерпели крушение! Мы застряли здесь! — голос его сорвался на крик. — Перестань. В тебе говорит пессимист и страх, — сказал Пауль. — Совпадение это, и все. Тоже самое, как наступить в лужу в после того, как дорогу перебежала черная кошка. — Сравнил, конечно, оптимист. Подумаешь, мы же всего лишь в лужу наступили! — огрызнулся гитарист. — Даже в такой ситуации находишь место для шуток. — Сейчас я серьезен! Оптимизм — не что иное, как способность находить свет во мраке, — Ландерс сделал несколько шагов к Круспе. — А ты уже опустил руки и похоронил нас! — Рано или поздно судьба отплатила нам, за то, что мы прозвали себя Раммштайн, — процедил Рихард, сделав так же два шага вперед. Стояли они теперь нос к носу. Круспе возвышался над своим оппонентом. — Думай, что хочешь, но здесь я на стороне Пауля. Он прав, — произнес твердым, но спокойным тоном Тилль, подойдя к мужчинам. — Отлично! Я снова плохиш. Знаешь, что… — Ребята! — довольно громко сказал Оливер, чтобы все обратили на него внимание. — У нас будет время обсудить — судьба это или нет. Но последнее, что нам нужно, так это выяснять отношения. Мы потерпели крушение, на борту Кристоф и он никак не просыпается. Сосредоточьтесь на важных вещах и начните что-нибудь делать. Я бы не хотел загнуться, даже не предприняв попытки выжить, — окинув взглядом друзей, Ридель двинулся к кораблю и ловко залез на него. На несколько секунд повисло молчание. Разговаривал лишь ветер при помощи леса. — Посмотрю, что есть в чемоданах и в самолете, — проговорил Пауль. Сделав два неловких шага назад, ушел. — Я бы хотел найти воды, — сказал Тилль. — Вымыть твою рожу. — Ты тоже не красавец, — слабо усмехнулся Рихард. Линдеманн ответил ему тем же. — Мы в лес. Попробуем найти воды, — оповестив о своем намерении, двое мужчин собрались уйти вглубь леса, но их остановил Пауль. Ритм гитарист отдал Круспе складной нож. Природе будто было все равно, что в её объятья рухнул самолет. Тишина и покой. Ни черного следа от крушения, ни напуганных зверей, ни огромных борозд от падения. Возможно, они есть за хвостовой частью, но где же след от передней? Есть ли вообще шанс того, что выжил экипаж и Якоб? Только сейчас Тилль вспомнил, что он ушел к пилотам, когда все началось. Бедолага Якоб. Голова перестала гудеть и болеть, мысли устаканились. Пришла горечь, пришло осознание ужаса от ситуации, в которую они попали. Судьба?.. Лес как лес. В Германии точно такие же. Стоит подальше выехать из города: сосны, трава, редкие кусты, и иногда холмы, не высокие возвышенности, а просто неровная земля. Редко попадались поляны. Рихард уже успел найти где-то съедобных ягод и закидывал их сейчас себе в рот, попутно делая засечки на деревьях, чтобы не потеряться. Настроение у обоих было неважное. То, с какой злостью он резал лезвием кору деревьев, можно было понять все. Они застряли. Неизвестно насколько, неизвестно где. Хотелось верить, что о крушении узнали и вылетели искать группу, но все может быть. Это займет время. И они должны протянуть. — Думаешь, Дум выкарабкается? — вполголоса спросил Рихард, махнув ещё раз ножом по коре. — Выкарабкается. Иначе и не будет, — вздохнул Тилль, перешагивая сухие палки. — Выкарабкаться бы и нам отсюда. — Иначе и не будет, — повторил гитарист, чуть передразнив Линдеманн. — Что? Положительный настрой, — Рихард подмигнул и улыбнулся уголком губ. Отойдя от самолета на не очень далекое расстояние, им удалось найти маленький родник. Опустившись на корточки, первым делом музыканты утолили жажду, невзирая на то, что вода сырая. После чего оба привели себя в порядок. Рихард постарался смыть кровь с лица и убрать оставшиеся осколки из шевелюры. Тилль же обнаружил неприятную рану на голове — царапнуло сильно. Может быть, нужно будет зашить. Но для этого они должны вернуться. Закончив со всеми делами, Круспе хорошенько содрал кору с окружающих их деревьев, чтобы наверняка. Время возвращаться, делая по пути ещё засечки. Одной проблемой меньше. В самолете все шло тоже неплохо. Пауль и Оливер практически перевернули борт кверху дном. В самый большой чемодан они сложили найденную еду, медикаменты и прочее, что может пригодиться на первое время. Аптечный чемоданчик отдали Флаке. Тот возился со Шнайдером. Барабанщик не просыпался и это беспокоило. Нога у него оказалась сломана. На неё привязали две палки и обмотали кусками ткани. Вышла приличная шина. Шнайдера перенесли вглубь, на диван. Разбросанным багажом оказались вещи группы, стюардесс и пилотов. Почти всё — предметы гардероба. Но из приятного было нахождение в целости двух гитар. Соло Рихарда и акустика Оливера. И, возможно, палочки Кристофа. Другое оборудование, так или иначе, было повреждено. Когда раны были осмотрены и заделаны, пустые бутылки наполнены водой, а костер потрескивал, те, кто был в сознании уселись обсуждать свои дальнейшие действия. Уже вечерело. Небо с одной стороны покраснело, с другой почернело. — Нам нужно продержаться день, два. Примерно за это время находят потерпевший крушение самолет, — произнес Тилль, глядя мрачно на огонь. — Чисто теоретически, а если спасателям потребуется больше времени? Вдруг мы на краю света, — вставил свое слово Рихард. — Если честно — я не хочу заглядывать настолько далеко, — вздохнул Тилль. — Мы должны попробовать найти вторую часть самолета, — Флаке поправил очки. — Вдруг, мы не единственные. — Никто не хочет подумать, как это случилось? — спросил Пауль, тыкая палкой в угли. — Думаешь это важно? — Оливер тихонько что-то наигрывал на гитаре, чтобы никого не отвлекать. — Началась турбулентность, потом что-то ударило в самолет и запахло горелым. Нас затрясло и тьма… — его голос был тихим, ровным и спокойным, словно они проводили выходные в лесу. — Стоит попробовать найти вторую часть. Может там найдем ответы. И людей. — Змеюка ты, Олли, — буркнул Пауль. Басист вопросительно уставился на него. — Хладнокровный, — Ландерс зашипел, как гадюка. — Или лучше хладоголовый. — Время закругляться, — сделал вывод Рихард и поспешил ретироваться. — Завтра проснемся и, уже исходя из ситуации, начнем действовать. Не засиживаетесь, девочки, — гитарист махнул рукой и ушел. — Как между двух огней, — слабо усмехнулся Тилль. — О чем ты? — посмотрел на него Флаке. — Один балбес с шутками и другой балбес с шутками, — Линдеманн убрал с лица волосы и невольно коснулся раны: сейчас на ней была повязка, защищающая от заражения. — Я просто хочу домой. — Все будет хорошо. Мы выберемся, — Кристиан улыбнулся и ободрительно похлопал друга по плечу. Ночь была холодной. У ребят были пледы, но они слабо спасали. Тилль сжимал ледяные пальцы и пытался уснуть. Утром, распределив дела и переодевшись во что-то поудобней, каждый занялся работой. Нужно было найти реку или водоем, чтобы ловить рыбу. Для этого надо сделать удочку из имеющихся материалов. Придумать силки для лесной дичи и найти тропы, где ходят звери. Добыть побольше дров для костра. Поздно проснувшемуся Линдеманну досталось приглядывать за Шнайдером, составлять список имеющихся вещей и таскать палки к их лагерю, чтобы потом их скормить огню. Музыкант голыми руками ломал толстые ветки деревьев и носил засохшие без особого труда. Сочтя принесенное количество достаточным, он отправился разбирать чемодан и записывал все, рассортировывая. Его занятию помешало слабое кряхтение. Тилль навострил уши: кряхтели рядом. — Мы…мы уже прилетели? — раздалось от Кристофа. Барабанщик потирал закрытые глаза и зевал. — Боже, что я пил сегодня?.. — Доброе утро, — произнес с улыбкой Тилль. Как гора с плеч свалилась: он очнулся. — Тилль? Вот же, — Шнайдер схватился за голову и поморщился от боли. — Ничего не помню. Где мы? — ему удалось сесть на диване. Растерянный взгляд увидел ногу в шине. — А это гипс? Что случилось? — Наш самолет рухнул, и мы оказались черт знает где. Тебе досталось больше всех. День не просыпался, ещё и ногу сломал, — музыкант разместился в кресле напротив. — Что?! Нет-нет-нет! Нас ещё не нашли?! Как это… как это вообще случилось?.. — Кристоф рухнул назад, закрыв лицо ладонями. — Моя Ульрика… Боже! Ты представляешь, что сейчас творится на дома?! — Шнайдер резко подорвался, схватившись за спинку дивана. Глаза его были грустные, отчаявшиеся. Он паниковал, страшился участи, в которую попал. — Новость уже, наверное, дошла до неё. — Прошел день. За это время мы могли слетать туда и обратно, — Тилль понимал, что его слова никак не успокоят друга. Группу определенно потеряли. В Мексике они не приземлились, о себе знать не дали. Самолет нигде не приземлился, а просто исчез. — Может хочешь поесть? — Поесть? Что?.. Да какая еда?! Почему ты так спокоен?! Нас должно быть считают пропавшими без вести, а ты так… — его перебили одной поднятой рукой. — Я просто не показываю это. Никто не показывает. Никто не хочет паниковать и терять надежду. Не у тебя одного есть те, кто сейчас волнуется и рвет на голове волосы. Как и мы, наши близкие ничего не могут поделать. — Знаю, — приглушенно произнес Кристоф. Он вновь лег и грустно уставился в потолок. — Черт… — Скоро вернутся ребята. Они будут рады, что ты очухался. — Я хочу пить — Хорошо. Обедали все вместе. Бодрый Шнайдер прибавил уверенности и надежды в глазах группы. Царившее напряжение сошло на нет, почти не оставив следа. Разговоры ограничились обменом новостями. В лесу обитала всякая мелкая дичь, непуганая человеком. Хищников, что представляли угрозу не были обнаружены. Как и вторая часть самолета. Лишь обломки, да куски прошивки. Такой след мог привести их, поэтому трогать никто не стал. Подобрали лишь удобную деталь для подогрева воды и жарки еды. Чем-то смахивает на котелок. Поставить на камни — вот тебе и сковородка и кастрюля. — Не могу я так валяться без дела. Неловко как-то быть обузой, — произнес Кристоф, поедая найденные ягоды на десерт. — Можем затащить тебя на крышу самолета. Будешь в случае опасности орать как петух, — усмехнулся Рихард развалившейся в своем сиденье. — Нет. Роль петуха уже занята, как и жердочка, — ответ шуткой на шутку Шнайдер. Смешок прокатился среди мужчин. Круспе с улыбкой изогнул бровь. — Прости, брат, но я серьезно. Вы заняты, а я просто…лежу… Что мы вообще планируем делать? — Я не знаю. У меня нет идей, — проговорил тихо и честно Тилль. — Дум правильно подметил. На большой земле сейчас творится, наверное, невероятное. Вряд ли бы тоже было, не будь мы теми, кем являемся… — язык даже не поворачивался на это слово. — Популярными? — закончил за ним Рихард. — Что в этом плохого? Я имею в виду, это даже поспособствует нашему скорейшему спасению. — В этом-то и проблема. Пропади обычный самолет — стали бы его так усердно искать? — Линдеманн поднялся со своего места и подошел к иллюминатору. — Издеваешься? Хочешь поднять тему нашей популярности и её проблем? Сейчас?! Обязательно было испортить, когда все шло хорошо? — Круспе разозлили слова друга. — Если честно, не так уж она и помогает, раз мы все ещё сидим здесь. — Все пропавшие самолеты ищут усердно. Даже те, которые исчезли с радаров много лет назад. Вспомнить Бермудский треугольник тот же, — Флаке совершил попытку успокоить обоих и сменить тему. — Надо полагать мы такие же. А значит, расследование будет идти. Самолеты либо разбиваются об землю, либо тонут в воде. И те и другие с большой вероятностью находят. С одинаковой скоростью. Вне зависимости есть на борту кто-то знаменитый или нет. — Речь не про одну личность, а про целую группу, Кристиан, — сказал Тилль, повернувшись к мужчинам. — И ты забыл о тех, что улетают вдаль, и никто и никогда их больше не видел. — Тогда нельзя отрицать, что Рихард говорит бред. То, что пропали мы, определенно добавляет очки к… ну, ты понял, — клавишник поддался вперед, облокотившись на колени. — И от этого мерзко, — ответил Линдеманн, вновь отвернувшись к окну. Рихард пробормотал что-то невнятное про себя и скрестил руки на груди. Вероятно проклятья. — Допустим мы стали теми, кто улетел однажды вдаль и больше их не видели, — подал голос Пауль. Обстановка накалилась. Вновь. — Тогда это объясняет, почему нас не нашли до сих пор. И это же прибавляет крутости нашей пропаже. Особенно учитывая, в какой день мы исчезли. Раммштайн улетели в закат! В рассвет, пожалуй, лучше, мы же утром вылетали… — Заткните его кто-нибудь! — заскулил Круспе. — Сам завались! — отмахнулся Ландерс и продолжил. Кристоф и Оливер переглянулись, предпочитая остаться в стороне от «метеоритного» дождя. Ридель не вмешался, как в прошлый раз. — Получится легендарная история! Вы все правы. Да, искать будут усерднее потому, что мы — это мы. И от этого никуда не денешься. Но также потому, что мы стали очередным пропавшим самолетом. И не просто разбившемся насмерть, а улетевшим в никуда, — шутки шутками, но Пауль умел говорить разумные вещи. Особенно те, что могли усмирить друзей. Все они разные и ссоры неизбежны. Они — бомба замедленного действия, что в один момент взорвется к чертям. И есть только два варианта: оттянуть время до взрыва, желательно до самой старости, либо сделать это прямо сейчас. Будучи дома, второй вариант почти исполнялся. Но, ни при каких обстоятельствах он не должен повторяться здесь. Иначе они не выживут. Повисло молчание. Каждый думал о своем. Вдруг с места поднялся Пауль и двинулся к чемодану с вещами. Покопавшись в нем, достал что-то и вернулся к группе. А именно к Шнайдеру. — Осталось от инструментов немного. Но хоть что-то. Олли и Рихард счастливы до жопы, теперь и ты в их команде, — улыбнулся Ландерс и уселся на свое место. — Спасибо, — искренне поблагодарил Кристоф, рассматривая свои палочки. — Без барабанов на кой-ляд, конечно. Лучше бы книгу нашли… — Ну у вас и запросы, дорогой! — наигранно возмутился гитарист. — Ладно, найдем тебе почитать. — Все равно спасибо. Шнайдер попробовал настучать ритм по металлической части подлокотника дивана. Его удары уловил Оливер и начал перебирать струны на гитаре, что стояла все это время рядом. Все, кроме него, нахмурились, будто услышали что-то знакомое, но не в силах были вспомнить. Бас-гитарист играл тихонько, словно боялся спугнуть кого-то. Не то зверушку, не то нависшую мирную, однако ещё сильно неспокойную атмосферу. Сначала озарилось лицо Кристиана. Тот не был до конца уверен, что узнал мелодию. Стоило Оливеру тихо запеть, как узнали каждый. «7 Дней. Что будем пить?». После первого четверостишья, песню подхватил Пауль. Он улыбался, как малое дитя, но пел также не громко. За ним Кристоф и Флаке. Насупившийся Рихард — и тот не смог устоять. Разомлев, запел с остальными. Стоявший у иллюминатора Тилль молчал. Песню узнал, несомненно. Бодрая и слегка дурацкая песенка про парней, что собираются напиться. А с невзгодами на их пути они справляться вместе... Олли — тот ещё лис. Мужчины неожиданно замолкли на середине. Музыкант вынужденно обернулся. На него таращился каждый. С вызовом и просьбой продолжить с ними. Ридель брякнул струнами, призывая, чтобы Линдеманн запел. Он вздохнул, закатив глаза, но лицо озарила улыбка. — «Не будет никакой рутины, мы вместе справимся. Семь дней», — скорей сказал, а не спел. Тем не менее группа одобрительно загудела и подхватила. Тилль сел вновь в кресло и запел с остальными. Костер на вечер им понадобился, лишь для того, чтобы приготовить пойманную рыбу в реке. Дошли до неё следуя за родником. Кристиан сделал удочку из длинной палки, веревки из шнурка и колечка для ключей. Грузилом стал камешек, а поплавком кусочек коры. Добыть червей не было проблемой. Оставлять Кристофа в компании самого себя было неправильно, поэтому группа вновь разместилась в самолете, наблюдая издалека как постепенно тухнет красный огонек. Вот кто с ними всегда — так это огонь. Где бы не были, всегда рядом. Седьмой спутник и участник Раммштайн. Когда пламя превратилось в тлеющие угли, мужчины приняли решение расстилать импровизированные кровати. Рихарду и Паулю пришлось помочь Шнайдеру выйти наружу и справить нужду. В то время Флаке успел уже снять очки и укрыться пледом. А Оливер, смотря на звездное небо, что-то шептал. Тилль почти было решил, что он молится, но никто из них не верил в Бога. Кажется, такая ситуация заставляет поверить в любые силы, которые способны спасти. На следующее утро, за завтраком, был составлен детальный план. Обозначили даже время, которое они могу прождать. И если никто не объявится, они начнут выбираться самостоятельно, попутно выживая. Нужно было подготовиться. В арсенале оружия было два копья: палка и острый кусок обшивки, примотанный отрезком ткани. Две просто острозаточенные палки. Перочинный ножик Пауля и множество обломков, которые более или менее подходили. Были и вилки с ножами, которые имелись на борту самолета. Вода имелась. Даже бутилированная, но её приберегли нераспечатанной на чёрный день. Проблема была только в добыче еды. Выжить можно было, нужно лишь постараться. Природа даровала для этого всё нужное. Тилль взобрался в самолет, чтобы переодеться. Сегодня было душно и жарко. Кристофу нашли книгу, поэтому барабанщик был занят хотя бы умственной деятельностью, если не физической. — И куда вы? — спросил он, выглянув из-под страниц. — Пауль и Рихарду направятся на охоту, а мы с Олли хотим посмотреть насколько большое место, в котором оказались, — Линдеманн поправил серую футболку. — С тобой посидит Флаке. Он обещал ещё привести в порядок наш лагерь. — И надолго вы? — С Олли-то? На день, как минимум. Утром вернемся, — Тилль собирал дорожную сумку, которая раньше служила для переноса одежды из отеля в отель. Кидал все, что казалось, могло понадобиться в пути. — Пауль говорил про реку. Вчера там же рыбу ловили. Воняли потом илом, не чувствовал? — усмехнулся музыкант. — К счастью. Тогда, удачи там, — произнес Кристоф напоследок и пожал руку друга. Ридель беседовал о чем-то с Флаке, когда к ним подошел Тилль. Кивнув головой о своей готовности, они отправились в лес. Дорогу делали по странному. То листья и иголки ногами распинают, то расцарапают кору у деревьев, то запомнят дурацкий торчащий корень. На природе, вдалеке от напоминания о крушении, было спокойней. Линдеманн наслаждался воздухом, растительностью. Внеплановый отдых. Который может никогда не закончится. Эта мысль прокатилась холодным потом по спине. Настроение скакало от хорошего к плохому за считанные секунды. — У меня есть предположение, — подал голос Оливер. Тилль поднял на него глаза. — Мы пролетели примерно половину пути, когда все началось. Мы не на большой земле, это точно. — На острове хочешь сказать? — гитарист кивнул головой. — Ла-адно… Но что нам это дает? — То, что, в конце концов, мы дойдем до края земли, — проговорил Ридель, водя тупым концом копья по земле. Часы не считали. Но как минимум солнце сдвинулось с изначальной точки, а живот заурчал. Дойдя до подножья высокого холма, решили разбить небольшой лагерь и чуть перевести дух. Выпить воды и съесть несколько батончиков. Пока Оливер выкладывал припасы из рюкзака, Линдеманн, осмотревшись, заметил полезные травы и принялся срезать их. Музыкант был рад: теперь они могут чай заварить. К тому времени, когда они вернутся в лагерь, трава немного подсохнет и будет ещё лучше. Цепляться нужно за любые счастливые мгновения. Даже если они пахнут чем-то душистым, щекотя при этом нос. Или держат на пальце бабочку, и рассматривает её. Олли напоминал одну известную принцессу — Белоснежку. Запоет сейчас и позовет к себе всех животных. Однако он лишь вытянул руку и отпустил красивое создание в полет. Это не могло не вызвать улыбку. После этого Ридель изъявил желание сходить за холм. Он поднялся на ноги и отправился туда. На самом верху холма замер, что заставило побеспокоиться. — Тилль! — раздалось отдаленно, но отчетливо. Не в страхе, а призывно. Тот, кого позвали рванул, оставив рюкзак. На пике холма Тилль остановился и разинул рот от удивления — самолет! Его передняя часть! И… море? Переглянувшись, музыканты побежали вниз. Дыхание перехватило не только из-за пробежки. То, что они так долго искали наконец-то нашлось. Пока Оливер осматривал местность, Линдеманн заглянул в самолет: все разбито, разбросано. Никаких признаков жизни. На полу лежали трупы стюардесс. Подойдя ближе, пришлось зажать нос — запах стоял мерзкий. У одной девушки разбита голова, у другой сияла рана в бедре, а юбка перепачкана кровью. Кажется, она пыталась ползти куда-то. Ещё была жива, но потеряла много крови. Осторожно перешагивая их, Тилль шел в кабину пилотов и заметил, что у самого входа лежит ещё одно тело. Сердце сжалось, а руки чуть задрожали. Якоб. Лоб его был разбит. Рядом вдруг грязно выругались. — Мы одни, — констатировал Оливер, вернувшись из кабины пилотов. — Я нашел немного полезного, но это самое большее, что мы можем добыть отсюда. — Должно же быть ещё что-то… — в голосе Тилль прослеживалось отчаяние. Он стоял снаружи, не в силах больше вынести вони и представшего зрелища. — Они все мертвы. Здесь нет почти ничего, что помогло бы нам, — гитарист подошел ближе. — Я тоже расстроен. Я надеялся увидеть хотя бы одного живого… Теперь мы должны полагаться на себя. Можем вернуться сюда ещё раз и попытаться извлечь выгоду хоть из тех же обломков. — Да, конечно, — отстраненно пробормотал Линдеманн. Хмурые тучи закрыли ясное небо. Не в реальном мире, а в голове. Мужчина посмотрел на друга. — Мы должны отнести их тела в лес. Были бы лопаты — закопали. А так, отдадим матушке природе её детей. — Подожди, я схожу за нашими вещами и помогу, — Оливер побежал обратно за холм, оставив Тилля наедине с самим с собой. Ненадолго. Тем не менее, эти минуты сдавили глотку, и стало тошно. Не спасал и шум моря. Трупы были отнесены подальше от самолета и уложены на землю. Приличия ради были накрыты опавшей листвой, ветками и мхом. Руки Тилль и Оливер мыли в море или, правильнее говоря, океане. Жара разыгралась не на шутку, поэтому, оценив всю прелесть теплой, но ещё немного прохладной воды, мужчины полезли купаться. И когда уже посинели губы, а зубы застучали, вылезли. Немного обсохнув, Линдеманн надел штаны и обувь и отправился собирать палки для костра. Нужно было все подготовить, прежде чем начинать. Листики и иголочки поджигались при помощи осколка стекла. Этим солнечным лучом, можно что угодно поджечь. Как появлялось пламя, поверх клались маленькие палочки. Пока они горели к ним подкидывались все больше и больше. А под конец хорошие дрова, сломанные руками и ногами. К тому времени, пока Тилль подкладывал их, вернулся Оливер. В руках он держал четырех крабов. Клешнями щипали они его за пальцы и живот, но басисту будто было все равно. — Ничего себе, — только и мог сказать Тилль. — Не знаю что ближе, обед или ужин, но есть хочется, — произнес Оливер. Крабы были брошены прямо в костер, брюхом вверх. — Надеюсь, есть чем разрезать их. — Да. Я прихватил ножи из самолета, — музыкант похлопал по рюкзаку. Поленья трещали, крабы готовились и постепенно краснели. Сидя напротив моря, они оба наблюдали, как волны накатывали на берег. Имей они в багаже доску для серфинга - Оливер бы побежал оседлать волну. Из него был отличный серфингист. Тилль невзначай вспомнил, как друг пытался научить Рихарда и Кристофа. И если барабанщик прочувствовал, так сказать, ритм, энергию воды, мог держаться на доске как положено и кататься, пускай на маленьких, но все-таки волнах, то вот гитарист нахлебался воды, поцарапался об песок, ударился копчиком об доску и получил волной по голове. Он проклял весь мир, выкурил на суше почти всю пачку сигарет и вечером снова полез. Не сложно догадаться, кто с утра проснулся с першением в горле, и дело было не в никотине. Три дня провалялся в постели. Зато потом в воду почти не залезал, предпочитая греть кости под солнцем. Но надо признать, из жалости, Рихарду перепало тогда от загорелых красоток. Линдеманн потом сожалел, что проводил свой отпуск в другом конце континента. Вспоминая прошлое, мужчины не заметили, как прикончили еду. Руки умыли в океане, заодно немного поплескались. Ночлег устроили в самолете. Атмосфера там не самая лучшая, но не спать же на земле. Рассматривая потолок, Тилль краем уха услышал обрывок фразы Оливера. Басист опять обращался к всевышнему. Что ж, каждому свое. Закрыв веки, музыкант погрузился в сон. — Плохо, конечно, что мы здесь оказались единственными выжившими, но, с другой стороны, мы ведь нашли вторую часть самолета, выход в океан, принесли ещё всякого добра и что самое важное: крабов и моллюсков, — последние слова из уст Флаке прозвучали куда воодушевленнее и радостней, чем первые. Они с Тиллем несли дрова в лагерь. Сейчас он выглядел гораздо ухоженнее и благоустроеннее, чем было. Никаких разбросанных металлических частей, вещей и другого мусора. Кристиан постарался. Все щепки от сломанных деревьев собрал в одну кучу, матрасы от кресел притащил поближе к костру, где они сидели. Для Шнайдера организовал особый лежак. Куски обшивки и чемоданы также обрели свою кучу. — Вам тоже нужно будет на это взглянуть. Вдруг, мы что-то упустили, — проговорил Линдеманн. — До воды точно хочется добраться. И нужно попробовать взять с нами Дума. — Вот это будет уже проблемой. — Что будет? — встрял в разговор Пауль, наклонив голову назад. — Будет палкой по лбу, — усмехнулся Тилль. Бросив дрова, Линдеманн и Лоренц сели к остальным. На углях лежали мидии, а в подобии котелка варились крабы. К сытному ужину были ещё остатки еды из самолета и ягоды. — Бесплатная акция? — улыбнулся Ландерс. — Тогда мне, пожалуйста, десять подходов по пять, — он поднял руку, будто сидел в ресторане и делал заказ. — За этим обращайтесь к герру Круспе, — Тилль указал на друга. — Верно, давать по лбу он умеет, — Пауль засмеялся до того, как закончил. — Но обычно это здоровые мясистые члены, — смех его стал наигранным, словно у Санты. — За такие то шутки… Не палкой по лбу. Тут просто избивают, — сказал медленно Рихард. — Меня нельзя! Я артист! Неприкосновенный! — живо отозвался Пауль. — Не ори так, артист, — осадил его Шнайдер. — Нам ещё зверье здесь ловить, чтобы тебя же и прокормить. Вы представляете, сколько он вчера сожрал? — обратился он уже к Оливеру и Тиллю. — Мы весь день провели в лесу. А когда ты занимаешься делом — есть хочется быстрее. Да и к тому же, это подстава. Рихард забрал мою порцию и поэтому всем показалось, что я съел больше, — пожал плечами Пауль. — Ты нарываешься? — гитарист изогнул вопросительно бровь, при этом ухмыляясь. — Неприкосновенный, напоминаю. Поэтому, да, — Ландерс широко заулыбался. — Беги, — шепнул барабанщик. Пауль сорвался с места, за ним рванул Рихард. Зрелище лучше, чем в кино: два мужика носятся по поляне, сыпля ругательствами друг друга и используя какую-то нечеловеческую выносливость — ни разу не задохнулись. Один пытается догнать другого и навалять ему. Ландерс умудрился забежать за спину Оливера, и теперь его с догоняющим разделял костер. Круспе, не отрывая взгляда, смотрел на свою жертву, собирая при этом шишки. — Нет, — взмолился Пауль. — Да, — хищно отозвался Рихард. — Вы будете за этим наблюдать?! Сидящие переглянулись между собой. — Ещё бы, — с нескрываемым удовольствием сказал Тилль, хохотнув. В эту же секунду собранные снаряды полетели в цель. Гитарист уворачивался, ойкая, когда в него все-такие попадали. Стоило шишкам закончиться, как они полетели уже с другой стороны. Погоня опять возобновилась. Для Рихарда стало делом чести поймать друга и навалять за все шуточки. В его сторону или нет. За всех, так сказать. Благородное самопожертвование. Когда Пауль остановился перевести дух — похоже, и его энергия не вечная, — со спины налетел Круспе и оба свалились на траву. Флаке даже приподнялся на ноги. — Кости, наверное, все себе переломали, — предположил он. — Если они ничего не сломали, бегая друг за другом — уже ничего не сломают, — произнес Оливер. На время погони он перестал наигрывать мелодии на гитаре и наблюдал за действием. — Вы живы? — поинтересовался Шнайдер. — Да! — бодро воскликнул Рихард. — Нет! — хрипло отозвался Пауль. Первый оседлал второго, пригвоздив руки к телу, а животом в землю. — Ну, так что, палкой по лбу хочешь получить, неприкосновенный? Моли о пощаде, иначе получишь. — Знаешь… Сложно решать такие сложные вопросы, когда ты упираешься своим хером мне в зад! — пробурчал он. — Насилуют! — Конечно. Таких как ты только и делаю, что утаскиваю в лес и насилую днями и ночами, а потом их переполненные спермой тела я расчленяю и скармливаю своим собакам. Мой любимый досуг! — Круспе строил из себя безумца. — Дяденька, ну не надо. Я обещаю слушаться родителей! — Точно? — Мамкой твоей клянусь! Мужчины, сидевшие около костра, заржали. — Придурок ты, Ландерс, — усмехнулся гитарист, поднялся со своей жертвы и протянул руку для помощи. — Артист, что с нами сделаешь? — Пауль принял помощь и быстро оказался на ногах. Отряхнувшись, в обнимку с другом он отправился к костру. — Олли, можем складывать легенду о мстителе герре Круспе, — весело предложил Тилль. — О таких людях надо знать, — подтвердил Флаке. — Мы не забудем тебя! — дополнил Шнайдер. — Эти-то убегут, а ты чего выеживаешься, Дум? — Рихард несильно похлопал по сломанной ноге барабанщика. Тот немного поморщился. — За компанию. — Сыграешь, может, что-нибудь? — обратился Пауль к Оливеру — Что хотите? — Ридель с радостью взял гитару в руки и приготовился. Мужчины ненадолго задумались. — Kiss - Magic Touch? — предложил Круспе. Возражений не было. Басист не сразу начал — должно быть, вспоминал, как играть. Вскоре его пальцы задвигались, и из гитары полилась знакомая всем мелодия. Верный фанат Рихард запел первым. На припеве к нему присоединились остальные, а Кристоф застучал ритм, используя ладони и целую ногу. Эта песня была более бодрой, но в тоже время более грустной. Несмотря на совместное пение, Тилль умудрился задуматься: он вспомнил их с Думом разговор. Там, дома, их ждут близкие и друзья. Не находят себе места и ждут новостей от спасателей, которые, увы, не могут обрадовать их — самолет исчез вместе с группой, и дело с концом. Линдеманн обвел каждого взглядом: у Флаке осталась жена, с которой он всего год в браке; у Шнайдера — жена и новорожденный, видел ли он вообще отца? Дома у Рихарда осталась совершеннолетняя дочь и на год её младше сын; старший ребенок Пауля уже может сам о себе позаботиться, а вот с дочкой ещё долго будет возиться жена; хрупкая женушка Оливера, наверное, понервничает больше всех, при этом, ей ещё нужно воспитывать их маленькую дочку. Да, они веселятся, шутят, поют, ведут между собой беседы, будто ничего такого не случилось. Будто сейчас никто не ревет в подушку от разрывающей внутри боли. Но на самом деле… Никто не хотел уподобляться слезам и печали. Каждый из музыкантов тосковал и грустил по семье и друзьям. Внутри все ныло и страдало, но что толку, если они начнут выпускать эти чувства наружу? Придет облегчение? Озарение как выбраться? Разве это поможет? Тилль вспомнил и о своей большой дочери. Недавно её мужчина сделал ей предложение, к свадьбе готовятся. Младшая сводная живет сейчас со своей матерью. Линдеманн давно с ней развелся. По сути, только они с Рихардом разведенные волки-одиночки. Дома их ждут родители, братья, сестры, дети и друзья. Только сейчас Тилль понял: каждую ночь Оливер обращался не к божественным силам, а разговаривал со своей возлюбленной. Фанатам должно быть не лучше. Зная их количество, преданность и любовь к своим кумирам… В мужчине поселилось чувство: они всех подвели. Они виноваты в том, что самолет рухнул. Группа всех расстроила и разочаровала. Музыкант понимал, что это неправильно. Ничего подобного не случилось. Катастрофа была случайностью, к которой они не причастны. Судьба ли пожелала рухнуть на необитаемый остров или это просто произошло из-за какой-нибудь ошибки? Однако, это не успокаивает. Что-то все равно гложет и разъедает душу. Тилль не заметил, как все замолкли. Не потому что закончилась песня. Группа после неё оказалась в подавленном состоянии. И зачем Круспе выбрал именно её?.. Каждый сейчас дошел до мыслей, которые посетили Линдеманна пару мгновений назад. Тень и грусть опустились на лица мужчин. Неужели той счастливой жизни им больше не видать?