* * *
За час плутания по густым джунглям, Мирала обнаружила одну единственную газель, которая мирно паслась в зарослях. Вокруг было слишком много растительности, чтобы львицу можно было легко заметить, но и в случае малейшей ошибки, погоня была невозможна. Белая львица понимала это и знала, что, если её заметят, разгон будет взять негде. Заметив путь к своей жертве, она начала подбираться к ней, стараясь не издавать звуков, так она не боялась вспугнуть её. Шаг за шагом, приближаясь к цели, она делала всё возможное, чтобы поднять свои шансы на успешный прыжок хотя бы на чуть–чуть. Наконец она подобралась к подветренной стороне. Её тело напряглось и стало твердым, словно превратилось в ствол мощного дерева. Уши “прилипли” к голове вытянувшегося лица. На полусогнутых лапах, она делала шаг за шагом очень медленно, каждый раз перенося вес своего тела на кончики подушечек лап и не сводила глаз с газели. Перед каждым шагом она пробовала лапой землю. Не принесет ли этот шаг звук, который мог бы её выдать? И только убедившись в его безошибочности, она шла дальше. Наконец, охотница смогла подобраться к жертве на расстояние одного броска и замерла. Газель нервно подняла голову, словно что-то почувствовала и посмотрела в её сторону. В этот момент львица выпрыгнула из своего укрытия, широко расставив передние лапы, и вцепилась прямо в горло своей жертвы, сбивая её и подминая под себя своим весом. Этого было достаточно. Газель попыталась дёрнуться и вырваться рывком на свободу, но сомкнувшиеся на её шее лапы, а через мгновение и вонзившиеся в загривок клыки уже делали своё дело и не позволили ей сопротивляться. Ещё через мгновение хруст шейных позвонков... И она мертва. Львица встала, отряхнулась и немного отошла от туши: – Прости меня. – Прошептала она. – Твоя смерть не будет напрасной. За эту жертву да прибудут с тобой боги в ином мире. – Львица сделала перед мёртвой газелью почтительный поклон и взяв тушу в зубы, пошла обратно.+* * *
После заварушки с мартышками, Клык вылез из пещеры и огляделся; никого вокруг не было. На земле возле пещеры лежало очень много фруктов, название которых он даже не знал, и которые были использованы новыми соседями как снаряды. Человек подошёл к ним и начал всё это собирать. – Зачем они тебе? Ты что, будешь это есть? – Луна смотрела на него с небольшой толикой отвращения, но больше с удивлением. – Ну да. – Клык то и дело относил собранное ближе к пещере. – Люди всеядные. Мы можем есть всё, если это правильно приготовить. Даже какую-то ядовитую рыбу фигу или как там её... – Фу-у... Ты ужасен. Сталкер закончил сбор урожая, сел на землю рядом с Луной, оперевшись спиной о камень и потянулся. Стоило львёнку отвлечься, как потягивающиеся руки быстро сгребли её в грубые объятия. Она поначалу опешила, но быстро успокоилась и закатила глаза. – Иди сюда, мелочь... Дай я тебя поглажу. – Я тебя опять покусаю, если обзываться будешь!.. – Такая мелкая и такая зараза. Тебя не роняли в детстве? – Ты у меня сейчас... – Луна набросилась на обидчика, но тот увернулся, и её голова оказалась зажатой у него подмышкой. – Пусти! А ну отпусти сейчас же! Понимая, что слов мало, львёнка впилась всеми когтями в тело «врага», куда достала и тут–же оказалась на свободе. – Фу! Ты не моешься что ли совсем?! Человек потирал грудь и плечо, до куда смогла дотянуться Луна. – Вот же... Больно, блин! Малышка на это только сердито высунула язык. Она ясно дала понять, что с ней лучше не шутить лишний раз. – Будешь знать. И... И тебе бы помыться. От тебя несёт тухлятиной! Клык удивился и приподняв руку, сунулся носом туда, где Луна только что побывала. – М-да. – Сталкер широко выпучил глаза от удивления. – Беда. Что-ж... Он быстро встал, взял в руку один банан, быстренько счистил кожуру и фрукт исчез в его глотке так, словно его и не было. Луна таких проглотов в жизни не видела. На мгновение ей показалось, что и её может постигнуть та же участь, особенно если вспомнить про всеядность людей. Затем Клык вытащил свой нож и сам исчез в кустах. Минуту спустя, оттуда начал раздаваться треск дерева и спустя ещё минуту, человек появился с длинной жердью в одной руке и с кучей тонких веток в другой. Секунду переведя дыхание, он быстро расшнуровал левый ботинок и крепко привязал ветки к жерди шнурком, смастерив немудрёную метлу. – И... Что это?.. – Маленькая львица посмотрела на эту вещь, приподняв одну бровь. – Отойди от входа. Сейчас будет много пыли. Клык прислонил метлу к пещере и снял с себя всю верхнюю одежду. Разгрузочный жилет со снаряжением он повесил на сук, а свитер намотал на лицо, оставив открытыми только глаза. – Ну, с богом?.. Сказав это, он нырнул во мрак пещеры с метлой на перевес, словно сталкер "Долга" в логово мутантов с дробовиком. С первых же шагов начиная спотыкаться и негромко матерясь, он начал уборку. Шоркающие звуки метлы то и дело обрывались на ругань, который вылетал из пещеры вместе с каким-нибудь булыжником или костями. Маленькая Луна с любопытством наблюдала за происходящим, и едва успевала уворачиваться от выбрасываемого мусора. Клык работал вслепую, поэтому находил его, в основном, спотыкаясь. Отсюда и ругань... Пыль он смёл в кучу у входа и под конец одним мощным движением метлы отправил всё наружу. Выйдя из пещеры, он увидел Луну всю в пыли от последнего, самого мощного, залпа. На её мордашке он увидел лишь предвестие скорой расправы. – Я тебя предупреждал!.. – Рассмеялся он. – Сама виновата. – Я... Тебя... Ненавижу!!! – Обиженно выкрикнула она, но понимая, что ничего не сможет сделать этому большому человеку, просто отвернулась и захныкала. – Это плохо. – Почему ещё? – Потому, что ты мне нравишься. Маленькая львица явно не ожидала таких слов от него. Она повернула голову обратно и взглянула на своего обидчика. Клык склонился над ней, снял с головы намотанный свитер и сдул с её макушки пыль. Луна вздохнула: – Прости, Клык... – Её голос задрожал, а уши прижались к голове. – Прости что постоянно злюсь на тебя и кусаю. Просто... Понимаешь, я ведь папу своего не знаю совсем. Только со слов мамы. Она так любила его... Ты даже представить не можешь как. А теперь появился ты и... У человека внутри всё похолодело от этих слов. До него потихоньку начало доходить, и он поспешил остановить её: – Так. Постой. Ты со словами-то поаккуратнее, ладно? Ты если её ревнуешь или думаешь, что у меня с ней... Забудь. Таких козлов как я ещё поискать надо, но её я не обижу никогда и охмурять не намерен. Да и в конце концов, я же человек. Что между нами вообще может быть? Ну, могу я её обнять или погладить... Просто мне это в новинку. Но чтобы что-то большее... Это ты брось. – Тогда... Тогда обещай, что не дашь её в обиду. – Даю слово. А твой папаша что?.. Он помер? – Ушёл... Исчез. – Не понял. – Клыка это явно выбило из калеи. – Как это?.. Просто ушёл? – Нет. Он исчез. Растворился в воздухе. Мама говорит, он очень хотел остаться, но не мог. И исчез... Может он духом каким-то был, а? – Знаешь, что? Давай пойдём помоемся. – Человек решил сменить тему, заметив, что разговор испортит настроение малышке. – Мамка твоя вернётся скоро. А я как свин, да и ты не чище. Не дождавшись ответа, Клык сгрёб в охапку грязного львёнка и пошёл к реке, на шум водопада.+* * *
Хоть молодая газель была сравнительно легка, тащить её по густым зарослям джунглей оказалось трудным делом. Мирала потратила примерно час на то, чтобы дотащить добычу до пещеры. Львица то и дело запутывалась в низко висящих лианах и густых кустарниках. Вернувшись с добычей, она обнаружила что Луна и Клык куда-то исчезли. Она затащила тушу глубоко в прохладу пещеры, попутно отмечая что внутри явно наведён порядок. Стоило ей выйти оттуда, где-то вдали раздался надрывной крик её дочери, преисполненной страха: – Нет! Клык, пожалуйста, не делай этого! Прошу! Пощади! Я жить хочу! От него Миралу словно молнией ударило. Ужас скользким червём прополз по её внутренностям: – Луна?! – Сорвавшись с места, выкрикнула львица и побежала на крики. – Дочка, где ты?! Мирала бежала в сторону криков и её вдруг посетила мысль что она ошиблась. Что если Клык действительно убийца? Слёзы тут–же хлынули из её глаз; как она так опрометчиво доверилась этому существу? Почему так легко оставила дочь наедине с ним? Мысленно она готовилась к наихудшему и была готова без разговоров разорвать человека, посмевшего посягнуть на единственное что у неё осталось, ведь остальным она пожертвовала во имя его спасения. Выбравшись из джунглей, она вышла к подножию водопада и начала лихорадочно оглядываться по сторонам в поисках своей дочери. – Мама, спаси меня! – Раздался очередной крик, но на этот раз откуда-то сверху. – Не дай ему сделать этого! – Эй, Мирала, мы тут! Львица посмотрела на самую верхушку водопада и обнаружила как её маленькая дочка буквально в комок сжалась от страха в руках человека, смотря с водопада вниз. А чёрный и грязный Клык явно собирался прыгать. Он помахал ей рукой и набрав разбег, сделал задуманное. На полпути, он извернулся и полетел спиной вниз, надёжно прижав львёнка к груди руками и ногами, согнув их в коленях, чтобы смягчить ей удар о воду. От их падения поднялась довольно приличная волна, но тут–же исчезла. А в том месте, где эта двоица ушла под воду, всплыло грязное облако воды. Мгновение спустя, появились и сами виновники торжества, разнося по округе громкий восторженный смех: – Мама! Мама, ты видела?! Это было потрясно! Я летела как птица! – Да–да, и рухнула как камень! – Смеясь подытожил Клык. – Но орала как трусиха сначала. "Мама, спаси. Я жить хочу!" – Писклявым голосом передразнил он её. Человек вынес мокрого львёнка на крутой берег, который обрывался у кромки воды, к матери, и наконец увидев её заплаканные глаза, понял, что что-то не так: – Ты чего, Мирала? – Вдруг тихонько спросил он её, опустив Луну на берег. – Мы просто помыться хотели. Я подмёл там... Вот в пыли оба теперь... А тут такой аквапарк. Грех не прыгнуть. Не успел он закончить, как львица набросилась на него и заключила в объятия. – Мам, что-то случилось? – Спросила Луна, обеспокоившись. – Мы напугали тебя? – Да нормально же всё. – Клык тоже обнял её широченную грудь как получилось, пытаясь успокоить. – Тут глубоко – мы бы не разбились... – Да... Всё хорошо. Простите, просто я переволновалась. – Она отпустила его и присев, положила лапу на глаза, пытаясь успокоиться. – Вы, кажется, помыться хотели... Идите. Я тут побуду. Только быстрее, а то там нашу газель кто-нибудь утащит. Человек опять загрёб в охапку львёнка и унёс её в реку. Сначала он хорошенько помыл малышку и очистил от грязи. Затем снял в воде с себя свитер и джинсы и не заморачиваясь, кое как их простирнул. Подплыв с ними к другому берегу, развесил свою одежду на прогретый солнцем горячий камень и нырнув под воду, исчез. Луна, к этому времени, уже накупалась и сохла около матери на округлом камне. Мирала, наблюдая за Клыком, снова обеспокоилась – он не появлялся уже довольно приличное время. Она встала и начала всматриваться в воду, но ничего не увидела. Через секунду тот появился прямо под ней, обнял её за шею и утянул за собой в воду. Белая львица даже не стала сопротивляться, и податливо спрыгнула с берега в прохладную реку. Она действительно оказалась очень глубокой, но, вынырнув, Клык взял её передние лапы и положил их на свои плечи. Благодаря этому, львица смогла встать на задние, и вода оказалась обоим по плечи. Они встретились глазами: – Клык... – Прошептала Мирала едва слышно, и вслух спросила: – Скажи, откуда это прозвище? – Ты не первая, кто об этом спрашивает. Просто я однажды костяным ножом... Из–за него, в общем, это прозвище. Он же на большой клык похож. – Понятно. А как твоё настоящее имя? Человек тяжело вздохнул, но улыбнулся: – Я давно уже Клык. Так и зови. – Ну ладно... Будь по–твоему. Он взял немного воды в правую ладонь и вылил на голову белой львицы: – Ты в крови вся... Давай смою. Медленно смывая с неё подзасохшую кровь недавно добытой газели, человек поймал себя на мысли что рядом с этой белой львицей ему становится очень хорошо. Но всё–таки чувство неестественности этого его никак не покидало. Он видел в ней надёжного друга, которого не мог позволить себе при старой жизни, но всё же не мог избавиться от мысли что всё это ненормально. Мирала стояла в воде не двигаясь, подставляя своё лицо под немного грубоватые руки. – "Он совсем разучился быть нежным". – Подумала она с лёгкой печалью. – "Нелегко ему пришлось без меня". Мгновение спустя, она закрыла глаза, положила голову на его плечо и тихо замурлыкала. А Клык прислонился к её шее щекой и крепко обнял. – Эй! Вы там чего, заснули что ли? Звонкий голос серебристого львёнка мгновенно оборвал их мысли и вернул к реальности. Мирала засмущалась: – Прости. – Улыбнулась она. – Я иногда впадаю в меланхолию. Она убрала с него лапы и поплыла к берегу. Человек остался стоять в воде, наблюдая как большая белая львица, стряхивая с шерсти влагу, обретает свою белоснежную искристую красоту на ярком солнце, словно едва выпавший снег в горах. Она приветливо позвала его за собой: – Пошли, Клык. Голодный небось... Он стоял в прозрачной воде шумного водопада, наедине с вдруг нахлынувшими на него мыслями и чувствами. Но один из сильнейших инстинктов человека, наработанный тысячелетиями цивилизованной жизни и навязанный окружающим обществом, заставлял его отрицать их и подавлять, как только можно. – Вы идите. – Ответил он. – Мне ещё ждать пока одежда высохнет. Луна была, как всегда, категорична: – Только не тяни, а то всё сами съедим!+ Когда две светлые фигуры скрылись в зарослях, человек вылез из воды и прилёг у камней на солнце. Дневное светило нещадно слепило глаза, и он прикрылся, положив правую руку на лицо, татуировкой наружу. На душе было спокойно и тихо, как не было уже очень много лет; близость с Зоной не давала даже нормально спать. Выбросы аномальной энергии бившие от самой ЧАЭС с периодичностью один или два раза в месяц, становились причинами ужасных ночных кошмаров у тех, кто жил за пределами самой Зоны. Некоторым везло слететь с катушек, а тем кому везло меньше – и не просыпались. Не спать вообще не получалось, как ни старались – остатки аномальной энергии ближе к Периметру убить были неспособны, но отключали как пара бутылок водки натощак. В Зоне от Выброса спасали старые бункеры, тоннели и заброшенные норы, уходившие глубоко под землю. А за забором такой роскоши не было. Конечно, деньги у некоторых водились, и весьма приличные, но... Но в каждой хорошей идее есть какое-то своё "но". Заметь вояки что кто-то пригнал технику и роет себе бункер, тут–же отправили бы на допрос по подозрению в сталкерстве, ибо подходящей тяжёлой техники в сёлах около Зоны нет, а чтобы запросить откуда-то из городов – нужны десятки тысяч гривен. А такие большие деньги могут быть только у сталкеров. Это занятие карается либо расстрелом, либо военным контрактом. Но кому хочется погибать у стенки или ставить к стенке? Да никому. Но потом кто-то придумал спать, одев на голову ржавое ведро и кошмары прекратились. Полежав немного, Клык ощутил, как его желудок начал сердито ворчать, изъявляя желание срочно быть чем-нибудь набитым. И в ту же секунду последние слова Луны стали для него очень важны. Быстро вскочив и запрыгнув в полусырые штаны, человек шустрым шагом пошёл в сторону пещеры со свитером в руках. Вернувшись к пещере, Клык обнаружил как Мирала, и Луна уже готовятся есть. – Вот это улов. Ты где его поймала? – Места знать надо. – Влезла Луна и игриво показала язык. – Их тут в чаще найти можно. – Отозвалась Мирала. – Пугливые очень, вот в Саванну и не выходят. Клык повесил сырой свитер на сук рядом с разгрузкой и достав из неё свой костяной нож, начал примеряться к туше газели, присев на колено: – Слушайте... Можно я себе одну ногу и всю шкуру заберу? – В глубокой задумчивости спросил он. – Ну, ещё жир бы не помешал. Есть-то это вы всёравно не станете, а только попортите... Мирала посмотрела сначала на него, затем на тушу, потом на нож и вопрошающе уставилась на дочь. – Да пускай забирает. – Пожала плечами Луна. – Только, вот, зачем? Человек воткнул нож в рядом растущее дерево, и поднявшись с колен, принялся обдирать с него широкие листья. Разложив их по пыльной земле в несколько слоёв, он переложил тушу на них и принялся разделывать её. Костяной нож легко справлялся с поставленной задачей. Сначала сталкер аккуратно разрезал шкуру, обнажая нежное мясо и тугие сухожилия, оставив немного на голове и копытах. Затем, повесил её на ветку дерева и взял три больших кокоса, лежавших в груде фруктов рядом. Ободрал с них всю "шерсть" и сложил её в карман разгрузки. Мирала и Луна с любопытством наблюдали за ним, но ничего не могли понять, как ни старались. Клык, тем временем, разрубил кокосы надвое и протянул им, но львицы отказались, наморщив носы. Тогда он, пожав плечами, выпил всё содержимое сам. В оставшиеся пустые половинки Клык начал складывать жир, но его оказалось не очень много. Набив пять половинок кокосовой скорлупы, он шустро отрезал одну ногу газели. Затем, отложив её в сторону, отдал разделанную тушу Мирале, а сам исчез в зарослях. – Мам, чего это он, а? – Приподняв одну бровь, тихо спросила Луна. – Может о дно реки головой сильно приложился, когда мы прыгали? Мирала тихонько захихикала: – Тш–ш–ш... Давай просто посмотрим. Через минуту из чащи начался раздаваться треск сухого дерева, и вдруг Клык сам появился оттуда, волоча за собой кучу сухих веток. Разломав их на ветки поменьше, он сложил их в самом центре полянки и снова полез в разгрузку. Пару секунд поисков по многочисленным карманам, и в руках зажигалка и кусок тёмной кокосовой "шерсти". – Сойдёт. – Многозначительно хмыкнул он и пошёл к куче ветвей. Луна пошла за ним, и начала наблюдать сидя совсем рядом. Человек сложил более крупные ветки на тонкие, сунул часть "шерсти" внутрь кучи и поднеся зажигалку, поджёг дрова. – Ну, вот и всё... – Подытожил он. – Теперь осталось лишь немного подождать. Костёр разгорался быстро и жарко. Было сразу ясно что угли будут очень скоро и можно будет начать готовить ногу газели. – А зачем тебе огонь? Как ты его вообще сделал? – С лёгким содроганием спросила Мирала. – Люди покорили огонь ещё когда появились. – Ответил человек, с нотками гордости в голосе и показал свою одноразовую зажигалку. – На нём мы готовим еду, обогреваем свои дома и даже ездим на нём. Но он всегда был своеволен... Не подходите слишком близко к костру и всё будет хорошо. Костёр получился бездымным. В джунглях концентрация кислорода в воздухе была столь высока, что огонь быстро сжигал дрова и практически не дымил. Клык быстро обложил границы костра булыжниками, валявшимися вокруг, чтобы горящие головешки не устроили случайный пожар. Пока пламя разгоралось, человек решил обработать огромное полотно шкуры, оставшееся от газели. Он накрыл отрезанную мясистую ногу листьями, чтобы мухи не садились. Затем снял шкуру с ветки, свернул в трубу и направился обратно к воде: – Когда останутся только угольки, крикните мне, хорошо? А если задержусь, подкиньте вон тех веток. И рюкзак не трогайте. Это опасно. Белая львица и её дочь лишь молча кивнули. Они всё никак не могли оторвать глаз от костра – от огня, которого они панически боялись, но которое сейчас горит перед ними в строгих каменных границах, установленных человеком. Их охватил трепет и благоверный страх, ибо такое разрушительное явление как огонь в этом костре, явно было создано лишь для служения своему создателю. Вернувшись к водопаду, Клык заметил, что погода явно начала мрачнеть – небо становилось серым от туч буквально на глазах, и поднявшийся шумный ветер начал качать верхушки деревьев. Но несмотря на это, он снова разложил сырую одежду на камни и вошёл в воду со шкурой в руках. Он развернул её и начал полоскать в речной воде, чтобы она стала более чистой и менее грубой. Затем взял нож и принялся счищать с её кожистой стороны остатки мяса, жира и подкожной клетчатки. Дело это было непростым, ведь стоило перестараться, и в шкуре будет дыра. Но в то же время, надо было поднажать – костёр совсем скоро оставит от дров долгожданные угольки и этот момент нельзя упустить. Минут через двадцать, дело было сделано – шкура была очищена. Теперь дело осталось за малым – её нужно было отбить. Он вышел из воды и встал на один из громадных камней, что окружали водопад в большом количестве, и принялся с размаху бить свёрнутой шкурой о другой камень. Дело шло как нельзя лучше, но с последним ударом, сталкер заметил в своём отражении, на волнующейся речной глади, что оброс густой бородой. – Во дела... – Хмыкнул он, вспоминая сколько дней его лицо не встречалось с бритвой. – Прямо Робинзон. Клык вынул нож из ножен и начал затачивать его о камень. Заточка легла на лезвие как-то странно быстро, не как обычно. Но ему стало всё равно, ибо через две минуты лезвие было острым как бритва. Сполоснув клинок в воде, человек принялся на ощупь сбривать с лица лишнюю растительность, ибо водой как зеркалом воспользоваться было невозможно – река слишком сильно волновалась. Теперь остроту своего костяного клинка он испытывал на себе вживую и был предельно осторожен, вспоминая сколько душ это оружие отправило на тот свет, защищая жизнь хозяина. Кое как сбрив с лица бороду, Клык сложил очищенную, размягчённую шкуру, запрыгнул в наконец высохшие штаны и направился обратно к пещере.* * *
Костёр быстро пожирал сложенные сухие дрова и сулил вскоре полностью догореть. Пламя было жарким и сильным, поэтому белая львица и её дочь опасались его и лежали поодаль, но внимательно и с интересом за ним следили. Луна лежала рядом с матерью, и по ней было видно, что её что-то сильно беспокоит. Мирала заметила это. Она повернула к ней голову и нежно лизнула её между ушей: – Что такое, милая? – Спросила львица свою дочь. – Проголодалась?.. Давай начнём есть, если хочешь. Малышка вздохнула и подняла тяжёлый взгляд на обеспокоенную Миралу: – Мам, что мы делаем? – Тяжко спросила Луна. – Почему мы покинули свой дом? Почему мы предали Прайд ради незнакомца? Мы даже не знаем его. Он появился, и вся наша жизнь пошла кувырком. Ты, может, и не чувствуешь, но рядом с ним мне неуютно. Он какой-то холодный и чужой. Очень чужой... Хотя и ведёт себя дружелюбно. Ты больше не любишь папу? Больше не будешь его ждать? Ты же говорила, что он обязательно вернётся. От слов дочери, белую львицу буквально передёрнуло. Такого она услышать от неё была явно не готова: – Я очень люблю твоего отца, дочка. – Проглатывая ком подкативший к горлу, ответила Мирала. – И я никогда не переставала его ждать... Он вернулся к нам, но он не может нас вспомнить. На глазах Луны навернулись слёзы и побежали по щекам: – Что?.. Вернулся? Где он? Львица обняла дочку: – Прости, милая. Ещё слишком рано. Даже если ты сядешь перед ним, он не признает тебя, а лишь улыбнётся и погладит. Не более. Я делаю всё, чтобы он вспомнил нас, но не получается. Поэтому ещё слишком рано. Луна отошла от матери и начала ходить кругами, сшибая маленькими лапками камешки на пыльной земле. По её мордашке было видно, что она очень расстроена и зла. – Но почему всё вот так?! – Рыкнула она, как сумела. – Почему он нас забыл?! Мирала лёжа наблюдала за ней и ей было жаль дочь. – Луна, прошу, успокойся. – Мягко, но строго попросила белая львица. – Ты поранишься. Но она не слушала. Смотря строго в землю, Луна продолжала фыркать и выплёскивать свою злость на камни. Пройдя несколько прыжков, она наткнулась на рюкзак Клыка, из которого рывками исходило едва видное бледное свечение. – Клык! Ненавижу его! Не будь его, и всё было бы хорошо. – Зло фыркнула она. Недолго думая, Луна взялась за лямку и с силой потянула на себя. В следующую секунду, небольшая лавина из разномастных артефактов накрыла серебристого львёнка. Её мать тут–же вскочила и подбежала к ней, пытаясь вытащить из-под завала яркого света, но стоило львице подбежать, как она наступила на один из артефактов и тут-же раздался довольно ощутимый и громкий хлопок, и её отбросило назад вместе с дочерью. В тот же момент, с противоположной стороны, появился Клык со свёрнутой в трубу шкурой: – В чём дело? Что здесь происходит? Мирала встала и потрясла головой, приходя в себя: – Луна?.. Луна?! – Львица с криком бросилась к дочери, лежащей без сознания в том месте, где что-то хлопнуло. – Милая, очнись! Ну же. Она быстро пришла в себя и встала на лапки: – Всё хорошо... Я в порядке. Правда. – Что произошло? – Спросил Клык подойдя. – Что за взрыв? Мирала с рыком повернулась к нему и с размаху дала пощёчину, слегка выпустив когти. Тот отлетел от неё и упал на спину. – Что произошло?! – Взревела она. – Я тебе скажу, что произошло! Моя дочь едва из–за тебя не погибла, Клык! Что это за вещи?! Человек не вставал. Смотря на то, как он лежит, держась руками за шею, злость белой львицы тотчас сменило беспокойство. Она подбежала к нему и увидела рядом с ним стёкшую лужу густой алой крови. Клык лежал и зажимал обеими руками порванную артерию на шее и разорванную щёку. – Мама, что ты наделала?! – Вскрикнула Луна, увидев, как человек истекает кровью. – Боже!.. – Испугалась она. – Я не хотела! Прости меня, Клык! Не отпуская рану, сталкер стал указывать куда-то в право на один из светящихся камней, что лежали неподалёку. Львица мгновенно догадалась чего он хочет и в пару прыжков принесла предмет. Клык судорожно вырвал у неё из зубов артефакт и с силой прижал его к кровавому фонтану на шее. Светящийся камень тут–же с хрустом впился в рану и кровь буквально на глазах начала сворачиваться, а через несколько мгновений рана полностью присохла. Мирала и Луна были поражены. Никогда они не видели ничего подобного. Клык лежал и часто дышал, держа в слипшихся от крови руках целебный артефакт и пытался выровнять дыхание. – Прости. – Прохрипел он и закашлял. – Прости, Мирала. Ты права, это всё из–за меня. Не будь меня здесь, у вас всё было бы хорошо... Я во всём виноват. Стоило последнему слову сорваться с его губ, как его рана вновь открылась, но вскоре опять присохла. Немного полежав, он потерял сознание от потери крови. Придя в себя, Клык ощутил, что ему стало лучше. Оглядевшись, он увидел голову задремавшей Миралы на своих коленях. Крови больше не было, поэтому сталкер убрал с шеи впившийся артефакт и принял сидячее положение, ощупывая рану. Следы от когтей затянулись и теперь нащупывался лишь свежий шрам. Он посмотрел в небо – солнце уже клонилось к закату. – Быстро, однако, день прошёл. – Подытожил он и тихонько убрал ноги из-под головы белой львицы. Затем встал и принялся собирать разбросанные волной от загадочного взрыва артефакты. Мирала, почувствовав под собой твёрдую землю, тоже проснулась и подбежала к Клыку, но человек быстро дал понять, что это лишнее: – Нет... Не нужно. – Отстранился он. – Вам будет лучше если я уйду. Всем будет лучше. – Уй... Уйдёшь?.. – Львица словно обомлела. – Ты уйти хочешь? Снова? Но куда? – Попробую найти тот треклятый проход, в который я прыгал и вернусь к себе домой. В родные тар–тарары... Внутри белой львицы вдруг всё словно оборвалось, а её лапы будто окаменели. Она даже пошатнулась от неожиданности: – А я?.. – Прошептала она. – Что со мной будет? А с Луной? Клык молчал. Он действительно об этом не подумал. Не подумал о той, которая помогла ему бежать от верной смерти в когтях своих сородичей, и благодаря этому, стала для них предателем. Такое забывать нельзя. Он сел перед ней на колени, заглянул в полные отчаяния глаза и ощутил в своём сердце странный трепет. Может ему стало жаль её, может стыдно перед ней. Он положил правую руку ей на щёку: – И что мне, по–твоему, делать? Здесь остаться? Мирала закрыла глаза и нежно потёрлась о его ладонь: – А чем это плохо? – Спросила она и заглянула в его глаза. – Оставайся с нами. – А Луна? Как же взрыв этот? – Всё хорошо. Она в порядке. Никто не пострадал. Это ты меня прости, я чуть не убила тебя. Человек вновь поставил на землю свой потрёпанный рюкзак в которые уже сложил все раскиданные артефакты и вернулся к уже сгоревшему костру. В нём едва тлели угольки, поэтому он решил развести его по новой. Он снова набросал в него дров и просто раздул пламя. Мясо, которое он схоронил под большими листьями, лежало нетронутым и даже не засиженным мухами. Поэтому Клык взял один из плоских камней и положив на него пару пальмовых листьев, просто сложил мясо сверху нарезав кусками и поставил на огонь. Голод уже во всю играл у него на нервах и надо было срочно его утолить. – Так вот зачем тебе огонь. – Мирала с любопытством наблюдала за ним, чтобы побольше узнать. – А Луна где? Давай, зови её... Надо поесть, пока не испортилось. Второй костёр получился больше и жарче чем первый, потому, что в него были сложены большие дрова. Мясо начало отдавать приятным зажаристым ароматом, и было ясно, что оно скоро сготовится. – Не хочет. Говорит, устала. Спать пошла, когда увидела, что твоя рана затянулась. Клыка будто холодной водой окатили: – Что?! Где она?! Не дожидаясь ответа, человек резко вскочил и пулей залетел в пещеру. Секунду спустя, он вытащил оттуда зевающего серебристого львёнка. – Чего опять? Дайте поспать уже. Не хочу я есть. Он положил её на землю лапами вверх и слегка надавил на животик: – Больно? – Эээ... Нет. А что такое? Клык сунул ей палец в ухо, подёргал за шерсть на загривке. Всё было нормально. – Мирала, а у тебя ничего не болит? – Нет, всё хорошо. – Ответила она удивившись. – А в чём дело? – Если взорвался один из моих артефактов, он мог оставить после себя радиацию. Редкостная пакость... Хуже яда или болезни. Медленно убивает, если не вывести его из тела. У меня нет с собой ничего для этого. Только некоторые артефакты, но они делают это медленно. Так что если почувствовали себя плохо, или начнётся странная дрожь в теле, или начнёте вдруг сильно линять и из ушей пойдёт кровь, скажите мне. – Хорошо–хорошо. Теперь-то мы можем поесть? – Белую львицу, кажется, начали нервировать постоянные обломы с той тушей, которую они с самого утра съесть не могут. Буквально через полчаса возле пещеры уже слышались хруст костей и чавкание мясом. Клык разжёвывал каждый кусок и ел не торопясь, смакуя всё, до кусочка. Без соли было не очень, но всё равно куда приятнее тех пресных галет, которыми он питался раньше. К тому же, мясо получилось нежным и хорошо пропеклось, подгорев лишь самую малость. Мирала же, как и её дочь, ели его в сыром виде. Клык дал им попробовать жаренного мяса, но сырое им нравилось больше. Луна, разбуженная уже в который раз, ела с остервенением. Сон с неё согнали, и на его место пришёл аппетит. Закончив со своей частью трапезы, Клык схватил обработанную шкуру и свой рюкзак, и потопал в пещеру. Внутри, в самом конце длинного тоннеля, он сунул сумку в выемку в стене и подпёр камнем. Затем взял половинки кокосовой скорлупы набитой жиром, аккуратно смотал короткие шнуры из остатков кокосового волокна и смастерив нехитрые свечи, расставил их вокруг, чтобы придать тёмной пещере хоть немного уюта. Расставив их как можно устойчивее, он постелил на пол шкуру поверх больших листьев, чтобы было удобнее. Затем развернулся и бухнулся на самодельную постель, достав свой КПК. Немного в нём порывшись, он включил тихую и успокаивающую песню и поставил аппарат рядом. Лёжа на удобной самодельной постели, Клык поймал себя на мысли, что прибывает в такой умиротворенности, которую никогда ещё не испытывал. Устремив свой взор на небо через круглую дыру в потолке, он заметил, что в ней ещё не было видно висевший в небе тонкий серп молодого месяца, но зато можно было хорошо разглядеть первую звезду, что ярко засияла наверху. – Я же говорила, что тебе здесь понравится. – Мягко усмехнулась Мирала, подходя к лежавшему человеку. – Взгляни вон на ту звезду... – Она указала на эту ночную искорку. – Ей, столько же лет и дней, сколько мне. Мама говорила, что она зажглась в ту самую ночь, в которую я появилась на свет... Мы с ней сёстры. Я и это далёкое светило. – Бывает же... – Улыбнулся ей в ответ Клык и отодвинулся, подзывая лечь рядом. Белая львица приняла приглашение и легла на спину, положив голову ему на плечо. Недолго подумав, человек достал с уступа свой КПК и перевернув его, сфотографировал себя и Миралу. – Ай, что это?.. – Потрясла она головой от неожиданной вспышки. – Прости. Да так... Фото на память. – Ответил человек и показал фотографию на экране. – Ух ты. Давай ещё раз. На сей раз она обняла его лапой и улыбнулась в камеру. Но стоило нажать на кнопку, Мирала резко повернулась и с оттяжечкой лизнула его в наспех побритую щёку своим широким шершавым языком. В результате, на фото Клык получился с конкретно офигевшей миной. – Не понял. А это что было?.. – Да так, просто поцелуй на память. – Ответила она и высунув ему язык, подленько захихикала. – Хочешь ещё раз? – Спросила она, указывая на КПК. Клык не стал возражать. Ложась на бок, он принялся снова и снова фотографировать её. Освещая встроенным фонарём, он просто щёлкал по кнопке спуска, а львица изображала разное состояние себя. Она была то задумчивой и смотрящей в небо лёжа на спине, то немного зловещей и идущей к нему как к добыче, то спящей на его груди, то беззаботно смеющейся, то корчащей глупые рожицы... На всех фотографиях она хорошо получалась и сталкер ловил себя на мысли что ему она нравится. Последнее фото было с небольшой задумкой; на ней белая львица держала Клыка за горло, а он корчил рожу, высунув язык и сведя глаза в кучу. Просматривая получившееся, оба смеялись как ненормальные. Мирала от того, какой её видели бы другие. А Клык – от того, как заливисто смеётся его новоиспечённая "фотомодель". – А где Луна? – Спросил он под конец, вновь лёжа на шкуре. – Может и её поснимаем? – Нет... Она уже спит снаружи. Не любит спать в пещерах, когда небо ясное. – Ответила львица. – Лучше расскажи о себе, Клык. Чем ты жил в последние годы? Он тяжело вздохнул, не желая этого делать, но львица нежно положила свою лапу на его грудь, чем вынудила его посмотреть в свою сторону. Клык посмотрел в её просящие глаза и согласился: – Я родом из очень опасных мест... – Тяжко начал он, положив левую руку на белую лапу у себя на груди. – Такой красоты жизни как здесь, там редко где встретишь. Там всё пропитано бесконечной жестокостью. Земля, пропитанная кровью, воздух пропитанный смрадом сожжённой и разлагающейся плоти. Отвратительные воспоминания. Много в тех местах зла, крови и смерти, но такие как я приспособились и выживают. Нас не очень много. Всего пять или шесть сотен. Место то, зовётся Зона Отчуждения. Или просто Зона. А нас называют сталкерами. – А что такое сталкер? – Кажется, это означает "искатель". Мы ищем ценные предметы и обмениваем их на всё необходимое чтобы выжить. Часто люди бегут в Зону, потому, что больше нигде они не нужны. Порой жизнь так давит, что выдавливает только туда... Так или иначе, сталкерами становятся не от хорошей участи. Для человека она очень нелегка, а если и легка, то очень однообразна. А всему виной деньги. – А что это, деньги? Вот тут Клык крепко задумался, как объяснить коротко что такое деньги. Недолго думая, он опустил пояснения о нефти, золотом запасе государства и понятие самого государства: – Ну, это как те самые ценные предметы, на которые можно обменивать всё остальное. Как вода в пустыне примерно... Сами по себе они безобидны, но беда в том что из–за своей ценности, они делают большинство людей жадными. А жадность всегда была проматерью господ и рабов... – Он был даже немного горд тем, как легко ему далось это пояснение. – Когда-то давно, чуть меньше тридцати лет назад, случилась страшная катастрофа. Атомная Станция в моём городе взорвалась. Радиация, на которой она работала, разлетелась по всему миру. Этот случай разделил историю нашего мира на "до" и "после". Много тогда погибло людей. Счёт шёл не на сотни, а на тысячи. Это очень много. Распространение радиации удалось постепенно ликвидировать и мир начал вставать после этого удара. Мой отец был одним из ликвидаторов этой аварии, домой он так и не вернулся... Радиация убила его. И вот, буквально, пять лет назад, в том же самом месте случился ещё один взрыв. Куда мощнее первого. Вспышка яркого света озарила нас словно солнце, от неё в небе начали испаряться облака, потом пришёл страшный грохот – задрожала земля. Те, кто охранял территорию первого взрыва, погибли мгновенно. Все до единого. Так и родилась Зона – ворота в ночные кошмары наяву. Однако, это было не самое страшное... Та земля изменилась. До сих пор никто толком не может сказать, что же такое Зона. Все, кто жил там, или погибли, или стали мутантами. Люди, животные... Все. Мирала слушала и полностью понимала – Клык не лжёт. Его жизнь была полна опасностей и потерь, и от его слов буквально веяло пережитой жестокостью и скорбью. И от этого ей становилось страшно. – Кто такие эти мутанты? – Чудовища. – Ответил он тихо. – Сталкеры не живут там. Мы живём вне Зоны – там, где безопасно. Да и не было бы никаких сталкеров, ни будь их. – Человек привстал, сунул руку за большой камень в мешок, и вытащил гладкий артефакт, похожий на застывший яичный белок с желтком, размером с два кулака. – Мы назвали их артефактами. Предметы очень загадочной природы, которые обладают не менее загадочными свойствами. Миралу осветило тёплое сияние этой вещи. Смотря на него, она ощутила в нём биение жизни, словно сердца в груди: – Он прекрасен... – Вдохновенно прошептала она, протянув лапу и ощупав его грани подушечками. – Словно чья-то душа. – Он так и называется. Это артефакт "Душа". Очень редкий и дорогой. Сталкеры стараются его не продавать, потому, что он... – ...спасает им жизни, – предположила львица. – Как тебе сегодня? – Именно. Их множество. Артефакты обладают самыми разными свойствами, которыми больше ничто не обладает. И этим они ценны для людей, но их порождают ловушки Зоны. Мы зовём их аномалиями. Аномалии всегда очень трудно заметить... Они невидимы и смертельны. Попавшееся в них существо гибнет почти всегда. Они разные по природе, но цель у всех одна: убивать. Они сжигают, рвут на куски, давят, плавят и разъедают. Есть аномалии, которые не убивают, но, если угодить в такую, чаще всего, ты начинаешь молить Бога о смерти. Но не получаешь её... И застреваешь в ней навеки, словно муха в капле смолы. Мы – сталкеры – люди, которые рискуют жизнью чтобы зарабатывать на жизнь добычей артефактов для тех, кому они нужны. На их основе создаются лекарства, оружие, защита. Без них и без таких как я, наш мир был бы уже в застое. Однако, как бы смешно это не звучало, сталкеры считаются преступниками и нас убивают не только порождения Зоны, но и солдаты – военные, которые охраняют обычных людей и не дают мутантам выбраться за пределы. Сколько бы она не давала нам, жизней она всегда забирает больше. Но люди всё равно идут в Зону... Деваться больше некуда. – А за чем ты пошёл туда? – Поинтересовалась белая львица. – Тоже от тяжёлой жизни? Клык вдруг замолчал, не зная, что ответить. Несколько раз в месяц он уходил в Зону, но действительно – за чем? Этим вопросом он задавался столько, сколько помнил себя сталкером. Искать артефакты? Несомненно. Но было ещё что-то, ради чего он каждый раз рисковал своей жизнью, что-то большее чем просто желание заработать. Какое-то странное влечение в эту обитель смерти и зла тянуло его, безмолвно обещая дать ему то, чего ему всегда не хватало. И о чём он сам не знал, однако явственно ощущал эту пустоту. Это чувство сродни питью конденсата; ты даёшь телу влагу, которую оно жаждет, но вода без солей жёсткости не может дать тебе чувства той насыщенности, которую даёт любая другая вода. Вот и Клык так–же... Он раз за разом уходил в Зону и находил там артефакты – "давал телу необходимую влагу", но после возвращения всегда испытывал странный душевный голод. И это явно не было простой жадностью. – Я не знаю. – Ответил он тихо. – Я хоть и сталкер, но артефакты для меня – это не всё. Я сам не могу взять в толк, что мне нужно от Зоны, и даже если бы я вернулся оттуда с целым мешком дорогущих артефактов, мне они были бы не очень нужны. Взял бы парочку, а остальное закопал бы да забыл... Как труп. – Что?.. – Обеспокоилась вдруг Мирала. – Зачем мёртвых в землю закапывать? – Ну... Мы так хороним их. По телу белой львицы прошла мелкая дрожь и она немного съёжилась словно от холода: – Ужасно... – Прошептала она тихо. – Под землёй холодно, сыро и темно. Клык решил успокоить её, ненадолго ударившись в веру: – Считается что Бог создал человека из глины, то есть мы рождены из земли. И после жизни должны в неё вернуться... Прах к праху, земля к земле. У вас не так? – Совсем нет!.. – Тихо воскликнула львица. – При жизни мы охотимся на травоядных, и они дают нам жизнь, а когда умираем, остаёмся под солнцем и со временем становимся землёй. Тогда из нас вырастает трава, которую едят те самые травоядные, на чьих сородичей мы охотились. Вот так начинается, растёт и замыкается Великий Круг Жизни нашего мира, который правит всеми нами. – Ух ты... – Выдохнул сталкер. Её слова напомнили ему слова Лика, когда тот рассказывал Клыку о смысле всего сущего в Зоне. О том, что там даже люди не стоят над всеми, а являются лишь частью некоего кольца или круга если угодно, который начинается на человеке и, чаще всего, на нём и замыкается. Он слушал белую львицу, и наконец понимал, что слова наставника обрастают теми кусочками, которых не хватало для полного понимания смысла этого правила.+ Мирала печально посмотрела на Клыка. В его глазах она видела его душу, закрытую и отчуждённую словно та самая Зона, о которой он рассказывал. Она мягко погладила его руку и прикрыв глаза, прикоснулась холодным носом к его щеке: – Когда я хожу на охоту с другими львицами из Прайда, я всегда знаю почему я это делаю. – Прошептала она у самого его уха. – Охота – наш способ выжить. Мы охотимся на газелей, зебр и антилоп, а ты на артефакты, в этом мы с тобой похожи. Но ты, в отличие от нас, сильно рискуешь. Мы тоже, но не настолько сильно. От нашего успеха зависит благополучие Прайда и то, заснут ли сегодня наши малыши сытыми или нет. А от твоего успеха зависит только твоя жизнь... И только. – Верно. Одна ошибка и всё – я покойник. – Но почему ты ходишь один? Вот что я хочу спросить. Мы охотимся хорошо только потому, что нас в отряде несколько охотниц. Разве нельзя и сталкерам ходить хотя бы по двое? – Сталкеры и ходят группами. А я всегда ходил один - так легче. Никогда не знаешь, чего ожидать от спутника; запаникует ли он и навлечёт ли беду, бросит он тебя умирать, забрав весь хабар себе или же в трудный час поделится последней банкой консервы... Становясь сталкером, каждому человеку приходится делать тяжёлый выбор; делиться ли с напарником в конце похода или изначально идти одному и потом всей добычей распоряжаться самому. Риск есть в обоих случаях... С напарником труднее проходить аномалии, но легче отбиться от мутантов. Одному труднее отбиться от мутантов, но легче пройти аномалии. Погибнуть можно при любом раскладе от сущей мелочи, которая может запустить роковую цепочку событий. Выбирая спутника, надо понимать, что с ним надо будет делиться или он может оказаться мародёром. Из–за всего этого обилия хорошего и плохого, способ первых походов почти всегда ошибочный и часто заканчиваются плачевно для молодых сталкеров. Но некоторым везёт... По–разному. – И ты выбрал быть одному? – Всё так–же грустно спросила Мирала. – Скажи, ты всегда чувствуешь, что тебе чего-то не достаёт, или бывает, что это чувство покидает тебя? – Я никогда не задумывался над этим. – А сейчас... Сейчас ты чувствуешь это? – Спросила она, улыбаясь, и продолжила, не дожидаясь ответа: – Я знаю, что нет. И я знаю почему ты стал таким. Ты попросту одинок, Клык, и в твоей душе большая пустота, как вот эта дыра, – она лапой указала на отверстие в потолке. – Ты ходишь на свою «охоту» не ради выживания, а с тем чтобы заполнить эту пустоту внутри себя хотя бы чем-то. Но души живых существ никогда не бывают полными, в них всегда есть пустота. И эта пустота заполняется не богатством, а только любовью и семейным теплом. У тебя никогда не было близких? – Они все погибли... – Ответил человек, прикрыв рукавом глаза. – Ещё после первого взрыва. Отец был ликвидатором аварии и умер от радиации, а мать от рака. Это болезнь такая, радиация способствует... И я остался один. Перебивался чем мог всю юность, а когда появилась Зона, меня уже ничего не держало, и я стал сталкером. У меня был наставник, его звали Лик, он вытащил меня из Зоны на себе, когда я угодил в засаду чёрных псов и едва не погиб. Только его я мог назвать другом... Никого более, ни до, ни после нашей встречи. Но год спустя и его не стало. Больше я не рисковал подпускать к себе кого-то. Закончив, Клык повернул голову к Мирале и встретился с ней взглядом. Её янтарные глаза словно пламя свечей сияли во мраке и смотрели ему в самую душу. Львица пододвинулась ближе и потёрлась о его щёку носом, звонко замурлыкав, а Клык нежно погладил её и крепко обнял, прижав к себе. В пещере, где играла музыка, вдруг заиграл ещё и ветер. Он потушил горевшие свечи, все кроме одной. Она горела над их головами и тускло освещала их крошечным золотистым свечением, словно огненный мотылёк. Мирала подняла лапу с груди Клыка и попыталась потушить крошечное пламя той последней свечи, но человек не дал ей этого сделать, поняв её желание: – Нет!.. – Прошептал он, держа её белоснежное запястье над огоньком и не давая ему опуститься. – Это плохая мысль, Мирала. Не надо... Львица нежно улыбнулась ему: – Твоё одиночество тебя погубит... – С улыбкой на устах прошептала она. – Доверься мне и ничего не бойся. Сказав это, она почувствовала, как его хватка ослабла, и он сдался. Мирала опустила лапу на пламя свечи, и мрак тут–же мягко окутал их, словно чёрной пеленой. Клык ответил на её ласку и ощутил, что что-то изменилось... В нём самом. И сильно. Словно сошли странные путы и открыли врата в его душу. Он перестал видеть в Мирале зверя и чувствовал, что рядом лежит кто-то не просто равный ему, а кто-то действительно очень близкий. Он обнял её и нежно прижал к себе, наполняя свою очерствевшую душу тем теплом, которого она так жаждала. Через некоторое время алое солнце полностью зашло за горизонт, и ночь вступила в свои законные права. Тонкий месяц с каждой минутой поднимался всё выше и выше, а та звезда, которую Мирала назвала своей сестрой, постепенно тонула в сиянии мириад своих собратьев, оставляя эту ночь лишь им одним.