Слабость боли и иглы потерь Синтезируют хрупкое счастье Я твой черный латексный зверь С ярко-красной огненной пастью Я крадусь за тобой по следам Что оставлены потом и кровью По минутам, часам и годам Истекая своею любовью Otto dix
— Ну как?! — Грелль восторженно покрутился перед Рональдом. Поверх белоснежной рубашки со стоячим накрахмаленным воротником, жестким и тугим, на шее поблёскивал золотой обруч. На плечи накинут кроваво-красный фрак. Ноги облачены в облегающие брюки, цвета первого снега, с красными заклёпками на бёдрах. Брюки заправлялись в высокие лакированные сапожки на остром каблуке. — Ну… Нормально… Красненькое всё такое… — Рональд не определённо повёл рукой. — Ха! — Сатклифф гнусно вскинулся, сложив руки на груди. — Ты весьма невежественен Рональд, — Грелль горестно покачал головой. — А что я мог ещё сказать? — Нокс усмехнулся, лениво развалившись на кожаном диване. — У тебя все вещи красные. Мог бы принести немного разнообразия. — Что?! — Сатклифф злобно сощурился. — А что? — испуганно пискнул Нокс, на всякий случай прикрыв лицо подушкой. — Ты же попросил мнения, я его тебе дал. — Я всегда хожу в красном! Это мой стиль, — жнец качнул головой, приводя локоны в змееподобные движения. — Красный — это цвет огненной страсти! — Ладно, ладно… — Рональд положил подушку и поднял руки в примеряющем жесте. — Хорошо. Цвет больше не трогаю. Вот золотой обруч на шее, например! — А?.. — красноволосый опустил озадаченный взгляд на украшение. — А что с ним не так? — Ну как что? Твой стиль весьма строг, хоть и элегантен, а этот обруч предносит нелепую вульгарность, — он поднял палец вверх. — Не забывай, ты идёшь на встречу с одним из Высших, я думаю ему такая, звенящая пошлость не придётся по вкусу. — Думаешь?.. — Грелль задумчиво запустил руку в волосы. — М… А, ведь ты прав. Сатклифф стянул обруч с шеи, и отложил его на туалетный столик. Жнец подошёл к зеркалу, и начал то так, то эдак перекладывать волосы. Он неопределённо сдвинул брови к переносице, облокотился о столик прямыми руками. Пока красноволосый мучился у зеркала, Нокс решил по-тихому сбежать, но планам его не было суждено сбыться. — Рональд! — Д-да?.. — уже потянувшийся к дверной ручки Нокс вздрогнул. — Не трудись, дверь всё равно заперта на ключ! Иди сюда, я хочу себе высокую причёску, и ты! — он лукаво улыбнулся, посмотрев на побледневшего коллегу. — Мне поможешь…***
Не смотря на ярко светящее солнце на улице было, до жуткого холодно, ветер трепал как одежду, так и ладную причёску. Грелль неуютно закутался в одеяние, бывать в мире людей он любил, даже просто так, это помогало развеяться и привести вечно скачущие мысли в порядок. На улочках было многолюдно, видно люди, обманутые яркой звездой, вышли на прогулки, а возвращаться в надоевшие лачуги не было желания. Дамы кутались в шали, мужчины в сюртуки и джемперы. Мимо пробежала стайка детей. По ним было видно, что ни холод, ни неприятная солнечность, их не напрягает. От игры их могли отвлечь лишь строгие оклики матерей, но тех не было слышно, а потому юные затейники, будущие джентльмены и леди, хохоча бегали от друг друга, весело переругиваясь. Им было плевать на пол, возраст, социальное положение. В их играх сын пекаря становился графом с огромным состоянием, а дочь известного судьи перевоплощалась, в гнусного воришку. Грелль неловко остановился, грустно посматривая на отроков и отроковиц. Они были счастливы. «Как жаль…» — пронеслось в его многострадальной головушке. — «…что они когда-нибудь вырастут.» Сатклифф уныло поплёлся на место встречи, в его голове застыла картина из многочисленных детских глаз. Не часть тела, драгоценные камни, уже извлечённые из гор, но ещё не огранённые, жестоким мастером. Как жаль, что и до них дотянется беспощадная его рука. Имя ему — Время. Порой Грелль думал, что смерть в детстве, лучшая из наград, ибо души детские ещё не задубелые, но это пока… Время не всегда работает аккуратно, и при ошибке откалывает кусочек драгоценности, и это делает её не такой ценной. Жнец не знал, и не мог знать, кем он был до смерти, чем жил, чем дышал, и как страдал. Он покончил жизнь самоубийством, это — факт. Но не просто же так… Поэтому он и не копал про себя. Зачем добавлять себе проблем? Под эти размышления, жнец дошёл до назначенного места. Добротное кафе. Оформленное в красно-белом стиле. На улице так же были столики, расположенные под скатом крыши, подпирающийся колоннами. За одним из столиков сидел он. Ветер ударил в лицо, Грелль выпрямился, и почему-то удивлённо посмотрел на Мариуса. Тот не поднимал на него глаз, думая о чём-то своём. Но ветер ударил и по Высшему, и тот будто пробуждённые от сна, поднял голову, посмотрел… Нет, уставился на Грелля. Они смотрели друг на друга, долго… Наконец Сатклифф гордо зашагал к своему сегодняшнему спутнику. Мариус весьма неграциозно подскочил, не отводя глаз от Сатклиффа. Красноволосый подошёл к столику. Смутившись Локонте отвёл взгляд, подошёл ближе и вежливо отодвинул стул жнецу, как это обычно делали кавалеры своим подругам. Сам не зная почему, Грелль зарделся, такого с ним не разу не было. Почему столь обыденная вежливость вогнала его в краску? Пускай Локонте глаз не поднимал, но как будто почувствовал, на физическом уровне красноту жнеца, смутился ещё больше. Красноволосый сел, чтобы не смущать Высшего. Мариус сел напротив. — Очаровательно выглядите, — хрипловатым баритоном прошелестел Локонте, тут же решив прокашляться. -Благодарю, — с лёгким ехидством, впрочем, ещё не отойдя от смущения, пролепетал Грелль. — Я уже заказал кофе, как ты относишься к корице? Не против что я на «ты»? — Как я могу быть против, ты же один из совета, — со злобненькой улыбочкой, Грелль положил подбородок на сцепленные в замок руки. — Прошу, не надо мне напоминать где я состою, и кем являюсь, — Мариус кисло скривил лицо. — Сейчас, это не важно. Я пригласил тебя на свидание, а не на продолжение допроса. — Хорошо, не буду… — жнец ошарашенно затрепетал ресницами, на секунду потеряв свой саркастичный вид. — Ты не отрицаешь, что это свидание? — губы вновь растянулись в улыбке. — Я этого и не отрицал, — Мариус лукаво улыбнулся, подбоченившись. — Ты не ответил. Что насчёт корицы? — Ах, корица! Обожаю её! — наигранно восторженно воскликнул жнец. — Прям камен с плеч, — не с меньшей ехидностью отпарировал Локонте. — Сильно любишь? — сдерживая лёгкий смешок спросил Локонте. — Жить без неё не могу! — язвительно усмехнулся Сатклифф. — Каждый день пьёшь? — Пью, но не кофе, — ухмыльнулся Грелль. — С такой-то работой. — А что? Тебе не нравится работа? — Локонте с интересом посмотрел на выточенный профиль собеседника. — Не будем об это, — Грелль поморщился. — Нам обоим не нравится тема нашей профессии, так зачем её затрагивать?.. — Мудро. Так давай же сменим пластинку, — Меррик замолчал. О чём им было разговаривать? Что их связывало кроме работы? Они встретились не так давно. Поэтому пластинку долго не решался сменить, никто из них. — Красный, — твёрдо произнёс Мариус. — Что? — красноволосый непонимающе заморгал. — Красный цвет — это твой стиль? — пластинка была подобранная правильно… — О… Да, — Сатклифф приятно поразила точность подобранной темы. — Не удивлён тебе безумно идёт красный, — Меррик одобрительно кивнул жнецу, затем задумчиво потёр подбородок. — Но дело ведь не в том что тебе он идёт, я прав? — Прав, — Грелль оскалил акульи зубки.- Знаете, я люблю красный цвет. Волосы, одежду, даже помаду. Красный — мой любимый цвет. — Но почему? — Цвет страсти. Я есть страсть. Я её воплощение! — Сатклифф откинулся на спинку плетёного стула. — Ты так веришь в это? Но для веры всегда нужны факты, а для получения фактов, эксперименты. Какие же эксперименты ты для этого проводил? — Меррик вальяжно развалился на сидение. — Такие, которые, ты никогда не проведёшь со мной, — Грелль самодовольно хмыкнул скрестив руки на груди. — Ты может и красавчик, но совершено на в моём вкусе. — Да неужели? — соколиные брови приподнялись в наигранном удивление. — А я думал у тебя фетишь на высоких шатенов. — Много думаешь, — самоуверенно отпарировал Сатклифф, горделиво вскинувшись на оппонента. — Разве много думать плохо? — Слишком много задаёшь вопросов, — насупившись Грелль пошёл по протоптанной тропе в своём ответе. Локонте звонко рассмеялся, закинув голову назад. Волосы цвета вороньего крыла, красивыми волнами упали на спинку стула. Грелль невольно залюбовался этими причудливыми чёрными змеями. Они будто манили к себе. Гладкие, словно шёлк волосы, но есть в них что-то вязкое, словно злодей решил вылить целый бочонок с дёгтем. Грелль сглотнул вязкую слюну. Шутка ли? Сатклифф хотел держать лицо, показать кто здесь главный! Выходит… главный не он?! Ситуация окончательно вышла из-под контроля, когда на него уставились глаза… Глаза змея. Вот-вот и Грелль превратиться в камень! Вот уже и ноги подкосились, и он бы упал, если бы не этот проклятый стул! «А поймал бы он меня если бы я упал?.. Что?! Не думай об этом! Не думай… не.!» И всё летит к чертям! В изумрудную бездну, где водятся гладкие, чёрные змеи, чья чешуя — шёлк! Грелль вздрогнул. Его размышления прервал официант, принёсший чашки с ароматной жидкостью. Локонте расплатился на месте, любезно улыбаясь и обмениваясь почестями с молодым, и чуть смущённым человеком. Всё это ввело Сатклиффа в ступор. Дождавшись, когда официант удалиться Грелль задал мучавший его вопрос: — Зачем ты заплатил? — по тону жнеца трудно было понять, он больше удивлён, раздражён, или возмущён. Точно можно только обратить внимания на красивые алые брови, с хмурившиеся к переносице. — Нам принесли заказ, я заплатил, это принцип капитализма, — Высший жнец посмотрел на Грелля как на маленького не понятливого ребёнка. Сатклифф это заметил, от чего акульи зубки бессильно заскрежетали. «Он издевается?!» — Мы — жнецы! В любой момент можем встать и уйти. И платить не надо! — А как же уважение? Благодарность? Люди этого достойны… — Ха! Ничего эти…! — Сатклифф брезгливо поморщился. — Недостойны… — Значит и ты не достоин?.. — Локонте заискивающе сверкнул змеиными гущами. — Я?! — в голосе Сатклиффа появились истеричные нотки. — Да, ты. Ведь и ты когда-то был человеком. — И что с того? Теперь я не человек, я — жнец! Не помню, что было, до моей новой жизни. — А хотел бы узнать? — в изумрудных пещерах возникла не передаваемая надежда, а ещё в них читалась нежность и не преодолимая грусть. — Зачем?.. — Грелль усмехнулся. Надежда с треском разбилась, нежность стала еле заметной, туманной, а грусть, превратилась в отчаянье. Больное, горькое… На что надеялся этот чудной жнец? Чего он добивается? Кто он? Сердце Грелля болезненно сжалось, на столько ему стало жаль это странное существо. Красивое и печальное. — Что-то не так? — Сатклифф, положил свою ладонь на сжатую в кулак руку Меррика. — Всё так, — он судорожно втянул воздух через нос. — Я просто… задумался. — А… — Сатклифф отдёрнул руку, словно обжёгся. Потёр скулу и решил сменить тему. — Почему именно это кафе? — Кафе?.. С этим местом связанна много важного для меня, — отчаянье никуда не ушло лишь затянулось дымкой прошлого. — Что же? Если не секрет, — поправив причёску Грелль задорно рассмеялся. — Хотя если секрет, то тем более, выкладывай! — В этой области, у меня была работа, я забрал две души отца и сына. Это дело, открыла мне путь в высшие исполнение. — Ого. Что за отец и сын? Кем они были? — Отец маньяк, — стараясь не встречаться взглядами со жнецом, Локонте отвёл его в сторону. — А сын? — Грелль заинтересованно вздёрнул бровь. — Жертва… обстоятельств, — прекрасное лицо помрачнело. — Видимо громкое было дело. Как их звали? — Это… это неважно, — он судорожно сжал руки в кулаки. — Назови хотя бы… — красная бровь удивлённо изогнулась. — Фамилию… — Мне нужно идти! — жнец резко подскочил. — Что? Куда? — Сатклифф возмущённо уставился на партнёра. — Мы же только начали. — Я вспомнил… у меня… срочное собрание! Прости, нужно бежать! Я позвоню! — взмахнув косой, жнец скрылся с места встречи. Оставив ошарашенного Грелля, и не допитый кофе. Сатклифф только успел разглядеть инициалы мастера на косе: М. А. С. «Что это только что было?! Он чо сбежал от меня?!» — Сатклифф возмущённо выпустил воздух через нос. — «Он совсем ахуел?! Не ну взял и убежал со свидания! Так поступать может… только! Только!.. Я! Ну хоть кофе попью.» — Грелль взял свой напиток, и сделал глубокий глоток горячей жидкости. На языке распустились цветы полные разных вкусов. Сладость, горечь, пряность и… дежавю. Нечто не уловимое и неописуемое, невозможно вспомнить, но это точно было! Что же?.. Не понятно. — «Как странно… Такого ещё не было, это же просто кофе с корицей, я уже пил его но такого не было.» — Сатклифф не мог сказать, что это. Единственное в чём он был уверен, это… — Вкусно!.. — жнец блаженно прикрыл пушистые ресницы.