Up & Dowoon

В воздухе витал запах свежескошенной травы, которая ещё не успела выгореть на солнце, и сладкой липкой ваты. Взглядом я пытался найти фургончик или хотя бы будку с этой самой ватой, но резвый Ап снова летел сломя голову вперёд. Он обгонял гуляющих и разгонял голубей, лапами влезая во влажную землю и заставляя меня делать то же самое. Только не лапами, а кедами. Казалось, Ап был рад снова оказаться здесь со мной, потому что я не пытаюсь его обогнать, как это делает брат, или закормить косточками, как мама, я просто умоляю его притормозить, а он успешно игнорирует мои просьбы. Возможно, в прошлой жизни Ап был хомяком. Бежал в своём колесе целый день, а перед сном наедался зерён и дрых по четыре часа в сутки. — Аккуратнее! — мужчина средних лет театрально вскидывает руки и хмурит брови, когда Ап чуть не сбивает его с ног, а после и я нечаянно врезаюсь в него. — Простите! — я уже дышу через рот, потому что того, что я вдыхаю через нос, не хватает. Ещё немного, и я умру. Внезапно Ап останавливается, пуская слюни на асфальт и принюхиваясь к чему-то. Из его пасти вырывается довольное урчание, когда он тяжело дышит, глубоко вдыхая то, что мне, с моим не особо чутким обонянием, не удаётся уловить в воздухе. Его голова опускается, исследуя носом асфальт, а потом он почему-то оборачивается ко мне и наши глаза встречаются. В глазах Апа можно разглядеть небо, обволакивающее ветви деревьев, а ещё какие-то очертания проходящих мимо людей. — Что ты там унюхал? — впервые за долгое время на моём лице появляется улыбка — до этого я был разбит из-за ЧонХа, но теперь чувствую себя гораздо лучше. Мама сказала бы, что всё это свежий воздух и Ап, который дарит счастье. Не знаю почему, но у меня появляется непреодолимое желание прикоснуться к гладкой шерсти, лоснящейся в солнечных лучах, пробирающихся сквозь зелёную листву. Я ослабляю хватку, удерживая поводок буквально тремя пальцами, а другой рукой осторожно тянусь к довольной морде. Ап с удовольствием подставляет голову и поджимает уши, на какие-то три секунды становясь милейшим созданием на земле, но как только мои пальцы касаются его, он дёргается. Поводок выскальзывает у меня из рук и, пока не поздно, я пытаюсь наступить на него ногой. Зря, очень зря. Ап возвращается к своему курсу, а я лечу вниз, вскидывая руки и шлёпаясь прямо на пятую точку. Меня встречает острая боль, причиной чему оказывается асфальтированная дорожка, в которую я упираюсь правой рукой. К ладони прилипает грязь и — я искренне надеюсь, что это просто жвачка, а не птичий помёт, — куча всего другого, а я снова ловлю себя на мысли, что ненавижу собак. Когда у меня будут дети, я ни за что, ни при каких условиях, никогда не позволю им завести собаку. Не зря ведь именно Цербер охраняет вход в Ад. — Я прикончу тебя, Ап! — я кричу изо всех сил, хоть и не вижу нигде причину всех своих бед. Он снова сбежал. Как только я его поймаю, уговорю маму внедрить ему в голову или хотя бы в лапу маячок. Если бы его можно было отследить и найти в считанные минуты, у меня было бы в разы меньше проблем. И больше никаких вкусностей от меня он не получит, к чёрту корм и косточки, пускай мама его балует. — Феликс? — у меня внутри всё переворачивается, когда я слышу женский голос. Я поднимаю голову, и кровь приливает к моим щекам. Я думал об этой встрече несколько дней, даже представлял, как всё будет — точно так же, как и со свиданием с ЧонХа. У меня есть эта дурацкая привычка перед сном представлять, как всё будет, рассматривать несколько вариантов и даже продумывать диалоги, но, как показывает практика, я далёк от истины в своих фантазиях. — Ты почему на земле? — Мэй поджимает губы, когда Доун, сидящий у неё на руках, впивается когтями в её футболку. Она выглядит даже лучше, чем в нашу первую встречу: никакого мороженого на её лице или одежде, аккуратный хвостик, а ещё тоненькие стрелки, которые я могу разглядеть даже отсюда. Мэй шипит, когда Доун пытается карабкаться вверх, и очень быстро опускает его на землю. Красный тонкий поводок не позволяет ему сбежать, да и силёнок у него гораздо меньше, нежели у Апа. У Доуна нет ни единого шанса, и когда он понимает это, его и без того недовольная морда выражает ещё больше недовольства, большие глаза-блюдца пялятся прямо на меня, а шерсть становится дыбом. Надеюсь, он не собирается на меня нападать, у меня и так сегодня паршивый день. — Я тут… просто выгуливал Апа, — я сижу на земле до тех пор, пока Мэй не протягивает мне руку. Чтобы не испачкать её, я хватаюсь за её ладонь левой рукой, а правую незаметно вытираю о джинсы. — Апа? — Мэй оглядывается по сторонам. — И где он? Помимо Доуна поблизости нет никаких других животных, кроме, разве что, рыжих белок на самых верхушках деревьев. — Хороший вопрос, — мои щёки по-прежнему горят. Мне так неловко из-за того, что Мэй застала меня в такой ситуации, а ещё из-за того, что в моих мыслях всё было не так. Мы должны были случайно столкнуться у фонтана или ещё где, после я бы вернул ей деньги и угостил мороженым или, может, молочным коктейлем, а Ап всё это время вёл бы себя как нормальный пёс. — Он сбежал? — не похоже, что она удивлена. — Нам лучше поскорее его найти, пока он не загнал на дерево ещё чьего-нибудь кота. Это странно, но я акцентирую внимание на этом её «нам», и не могу думать ни о чём другом. По факту, мы знакомы всего ничего, да и знакомство произошло не лучшим образом, к тому же, мы не виделись долгое время, прежде чем Мэй застала меня посреди парка, сидящим на земле. Разве не лучше было бы пройти мимо? Ах, чёрт! Я совсем забыл про деньги, которые ей должен. Когда я планирую засунуть ладонь в карман джинсов, чтобы выудить оттуда смятые купюры, которые выпросил у мамы утром, Мэй перехватывает мою руку. Её тонкие пальцы окольцовывают мою кисть, и я получаю едва ощутимый разряд тока. Будоражащее чувство пробегается по всему моему телу, заставляя волосы на руках встать. Именно это испытывает Ап, когда видит какую-нибудь белку или голубя в паре метров от него? В моём случае это не белка, разумеется, а Мэй. Одного её «Феликс» было достаточно, чтобы заставить меня испытать облегчение, радость и даже смущение. — Боже, ты в курсе, что возле озера проводят благотворительную акцию? Там тонны собачьего корма, — карие глаза Мэй округляются от ужаса, а я не сразу понимаю, о чём именно она толкует. — Если Ап доберётся туда, случится… — Катастрофа, — заканчиваю я вместо Мэй. Этот сумасшедший прожорливый пёс унюхал собачью гадость, именуемую кормом, отсюда? Если так, он наверняка уже добрался до озера. Когда мама зовёт его кушать, у него включается турбо-режим, и я уверен на все сто, что у него под хвостом припрятано шило. — Бежим, — я на какое-то мгновение накрываю плечо Мэй свободной рукой, и снова чувствую прилив странных чувств. Жаль, что сейчас у меня нет времени разобраться с этим. Доун истошно вопит, когда Мэй тщетно тащит его в сторону озера. Из-под мягких гладких подушечек выглядывают острые когти, которыми он безуспешно цепляется за асфальт, а его зад прямо-таки скользит по дорожке. Я уже молчу про его выпученные глаза и острые клыки. Уверен, в схватке с моим псом, именно Доун вышел бы победителем. Стоп. Моим псом? Ап не мой пёс. — Ну что ты, глупенький, — Мэй выпускает мою руку, чтобы наклониться за Доуном, и я расстраиваюсь из-за того, что больше она не прикасается ко мне. Даже сидя у неё на груди — на той самой груди, которую я практически рассмотрел, пока взбирался на дерево за перепуганным котом, — он не выглядит особо довольным. Доун, должно быть, ненавидит Апа, и не торопится бросаться ему на помощь. Я бы тоже не стал его спасать, если бы только мне не нужно было привести его домой к обеду. — Разве я не говорила тебе, что нужно как следует держать поводок? — дыхание Мэй чёткое и ровное, в отличие от моего. Уже через десять метров я чувствую, как пульсирует кровь в висках и как понемногу падает уровень кислорода в крови из-за невозможности вдохнуть полной грудью. Я не фанат спорта в целом, но бег действительно ненавижу. Всей душой. — Боюсь, единственный способ удержать поводок — приклеить его к моей руке суперклеем, — Доун издаёт сдавленные звуки, пока Мэй изо всех сил рвётся вперёд, с лёгкостью обгоняя прогуливающихся в парке людей. — Но не факт, что он не оторвёт мне руку, пока будет гнаться за белкой, котом или собачьим кормом. Мэй тихо смеётся, и я не могу избавиться от мысли, что именно я рассмешил её. Я заставил её смеяться. — Твой пёс сам по себе катастрофа, — я даже не пытаюсь отрицать этого, да и не думаю повторять, что это не мой пёс, а моего брата — мне нужно сосредоточиться на дыхании и на музыке, доносящейся из центра парка. Пока я бегу за Мэй, у меня появляется возможность получше рассмотреть её одежду, а заодно и её тело. Благодаря коротким шортам её ноги выглядят очень длинными, а волосы, собранные в хвост, развиваются на ветру, позволяя мне уловить аромат её парфюма: цитрусы, терпкость и пряности. Она пахнет как глинтвейн. Не скажу, что это мне нравится больше аромата ягодного мороженого, но у меня всё равно приятно щекочет в желудке. — Феликс, — я таю от того, как она произносит моё имя. — М? — Нам лучше разделиться. Наверное, она права, потому что Ап может находиться где угодно, но с другой стороны мне отчаянно не хочется расставаться с ней сейчас. Во-первых, я всё ещё не вернул ей деньги, а во-вторых, у меня даже нет её номера, чтобы сообщить ей, что я нашёл этого дурацкого пса. И вот, когда я тянусь в карман за мобильным, Мэй указывает куда-то рукой, сразу же делая шаг в том направлении. — Встретимся через десять минут у сцены, — она отпускает Доуна на землю, и тот практически сразу заваливается на бок, выказывая протест гонке за псом. — Я посмотрю непосредственно у воды и возле выставки, а ты пройдись отсюда и до сцены. Вдруг Ап клюнул на корндоги? — Мэй прижимает ладонь к животу, и я готов поклясться, что слышу, как он у неё урчит. Казалось, всего пару дней назад я сходил с ума из-за ЧонХа, но сейчас испытываю странное волнение из-за Мэй. Может ли быть так, что она мне нра-… Я мотаю головой, отгоняя эти мысли подальше. Я уже решил, пока все выходные торчал в своей спальне, переворачиваясь с одного бока на другой и страдая из-за своей неразделённой любви, что больше не буду ни в кого влюбляться — я сплошное разочарование, и совсем не нравлюсь девушкам. Даже у Апа больше шансов завести подружку, чем у меня. Ап. Я планирую сосредоточиться на нём. Клянусь, когда поймаю его, реально убью и сделаю из него новые джинсы — мои снова грязные, а прямо под задним карманом красуется маленькая дырочка, — я её нечаянно нащупал, когда тянулся за телефоном, — которую, я искренне надеюсь, не заметила ни Мэй, ни другие. По мере приближения к мероприятию, а заодно и к сцене, музыка становится громче. Играют каверы на песни популярных корейских исполнителей, а по правую сторону от сцены расположены фургончики с всякими вкусностями: корндоги, токпокки и рыбные пирожки, которые наверняка заинтересовали бы Доуна своим запахом. Это могло бы и Апа заинтересовать, ведь он частенько выпрашивает подобную еду у папы и брата, потому что они самые сердобольные и всегда ведутся на щенячьи глазки и высунутый наружу язык. Но пока я рассматриваю всех посетителей, столпившихся у фургончиков, и их домашних питомцев, нигде не вижу Апа. У палатки с бесплатными коробками корма его тоже нет. — Простите, вы не видели здесь такой огромной чёрной собаки… — я пытаюсь перекричать музыку и показываю примерный рост Апа. — Он сорвался с поводка, нигде не могу его найти… Парень в палатке отрицательно качает головой, предлагая подоспевшему участнику мероприятия собачий корм со вкусом говядины. Уверен, даже если бы Ап промчался где-то здесь, он бы не обратил на него внимания, потому что вокруг бегает уйма других собак. У кого-то даже путаются поводки, и дети валятся с ног, пытаясь поспеть за своими домашними любимцами. Мне кажется, что найти Апа в этой суматохе невозможно, проще взять ещё одного щенка из приюта, более спокойного и мелкого, но что-то не позволяет мне развернуться и уйти. Я знаю, что вся семья его очень любит, что все в диком восторге от него, что он, на самом деле, не так уж и плох, и что я тоже в глубине души — где-то очень-очень глубоко, — люблю его. Совсем немножко. На один процент из тысячи. Ну, ладно, может из сотни. Но всё равно только на один процент. Мои руки опускаются, и я тяжело вздыхаю, окидывая взглядом толпу у сцены. Я потратил на поиски не больше пяти минут, поэтому должен буду ждать Мэй где-то здесь ещё столько же, так разве не будет лучше встретиться с ней у озера? Если Доун истинный кот, точно устроит истерику, когда окажется рядом с водой. Я срываюсь на бег, пусть и очень этого не люблю, пробираясь через толпу за сцену, туда, где музыки практически не слышно и где золотистый песок переливается в лучах солнца. На берегу никого нет, а в ярко-зелёных кустах, рассаженных у воды, прячутся мелкие ящерицы и жабы, выбравшиеся в жаркий летний день в тень. От бега у меня становится мокрой футболка, а в кедах практически пожар, но я заставляю себя бежать дальше, утопая в золотистом песке и вдыхая тёплый воздух через рот. — Мэй! — я складываю руки рупором, повторяя громче: — Мэй! Отголоски песни Ko Ko Bop настигают меня даже здесь, и я останавливаюсь, упираясь ладонями в колени и выделяя себе пару секунд, чтобы отдышаться. Светлая чёлка липнет ко лбу, волосы лезут в глаза, но я не пытаюсь их убрать, зная наверняка, что, когда я снова буду бежать, они вернутся на своё место. — Феликс, лови его! — я делаю последний глоток воздуха перед тем, как поднять голову, и меня чуть не сбивает с ног Ап. Снова. Его огромная тушка скачет по песку, заставляя мелкие песчинки разлетаться в стороны, а длинный язык торчит изо рта. В общем, он ничем не отличается от других взбудораженных чем-то собак, но существенная разница в том, что другие меньше в размере и их, по крайней мере, можно поймать и остановить, а Апа сможет удержать только накинутая на него сетка. До тех пор, пока он её не прокусит. Мэй пробегает мимо меня, но всё, что я вижу — стеклянные глаза Доуна, которые он вперил в меня, и пушистые серые лапы, которыми он цепляется за плечи девушки. Я не уверен, но думаю, что именно он страдает больше всех из-за Апа. — Феликс! — Мэй скользит, когда чёртова псина резко разворачивается, снова направляясь ко мне. Я уже говорил, что ненавижу бег? И спорт. Особенно футбол. Когда ты стоишь посреди скользкого зелёного газона, кто-то отбивает мяч с одиннадцати метров, и он летит прямо на тебя. Он может попасть в лицо, живот или даже ниже пояса, если вовремя не отобьёшь его. — Попался! — я осторожничаю, боясь придавить Апа собой, и поэтому падаю на песок, едва ли успев поймать поводок. Ап продолжает бежать, а я практически зарываюсь носом в песок, пытаясь кое-как прикрыть глаза свободной рукой. Это похоже на одну из этих тупых комедий, где пёс тащит своего хозяина через поле с препятствиями, успешно перепрыгивая все барьеры, а несчастный человек бьётся головой о каждую деревяшку, не в состоянии совладать со своим питомцем. Я уже готов расплакаться от песчинок, попавших мне в глаза, и от того, насколько мне обидно. Я беру свои слова обратно, этот день самый худший в моей жизни. Это унижение перед Мэй не сравнится с Доуном на дереве, за которым пришлось лезть, и с ЧонХа, которая меня отвергла. Мне так стыдно, что хочется сквозь землю провалиться, и у меня есть все шансы, потому что я уже почти утонул в этих зыбучих песках. Когда я собираюсь выпустить поводок и остаться лежать на земле до тех пор, пока не сгорю со стыда, Ап внезапно останавливается. Поводок больше никто не тянет, а вместо этого мокрый нос щекочет мою шею. Ап принюхивается ко мне, а после даже лижет, проводя своим вонючим мокрым языком по моему уху. Отвратительно. — Ох, ну и забег ты нам устроил, — песок рядом со мной шуршит, когда Мэй подбегает к нам. Доун у неё на руках шипит, наверняка из-за Апа, а язык пса наконец прекращает вылизывать меня. — Феликс, ты в порядке? Мне стыдно открыть глаза и поднять голову, так о каком «в порядке» может идти речь? Ладонь, в которой я сжимаю поводок, горит огнём, всё тело, мать его, горит из-за моего фееричного сёрфинга на песке без доски. — Тебе лучше уйти, пока Ап не вспомнил о неоконченной гонке за Доуном, — с трудом сдерживая стон, я поднимаюсь с песка, влажными ладонями зарываясь в него и цепляя ещё больше грязи. Ну всё, официально, ещё одна футболка и джинсы отправляются в урну. Готов поспорить, выгляжу я ужасно, потому что Мэй тихо охает, прикрывая рот ладонью. Её ясные карие глаза смотрят на меня так, словно она призрака увидела, но всего через секунду они суживаются, отчего в уголках собираются мелкие морщинки. — Боже, Феликс, — она смеётся. Громко и долго, по-прежнему скрывая свою широкую улыбку ладонью. — Ты похож на чумазого чертёнка. Ап жалобно скулит, обходя меня и Мэй, но теперь я крепко держу поводок, буквально впиваясь пальцами в свою ладонь. Ещё один забег я вряд ли переживу. — Теперь я понимаю, почему мама не разрешает мне заводить собаку, — тёплая ладонь Мэй опускается на мою щёку, осторожно стирая песок с моей кожи. Она целиком и полностью сосредоточена на моих щеках и подбородке, а я даже не могу отстраниться. У меня щиплет глаза от песка, так что я часто моргаю, боясь обронить хотя бы слезинку перед ней. — Да, я тоже, — признаюсь я, подставляя ей другую щёку. В тех местах, которых Мэй касается пальцами, кожа саднит. — Поверить не могу, что они разрешили моему брату завести Апа… Он же просто сумасшедший. Я бросаю недовольный взгляд на пса, с любопытством поглядывающего на Доуна, сидящего на руках у Мэй и внимательно следящего за каждым движением чёрного хвоста Апа, которым он виляет, явно довольный всем происходящим. И что у него в голове творится? Чем он вообще доволен? Тем, что я проехался по песку? — И как он может нравиться девушкам? — я укоризненно смотрю на Апа, всё ещё обижаясь за то, что ЧонХа предпочла его мне. — Кто? Ап? — Мэй снова смеётся, в который раз за день. — Ну, даже если он резвый и неусидчивый, он всё равно такой милый и симпатичный… — Я тоже милый и симпатичный! — уж точно симпатичнее этого ненормального придурка. К тому же, одно дело быть милым, вставать на задние лапы ради угощения и вилять хвостом, но ведь совсем другое дело быть хорошим парнем. Вообще быть парнем. Мэй закусывает нижнюю губу, перемещая руку на мой лоб и стряхивая остатки песка с моего лица. Я вижу, что ей, в отличие от меня, весело, и она вполне способна разделить радость, испытываемую псиной. — Да-да, — мне кажется, или на её щеке появляется глубокая ямочка, — ты тоже милый и симпатичный, но я думала, мы говорим о другом. Девушкам нравится заботиться о ком-то, поэтому они в восторге от собак, которых нужно приласкать, почесав за ушком, покормить и вымыть после долгой прогулки и валяния в песке. Как тебя, прямо сейчас. В подтверждение своих слов Мэй тянется рукой к моему правому уху, но вместо того, чтобы чесать за ним, запускает пальцы в мои волосы, легонько оттягивая их и заставляя табуны мурашек промчаться по моей спине. — Ох, тебе действительно нужен душ, и как можно скорее. Песок даже в волосах, — она качает головой, при этом шумно выдыхая. — Хочешь, чтобы я помогла тебе довести Апа до дома? Если он снова вырвется, ты вряд ли сможешь его поймать. По крайней мере, мы сможем провести вместе ещё немного времени, пока будем идти, и я верну ей деньги, которые должен, а перед тем, как разойтись, я, может, осмелюсь попросить у неё номер. — Спасибо, — я выдавливаю из себя измученную улыбку, и Мэй треплет меня по волосам. — За прогулку в полчаса я беру пять тысяч вон, — она делает шаг назад, путаясь в поводке Апа, но я вовремя ловлю её за локоть, не позволяя ей упасть. Этот пёс успел запутать поводок, пока ходил здесь. — Пять тысяч вон? — от удивления мои брови ползут вверх. — Ты типа хочешь, чтобы я заплатил тебе за это? — я и так должен ей. — А может я просто куплю тебе корндог и лимонад, и на этом сойдёмся? Мэй фыркает. — Что, потратил всё на свидание со своей девушкой? — в её голосе проскальзывают обвинительные нотки. Ап громко лает, заставляя Доуна дёргаться и карабкаться вверх, к шее Мэй. — Вообще-то, она мне не девушка, — я выдыхаю, больше не чувствуя, как щемит сердце при упоминании о ЧонХа. — Встретилась со мной только потому, что хотела выгулять Апа и спросить, какую лучше собаку ей завести. Я не рассказал бы об этом ни своему брату, ни маме, ни даже друзьям, потому что это слишком неловко, но мне показалось, что Мэй можно доверить эту маленькую постыдную тайну. — Это потому что она идиотка, — в глазах Мэй я так же могу видеть отражение голубого неба и солнца, а ещё себя. Я отчётливо вижу себя в них, когда она наклоняется немного вперёд, заставляя меня задержать дыхание, и аккуратно смахивает мелкие песчинки с моей шеи. — Эх, так и быть, в этот раз за сопровождение можешь расплатиться корндогом и лимонадом. И я даже спишу тебе долг за лекарства, если ты купишь мне сладкую вату, которая превращается в жвачку, если долго жевать. Я низко смеюсь, и Мэй тут же подхватывает мой смех. — А может сегодня только корндог и лимонад, а, например, в эту субботу поход в парк аттракционов? — когда я громко сглатываю, даже музыка затихает. — Там тоже есть такая сладкая вата… и твои руки будут свободны от Доуна, а мои — от Апа. Мне ужасно неловко и меня преследует чувство, что я слишком тороплюсь, ведь я даже не взял у неё ещё номер, да и мы по-прежнему почти незнакомцы. Незнакомцы, которые отлавливают сбежавших животных, гоняясь за ними по парку. — Ты так приглашаешь меня на свидание? — Ап снова начинает бродить вокруг, пытаясь найти способ достать Доуна, но вместо этого ещё сильнее запутывает поводок вокруг наших с Мэй ног. — С-свидание? — я же буквально десять минут назад утверждал, что не должен так быстро переключаться, что мне вообще не стоит больше влюбляться и уж тем более ходить на свидания, но ведь Мэй… не похоже, что её интересует Ап или советы по поводу того, какую собаку стоит взять из приюта. — В любом случае, я согласна, — она подходит ближе ко мне, потому что Ап тянет поводок, затягивая его, и заставляя нас практически прилипнуть друг к другу. Поскольку Доун оказывается зажат между нами, одной лапой он цепляется за мою футболку, а его пушистый хвост елозит по моей груди, пока он с опаской поглядывает на пса внизу. У меня появляется странное предчувствие, которое обычно сопровождает все эти нереальные совпадения, которым на самом деле нет места в реальном мире, и я чуть было не озвучиваю свои подозрения, но Мэй делает это гораздо быстрее меня: — Я думаю, в твоем доме завёлся четырёхлапый купидон, — она морщит свой милый носик, в то же время немного улыбаясь, — и, кажется, прямо сейчас он лижет мою руку…