***
По тихой улице уверенно шёл человек в мантии с капюшоном, скрывавшим его лицо. «Ничего необычного, в Хеллоуин и не таких людей можно встретить!» — сказал бы кто-либо, но не в этом случае. Никто и не увидел бы этого человека. Он был невидим для обычных людей — магглов. Подойдя к забору одного из домов, человек вытащил из-под мантии волшебную палочку и, сделав ею в воздухе пасс, прошёл через открывшуюся калитку. Тёмное полотно небес разрезала очередная вспышка молнии, за которой последовал приглушённый раскат грома. Дождь был в самом разгаре, обрушивая на землю миллиарды крупных капель ледяной воды. Человек не оглядываясь направился к входной двери и, в считанные секунды добравшись до крыльца, снова сделал незамысловатое движение палочкой. Дверь беззвучно открылась. Казалось, она и не была заперта на множество замков. Дом встретил человека теплотой, резко контрастирующей с холодом улицы, и уютом, который воссоздавало тихое потрескивание поленьев в камине и мягкий свет, проникающий в каждый уголок помещения, украшенного разной праздничной ерундой. Преодолев небольшую прихожую, непрошеный гость оказался в гостиной и удивлённо замер: на диване, расположенном посередине комнаты, напротив камина спиной к нему сидел Джеймс Поттер. Гроза на улице достигла своего пика. Ураганный ветер с силой могучего исполина гнул деревья к земле, ливень образовал непроглядную стену, а гром начал играть самую энергичную песню. — Я рассчитывал на более... активное сопротивление, — скинув капюшон, Волан-де-Морт мерзко ухмыльнулся, что сделало его и без того уродливое лицо ещё страшнее. — Что, даже не поприветствуешь своего гостя? Джеймс не повернул голову в сторону мага, но его безжизненный, надломленный голос всё же прозвучал в ответ: — Не делай этого, прошу... Красные глаза Волан-де-Морта будто стали гореть ярче, улыбка вновь исказила змеиное лицо. Том почувствовал себя хозяином положения. И ему несказанно нравилось это ощущение власти над чужими жизнями. — Конечно! — холодный голос Риддла странным образом отлично сочетался с сарказмом. — Я и не думал убивать твоего выродка. Всего лишь пришёл проведать твою семью, безусловно дорогую моему сердцу! — несмотря на показное пренебрежение ситуацией, Том был напряжён: рука крепко сжимала палочку, указывающую на макушку Поттера, спина неестественно выпрямлена, а глаза цепко оглядывали каждый уголок помещения. «Всё не может быть так просто!» — настойчивая мысль не покидала его головы. — Как жаль, что всё это, увы, жалкая ложь... Авада Кедавра! Зелёный луч устремился в голову Джеймса, но тот так и не пошевелился, даже не издал ни звука, и заклинание беспрепятственно достигло цели. Тело Джеймса обмякло на диване... — Нет... Здесь явно что-то не так! — прошипел Волан-де-Морт прежде чем отшатнуться от появившегося возле камина скелета, облачённого в балахон. Он появился совершенно внезапно, не подавая каких-либо знаков. Плоть стала покрывать видимые из-под мантии части тела: кисти рук, голову, лицо. Бесшумно, быстро, довольно эффектно. Менее чем за несколько секунд скелет перевоплотился в бледную, худую девушку с пепельными волосами и пустыми глазницами, которые будто источали загробный холод. На смертельно тощем лице расползлась широкая белоснежная улыбка. Тому показалось, что на мгновение голова девушки вновь стала оскалившимся черепом. Он быстро указал палочкой на нежданного гостя... Однако в следующую секунду замер в этой позе, не в силах вновь пошевелиться. — К-кто ты?! — сквозь сжатые зубы прошипел Волан-де-Морт, изо всех сил пытающийся побороть онемение. — Что тебе нужно?! — Неверный вопрос, — всё также улыбаясь, нежно произнесла девушка, — правильней было бы не задавать столь глупых вопросов вовсе, — она подошла к Тому на расстояние вытянутой руки. Холод пробрал его до костей. Давно забытое чувство страха плотным коконом окутало душу. — Я, знаешь ли, не люблю, когда меня расспрашивают... смертные, — приглядевшись, Риддл заметил пар, исходящий из её рта при каждом сказанном слове. Это последнее, что он увидел в своей жизни. Девушка протянула к нему свою сквозящую холодом руку, и красные глаза Тома потеряли свою насыщенность. Жизнь мгновенно утекла из ослабевшего тела. Пустые глазницы девушки на секунду заполнились тягучей чёрной субстанцией. Воздух вокруг неё будто зазвенел, образуя волны ряби повсюду...***
Несколькими минутами ранее. Джеймс тихо проскользнул в детскую, боясь нарушить устоявшуюся в этом маленьком мирке гармонию. Он был готов поклясться, что Лили даже не заметила его, полностью отдаваясь ребёнку, которого баюкала на руках. Прошёл уже год с рождения Гарри, но материнская любовь становилась лишь крепче. Как бы это глупо не звучало, иногда Джеймс даже начинал ревновать Лили к малышу. Он никогда не видел у неё такого нежного, наполненного искренней любовью взгляда. Гарри вызывал у неё именно те эмоции, ради которых люди и становятся родителями. Даже больше! Гарри был для неё всем, как и для него. Малыш, унаследовавший у родителей их лучшие черты, принёс в их жизни счастье, какого невозможно достигнуть и даже понять остальным людям. Гарри уже давно перестал плакать, оказавшись в материнских объятиях, но Лили не отпускала его, продолжая просто молча смотреть на сонного малыша и легонько покачивать его. Именно в такие моменты Джеймс чувствовал невероятное тепло, разливающееся внутри. Со стороны он мог казаться простым хулиганом, бездельником и хамом, но в кругу семьи Джеймс был совершенно другим человеком. Рядом с ними в нём просыпались чувства, о которых он бы никогда не рассказал Сириусу, потому что тот бы рассмеялся, назвав это всё «романтической ерундой, возможной только в сопливых книжках». Джеймс хотел подойти к жене и обнять её, воссоздав полную картину семейного счастья, но не успел он сдвинуться с места, как спиной почувствовал пронизывающий насквозь холод. Рука медленно скользнула к карману с волшебной палочкой. Джеймс не знал, почему он резко не обернулся и почему сразу не бросил парализующее заклинание за спину. Что-то не давало ему сделать это. Схватив палочку, он поверхностно задышал и мелко затрясся от холода. Лили всё также стояла спиной к нему, но уже положила Гарри в кроватку и игралась с ним. — Не бойся, я ещё не скоро буду опасна для тебя и твоих близких... — прошелестел, как сухая листва, подгоняемая ветром по асфальту, безэмоциональный женский голос. — Можешь отпустить этот бесполезный кусок древесины. Джеймс послушался, что-то заставило его. Прерывистым движением он отдёрнул руку от кармана, и холод перестал окутывать его. Тело снова стало чувствовать уютное тепло комнаты. Джеймс резко обернулся, но никого не увидел. Снова повернувшись к Лили он поражённо застыл, не в силах сделать что-то: вместо красавицы-жены над кроваткой склонился самый настоящий скелет, одетый в точности как она в короткий розовый халатик и мягкие тапочки. Что-то оборвалось в душе, какая-то часть её разбилась, как стеклянная бутылка, брошенная в стену. Он дрожащей рукой с силой протёр глаза, сняв очки. Когда Джеймс снова поместил очки на законное место, то пошатнулся, увидев, как скелет медленно поворачивает к нему голову. — Нет-нет-нет... — слёзы навернулись на глаза, помутнив взор. Комната вокруг стала плыть в разные стороны. Оскалившийся в широкой улыбке череп смотрел в сторону Джеймса пустыми глазницами. — Джеймс! — будто сквозь пелену донёсся до него обеспокоенный голос жены, и в его глазах на мгновение потемнело. В следующую секунду он почувствовал, как чьи-то тёплые руки обнимают его, и что-то щекочет лицо. — Что с тобой? — разлепив разом потяжелевшие веки, Джеймс часто заморгал и увидел перед собой лицо жены, а затем, глубоко вздохнув, уткнулся лицом в её рыжие волосы, вкусно пахнущие цитрусами. — Всё в порядке... — прошептал он, крепко прижав к себе Лили, а затем мягко выбрался из её объятий. Перед мысленным взором всё ещё плыли эти пустые глазницы. — Пять минут и сорок шесть секунд до прибытия сюда Волан-де-Морта, — со стороны кроватки прозвучал безразличный голос. Лили вскрикнула от неожиданности, а Джеймс напряжённо всмотрелся в бледное женское лицо, больше похожее на обтянутые кожей кости. Гарри закопошился в кроватке, с поистине детским любопытством разглядывая нежданную гостью, от которой исходил далеко не приятный холод. Лили достала палочку и начала произносить заклинание оглушения, но незнакомка растянула губы в улыбке, больше похожей на звериный оскал, и палочка подлетела к ней, приземлившись на вытянутую в последний момент ладонь. Напуганая мать без оружия рванулась в сторону возможной угрозы для её дитя, но осознала, что не может сдвинуться с места и даже открыть рот. Даже дыхание остановилось. Мир вокруг замер: капли дождя перестали отбивать монотонный ритм по окну, вспышки молний прекратились, гром остановил свою тяжёлую музыку, воздух вокруг, казалось, сжался и стал плотнее. Джеймс не видел опасности в этой незнакомке. Он на подсознательном уровне чувствовал, что она хочет помочь, а оговорка про Волан-де-Морта лишь укрепила его уверенность. — Делайте всё, что я скажу, — начала говорить женщина тихим, но от этого не менее уверенным голосом, — сейчас сюда прибудет один наш общий знакомый и захочет убить вашего сына. Я собираюсь остановить его. Ваша задача запереться в этой комнате и не выходить, — закончив фразу она исчезла, забрав с собой стужу. Мир вокруг ожил. — Д-джеймс? — Надо сделать как она говорит. Я чувствую, что так будет правильно...***
Дождь продолжал барабанить по окну под аккомпанемент раскатов грома и вспышек молний. Детскую комнату мягко окутывал свет простенькой люстры, однако уют в помещении поддерживался вовсе не бездушной лампой, а чарами и мягким ковром, на котором рядом с кроваткой в обнимку сидели Поттеры. — Джеймс, ты уверен, что всё будет в порядке? — спросила Лили, кладя голову на плечо мужа. О прошедшей истерике напоминали только слегка красные от слёз глаза и редкие пошмыгивания носом. Джеймс медленно перебирал рыжие локоны, иногда поглаживая жену по голове, как котёнка, и далеко не сразу ответил на вопрос. — Не знаю, — спустя пару минут произнёс он умиротворённым голосом. Мысли его были далеки от настоящего, затуманенный взгляд упирался в дверь напротив, а сознание постоянно рисовало ему картину скелета в халате, склонившегося над детской кроваткой. Маленькая царапина на щеке дала знать о себе, защипав, и Джеймс отвлёкся от мрачных размышлений, вспомнив, что произошло совсем недавно. Как только незнакомка, кем бы она ни была, исчезла, Лили закатила настоящую истерику. Джеймсу даже пришлось наложить на кроватку, где возился Гарри, заглушающее заклинание. Слёзы текли водопадом, прокладывая дорожки по красивому, покрасневшему лицу, её дыхание превратилось в что-то среднее между кашлем и отчаянными завываниями, отчаянное рыдание сотрясало её тело. Джеймс не понимал, как можно успокоить плачущую девушку, поэтому сделал первое, что пришло в голову — обнял... и немного пострадал из-за этого. Лили, забывшись от наплыва эмоций, стала вырываться из родных рук, в процессе чего царапнула ногтями по лицу Джеймса. В конце концов, посадив жену рядом с собой, он стал нашёптывать ей разную ерунду и покачивал её в своих объятиях до тех пор, пока истерика не прекратилась. — А почему ты так сильно веришь этой... Этой... Я даже не знаю кому! — Лили, я знаю её ровно столько же, сколько и ты! Просто... не знаю как это объяснить... Я чувствую, что она не желает нам зла. — Надеюсь, твои чувства не подведут нас, — Лили, опираясь на мужа, встала на ноги и, пошатнувшись подошла к кроватке, — и не подведут его. — Я уверен в этом, — Джеймс одним плавным движением оказался за спиной Лили и, неосознанно опустив взгляд на её прикрытые лишь тонкой тканью халатика бёдра, глубоко вздохнул. Не успел он обнять жену, как в комнате снова затвердел воздух, став немыслимо холодным. — Вы свободны. Можете выходить отсюда. Том Риддл больше никогда никого не убьёт и не обманет, — голос таинственной незнакомки доносился откуда-то сзади, Джеймс не видел её, замерев в одной позе. — Хм, зачем я отчитываюсь перед вами? Вы же не вспомните обо мне. Время ещё не пришло... Возможно, она сказала бы что-то ещё, но произошло то, что повергло в шок Джеймса и, скорее всего, всех присутствующих в комнате: из детской кроватки донеслось мычание, пыхтение, какая-то возня, и показалась взъерошенная макушка Гарри. Он опирался пухлыми ручками на стенку кроватки и восторженно осматривал вибрирующий воздух и замерших родителей. Когда взгляд его ярко-зелёных глаз, которыми сильно гордилась Лили, остановился на чём-то, что находилось за спиной Джеймса, Гарри тыкнул туда пальцем и радостно крикнул: — Серь! — гробовую тишину разрезал его задорный смех. — Серь! Джеймс с замиранием сердца ждал реакции незнакомки. Ждал и боялся её. — Не может быть... — прозвучал холодный голос, смешиваясь со смехом ребёнка. — Это невозможно...***
Десять лет спустя... Круглый участок идеально ровной земли радиусом метров тридцать, покрытый невысокой травой, омывался морской водой, чьи просторы тянулись до самого горизонта. Солнце, застыв в зените, освещало бескрайний океан, поигрывая на его небольших волнах бликами. Лёгкие дуновения ветра нежно и даже осторожно касались травы и проскальзывали по воде, унося с собой все незримые человеческому глазу пылинки. Посередине одинокой земли отжимался мальчик лет двенадцати на вид. Его длинные взъерошенные волосы подпрыгивали в такт движениям. Изо рта исходил едва заметный пар, образующийся громким ритмичным дыханием. Высокие берцы были измазаны грязью, несмотря на чистейшее окружение, а штаны, заправленные в ботинки, и вовсе порвались в некоторых местах. Мальчик отжимался быстро и усердно, мощная грудная клетка, не скрытая никакой одеждой, почти касалась земли. По прошествии нескольких минут он убрал одну руку за спину, что нисколько не напрягло его. Сменив руки несколько раз, мальчик замер, а затем встал на руки и, сделав мостик, оказался на ногах. Сложив мускулистые руки на груди, он закрыл глаза, и в следующее мгновение прямо перед ним сформировался обычный турник. Спустя несколько минут беспрерывных подтягиваний, за спиной мальчика внезапно повеяло холодом, на который он не обратил ни малейшего внимания, и прозвучал родной безразличный голос матери: — Зачем ты занимаешься этим, Гарри? — вопрос, задаваемый каждый раз, когда он уединялся на одиноком участке земли, чтобы потренироваться. Гарри, не прекращая упражнения, перевернулся лицом к ней и просто нагло ухмыльнулся. Вид строгой матери всегда веселил его. Её глазницы хоть и были пусты, но всё же он чувствовал этот прожигающий взгляд. Худое лицо было на первый взгляд спокойным, но слегка различимые желваки выдавали степень её раздражения. Женщина вздохнула и всё также холодно добавила: — Я не буду принуждать тебя прекратить, просто... Ты же понимаешь бессмысленность этих занятий. Гарри сунул руку в один из многочисленных карманов штанов и, продолжая подтягиваться на одной руке, с привычной для него полуулыбкой заявил: — Почему же бессмысленных? — он поменял руки. — Я укрепляю своё тело и дух! — Гарри почувствовал на себе изучающий взгляд матери. — У тебя есть сила, с которой не нужно тратить время на такую ерунду, — Гарри хмыкнул и уже открыл рот, чтобы что-то возразить, но Серис продолжила говорить, перебив его, — но я хотела поговорить с тобой не об этом, — с этими словами исчезли бескрайние водные просторы и идеальная поляна. На место прохладного ветерка пришла противная жара, а вместо шума волн появились шелест листвы, отдалённые крики детей и голоса взрослых. Гарри оказался на лежаке возле большого бассейна на заднем дворе их с матерью дома, а вместо грязных берцов и порванных штанов на нём были плавки. Некогда чистую небесную лазурь теперь покрывало множество нелепых облаков. Обречённо вздохнув, Гарри потянулся к стакану сока, стоящему на небольшом круглом столике справа от лежака, закрываемого тенью зонтика. — Милый, мне надо с тобой серьёзно поговорить! — послышался нежный голос Серис, выходящей из дома. Гарри прикрыл глаза, прыснул и вновь открыл их, поднимаясь на ноги по-кошачьи грациозным движением. Игра в обычных людей забавляла его. Ему нравилось видеть Серис такой неестественно живой. — Пришло письмо из Хогвартса! — Гарри скосил взгляд с улыбающейся зеленоглазой красавицы-брюнетки, которую можно было посчитать разве что его старшей сестрой, но никак не матерью, на конверт у неё в руке. — Наконец-то! — только сейчас осознав, что сказала мать, Гарри с «искренней» радостью подбежал к ней и выхватил письмо из её изящных рук. — Когда пойдём за покупками? — распечатав конверт и мельком пробежавшись взглядом по письму, спросил Гарри, снизу вверх глядя на Серис. Несмотря на то, что они большее количество времени проводили в мире людей, Гарри так и не смог привыкнуть к образу матери. Слишком уж сильно он отличался от её истинного облика. Бледные, почти прозрачные волосы здесь были угольно-чёрными, вместо пустоты на мир жизнерадостно взирали ярко-зелёные глаза, так похожие на его, а лицо, которое было настолько худым, что казалось будто кожу просто натянули на голый череп, теперь было... живым, пусть и далёким от идеала, но живым. Фигура, постоянно скрытая бесформенной мантией, сейчас напоминала тех девушек, которые обычно красуются на обложках разных журналов о красоте. Одним словом, Серис была другой. — Сначала я хочу поговорить с тобой! — ласковым голосом, изогнув губы в улыбке, произнесла она, глядя на него любящим взглядом. Гарри видел её актёрскую игру на протяжении всей жизни, но так и не привык к этой иллюзорной доброте. — Хорошо, — услышав это, Серис развернулась и прогулочным шагом пошла обратно домой. — Хорошо... — шёпотом повторил Гарри и отправился к лежаку, где были его вещи.***
Двухэтажный коттедж снаружи ничем не отличался от соседей, но внутри... Внутри он был невероятно прекрасен. Даже просто скользнув взглядом по ярко освещённому солнечным светом, который пробивался сквозь широкие окна, помещению, невозможно не отметить этой элегантной красоты. В комнатах не было кучи разнообразной ненужной мебели, сковывающей свободу, не было и вычурных картин, заполняющих высокие стены с простенькими бежевыми обоями, не было бесконечного множества мелких декоративных безделушек... Гарри всегда считал, что красота заключается в простоте. На первом этаже была гостиная, которая плавно переходила в маленькую кухню, напротив большого серого дивана стоял низкий столик и прилагающиеся к нему два шикарных кресла. В гостиной не было даже камина или телевизора. На втором этаже располагались две хозяйские спальни и три гостевые. Последние утопали в пыли из-за ненадобности. Серис сидела в одном из кресел и выжидающе смотрела на Гарри, который не спеша подходил к дивану. — Кхм, кхм... — Серис прочистила горло и, к удивлению Гарри, заговорила своим настоящим, ледяным голосом, который он никогда не слышал в мире людей. — Думаю, ты поедешь в Косой Переулок один. У меня появились... неотложные дела. Надеюсь, ты будешь вести себя достойно и не сорвёшься. На твоём месте я бы не стала разочаровывать меня, и ты прекрасно знаешь почему. — Всё будет в порядке, ты же понимаешь это, — в тон матери ответил Гарри, не переставая легко улыбаться. Серис, смерив Гарри изучающим взглядом будто она увидела его впервые, встала с кресла и уже вновь добродушным голосом произнесла: — Прежде чем отправишься, надень что-нибудь поприличнее. — Как скажешь! — развалившись на диване, воскликнул Гарри и, почесав затылок, спросил: — А что будешь делать ты? — То, что должна, — снова привычное безразличие завладело её голосом. Когда Гарри повернул голову в сторону матери, то уже не обнаружил её. — И зачем нам весь этот цирк... — слова Гарри эхом отразились в его сознании. Всю свою сознательную жизнь он провёл будто с двумя разными людьми и в двух разных мирах, но он не понимал зачем ей нужно находиться в мире живых, скрываясь. То, что его мать — Смерть, он знал с самого раннего детства. Она это не таила, но и не говорила об этом. Просто находясь под давлением постоянного холода и в окружении заблудших душ, Гарри рос... жёстким человеком. Он был умнее, сильнее и, как бы это странно не звучало, взрослее своих сверстников и даже некоторых взрослых. Провожая в последний путь умерших под руководством матери, Гарри морально закалялся и в один день, когда ему было семь, она даровала ему особую способность видеть судьбы людей. Именно тогда Серис и он стали проводить в мире живых много времени, постепенно привыкая к нему. Гарри чувствовал, что он здесь чужой, но нельзя было идти против своей природы. Он не мог навсегда остаться там, в загробном мире, встречая лишь безликие сгустки воспоминаний. Вот уже третий год он живёт как обычный человек, но так и не смог постичь человеческих чувств. Не завёл друзей в маггловской школе и не общался ни с кем на улице, а причиной всему послужило его наследие. Невозможно быть как все и тем более привязываться к людям, когда видишь, какая их ждёт судьба. Особенно, если Гарри будет фигурировать в ней... Отмахнувшись от грустных размышлений, мальчик плавно встал с дивана и, оглядев свой наряд, вспомнил приказ матери. Сказать честно, он никогда не следил за тем, во что одевается, так как просто не привык. В его с Серис мире одежда не имеет значения, но не здесь. Люди ценят в первую очередь не характер человека, не его поступки, а то, как он выглядит! Гарри была непонятна такая странность в их мышлении. Именно из-за этого Серис насильно заставляла Гарри выглядеть красиво... А уж заставлять она умеет! Поднявшись к себе в комнату, обитель бардака, хозяин гордо осмотрел хаотичное убранство: на полу валялись штаны вперемешку с несколькими футболками, на письменном столе красовалась клякса от чернил и кучка смятых тетрадных листов, а кровать выглядела так, словно она была местом боевых действий. Гарри на долю секунды задержал взгляд на висящем на стене портрете. На нём был изображён он сам на фоне густого леса. Гарри с портрета был моложе, его лицо ещё не потеряло детской округлости, а глаза излучали искреннюю радость... Ему не нравился этот портрет. Он напоминал о том, что у него нет и не было детства. Портрет — обман. Гарри никогда не был обычным ребёнком. Уже в пять лет он познал, что такое смерть на чужом примере. В семь он окончательно убедился в неизбежности конца всего. Смерть — это лишь вопрос времени, она настигнет и его, несмотря на то, что он её сын. Подойдя к открытому шкафу, в котором на удивление висели несколько чистых и не мятых костюмов, Гарри не задумываясь достал белую рубашку с коротким рукавом и чёрные джинсы, посчитав их самым простым и оптимальным вариантом. Вообще, ему не нравилась вся одежда, сковывающая движения, но раз Серис сказала одеться прилично, он не мог не послушаться. Переодевшись, Гарри посмотрелся в зеркало на дверце шкафа и, кивнув своим мыслям, вышел из комнаты, бесшумно закрывая за собой дверь.***
Волшебство. Ещё совсем недавно Гермиона считала это всё сказками для глупых детей, но сейчас, наблюдая за тем как серьёзная женщина, представившаяся Минервой Макгонагалл, превращается в кошку и обратно, она осознала, что магия — не выдумка. В её голове моментально стали проноситься варианты возможного будущего в мире волшебства. Мире без грязи, злости и лицемерия. Мире, где никто не будет унижать друг друга только из-за того, что у кого-то не совпали интересы. Мире, где она, Гермиона, сможет показать чего она стоит! Она может продемонстрировать свои знания и старания! — Мистер и миссис Грейнджер, надеюсь, все вопросы улажены? — из грёз о счастливом будущем её вывел голос Макгонагалл. Гермиона с надеждой посмотрела на родителей, которые в глубокой задумчивости взглядом сверлили пол. — То есть наша дочь будет жить целых девять месяцев одна в каком-то замке?! — с не очень-то скрываемой злостью вопросил папа. — Дэн! — воскликнула смущённая невежливостью мужа мама. — Я понимаю Ваши переживания по этому поводу, — Макгонагалл была сама невозмутимость, — но спешу Вас заверить, что Хогвартс — самая безопасная школа магии в мире. К тому же, ваша дочь будет там не одна, а со своими сверстниками, которые тоже будут обучаться колдовству. Прошептав что-то мужу, Эмма дала ответ, который заставил Гермиону по-настоящему обрадоваться: — Хорошо, мы согласны... Только как мы попадём в этот ваш... — она запнулась, забыв название магического квартала, но Макгонагалл прекрасно поняла суть вопроса: — Не переживайте, я буду сопровождать вас, пока вы не приобретёте всё необходимое, — вставая, произнесла она. — А теперь приношу свои извинения, мне нужно откланяться. До свидания, миссис Грейнджер, мистер Грейнджер, мисс Грейнджер, — она по очереди попрощалась с семьёй и с хлопком исчезла. — От всего этого голова идёт кругом... — пробурчал Дэн, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза ладонью. — Да уж... — Эмма прильнула к мужу, положив голову ему на плечо. Видя, что родителям не до неё, Гермиона, стараясь не шуметь, встала с кресла и направилась к себе в комнату. Не взирая на спокойный внешний вид, сердце девочки ускоренно отбивало свой ритм, а мысли сумбурным потоком сменяли друг друга. Она не могла поверить в увиденное и услышанное. Слова той женщины про то, что волшебство реально, и где-то там далеко существует целый замок, полный таких же детей, как и Гермиона, будоражили сознание. Мечты о том, что её примут такой, какая она есть, о том, что все перестанут дразнить её, не покидали Гермиону до тех пор, пока она не заснула со счастливой улыбкой на лице...***
Гарри, захватив с собой денег на покупки и ещё чуть-чуть на непредвиденные затраты, спокойно добрался до Дырявого Котла на общественном транспорте. Бар встретил его полностью занятыми столиками и свойственным для этого места полумраком. Когда Гарри вошёл, лишь несколько взрослых волшебников бросили на него быстрые взгляды и сразу вернулись к своей выпивке в компании друзей. — Здравствуйте, — Гарри подошёл к барной стойке и, облокотившись на неё, обратился к бармену, протирающему и так чистый стакан, — мне бы попасть в Косой Переулок. Бармен, не прекращая тереть стакан, некоторое время вглядывался в лицо Поттера. Его взгляд будто оставлял тяжкий след, медленно скользя по лицу. Спустя несколько долгих минут тишины и борьбы взглядов бармен добродушно улыбнулся и, с громким стуком поставив стакан на стойку, сказал: — Конечно, конечно! Ты, должно быть, на первый курс собираешься, да? Иди за мной, — он жестом поманил Гарри за собой, выходя из-за стойки. Поттер проследовал за шустрым стариком на задний двор паба и с едва заметной улыбкой наблюдал за тем, как тот отсчитывает кирпичи на одной из стен. Наконец, завершив махинации с палочкой, бармен отошёл от исчезнувшей стены, на месте которой появилась шикарная арка, и с тем же добродушным выражением лица заявил: — Вот он, Косой переулок! Надеюсь ты не начудишь глупостей без родителей! Пропускать первогодок без сопровождения взрослых не в моих правилах, но... — он посмотрел на безразличное лицо Поттера и обвёл взглядом его внушительную фигуру, — чую я, что ты малый не простой! Гарри улыбнулся чуть шире и, проходя мимо старика, прошептал что-то едва шевеля губами. Бармен пошатнулся и на мгновение его лицо стало бледным как мел, а глаза закатились. Когда Гарри перешагнул через арку, старик как ни в чём не бывало отправился обратно за стойку. Воспоминания о странном юноше, так сильно похожем на Джеймса Поттера, канули в лету...***
Мельтешащие туда-сюда люди в странных одеяниях, красивые в своей необычности заведения, стоящие по обе стороны извилистой улицы, огромное количество всего неизвестного и от этого только более привлекательного — разум Гермионы буквально впитывал окружающую её магию в себя, как губка. Она только и успевала, что крутить головой по сторонам, пытаясь не отставать от родителей и профессора Макгонагалл. Всё было слишком интересно! Спустя четыре дня после того как пришло письмо из Хогвартса, Макгонагалл прибыла в дом Грейнджеров и, попросив всю семью взяться за деревянную ложку, телепортировала их в какой-то тёмный бар. Оттуда они и попали в Косой переулок — вот уж поистине волшебное место! Уже были куплены мантии и книги, оставалась только волшебная палочка. Гермиона так бы и не отвлеклась от изучения местных зданий, если бы не родители, которым приспичило поесть здешних сладостей в местном кафе. Макгонагалл сразу заявила, что у неё есть неотложные дела в Гринготтсе и удалилась, пообещав вернуться через несколько минут. Посетителей у светлого, излучающего позитив заведения было много. Волшебники всех возрастов вкушали разные виды мороженного. Свободных столиков практически не было, и Грейнджеры поспешили сразу занять место напротив окна. К ним тут же подошла официантка и, подавая меню, объяснила, как сделать заказ. — И вправду чудеса какие-то... — наверное в сотый раз повторял папа Гермионы после того, как на столике моментально появились три тарелки с разными мороженками. — Магия! — весело улыбнувшись, воскликнула Гермиона и захватила немного мороженого ложечкой. Пока она была увлечена поеданием десерта, не забывая мечтательно улыбаться при этом, родители странно переглядывались и взялись за руки под столом. Для них видеть дочь счастливой — это цель всей жизни. И они достигли этой цели... Наконец-то. За поеданием вкусного мороженного и болтовнёй «ни о чём» радостная семья Грейнджеров не заметила, что рыжеволосая девушка за соседним столиком резко вскочила с места и ошарашенным взглядом уставилась на что-то за окном, пока её спутник разворачивался, чтобы тоже посмотреть в ту же сторону. Ложка, так и не достигнув его рта, с громким стуком упала на пол...***
Лили не верила своим глазам... Гарри часто снился ей, и она разговаривала с ним в своих снах, но счастливые моменты всегда заканчивались пробуждением. А сейчас она увидела его вживую! Она наконец увидела своего когда-то потерянного сына! Гарри стоял напротив окна, внимательно разглядывая вывеску кафе, запустив руки в карманы штанов. Лили не заметила того, как Джеймс тоже повернулся в сторону окна. Её взгляд был сконцентрирован на сыне, а сердце разогналось до скорости гоночного болида. Она всматривалась в каждый миллиметр на его лице, и счастье, как снежный ком, накатывало на её душу... Она бы так и не оторвала взгляда от лица Гарри, но он резко сдвинулся с места и оказался на входе в кафе. Только тогда Лили оглядела и его слишком статную для ребёнка фигуру, подчёркиваемую приталенной рубашкой. Гарри долго стоял на входе, медленно «сканируя» окружение, а когда он встретился взглядом с Лили, то... Просто не обратил на неё внимания! — Гарри... — тихо, едва разлепив засохшие губы, прошептала она, — Гарри! — уже громкий крик отвлёк всех посетителей от поедания сладкого, в том числе и самого виновника инцидента. Гарри вместе со всеми повернулся на голос Лили, но в отличии от остальных на его лице появилось крайне подозрительное выражение. Лили вскочила с места и побежала к сыну, чуть не сбив попавшуюся по пути официантку. Когда она уже протянула к нему руки, чтобы обнять, Гарри плавно отошёл и Лили неловко обхватила воздух. В следующее мгновение прозвучали самые страшные для любящей матери слова: — Кто вы? И взгляд полный непонимания, которым оценивают странных незнакомцев, вторгнувшихся в личное пространство. Сердце Лили перестало качать кровь... Или как ещё объяснить, что её кожа приобрела бледный оттенок, а ноги подкосились, и она лишь чудом не повалилась на холодный пол? Картинки счастливых времён, когда Лили ещё не просыпалась с мыслями о самоубийстве, когда в её жизни был маяк, освещающий всю темноту войны и прочих бед, становились всё чётче при взгляде в такие родные ярко-зелёные глаза. Она не видела ничего вокруг. Сознание полностью заполнилось Гарри... и его нейтрально-вежливой фразой «кто вы?», послужившей ударом в самую глубину души. Она не видела, как Джеймс, словно под конфундусом, медленно движется в их сторону, не замечала, как Гарри становится в напряжённую стойку, готовый защищаться. — Откуда вы знаете моё имя? — Гарри! — прежде чем Лили отошла от шока, за её спиной прозвучал голос Джеймса. Одновременно с восклицанием он пробежал мимо Лили и попытался обнять сына... Неудачно. Тот вновь плавно отошёл в последний момент. — Спрошу ещё раз: кто вы и откуда знаете моё имя? Лили смогла оторвать взгляд от Гарри, и бушующие чувства уступили рациональному разуму. Она начала понимать, что он действительно просто не помнит их. Та женщина, кем бы она ни была, забрала Гарри в слишком раннем возрасте. Детский мозг просто не мог запомнить родителей за год и не забыть за последующий десяток лет. — Гарри, понимаю, тебе будет тяжело поверить в услышанное, но прошу, выслушай, — тон Лили можно было сравнить с успокаивающим голосом профессиональных психологов, ведущих беседу с клиентами, — я... — слова застряли в горле, и сдерживаемые слёзы всё же навернулись на глаза, размазывая обзор, — я твоя мама! Настоящая мама! Надеясь непонятно на что, Лили, уже не сдерживая слёз, рванулась обнять Гарри. Если бы она видела его лицо после сказанного ею, то ужаснулась бы тому, насколько может быть злым его выражение... Но она не видела. — Не смей... — прорычал Гарри, молниеносно схватив Лили за шею обеими руками. Её дыхание сбилось, она осознала, что произошло. Со стороны послышался достаточно громкий возглас Джеймса, который собирался наложить ступефай, но не успел он произнести первый слог, как палочка вылетела из его рук, с громким стуком упав на пол позади Гарри. Посетители, ранее лишь бросавшие косые взгляды на семейную дилемму, теперь не скрывали своего любопытства и в гробовой тишине наблюдали за действом. — Не смей лгать мне! Я отлично знаю свою мать, и такие как ты не имеют права говорить подобную ересь! — голос Гарри походил на шторм, бушующий над водными просторами, наводящий страх и желание чтобы он утих. Хватка усилилась, и Лили больше не могла вдохнуть. — Прежде чем излагать глупые шутки, подумай своими крошечными мозгами, сука! — после этих слов Гарри брезгливо отбросил от себя Лили, которая повалилась на пол и, откашливаясь, стала судорожно хватать ртом воздух. Вернув себе безразличное выражение лица, он развернулся, чтобы уйти, но... — Что ты, чёрт подери, творишь?! — мужской голос разрубил устоявшуюся тишину. Гарри на мгновение замер, а затем, решив что-то для себя, тряхнул головой и под непонимающий, полный страха взгляд тяжело дышавшей Лили, всё ещё сидящей на полу, отправился на выход. Лили не обращала внимания на воцарившийся поток тихих голосов со всех сторон и Джеймса, который помогал ей встать...***
Беспрерывное щебетание птиц разносилось по залитой солнечным светом поляне, окружённой плотным кольцом густых деревьев. На невысокой траве застыли капли росы, но это не мешало пожилому волшебнику с идеально чёрной тростью в руках присесть на землю, слегка намочив брюки и низ пиджака. Глубокие серые глаза устало провожали медленно ползущие по голубому небосклону облака. На морщинистом лбу, неряшливо выпав из элегантной длинной причёски, лежали несколько локонов седых волос. Волшебник потянулся испещрённой шрамами рукой в карман пиджака и вытащил оттуда пачку обычных маггловских сигарет. Отложив трость и смахнув что-то с прямого аристократичного носа, он достал зажигалку из другого кармана и прикурил. Некоторое время на поляне можно было увидеть только испускающего клубы дыма старика, но его одиночество наглым образом прервали. Птицы умолкли. — Как дела? — пустой женский голос раздался позади мага. Хоть шагов не было слышно, он знал, что Смерть подбирается к нему всё ближе. — Не знаю, — в тон собеседнице ответил старец, отбросив недокуренную сигарету, которая растаяла в воздухе, так и не долетев до земли, — ты уже не в первый раз приходишь ко мне... Можно ли считать, что дела мои совсем плохи? Или же ты нашла во мне любимца? — маг протяжно закашлял, прикрыв рот рукой. Возраст в совокупности с курением давал о себе знать. Его собеседница, не обращая на это внимания, присела рядом, вытянув вперёд худощавые ноги, едва прикрытые скромным белым платьем, сливающимся с её кожей. — Нет. Ты заслужил куда большего... — в её пустых глазницах на мгновение появились маленькие белые шарики, а губы искривились в усмешке, — но до звания любимца не дотягиваешь. Волшебник наконец поборол приступ кашля и, выровняв дыхание, полностью опустился на влажную траву, продолжая смотреть на облака. Несколько минут они провели в тишине, но его голос всё же прозвучал: — Я ждал встречи с тобой, знаешь? Каждый раз я чувствую надежду, когда ты так близка ко мне, — он издал что-то похожее на смешок. — Забавно, правда? — сказав эти слова, он прикрыл глаза, даже не ожидая ответа, и постепенно погрузился в сон. Сквозь пелену помутневшего сознания он вновь услышал пение птиц...***
Гарри с жестоким хладнокровием и силой отталкивал попадающих под руку прохожих, пока шёл по направлению в зоомагазин. Все, кто попадал под горячую руку, с той же злостью оборачивались на обидчика, потирая ушибленные места, но кроме гневных взглядов ничего не предпринимали. Гарри же, в свою очередь, специально наталкивался на магов, чтобы выбить их на ярость. Любое упоминание о его матери безмерно гневало Поттера... И он не понимал почему, но ему почти нравилась эта злость. Она была единственной эмоцией, которую он по-настоящему испытывал, а не создавал иллюзий. Сбив с ног чем-то взбешённого молодого волшебника, который как раз выходил из магазина, Гарри зашёл внутрь, хлопнув входной дверью прямо перед носом упавшего. Помещение встретило его приятным полумраком. Окна были завешаны тонкими шторами, чуть пропускающими искажённый уличный свет, а маленькие свечи, стоящие возле клеток с самыми разными магическими животными, освещали лишь небольшие участки рядом с ними. Когда Гарри вошёл, по магазину разлился тихий звон колокольчиков, и из-за стойки, находящейся напротив входа, поспешно вышел энергичный, прямо таки излучающий позитив, мужчина. Черты его лица было трудно разглядеть из-за теней. — Добро пожаловать в лучший магазин с лучшими магическими тварями во всей Англии! — голос был типичен для торговца: громкий, зазывающий, приятный. — Вы пришли приобрести себе верного защитника, готового отдать за вас свою жизнь, или вам по нраву нежный комочек счастья, дарующий душевную теплоту? Гарри, вставший напротив стойки, не успел произнести и слова, как продавец мягко схватил его за локоть и шустро повёл к ряду клеток, говоря при этом: — Знаю-знаю! Вам нужен кто-то, кто может поддержать вас в жарком бою! — он резко остановился и на мгновение повернул голову в сторону одной из клеток, двинулся дальше, не замечая пара, исходящего из рта Гарри, сцепившего зубы, что есть сил. — Нет! Вам подойдёт грациозная кошечка с переливающейся всеми цветами радуги шёрсткой! Или, быть может, филин, исполняющий красивейшие песни на... — договорить он не успел. Раскрывшийся рот, готовый выдать очередную порцию словосочетаний, так и замер, больше не шевельнувшись, а рука, сцепившаяся на локте Гарри, ослабила хватку и вскоре просто повисла вдоль расслабленного тела. Гарри выдохнул очередное облачко пара и, оттолкнув от себя безвольную тушу мужчины, пошёл дальше. Дойдя до самого конца магазина, где освещение становилось максимально тусклым, Гарри взглядом зацепился за неприметную ржавую клетку, стоящую поодаль от остальных. Она была меньше и значительно менее заметна. Зверя, находящегося внутри, было не видно. Это была единственная клетка, не освещённая свечкой, из которой доносились хоть какие-то звуки. На остальные были наложены заглушающие чары. — Ну привет... — прошептал Гарри, становясь на одно колено напротив клетки. Его глаза приобрели кислотный цвет, даруя ему возможность разглядеть животное, погружённое во мрак. За решеткой, твёрдо стоя на всех четырёх лапах, находился маленький чёрный котёнок. Казалось, что он с вызовом глядел на Гарри своими ярко-зелёными глазами. Его поза выглядела настолько уверенной, что Гарри не мог сдержать улыбки гордости за своего питомца. Мордочка котёнка была самой обычной, но вот взгляд... Взгляд был слишком осознанный для животного. — Я же обещал найти тебя, Локки! — сказав это, Гарри заметил, как глаза котёнка вспыхнули белым светом, после чего раздалось утвердительное мяуканье. — Вот и славно! Пора забирать тебя из этого... — Гарри обвёл взглядом узкий коридор магазина, — убожества. Очередное звонкое «мяу!» коснулось слуха Гарри и он, взявшись за ржавые прутья, дёрнул их на себя. Толстые слои пыли поднялись в воздух, щекоча ноздри. На следующей попытке решётка всё же поддалась и была отброшена в сторону, пока Локки неспеша, с грацией, присущей лишь семейству кошачьих, покидал своё временное пристанище. Гарри отряхнул руки о рубашку, не задумываясь о её чистоте, и подхватил питомца, тесно прижав того к груди. Возмущённые возгласы, а точнее, мяуканья были благополучно пропущены мимо ушей. — Локки, ты даже не представляешь, как я рад вновь увидеть тебя! — котёнок потёрся головой о грудь Гарри, как бы опровергая его предположение. — Мир людей такой... непривычный! Извини, что мы с Серис раньше не нашли тебя. Надеюсь, ты никого не убил? После очередного возгласа Локки, Гарри отправился на выход из магазина, по пути что-то прошептав, отчего продавец наконец-то стал похож на живого человека и, не вспомнив о своём последнем клиенте и странном коте, которого опасались все, принялся протирать пыль с вольеров...