***
В комнате повисла гнетущая тишина. Чара опиралась на косяк двери, колени её подгибались и видно было, что держится она из последних сил. Санс вскочил с кровати и хотел было спросить, где конкретно и что с остальными, но его опередила Фриск: — Что с тобой?! Твоя душа, Чара! — Упавшая подбежала к ошарашенной красноглазой и начала пронзительно вглядываться ей прямо в глаза. У девушки полились слёзы, и она чуть не упала на пол, прижимая руку ко рту. У неё явно начиналась паническая атака. Ладони тряслись, а слепая видела медленно расползающуюся белую полосу на ярко-красной душе. Напряжение в воздухе нарастало с каждой минутой. Скелетон больше не мог смотреть на свою подругу в таком состоянии, так что решил всё это прекратить сию же секунду: — Ладно, Фриск, не время. Чара, это в Руинах? — Судорожный кивок. — Значит я смогу нас телепортировать, быстро! — Парень подбежал к двум абсолютно идентичным Решимостям и, схватив, испарился с ними из комнаты.***
Когда трио оказалось в метрах ста от Руин не было видно огня, но дым валил массивными облаками из-под завалов, что остались от некогда красивых дверей и арки. Чара всё же упала на снег, задыхаясь в слезах. Её глаза горели, сузившийся от страха зрачок устремился прямо на фиолетовые обломки. В воздухе материализовались ножи и резко полетели в гору мусора. Но лишь разбились о неё, исчезнув в пустоте. Около бывшего прохода сидела сгорбившаяся Ториэль и пыталась поднять тяжёлые горячие железки. Её руки были разодраны в кровь, и, обжигаясь огненным железом, она продолжала пытаться разгрести гору обломков. Санс быстро осмотрелся. Не было только Азриэля. Внезапно сзади раздался громкий крик, никогда ещё целитель не слышал такого голоса Чары, никогда он не видел слёз Чары… никогда бы не подумал, что Чара может быть такой. — Мой брат внутри! Он там! Он погибнет, задохнётся и сгорит! Санс, спаси его, прош-шу! — Её голос сбился, она повисла на локте комика, который только ошарашенно мог смотреть на боль в алых очах; ничего путёвого в голову не приходило. Как он мог спасти своего старого друга; как он мог спасти брата подруги; как он мог спасти Принца Подземелья из Ада?! Он не знал, пока справа не раздался оглушительный крик птицы, которая ослепила на мгновение его взор.***
Фриск с ужасом смотрела на столпившихся около чего-то призраков, которые истошно вопили. Их возгласы заполонили её разум. Они настолько дикие и отчаянные, настолько пропитанные болью и скорбью. Такой шум попросту раскалывал голову, отчего слепая не знала, что делать, она не могла сосредоточиться. «Мой брат внутри!» — это пробудило девушку от всепоглощающего воя. Серые безжизненные глаза наполнились слезами, которые быстро скатывались на душу в белых трещинах, что выявилась перед упавшей. Фрик не сразу поняла: почему она увидела фиолетовую стену и обломки; почему она увидела белый снег и серо-коричневые столбы деревьев; почему она увидела ошарашенную старую леди, что отпала от чёрного прохода; почему её уши заложило ещё более громким криком птицы, что возникла перед её глазами, слепя их окончательно; почему вскоре это пропало, а она ощутила лишь холодную поверхность под собой. На ней как была футболка с носками, так она и осталась, тело пробирал мороз.***
Парень даже не посмотрел в сторону слепой, что упала на снег, после того как, видимо, открыла проход. Чара, барахтаясь всё в том же снегу и спотыкаясь, поднялась и побежала в открывшиеся «ворота», которые снова заполонило густым, тягучим дымом. Королева хотела кинуться за ней же, но дым забрал её силуэт, спрятав в себе. Время тягуче плыло, серые клубы продолжали валить с большой интенсивностью из места бывшего Домом. Неизвестность пугала поэтому Санс побежал к проходу и уже был готов зайти в неизвестность, как на него из-за серой стены газа свалилось два довольно тяжёлых тела. Чара быстро выползла из-под Азриэля и оттащила в сторону. В это время комик вставал на ноги, чтобы проверить жив ли ещё парень. Принцесса тормошила местами обожжённого брата, что никак не хотел открывать свои глаза. Что не хотел откликаться на её судорожное: — Азриэль, братик, братец! Открой глаза, придурок, вставай, ну же! Нет, Азриэль, козлина ты эдакая, ты не сдохнешь! Никогда в жизни ты, блять, не сдохнешь! Драконы же живучие, вставай, сук лесной, я тебе это ведь ещё припомню, ножи мои драить ведь будешь! Баран упёртый, поднимай свою обгоревшую жопу, чтобы мы как в детстве продолжили друг друга доставать с того света! Проснись, скоти~ина~а, — она упала лицом к нему на грудь, крепко цепляясь за вязаный жилет. Её спина судорожно поднималась и опускалась, а рубашка, кажется, пропиталась солёной жидкостью. — Опре…делись уже… кто я… дракон…ко…зёл…или баран… — тяжёлый сиплый голос с попеременным кашлем заставил шатенистую шевелюру взлететь вверх, а красные глаза пронзительно посмотреть в открывающиеся зелёные. — Да все разом, сучий сын! Чтобы ты ещё раз попробовал умереть пока я на этом свете вожусь! Братик, братец, ж-живой… — бледное запястье поспешно стирало солёные дорожки с щёк и растирало глаза до ещё пущей красноты. Азриэль медленно прошёлся тыльной стороной ладони по краснеющему ожогу на коже Чары. — Чёрт, я задел тебя…блять, я худшее существо на этом свете, — к ним подошла Ториэль и дрожащими руками обняла детей, что растила вместе почти двенадцать лет.***
А в большом сугробе лежала Фриск с посиневшими от холода губами. Её такие же холодные глаза закрывались, призраки от обломков переместились к ней, образовав круг. Монстры расступились перед неизвестной, громко ахая и охая, доносилось «Быть не может!», «Это действительно… она?». Женщина с голубыми глазами и длинными белыми волосами в рубашке на роспуск и шортах мягко опустилась к ней. И как Полумна для Добби с лёгкой улыбкой закрыла двумя прохладными пальцами глаза. Она обернулась назад и увидела стоящего спиной к ней парня в белой футболке и чёрных штанах. Дама аккуратно поднялась и подошла к нему, встав сзади. Она прошлась левой рукой по его волосам, до которых еле достала. Внезапный ветер растрепал и без того растрёпанные патлы Санса из-за чего он обернулся. В белом снеге виднелась синеющая от мороза слепая, что настораживало с закрытыми глазами. Он осторожно подошёл и сел на корточки, прикасаясь уже знакомым движением к шее. И всё снова по кругу, чёрт. Трое монстров и два человека испаряются с места, когда тот же внезапный ветер задувает пламя, а дым постепенно начинает растворяться в воздухе.***
Вся чета Дриимурр оказалась в гостиной, Азриэль очень удачно на зелёном диване. Санс же с Фриск в комнате парня. Комик упал на ковёр от нехватки энергии. А это значительная проблема — он не сможет исцелять пока не ляжет спать. Немощно, из последних сил, он дополз до девушки, одетой в его же футболку. Дрожащей рукой он вытащил её разрушающуюся душу, которая была практически белой; которая рассыпалась в пыль. Он сжал её в кулаке, пытаясь хоть как-то выплеснуть каплю лечебной магии, которую полностью затмило два глобальных телепорта. И о чудо! Она разлепила веки, вглядываясь в тусклое свечение души напротив и тяжело дышащего парня в её астральном мире. — Санс… не умирай, а… не посмеешь, ты ещё им нужен, как и Азриэль, — переборов себя, целитель сел, облокотившись на кровать, и положил на колени обмякший почти-труп, продолжая пытаться добыть хотя бы каплю магической энергии. — Хей… спасла… я выиграла, — блаженная улыбка расползлась на её лице. Теперь слепой взор угас окончательно, а душа прямо в руке Скелетона раскололась на мельчайшие кусочки, после чего стала пылью. Тяжёлая голова с лёгкими белоснежными волосами откинулась назад. Глаза закрывались от усталости, от полнейшего истощения. Он уснул.***
Санс разлепил тяжёлые веки и увидел у себя на руках безжизненную шатенку с остекленевшим взглядом, который пугал теперь сильнее, нежели ранее. Дверь в его комнату открылась из-за чего внутрь тёмной комнаты проник тёплый свет, от которого начинали болеть глаза, привыкшие к мраку. Вскоре проход закрылся, но свет почему-то никуда не исчез, а наоборот, кажется, приближался. Когда живой объект оказался совсем рядом и сел около него, то оставалось только не закричать, хотя он бы и этого не смог сделать при всём желании: голова гудела, а конечности казались ватными. Перед ним на коленках сидела его мама, умершая сто пятьдесят лет назад. Убитая на поле сражений за территорию. И вот она смотрит на него своими голубыми глазами в его такие же, разве что с чёрными склерами. Такие же, словно припорошённые снегом, волосы струятся по спине мягкими волнами, прямо как в воспоминаниях пятилетнего ребёнка. Её трогательная улыбка украшает бледное пухловатое личико. Изящные руки берут его ладонь и вкладывают что-то холодное в неё. А затем женщина целует его в лоб, что отдаётся прохладным отпечатком по всей поверхности головы, и встаёт. И сгорает в сине-жёлтом пламени, подобно Фениксу.***
Парень резко раскрывает глаза и порывается встать. Но на нём всё также лежит не дышащая Фриск. «Неужели я настолько переутомился, быть не может, » — взгляд останавливается на почти белой ладони. Он распускает её, и на пол падает непонятный серебристый предмет, который звонко брякает, соприкасаясь с деревом. Подняв это нечто за цепочку, Санс видит простой медальон в форме птички с красивым пышным хвостом, который завитками притягивает к себе внимание. Единственный глаз у неё закрыт, что напоминает ему кого-то. В его другой руке всё ещё зажата слегка красноватая пыль, оставшаяся после души «кого-то». Санс не умеет плакать. Никогда в детстве ему не доводилось даже прочувствовать это чувство на себе. было грустно, безусловно. Но чтобы прямо так… нет. Его детство кончилось, даже не успев начаться. В пятилетнем возрасте умер его луч жизни. В десять лет он остался один с младшим братом и огромным багажом научных знаний за спиной. А потом они с Папсом внезапно появились в Сноудине, чем переполошили весь городок. Старший Скелетон почти никогда не выходил из дома, всегда занимался чем-то в гараже за ним же. Его видели только за работой, куда он пошёл, чтобы прокормить хотя бы братишку. Хотя младший постоянно гонял в город, чтобы найти им еды, а через какое-то время и сам устроился на работу в службу охраны. И он за всё это время не смог проронить ни слезинки. Просто времени не хватало. Дверь распахнулась внезапно. Так мог войти только один монстр в этом доме. — Санс, вот ты где! Мы все уже не знали, что будем делать, если тебя не окажется здесь! — Папайрус вошёл в комнату, а за ним Ториэль, Чара и… Азриэль, который выглядел крайне несвойственно ему. Это была копия милого Азри с маленькими рожками под кипой волос и трогательным светящимся от радости лицом. Только вот сейчас он был растерян и подавлен. — Леди Ториэль, прошу меня простить, но… я не сделал того, что обещал вам, — парень наклонил вниз и отвернул голову в сторону. — Когда я могу приступать к работе? — Санс! Да что ты говоришь такое?! — на лице старой женщины отразилась печаль, испуг и сочувствие. — Фриск не выжила. Её выплеск энергии разрушил и так не стабильную душу, ставшую пылью, — слова давались с трудом. Было как-то всё равно на недавнее знакомство. В памяти всплывали фразы из разговоров с шатенкой. Как она начала с ним свой путанный диалог; как впервые узнала о снеге; как описывала его, опираясь на свои ощущения; как размышляла о душах монстров; как оказалась у него дома в маминой шали… мама… Он резко повернул голову к медальону в ладони. И взял его в другу, где всё ещё остались крупицы жизни. Птичка засияла, а на месте закрытого глаза засиял маленький серебристый камушек. Лёгкое свечение давало какую-то теплоту, взамен тому холоду, который раньше ощущался в помещении. Все песчинки начали сползаться воедино, образуя прежнюю красную душу Решимости. Но только в этот раз на месте зияющей дыры появилась белая заплатка, что говорила о смешении двух абсолютно разных видов. Фриск вдохнула воздух. И в этот же момент через всю душу прошла пара белых трещин.***
Все затаили дыхание, а улыбка на застывшем лице ожила. — Я ещё не умерла? Какая досада… — К этим двум на пол кинулись Чара с Ториэль, а Папс остался стоять в полнейшем недоумении. Азриэль же стоял отрешённо в стороне, видимо, пытаясь слиться со стеной. — Хей, ма, систр, Санс, Папайрус… могу я поговорить со Сле… Фриск? С глазу на глаз желательно, — чуть тише прибавил он. Все посмотрели на него с непониманием, а Старший Скелетон с подозрением. — Конечно, ладно, — парень поднялся с пола и посадил на кровать Фриск. А когда уходил тихо прошептал: — только посмей ей что-то сделать, — после этого все вышли, оставив Принца наедине со Слепой. — Азриэль, что ты хотел обсудить со мной? — Девушка подвинулась от центра ближе к краю, уступая место знакомому. Через пару секунд мешканий матрац прогнулся. Послышался судорожный выдох. — Хотел сказать…спасибо. Не думал, что меня когда-то сможет спасти такая хрупкая девчонка как ты… не в обиду. Просто сейчас мы отправимся в замок к отцу, мы все не знаем, как он воспримет возвращение мамы и Чары, — он помолчал, — Фриск, я действительно настолько ужасный…монстр? — Откуда такие мысли? Ты просто показался мне довольно …как бы выразиться корректнее… холодным. Ты очень отрешён от мира, не хочешь показывать свою настоящую натуру за маской равнодушия и лицемерия, верно? — Шатенка улыбалась и смотрела куда-то себе в ноги. — Я… ладно, ты права. Отец всегда говорил мне, что моя теплота к каждому, моё доверие сгубит меня, как его в момент разрыва хороших отношений меж людьми и монстрами. Он доверился вашей расе, заключил мир и надеялся на то, что вы будете так же добры к нам. Но в один миг просто поднялась армия, напавшая на наши поселения. Погибло много существ с обеих сторон. Так что я думал, что отец знает о чём он говорит. Но эта закрытость начала меня раздражать с каждым днём всё сильнее, а вечные тревожные взгляды со стороны сестры и матери добили окончательно, — в его голосе не было прежней надменности, сейчас Фриск слышала совершенно иного монстра. Монстра, который раскаивается в том, каким он стал. — Это ведь из-за меня сгорел дом, пострадала Чара и ты. Какой же я ублюдок в конце-то концов, — его ладони накрыли глаза, а сам он откинулся на стену. — Азриэль, ты в чём-то прав, но ошибаешься в одной огромной детали: ты не виноват. Да, возможно ты послушал не того, взял пример не с того. Но ведь именно твой отец вбивал в твою голову такой стандарт. То, что ты стал таким не твоих рук дело, единственное, что ты упустил из виду — индивидуальность. Этого в вас — монстрах — для меня не хватает. Вы как коты в мешках: души белые и идентичные. Не знаешь, кто может попасться тебе на пути, — в голове промелькнули воспоминания прошлой ночи. — Но я ошибалась в том, что вы одинаковы. Все разные! Люди в моём поселении очень грязные и будущего у них совершенно нет. Единственный светлый был и то сгорел от удара молнии. А я ослепла, да ещё и с редкой душой была. Как ты думаешь: я действительно споткнулась? — И всё же тебя предали анафеме, я был прав? — Ага, абсолютно. Просто отправили к вам на «растерзание». Только вот здесь мне жить проще, нежели в своём родном селе в косом домишке, где нет душа, нет магазинов, нет настоящей работы, разве что на рынке овощи продавать, да и работа ли это? Так, чисто для того, чтобы не умереть с голоду. Возможно я только начинаю здесь социализироваться, налаживать контакт с вами, такими разными, но думаю, что буду рада оставаться здесь ещё долгое время, — она замолкла. Внезапно её зажали в крепкие тески, которые она приняла в ответ, счастливо улыбаясь. Многострадальная дверь снова открылась, врезаясь в стену. Только теперь это был хозяин комнаты. Принц быстро убрал руки, чтобы комик ничего не подумал. — Азриэль, там Чара и Ториэль уже собрались, тебя ждут, — парень встал и ушёл, закрыв осторожно дверь. — Он тебе ничего не сделал? — Фриск посмотрела Сансу в глаза, продолжая улыбаться. Санса всё ещё продолжала поражать её способность так долго держать эмоции и, не видя глаз, смотреть через них прямо в душу, что несомненно могло пугать, но он почему-то уже привык. — А по нему видно, что он мог что-то сотворить? Нет, конечно. Мы просто поговорили по душам, он должен исправиться, — белая душа приземлилась на кровать, и парень явно разлёгся на ней. — Ладно, мелкая, у нас не должно намечаться никаких больше гостей сегодня и как раз раннее утро. Предлагаю устроить марафон по сну. Только после того, как я попробую залатать твои трещины. Ты как, за? — Фриск хохотнула и легла на ноги парня. Её рука мастерски выявила красно-белую душу и протянула прямо к руке комика. — Она в твоём полном распоряжении. А теперь я спать. Уже которую ночь не могу нормально выспаться. Вообще я люблю спать и для меня это уже нарушение режима! — Ты мне всё больше нравишься, мелочь, — сказал Санс, и они оба дружно посмеялись, после чего Фриск уснула, а Скелетон, долечив проблему, за ней.***
Солнце начинало всходить над верхушками елей. Сноудин, Вотерфолл, Хотленд и город просыпались. Кто-то шёл на работу, кто-то начинал готовить завтрак. У кого-то был день рождения. Птиц в городке не дождёшься, так что улицы просто постепенно наполнялись шумом. День на удивление должен был быть безоблачным. Яркие лучи искусственного солнца слепили чьи-то глаза, которые приходилось жмурить. Хоть светило и не грело, но кому-то всё ещё нравилось изображать как ему приятно и тепло от него. Папайрус за стеной начинал делать свою ежедневную разминку. Ему отсутствие сна не мешало продолжать бодрствовать во всю силу. Паренёк пошёл узнать как там дела у его новой подруги с братом, потому что по его мнению они даже тише, чем обычно. То есть примерно в минусовой громкости. Открыв дверь как обычно, он лишь за секунду до столкновения успел поймать ту за ручку. Его старший братец мирно спал на кровати, а Фриск мило посапывала где-то у него в ногах. Папсу такой расклад, как «кавалеру» не особо понравился так что, зная то, что Санс не проснётся и при атомном взрыве, он осторожно поднял гостью и положил нормально, как следовало бы сделать изначально. Довольный своей работой страж королевской охраны направился на пост, оставив пару двух приключенческих жоп высыпаться. И не важно, что при пробуждении кого-то из них радости сия правка скорее всего не вызовет.Наконец идиллия.