***
«И всё-таки Вотерфолл — лучшее место в Подземелье.» — Фриск сидела на лавочке, куда её довели призраки, снова попутно рассказывая множество своих историй из прошлой жизни. Спокойствие этого места передавалось: эхо-цветы что-то бормотали; искрящиеся точки на сводах скал тихо мерцали, издавая какие-то словно космические звуки; вода озёр, рек и водопадов шелестела. В целом это была благодать. — Ну он и придурок, раз не пускал меня даже сюда. Где я тут убьюсь, особенно когда мне помогают в передвижении? — Девушка негодовала, смотря куда-то в чёрную даль. — И про кого же Вы? — Шатенистая голова резко метнулась на звук, исходящий справа в непосредственной близости. — А можно узнать, кто Вы? — На той же лавочке сидела девушка со слегка спутанными белыми волосами, цвет у них был подозрительно похож на цвет волос Санса. Лёгкая рубашка на вид казалось невероятно мягкой, а шорты, наоборот, собрались в жёсткие складки джинсы. Локтями она откинулась назад и опиралась на спинку. Выглядела незнакомка очень расслабленно. — Да это не особо важно, куда важнее для меня узнать, на кого Вы так сетовали. И, с Вашего разрешения, я перейду на «ты», никогда не любила эту формальность, — слепой взгляд рассматривал профиль пухловатого лица. — Ну допустим, на моего сожителя, который около месяца меня не выпускал из дома. — Девушка тихонько рассмеялась в кулак. — Что смешного я сказала? — Не пойми неправильно! Ты же говоришь про одного из братьев, которые живут на окраине Сноудина, верно? И я даже знаю, про кого из них ты говоришь… Он всегда был очень принципиальным, не стоит так сильно на него обижаться за подобное, он хочет только спокойствия, — беловолосая продолжала держать лицо в профиль, но слегка скосила взгляд в сторону недопонимающей Фриск. — Было бы куда спокойней без меня в доме, пф. Вы мне кого-то напоминаете, только понять не могу, кого именно. Да и вообще, откуда вы можете знать братьев? — Собеседница как-то загадочно улыбнулась и прикрыла глаза. — При жизни я была с ними очень близка, знала каждую привычку, каждую проблему, которая их касалась. А потом работа забрала меня от них на Поверхность. Там воистину красиво! Сюда я вернулась только через двести десять лет, как бы прискорбно это ни было. А кого я тебе напоминаю, если не секрет? — Да был на этой же лавочке мужчина довольно странный, тоже всегда смотрел вдаль, улыбался, волосы тоже белые. Почему все беловолосые такие странные? — Сначала на лице девушки отобразилась гримаса удивления, но скоро сменилась всё тем же смешком в бледную ладонь. — Скорее всего, и этого монстра я очень хорошо знаю… Да, он тоже был достаточно придурковатым, прямо как твой сожитель. Но мне это в нём нравилось, почему-то. — Хм… простите за столько вопросов, но сколько вам было лет, когда Вы умерли? — Впервые девушка оторвалась от спинки лавочки и начала загибать пальцы, приговаривая: — В четырнадцать я пошла в Гвардию, в восемнадцать я вышла замуж, в двадцать — старший, в двадцать пять — младший, а потом… — Она наконец повернула свою голову полностью и, измученно улыбнувшись, ответила: — Мне было всего двадцать шесть, какой ужас! Даже пожить нормально не успела, а всё из-за человека; говорили мне «не женское дело армией руководить», а я противилась и шла, и шла вперёд. — Вы умерли на войне с людьми? — Фриск встала с лавочки, поправляя шаль. — Так точно. Знаешь, смерть монстра ощущается никак. Просто секунда боли, а потом ты уже смотришь на твой же улетающий по ветру прах. Сначала страшно, честно. Но затем как-то привыкаешь. Я вот каким-то магическим образом закрепилась за определёнными душами, такими же яркими, как у того, кто убил меня. И все поколения я лишь присматривала за детьми, потом молодыми, ну и стариками. В силу своего максимализма не все доживали до старости, я просто не успевала спасать их… — Вы спасали последователей того, кто Вас и убил?! Да как можно…? — А как будто ты не понимаешь. Знаешь, я тебе кое-что покажу. — Она поднялась с поверхности и села у берега реки, свесив ноги в воду. А когда вытащила их то, те еле светились. — Это очень щекотно для призраков, но попробуй и ты, говорят — эта вода волшебная. — Хм, — Фриск буркнула под нос, но аккуратно опустилась. Она сняла носки, которые всё ещё были на ногах; а потом с замиранием сердца спустила стопы в прохладную жидкость. Когда она приподняла одну ногу, то с ней ничего особенного не произошло. — Ничего… похоже, что она волшебная только для монстров. — А теперь встань на землю, поверь, ты немного удивишься. — Девушка с толикой недоверия поднялась, ничего особенного она не ощутила, но, когда двинула немного ногой, то перед ней как будто открылась целая неизведанная часть карты. Она словно видела не привычные размытые контуры, а настоящие объекты в той стороне, куда была направлена стопа. — Как это работает? — Всё ещё сидящая на берегу незнакомка улыбнулась. — Ты знаешь, откуда в монстрах и людях магия? — Признаться, нет. На Поверхности ни один человек не станет интересоваться волшебством и подобным. Для них подобное, как минимум, отвратительно. А Вы знаете? Хотя что за глупый вопрос, естественно, знаете… Расскажите, пожалуйста, мне интересно! — Это всё озеро, хотя я бы назвала его скорее морем… На нём находится всё Подземелье. А все реки и озерца образовались при помощи разломов в горной породе, которая уходит на многие километры вниз. Ты можешь подумать, что, утонув, монстр пропадёт навсегда и никто его и не найдёт. Но это не совсем так. Вода вытолкнет наружу, в самом крайнем случае. А если говорить про магию, то мы просто постоянно тем или иным образом взаимодействуем с землёй или жидкостями, которые буквально пропитаны этой самой магической энергетикой моря. На Поверхности такое должно происходить редко, потому что если где-то и есть ручей или родник, то он крохотный, мало кто смог бы попасть под его влияние. Тебе же стало намного легче ориентироваться в Подземелье, не так ли? — Да, здесь мне проще ходить без обуви, но самую малость больно от камешков и снега, ведь они воздействуют на мои стопы. — Не волнуйся, почти любая боль проходит со временем, — беловолосая поднялась и села обратно на лавочку. Фриск же предпочла остаться на земле, всё ещё поражаясь тому, как её недуг стал даже неким козырем в рукаве, она могла ощутить малейшее движение, которое происходило в радиусе пары десятков метров. — Даже боль от смерти? — Чем ты меня слушала, а? Я же говорила, что боль от смерти мимолётная. — Тогда о какой именно боли Вы говорили? Было явное уточнение на слове «почти», — шатенка в раздумьях соединила перед собой руки в замочек. — Я о моральной боли, которую нельзя потрогать, но зато можно ощутить. Самая хлёсткая, которая может оставить свои раны, зачастую даже глубже. Если ты способен забыть или укрыть её, то ты сильная личность, но стоит остерегаться этой силы — в неподходящий момент она может вырваться. Вы, люди, называете это переполненной чашей. Мы, монстры, предпочитаем этому высказыванию своё — переполненная душа. В какой-то момент она может разбиться, и ты полетишь прахом лишь от эмоций, которые тебя захлестнули. Будь осторожна со своим сожителем: он из таких. Каким бы добрым, спокойным он не казался… у него есть свой предел. Зайду издалека, но ответ на свой вопрос о непростительном поступке ты получишь. Смерть, такое слово короткое, а всем кажется, что до него идти долго. Да нет, жизнь пролетает быстро, как и сама смерть. Это Инь и Ян, где всё зависит от существа: если ты ждёшь смерти, то жизнь будет ползти; если же ты хочешь именно жить, то смерть будет интригующе махать за следующим поворотом. Вот помнишь, как тебя чуть не изнасиловали и убили те трое монстров из переулка, все события показались тебе нескончаемо долгими? — Нет, это так быстро пронеслось, я даже половины и не помню… Погодите, как Вы… — Зато, когда ты начала жить в доме, вся рутина и жизнь начали казаться тебе нескончаемо долгими и тянущимися… Наконец, отвечая на твой вопрос «как можно», скажу: ты же тоже чуть не прикончила моего сына за то, что он убил преступников, которые чуть не убили тебя. — Фриск зависла, стоя к лавочке спиной; немой вопрос застыл на губах. Она резко обернулась назад. — Я чуть не прикончила Вашего кого? — Но на месте девушки таяли остатки пламени.***
Всё с той же помощью призраков слепая шла в направлении Хотленда. Ей казалось, что сейчас она точно может туда сходить без последствий: душа же почти полностью восстановлена. Но пока её сопровождающие всё так же болтали без умолку о том о сём, она размышляла о том, что это вообще сейчас было. Приятно щекотавшая стопы трава сменилась достаточно твёрдым горячим горным покрытием, хоть и относительно прямым, как для камня. Начинало немного жечь пятки, но «вся в мыслях» Фриск это заметила не сразу, а только когда «ну ожоги останутся точно». Её болевые окончания уже вопили, и в голову ударила жара. Девушка поднесла руку к голове и остановилась, закрывая глаза: её начинало мутить. Призрак женщины с перепончатыми ушами, по типу русалочьих, тоже остановилась и тревожно взглянула на медленно оседающую на пол слепую. Умершие могли воздействовать на вещи вроде мостов и верёвок, но держать и переносить какие-либо предметы им было трудно. Недалеко стоял кулер, но дух без физического тела навряд ли мог чем-то помочь. Женщина просто позвала ближайших призраков на помощь и попросила найти кого-то из проводников меж мирами, коих было всего четверо во всём Подземелье.***
— А это вообще кто? Кто-нибудь когда-нибудь видел её здесь? Может она, ну не знаю, вражеская персона? Пришла по наши души, и всё! А мы сейчас ещё и поможем ей, — сквозь темноту Фриск слышала голоса неизвестных ей монстров. Тот, что говорил сейчас, казался достаточно печальным, но своего стержня не терял, что поражало сильнее. В образовавшейся тишине у кого-то из окруживших девушку зазвонил телефон; рингтон был до жути страшный, из-за этого даже послышалось «ох, когда же ты наконец поменяешь звонок?!» — Да, Напст у телефона. Метта? Альфис спрашивала, не видел ли я нового человека в Вотерфолле? Хм, могу тебя обрадовать — это нечто сейчас около меня. Мы около кулера в Хотленде. Ага… ну, выглядит хреново. Кто её ищет?! Ох ты ж, ёкарный бабай. Ладно, передавай Альфис привет, до встречи, — после небольшой паузы он выдал громко и саркастически: — Господа, мы в дерьме! — И почему же? После того, как ты полил на неё водой, стало явно лучше, нет? — Голос принадлежал той женщине, которая была с Фриск изначально. — Потому что сейчас здесь будет жопа, причём только мне, вас он не увидит. А я говорил, что она точно враг, а не друг, как иначе объяснить то, что её ищет С… — Фриск, ну твою мать, я тебе что говорил, а ты как обычно, сами с усами, — «мне конец», — подумала девушка, а после её подняли с земли, прозвучало более спокойное: — Спасибо, Напст, не спрашивай, эта мадам только и делает, что в неприятности вляпывается. — Да… не за что, — и парень со слепой на руках растворились в воздухе.***
Фриск проснулась, когда было уже достаточно темно, но в открытом окне виднелось закатное небо, выглядывающее из-за голых деревьев. Она осмотрелась в поисках душ или ещё чего подобного. И, предположительно, над её ногами находилась душа монстра. Она могла и не гадать кто это, просто внутренне заныла от несправедливости судьбы и того, что теперь ей точно не светит улица ближайшие месяца два. Только девушка попыталась достать ноги из-под тяжёлого парня, как душа впереди встрепенулась, следовательно, и её обладатель проснулся. Хотя кто знает, может он и не спал. Фриск поспешно закрыла глаза в надежде, что он подумает, что это она во сне. В идеале ему стоило подняться с кровати, потому что она не могла убрать ноги аккуратно, не задев при этом его (а в стопы как будто стекла запихнули). Безуспешные попытки продолжались бы ещё достаточно долго, если бы слепая не услышала: — Тебе не надоело? — Все попытки вызволения конечностей она пресекла, показывая этим, что готова слушать дальше лекцию о том, как делать нельзя. — Спасибо хотя бы на том, что существуют монстры призраки, иначе я тебя не смогу найти днём с огнём. Настолько блеклая маленькая и серая, что почти прозрачная. — Прости… — голос хрипел, отчего казался ещё более тихим, нежели раньше. — Да за что ты извиняешься постоянно, я этого понять не могу. Проси прощения у самой себя: не меня же ты в несусветную жопу тянешь. С тобой даже жить стало веселее, хоть что-то в жизни происходит. — Но из дома ты меня больше не выпустишь? — Но из дома я тебя больше не выпущу, да, — он утверждающе повторил. — Как к тебе в голову вообще пришла такая замечательная мысль пойти в место, из которого я тебя уже однажды выносил? Экстрима не хватает? — Я думала, что в этот раз ничего плохого не случится, — повисла гнетущая тишина. Обычно она была достаточно разряженной, но сейчас хотелось вставить хоть слово. — И мне, наверное, нужна будет помощь. — И какая же в этот раз? — Скажи, что у меня со стопами, — она немного промолчала, а потом добавила, — пожалуйста. — Ну не знаю, огорчит это тебя или заставит радоваться… Вставать с постели я тебе хрен разрешу, что уж теперь можно и про выход на улицу говорить, — на вопрошающий взгляд он лаконично ответил: — Сейчас ты увидишь меня ненадолго, будь готова, — к чему быть готовой, Фриск так и не поняла, но через секунд пять увидела своего соседа, который занёс руку в ориентировочной зоне ног. И в следующее мгновение резко осознала, к чему нужно было быть готовой. Сначала что-то явно провернулось в коже, а потом с разрывающей болью вылетело, так, что аж искры из глаз посыпались. — Ай-яй, что за дичь ты сейчас сделал, твою мать?! — Настолько больно, что уже даже материмся? Неплохо, однако. Поверь, ничего из списка того, что навредило бы тебе. В Хотленде очень неоднородный грунт, поэтому ходить там босиком было не самой лучшей твоей идеей. Как думаешь: само заживёт или мне придётся тратить свою энергию? — Девушка запульнула в него подушкой. — Ладно, понял-понял! Когда в мраке вечера снова показался парень, Фриск улеглась на бок, оставив свои повреждённые конечности на его растерзание. В стопах неприятно заныло, а от непривычки слепая даже дёрнула ногой, на что получила вполне лаконичный ответ: «Любишь кататься — люби и саночки возить». Глаза непроизвольно слипались, и только Фрик подумала, что спать ей сейчас нельзя, как тут же провалилась в забвение.***
В очередной раз просыпаться, зная, что в ближайшее время не покинешь это место, стало как-то даже грустно. Вспоминался разговор со странной девушкой: «Сейчас я так хочу, чтобы это всё закончилось, тогда как же работает этот ваш парадокс, если время растекается на долгие дни и месяцы…?» — Фриск валялась на кровати уже дня два, ей запрещалось вставать. Даже когда она оставалась в доме одна и пыталась удрать, чтобы хотя бы проверить, сможет ли она встать на ноги, которые каждый день подвергаются магическому воздействию, то не могла этого сделать. Этот индюк выстроил эдакую кроватку для ребёнка, только вместо прутьев из дерева или ещё чего-то стандартного для детской вещи были кости, которые ещё и немного били током, если к ним прикоснуться. Оставалось только лежать, спать, думать и верить в байки про то, насколько сильные там ожоги и что вообще благодарить она его потом будет. Только вот Фриск чувствовала себя пленницей абьюзивных отношений, которых и не было, собственно. «Да кто он мне такой, чтобы указывать… Ну разве что тот, кто содержит меня… чёрт.» — И к этому сводились почти каждые размышления о том, что можно было бы сказать Сансу при встрече. Но когда тот приходил с работы, приносил ей поесть и подобное, то слова так и застревали где-то на уровне глотки. Папайруса она уже давно не видела, да и не слышала. Сидел у себя в комнате этот ураган, как бы странно не звучало, тихо. А когда он уходил, Фриск и вовсе не знала. Но в какой-то день дверь распахнулась, что обозначало приход Скелетона-младшего. Фриск и до этого просто лежала с закрытыми глазами от того, что её мутило, а сейчас это и сыграло на руку ей, потому как притвориться спящей в таком состоянии было проще простого. — Какой же остолоп, ужасно… — через пару секунд девушку уже трепали по плечу, пытаясь разбудить. — Хей, Фриск, вставай. Вставай, я же знаю, что ты не спишь. Сегодня у Санса загруженный день, и его до ночи не должно быть дома, а я позвал Чару и Азриэля гулять в Вотерфолле. Ты же пойдёшь со мной? — Шатенка приподнялась на локтях, а в теле всё заныло. Голодовка на протяжении даже двух дней явно сказалась на ней. Хотелось упасть назад на постель, но, превозмогая себя, она постаралась удержать хотя бы такое шаткое положение. — Папайрус, прости, я не могу: мои ноги повреждены… — Послышался некий шорох передвижения. С неё беспардонно скинули одеяло в сторону, благо она была всё в той же безразмерной футболке и носках. — Да где? Я не вижу никаких повреждений… — на утверждение о стопах парень почесал затылок. — Погоди, а если снять носки? Тебе Санс вообще говорил, что с ними? — Нет, но он клятвенно заверял меня, что ходить я не смогу ещё долго. Мол, ожог, порезы и весь остальной букет проблем. Ты можешь снять, конечно, но прости, если там всё будет жутко. — Хочешь верь — хочешь нет, но я не вижу ожогов и каких-либо проблем, кажется, он тебе нагло врал, чтобы дома удерживать не настолько насильно, как могло показаться со стороны. Ты не думай, что он такой плохой, нет… Просто защитить хочет, но он же не может всегда быть рядом, поэтому пытается огородить до такой степени, что сам будет знать, что тебе точно ничего не угрожает. Ладно, всё равно я буду с тобой, как и Чара с Азри, думаю, что он не будет злиться, если я тебя похищу на пару-тройку часов. Ну так что, ты идёшь? — Я… не знаю, — «…он из таких…» — Ты уверен, что он не будет ругаться? — Вообще не должен, он всегда как-то отрешённо смотрит на мои промахи. Да и тебе же не влетело за то, что ты без спроса ушла на Кудыкины горы, поэтому думаю, что всё пройдёт гладко. — Что же, — она продержала паузу, думая, а переполнится ли у него от этого чаша, — ладно, я согласна. — Вауви! Идём сейчас же; в Вотерфолле есть отличное место около пианино, я слышал, что Азриэль умеет на нём играть, вот и узнаем! — Там есть что? Что такое «пианино»? — Фриск аккуратно соскочила с кровати и убедилась в полной целости ног. — У нас на поверхности я никогда не слышала об… этом. — Ну, это большой музыкальный инструмент с клавишами, если на них нажмёшь, получается музыка… В общем, ты услышишь! — И Папс пошёл на выход. Девушка немного замялась, после чего побежала за скрывающейся душой.***
После снегов Сноудина трава Вотерфолла имела особо приятный эффект, оказываемый на ноги. А, благодаря нынешней чувствительности к вибрациям земли, передвигаться стало даже интересней. Так, когда Чара хотела напугать друзей, Фриск не особо шелохнулась, только слегка улыбнулась короткому вскрику Папса. — Неужели наша принцесса смогла сбежать из замка с принцем от дракона? Слышь, принц, а как ты её мимо дракона-то протащил? — Чара зачем-то облокотилась локтем о плечо Скелетона, повиснув на нём, хотя последний этому значения вроде как и не придал. — Он сегодня поздно вернётся, так что я подумал, что ей стоит выйти развеяться. Тебе же нравится, Фриск? — Однако девушка смотрела куда-то в сторону рассеянным взглядом, словно искала что-то. — А…? Ах да, мне больше нравится гулять, нежели торчать взаперти четырёх стен. Спасибо за то, что снял ограждение, — она слегка кивнула в сторону чёрной пустоты, как будто отмечая что-то про себя. — Да это не проблема! — Папс, казалось бы, вообще не заметил отрешённости Фриск во время разговора. — У нас как у братьев довольно схожие силы. Я же тоже могу души захватывать, — в этот момент Фриск вздрогнула и наконец повернула голову на компанию. Справа от красного и белого сердца стоял улыбчивый парень лет шестнадцати с более мягкими чертами лица, нежели у его брата. Белоснежные короткие волосы были немного волнистыми на концах. А янтарные глаза смотрели с неподдельным дружелюбием. Одежду слепая рассмотреть не успела: парень скрылся в темноте, отпустив душу человека. — Ты как будто привидение увидела, Фриск, с тобой же всё нормально? — Это явно говорил Азриэль, ох уж эти одинаковые души. Упавшая же просто кивнула и подалась вперёд. — Так, давайте не разводить драму. Мне обещали, что услышу… как его… пианино! — Девушка с вызовом в глазах взглянула в сторону белой души справа от красной. — Фриск… Азриэль слева, — Чара хохотнула в кулак при виде стушевавшейся слепой. И вот таким вот квартетом они пошли к пианино, которое, по словам красноглазой, находилось ну вот чуть ли не за поворотом. Хотя шли они ещё приличное количество времени. По дороге Азриэль оставался всё таким же молчаливым, но губы его теперь не были сомкнуты в привычную тонкую полоску, а по-доброму ухмылялись. Чара выглядела и вела себя очень… позитивно. Папс, как всегда, был в амплуа «великий и ужасный». Фриск же снисходительно смотрела на мелькающие перед ней души, слушала их диалоги и иногда переключала взгляд на призраков, которые не решались к ней подойти, потому как обычно она была без компании. Приблизившись к инструменту, Принцесса запрыгнула на ветхую крышку, хотя та всё же удержала вес человека. Папайрус припал спиной к стене и уже готовился слушать, а возможно, и перебивать, говоря, что вот он-то точно может и лучше (конечно, никто его не воспринимал всерьёз, все просто незаметно закатывали глаза). Шатенка уселась в углу прямо на кучу травы. Принц подошёл к пианино, пододвинул и сел на стульчик, который до этого стоял в стороне. Папс не соврал, когда говорил, что Азри умеет играть. Только он почему-то не уточнил, что настолько хорошо. Музыка заполняла собой всё помещение и уходила куда-то далеко. Парочка призраков присели рядом с той, кто их видит, и молча слушали бесплатный концерт. Фриск ловила каждый звук, который исходил из этой «странной штуки». Ей показалось, что мелодия очень мягкая, словно вовсе невесомая, но в тоже время и звонкая. Чистота вибраций, которые гуляли по полу, поражала. Фриск не могла описать для себя настолько широкую гамму новых для неё вещей, так что оставалось только прикрыть глаза и расслабленно слушать музыку.***
Уже близился вечер, когда квартет поделился на дуэты и расходился по домам. Папайрус безустанно пытался вытянуть из Фриск информацию о том, что она почувствовала, понравилось ли ей, на что похожа такая музыка для слепых; не показалось ли ей, что Азриэль где-то сфальшивил (по его словам, он вместо некой соли взял фа; при чём там была фасоль, она так и не поняла). Сотни вопросов сыпались со стороны подростка, а девушка еле успевала отвечать на них, сама запутавшись по ходу. Добрались за«…В какой-то момент она может разбиться, и ты полетишь прахом лишь от эмоций, которые тебя захлестнули…»
— Что я? Зачем тебе я — какой-то странный парень, который удерживает тебя дома взаперти… Кажется, ты оказалась здесь не зря, ты ведь такой же монстр. Тоже если что-то нужно, то сразу бежишь просить, но когда что-то нужно мне, ты начинаешь кобениться. Сейчас ты тоже бросишь меня одного? Прямо как мой отец, уйдёшь и не вернёшься?! — В следующий момент она увидела его, злого, маска льда спала, осталось только настоящее лицо, полное гнева, боли и страданий. В ледяных глазах полыхал огонь, пока его душа была готова разлететься на множество кусочков, которые точно невозможно будет собрать воедино. И её тут же откинуло в другую стену, она упала на кровать. Парень навис над ней, впиваясь взглядом в её прозрачные глаза. — Неужели ты сделаешь то же, за что убил? — Санс тут же пропал из её поля зрения, осталось только продолжающее тлеть сердце. И в какой-то момент оно надломилось, была чётко видна трещина. Шатенка потянулась к нему, но он встал и скрылся. Входная дверь хлопнула. Фриск выбежала на улицу, несмотря на боль в затылке, ноющую руку и усталость в теле. Среди похожих белых огоньков надломленного она не увидела.