Корона

- Даже если бы и не лежала меж нами обида, господин, власть по праву должна была перейти к тебе, старшему из Дома Финвэ и не последнему из мудрых. Маэдрос первым склонил голову перед новым королем нолдор, подавая пример остальным. Маглор сделал то же сразу и лишь мгновение помедлили Амрод и Амрас. Едва заметная усмешка тронула губы Карантира, но и он последовал примеру брата. Келегорм метнул взгляд на Куруфина, но потом тоже склонил голову. И Куруфин один стоял с гордо поднятой головой. Вдруг он шагнул вперед: - Ты кое-что забыл, Нельяфинвэ Майтимо. Вот это. Из складок одеяния он вынул корону. Не корону Финвэ – та так и осталась в Тирионе, где Финвэ оставил ее, уходя в Форменос, но корону Феанора. Ту, что он сделал перед самым уходом из Валинора. Простой, очень простой обод. Сплав железа и золота, железа мечей и золота, чей яркий блеск любил старший сын Финвэ. И три оправы. Три пустых оправы, в которых не были вставлены драгоценные камни. Все знали, для каких Камней они были предназначены. Для тех, что Дом Феанора должен был вернуть, вернуть непременно, вернуть, несмотря ни на что – ни все силы Арды, ни закон, ни любовь, ни союз не должны были стать препятствием. Пока эта корона на голове короля Феанора, все верные его знают, что их цель еще не достигнута и все знают, что ее следует достичь во что бы то ни стало. Все замерли. Замер и Финголфин, новоявленный король нолдор. Он хорошо понимал, что будет, если он примет или не примет эту корону. Примет – значит, будет претендовать на владение Сильмарилями. Те, кто следовал за Феанором, поймут, что слова Феанора были правдивы, что Финголфин желает завладеть его сокровищем и занять его место. И мира не будет. Не примет – значит, откажется от союза, значит, не станет королем нолдор. Те, кто следовал за Финголфином, поймут, что он – не король, что можно не слушать его приказаний, можно не забывать вражды. И мира не будет. Молчание. Оно длилось слишком долго, воздух звенел от напряжения и должен был взорваться. Взорваться возмущением, обидой, гневом и, быть может, насилием. Но этого не случилось. Маэдрос, чье лицо напряглось и окаменело, шагнул к брату и здоровой рукой забрал у него из рук корону. - Нет, Куруфинвэ, - сказал он спокойно. – Я не дам тебе здесь затеять свару, когда мой родич и друг сделал все, рискнул и свободой своей, и жизнью, и честью, чтобы ее прекратить. Я хотел оставить эту корону в том месте, где умер наш отец, но ты упросил меня этого не делать. Теперь я понял, что зря уступил тебе, и теперь я сделаю то, что намеревался. - Прости, государь, - теперь Маэдрос обернулся к Финголфину. - Я прощаю вас, - Финголфин наклонил голову. – Я думаю, мы бы могли… - Мы бы могли… - эхом повторил за ним Маэдрос, и их взгляды встретились. - Один из нас… - сказал Финголфин. - И один из нас… - ответил Маэдрос. - Сделать эту корону вместе, - закончили они одновременно.