"Ты выйди, послушай море"

- У меня к вам определённые вопросы, - сказала Кьюрен, когда закрыла входную дверь бара и уже собиралась уходить, но ее внимание привлек Йенсен, сидящий у выхода на скамейке. Тот пожал плечами, поднял пакет, показывая его. - Вы так активно расспрашивали про "Одиссею капитана Блада". Подумал, что неплохо бы почитать его в самом лучшем переводе, который вообще есть, - и демонстративно достает книгу из пакета. - Сейчас половина второго ночи, - женщина пыталась призвать к логике. Йенсен закатил глаза. - Ладно, хорошо, оправдания этому я придумать не мой. Считайте, что алкоголь в голову ударил и потянуло на альтруизм. - Мне сказать, сколько градусов содержится в соке или сами знаете? - Кьюрен улыбнулась, чувствуя себя редкостной занудой и загоняя бедного собеседника в угол. - Сам знаю. Так что, удовлетворите мое желание делать добрые дела и возьмёте книгу? - Может, вы еще и проводите меня до дома? - пошутила Кьюрен. Пошутила ли? И тишина, которая была ответом, заставила ее напрячься. Лицо мужчины было нечитаемо: ни улыбки, ни какой-либо другой эмоции. Взгляд направлен в сторону, так что даже в глаза не заглянуть. - Только если мы пойдем вдоль побережья, вне зависимости от того, где ваш дом, - и он поднялся со скамейки, отряхивая свой деловой костюм, в котором был и в баре. Кьюрен тогда еще подумала, что он не успел переодеться и пришел на встречу в чем было с работы. А теперь получается, что он просто любит носить пиджаки и брюки? На бедняка не похож - он же находит деньги на выпивку в ее баре. - Хорошо? - Кьюрен неуверенно улыбнулась, сомневаясь, стоит ли принимать предложение. В каждой шутке есть доля шутки. С этим человеком надо следить за своим языком. Он же может и согласиться. Первое время до набережной они шли молча: Йенсен нес пакет с книгой, перекинув его через плечо, как какой-то школьник, Кьюрен же искоса пыталась рассмотреть попутчика. Он не выспался? У него были круги под глазами. Когда он в последний раз был в парикмахерской? Кто в его семье так идеально гладит стрелки на брюках? Почему... - Никогда не замечал у вас татуировок, - мужчина кивнул на открытые руки Кью. Она захотела прикрыть их чем-то. - Предугадывая вопросы: давно, просто красивый узор, закрывают шрамы, - она тысячу раз слышала вопросы про ее татуировки, что выдает эту фразу на автомате. Ей скрывать нечего. - Шрамы? - С войны. - Оу, - лицо мужчины прояснилось. - С войны. Которая... - Да. - Я тоже в ней участвовал, - и отвернулся, словно говорил о погоде. - И больше эту тему мы не затрагиваем? - Да. Дальнейший путь до набережной они шли в тишине. Кьюрен максимально подавляла в себе чувство вины, но она не была виновата ни в случившемся, ни в том, что была участником этого. И изменить что либо она уже не может. Вспомнила сообщение Нарена. "Предпочитаю не тратить нервы на вещи,которые вне моей власти. Тебе того же советую" Как же чертовски он был прав. Женщина смотрела на реку, которая текла с левой стороны от нее. Ночные фонари освещали поверхность и создавали причудливые блики. Кое-где ей даже казалось, что она видит подводных чудовищ, но ведь хорошо, что ей это только кажется. Она бы назвала вид волшебным, да знание, что именно в этой воде, отравляло впечатление. - В ней же большое содержание хрома, да?... - Кьюрен нарушила тишину. - Да, водоочистительные станции работают как не для себя, чтобы мы могли пользоваться ею. - "Купание крайне нежелательно"? - Кью со смешком кивнула на табличку, установленную на берегу. - Не хотел бы я смотреть на человека, который решится искупаться в реке Тале, - и взгляд мужчины наполнился грустью. - Иногда мне кажется, что эта река и есть мой соулмейт и мой вечный спутник. - Вы так к ней привязаны? - Работаю на дамбе. Вижу ее больше, чем живых людей. Кстати. Кьюрен посмотрела на свое запястье. Буквы изменились. - Что-то интересное? - Да, у меня тут... - она бы хотела показать слово, которое у нее теперь было, да вот половина его была скрыта за татуировкой. Прикусила губу. - Знаете, - она посмотрела на реку, - в детстве я хотела выйти замуж за пирата. И чтобы в мою честь корабль назвали. Или чтобы меня украл какой-нибудь капитан корабля и увез отсюда. И потому последнее слово моего соулмейта казалось мне очень пафосным. Йенсен поднял бровь. Они остановились у ограды, которая разделяла их и бушующую стихию. Кьюрен убрала выбившиеся пряди за ухо и слабо улыбнулась, то ли себе, то ли реке. Обняла себя за плечи - если идти по городу в одной майке, то, в общем то, тепло, но вот стоять у студеной воды было прохладно. - И я стала боевой подругой пирата, мы вместе пили бы ром и доказывали всему морю, кто здесь хозяин. Я даже рассказы писала, а потом как-то... И замолкла. И, в общем то, не надо было продолжать, что было потом. Что бы то ни было - учеба, экзамены, хобби, бойфренды, болезни, взросление... война? - что бы то ни было, оно прекратило жизнь той маленькой Кьюрен, которая рисовала на полях тетрадки корабли и сундуки. - А сейчас? - Йенсен оперся об ограду и посмотрел на воду снизу. - А сейчас мне тридцать пять, я стою на берегу реку в три часа ночи, и мое сердце ёкает из-за того, что слово, которое было недвижимым всю мою жизнь, изменилось. Как юнец, ей Боги. - Хм... Не сказал бы, что завидую, но совершенно точно рад за вас. Будете хвататься за этот шанс? - На самом деле, - признается самой себе, - буквально пару недель назад я была категорически против этого. Но сейчас слово изменилось второй раз... точнее, скорее всего второй раз за пару месяцев и я думаю, что, может быть, стоит хотя бы попытаться? Не надеяться на слишком многое, но сделать максимальное, что от меня зависит. Мужчина кивает, смотря вдаль. Где-то вдалеке забрежжил рассвет - летом солнце всегда встает рано. Кьюрен оторвалась от рассматривания запястья и молча любуется зрелищем вместе с человеком, с которым по шутке судьбы оказалась здесь и сейчас. Когда первые лучи тронули каменную набережную, женщина украдкой посмотрела на лицо Йенсена: она не была слишком сентиментальной, но сейчас вполне может сравнить его с пиратом или с капитаном корабля, который после долгого ночного дежурства на своей шхуне встречает новый день. Рыжие лучи очерчивают его скулы и слепят глаза, вынуждая того забавно щуриться. Но мужчина улыбается: то ли солнцу, то ли реке, то ли самому себе. Будь она моложе, она бы влюбилась. - Вам пойдет носить хвост, - замечает она и отводит взгляд к рассветному солнцу, словно это сказала не она. Йенсен ничего не отвечает, только наклоняет голову, смотря на женщину. Они постояли ещё пару минут, а потом, не сговариваясь, пошли дальше - Кьюрен шла чуть впереди, потому что она знает дорогу до своего дома, а Йенсен нет. Молчали до самого конца. Только у подъезда, когда она забирала пакет с книгой, сказала: - Спасибо за прогулку. - Спасибо за компанию. И Кьюрен было уже закрыла дверь, как услышала: - Берегите себя.