"Ты выйди, послушай море"

У Кьюрен были планы на летние каникулы дочери, но та теперь закрылась в комнате и не хотела выходить. Слава богам, что хоть тарелки у двери оставляла пустыми, да в туалет по ночам ходила. И женщина провела бы все летние каникулы под дверью дочки, если бы не рабочие смены. Отпуск у нее должен быть в конце Восьмого месяца, но сейчас - работа и работа. Когда в Вивальди зашел мужчина в пиджаке, Кью сделала вид, что не замечает его. Она не будет отказываться его обслужить, но и вести светские беседы тоже не намерена. Когда Йенсен сел за барную стойку, по рукам женщины пробежал холодок - наверняка смотрит, неотрывно и пристально. Ничего не знаю. Молчанка длилась пять минут. - Можно безалкогольный Хугарден? - Да, пожалуйста, - наверное, она слишком сильно стукнула стаканом с пивом перед посетителем. Молчание еще на семь минут. Кьюрен признала протирание стаканов своим любимым занятием. Буквально хобби. Тяжелый вздох и шорох пиджака. Барменша подняла глаза - Йенсен откинулся на стуле и, видимо, тоже решил, что убранство потолка в баре очень занятное. - Если вам интересно, то я на вас не в обиде. - Неправильное начало разговора, мистер Йенсен. - Вы ударили мою дочь. - А она оскорбила мою. Квиты. - Вы всё решаете силой? - Только если вижу, что слова не помогут, - и говорит это с максимально отсутствующим видом. Молчание ещё на три минуты. Мужчина вздыхает еще тяжелее и протирает глаза. - Я не так хотел начать. - Но, видимо, эта фраза пошла из души. - Нет, боги, нет, - и он нахмурился, а в глазах отобразилось столько усталости и муки, что Кьюрен чуть было не простила всю династию Йенсенов до пятого колена. - В жизни не просил прощения. И тут настало время барменши тяжело вздохнуть. Боги, ну почему именно он. - Если бы я хотела вас сейчас растоптать, то я бы ответила что-то на подобии "самое время начать" или "оно и видно", но, пожалуй, не буду. Это контрнепродуктивно. Лучше сразу скажите, разговаривали ли вы с дочерью на эту тему, - подвинула стул и села. Теперь их глаза на одном уровне. - Да, - тяжело вздохнул. - Думаю, на книжной ярмарке она попросит прощение у вас обеих. - Если Сильва вообще на нее пойдет. Она не разговаривает со мной и не выходит из комнаты.  - О, не беспокойтесь, она пойдет на ярмарку, - и Йенсен улыбнулся. - Что вы имеете ввиду? - барменша нахмурилась. Он чего-то недоговаривает. - Ну... - и все ещё улыбается, - Можно это пока что останется секретом? Иначе это не подействует. - Это причинит вред Сильве? - Кьюрен напряглась. - Нет, нет, что вы, - затряс головой. - Мы уже достаточно принесли вам проблем. - Можете считать, что я простила Каю. Вы хотели что-то еще? - Ну... - он замялся? - Вы не обижены конкретно на меня? - Думаю, нет. Вы все равно не могли предотвратить ту ситуацию. И не надо терзать себя мыслями "а если бы". Если бы да кабы. Мужчина кивнул. Они молчали еще пару минут. Удивительно, но никто не заходил в это время в бар и не мешал их разговору. Надо же. - Я дочитала одиссею, сейчас.. - и скрылась за занавеской. Вернулась уже с книгой, на которой появилась прозрачная глянцевая обложка. - Терпеть не могу, когда уголки ломаются, так что, надеюсь, вы позволите мне эту вольность, - и протянула книгу в обложке обратно хозяину. Тот с улыбкой принял ее, провел по обложке пальцами, словно это не картон с бумагой, а его трепетный друг, с которым он рад увидеться снова. - Если вдруг захотите принести что-то еще - приносите, - и улыбается той самой улыбкой, которую дарила только мужу да дочери, иногда Тору. - Обязательно, - интересно, кому он дарит свою улыбку.