Лабиринт зеркал

Дело было ясное — свалить из Нью-Йорка и никогда не оглядываться. Есть много других городов: Чикаго, Остин, Сан-Франциско, наконец. Нужен город, где никто не вспомнит, как он облажался. Хотя что уж теперь: вся страна знает. Эдди закрыл ноутбук и потянулся к очередной банке пива. Возле него уже набралось этих банок — хоть в городки играй. Но какая теперь разница? "Твоя карьера кончена, сынок", сказал ему Джеймсон таким тоном, будто едва удержался чтоб не добавить: "а моя — нет, выкуси". Но Эдди всё услышал правильно. Старик давно точил на него зуб, да так, что выбирая между ненавистным Пауком и своим лучшим журналистом, выбрал Паука. Когда ”дружелюбный сосед” доставил к полицейскому участку связанного Пожирателя Грехов, Джеймсон вызвал Эдди в кабинет и орал так, что стёкла дребезжали. И на него злиться толку не было, — старик всегда орал — но Паук позаботился, чтобы о королевском проёбе узнали все. Эдди уже под сотню раз посмотрел видео, запомнил каждое слово: "Привет, это Человек-паук. Мистер Брок ошибся, вы арестовали не того человека. У меня тут на флэшке чистосердечное признание этого типа, Стэнли Картера. Это он Пожиратель Грехов, маньяк, которого вы ищете. У Грегга, наверное, тоже всё не в порядке с головой, но он точно не убивал всех этих людей". "Мистер Брок ошибся". Это ты ошибся, перейдя мистеру Броку дорогу, прыгучий ты сукин сын! Эдди в бешенстве искал его потом. По голосу и телосложению понятно было, что под маской молодой парень, что раз поначалу орудовал в основном возле Квинса и Адской кухни, значит, где-то там и живёт... но на этом ниточки обрывались. Оставалось только забить. Делать своё шоу в интернете, на свои деньги, ни на кого не оглядываться. Денег было мало, посетителей и просмотров тоже. Зато ехидных комментариев полно. Эдди нужен был сюжет. Не просто какой-нибудь, а СЮЖЕТ — такое расследование, которое мигом перечеркнуло бы все его косяки. Пока старые контакты подбросили только одну зацепку: Карлтон Дрейк зачастил в Нью-Йорк. Дрейк был пижоном из Циско, здесь его не любили; можно было найти у его фирмы какое-то нарушение и раскрутить сюжет, но для этого требовалось вдохновение, а Эдди в последнее время хотелось только бухать и курить травку. Он как раз собирался заняться вторым, но телефон завибрировал, ловя вызов с незнакомого номера. — Чего? — буркнул Эдди в трубку, уверенный, что сейчас ему начнут что-то впаривать. — Мистер Брок? Это Квентин Бек. Бек. Этого скользкого пидора Эдди помнил. Сначала чуть не нажил себе проблем со Старком из-за него, потом объявился его двойник из другого мира и стал героем, о котором в новостях только и говорили, рейтинги репортажа о химикатах в Гудзоне упали в ту неделю ниже плинтуса. Короче, от Беков ничего хорошего ждать не приходилось. — Ага, давно не виделись. Что надо? Если опять копаешь под Старка, я не участвую. Даже если там что-то есть, мне в жизни туда не подобраться. — Нет, это никак не касается Старка. — И под Мистерио тоже не буду. Во-первых, народ его обожает, во-вторых, не хочу, чтобы ко мне прилетел мужик в аквариуме и ёбнул авада кедаврой. — Может, дадите мне договорить? — раздражённо предложил Бек. — Уилсон Фиск недавно вышел из тюрьмы, верно? Эдди отложил бонг и сел ровнее. Фиск. Это грозило не молнией в жопу, а пулей в голову, но если там правда что-то интересное… Нью-Йорк боится Фиска, все боятся Фиска. И всем интересно, кто опять упрячет его за решётку. — Да, у него целая армия адвокатов, такие как он надолго не садятся. Значит так, сегодня в семь на том же месте что в прошлый раз. Расскажешь, что там у тебя. Бек замешкался. — Хм… может быть напомните, где мы встречались в прошлый раз? Это было странно, но Эдди продиктовал адрес кафешки возле Центрального Парка. Мало ли что люди забывают. Настроение у него улучшилось, мозги заработали как раньше. До семи ещё можно пробиться к Дрейку. Если выгорит не одно дело, а целых два — это будет не просто возвращение Эдди Брока в профессию, а камбэк как у рок-звезды. "Карлтон Дрейк" — пока Эдди его не нагуглил, представлял такого белобрысого румяного мужика под пятьдесят. Настоящий Дрейк оказался молодым, смуглым и глазастым — скорее какой-нибудь принц из Саудовской Аравии, а не сын британского бизнесмена. Он был гением без дураков: нашёл лекарство от рака, в двадцать четыре основал свою корпорацию, запускал ракеты в космос… и проводил опыты над людьми. Последнего, конечно, на Википедии не писали, но Эдди повезло, что родня одного погибшего пошла не только в суд. Только как выжать из Дрейка информацию? Не в лоб же его спрашивать — охрана просто выкинет как щенка. Тут нужно было расследование. *** Нью-Йоркское отделение Фонда Жизни было самым безжизненным местом, где Эдди приходилось бывать: сплошь белый пластик, стекло и металл. Дрейк в неизменном чёрном костюме на этом фоне сразу выделялся, остальным работникам отличий не полагалось... Эдди наблюдал из-за стекла, как он рассказывает о чём-то пришедшим на экскурсию детишкам: тонкий, звонкий, просто само обаяние. Человек Года 2013 по версии Таймс и всё такое — все они гнилые насквозь, эти прекрасные гении, но умеют строить из себя благодетелей человечества. И хренов Человек-паук — Эдди был уверен — тоже хранит какой-нибудь гнилой секрет. Не бывает "дружелюбных соседей" без скелета в шкафу. — Мистер Брок? — позвала девушка с ресепшена. — Мистер Дрейк примет вас в кабинете через пять минут. Эдди хотелось брякнуть какую-нибудь тупую шутку про "мистера Грея", но он сдержался. Во-первых, идиотия, а во-вторых, Дрейк и правда был ничего так штучка. Эдди нравились такие в колледже, когда тянуло на эксперименты. Только вот людей они не морили. Он ожидал увидеть в кабинете что-нибудь особенное: какую-то символичную картину или живую зелёную стену… ничего. Скандинавский минимализм и модель космического зонда под стеклом. Чем дольше Эдди ждал в этом склепе с панорамными окнами, тем неуютнее ему становилось. Может, это было так и задумано, потому что через пять минут он обрадовался Дрейку, влетевшему в кабинет, как родному. — Мистер Брок! — Дрейк пожал ему руку, изображая дружелюбие, и кивнул на кресло, предлагая сесть. — Мисс Уотсон из "Дэйли Бьюгл" рассказала мне о вас. Когда падаешь с лошади, нужно немедленно вернуться в седло, прекрасный принцип. Рад, что ваше возвращение начнётся с репортажа о нашей космической программе. Эдди тяжело вздохнул, весь из себя такой задолбанный жизнью и нерешительный. Перед этим их разговором он специально не брился и спал в рубашке. Мешки под глазами и опухшая, бледная рожа и так были при нём, тут можно было обойтись без маскировки. — Да я собственно… не планирую возвращаться. Дрейк удивлённо приподнял брови. — Значит, я неправильно понял мисс Уотсон. Так зачем же вы пришли? — Нет, она всё передала как надо… просто я ей не сказал. Короче. У меня рак, врачи говорят, недолго осталось. Какой смысл запрыгивать в седло, если ты сам как кляча, которую надо пристрелить, верно? Дрейк подался вперёд, в больших тёмных глазах промелькнул интерес. Попался, гадёныш. Все, проходившие опыты, якобы умирали от естественных причин. Отбирали специально слабых и больных, чтоб не вызывать подозрений. Последняя стадия рака — как раз подходящая легенда. — Жаль слышать. Но я могу предложить вам генную терапию. Шанс ремиссии... — Тянуть кота за яйца? Я откладывать не люблю и вроде уже смирился. Только хочется успеть сделать в жизни что-нибудь значимое, понимаете? Чтоб меня помнили не только как неудачника, проигравшего Человеку-пауку. — Прекрасно понимаю. Но не знаю, чем ещё могу вам помочь. — Слышал, вы разрабатываете какую-то сыворотку. Я в общем готов попробовать. Протестировать. Дрейк напрягся. — Я не… — Слушайте, у меня правда времени нет никого уламывать, буквально нет. Дрейк, я же у вас не первый такой, — взмолился Эдди, изо всех сил намекая, что мужик мужика всегда поймёт и поддержит. — Подпишу всё, что надо, родни у меня нету, только упомяните меня, чтоб все знали: был такой парень… — И как вы узнали об этой возможности? В голосе Дрейка послышался холодок. — Об этом весь город говорит. Типа городской легенды. Говорят, одному парню помогло даже вылечить ВИЧ. Дурацкая отмазка, но лучше он не придумал. Он ждал, что Дрейк сейчас вызовет охрану и этим всё кончится, но тот просто вернул дежурную улыбку на лицо. — Не знаю, что вам наговорили, но боюсь, реальность вас разочарует. Мы просто возьмём некоторые анализы и будем работать с предоставленным материалом. Вы уже знакомы с Хелен, она займётся документами, — Дрейк поднялся и одёрнул пиджак. Руку не подал. — Всего доброго, мистер Брок. — Ага. Надеюсь, увидимся, — пробурчал Эдди и смылся, пока пижон не передумал. Теперь начиналось самое трудное: попасть в лабораторию, отщёлкать там всё, но не дать залить в себя какую-нибудь дрянь. *** В документах не к чему было придраться: стандартный договор про то, что никто никому ничего не должен и претензий не имеет. Лаборатория тоже ничем не отличалась от тех, где Эдди приходилось бывать. Не отличалась, пока его не пристегнули к креслу. — Эй! — он дёрнулся, но поздно: медсестра ловко защёлкнула "наручники". — Это ещё зачем?! — Не волнуйтесь, это чтобы вы не навредили себе. Нам придётся сделать один укол, у некоторых больных он вызывает эпилептические припадки. — А может не надо укол? Дрейк сказал, что просто возьмут анализ… Дело принимало серьёзный оборот. Эпилептические припадки, значит. — Это подготовит ваше тело, — туманно отозвалась медсестра, набирая в шприц какую-то синеватую дрянь. — К чему подготовит?! Но она не ответила. Просто подошла и всадила иглу прямо в ше… *** — Он не пришёл. Проигнорировал меня! Квентин был зол и расхаживал по комнате Питера взад-вперёд, как тигр по клетке. Делать уроки, пока он мельтешит, было невозможно, и Питер уже смирился с завтрашней двойкой по контрольной. — Может это и хорошо. У меня с ним отношения не очень. Квентин остановился. — Когда это ты успел познакомиться с Эдди Броком? — Не познакомиться. Просто… — Питер вздохнул. Он постарался забыть ту историю, было слишком неприятно и тяжело. — Один человек, бывший полицейский, ходил по городу и убивал людей. Называл себя “Пожиратель Грехов”. Он убил девушку-детектива, которая дала мне коды полицейской волны, она была хорошая… неважно. В общем, я искал его, и мистер Брок тоже. Он нашёл какого-то Эмиля Грегга и наделал шума, чтобы была сенсация. Даже факты не проверил, хотя там явно не сходилось… в общем, я нашёл настоящего Пожирателя Грехов, а мистера Брока уволили. Из-за меня. — Очень трогательно, но мне никак не поможет. Мог рассказать покороче и не тратить моё время. — Мог вообще не рассказывать, — буркнул Питер, отворачиваясь. — Ты опять тут, и я подумал… ты собираешься у меня жить? — Конечно нет. Пока здешний Стрэндж пропадает в каком-нибудь антимире, я займу Святая Святых. Дай руку. Питер нерешительно протянул руку, ожидая какой-то магии, но Квентин просто достал из кармана джинсов длинный позолоченный ключ и положил в раскрытую ладонь, сжал пальцы так, что бородка ключа врезалась в кожу. — Стрэндж мне его дал как ученику, и он сработает в любом мире, где есть Святая Святых. Запомни его: он холодный, тяжёлый, пахнет железом. Чувствуешь? Питер сглотнул. Он внезапно почувствовал даже слишком много: и металл ключа, и тепло Квентина, и дурацкое желание вот так держаться за руки и не отпускать, а потом сделать ещё что-нибудь… — ...иллюзия. — А? Извини, я прослушал, ты сказал, что ключ, эээ… Квентин закатил глаза. — Я сказал, что если засомневаешься, кто перед тобой, попроси его у меня. Так ты поймёшь, что это не иллюзия. Дай сюда. Отвратительно, теперь он весь мокрый. У тебя всегда так потеют ладони? Подростки, боже… Питер покраснел. Ему хотелось как следует врезать самому себе. Почему нельзя просто возненавидеть кого-то и ничего от него не хотеть? Он думал, что если кто-то тебе разонравился, то автоматически стал для тебя уродом. Но не сработало. То есть, это же был совсем другой Квентин… “Откуда ты знаешь?” раздражённо встрял внутренний голос, похожий на голос мистера Старка. “Может, он и волшебник, но необязательно хороший парень”. — Что ты на меня так смотришь? Ты вообще слышишь, что я говорю? — Да. Я слышу, — Питер вытер влажные ладони о штаны. Ему хотелось сказать: “свали уже из моей комнаты“, но тут зазвонил телефон. Квентин. Тот, который обещал позвонить в среду. И если не взять трубку прямо сейчас, может случиться что угодно. — ...привет. Это было самое жалкое “привет”, которое Питер когда-либо из себя выдавливал. — Пит, малыш! — у Бека (так Питер решил называть его про себя, чтобы не путать со вторым Квентином) явно было отличное настроение. — Я что, не вовремя? — Нет, всё нормально. Просто делаю уроки. — Бросай уроки, пойдём в кино. Нужно расслабляться хоть иногда. Питер сглотнул. Странно, он прямо сейчас смотрел на Квентина в упор и ничего не чувствовал, но от одной мысли о встрече с Беком тошнило. — Ты же говорил, что в среду… — Не будь таким занудой, я хочу извиниться. Мы правда давно не виделись, я скучаю по своему дружелюбному соседу. Ну? Как насчёт “Шаркнадо 4”? Это такая невероятная глупость, ты точно посмеёшься. Встречаемся через час возле... — Ладно. Ага, — Питеру не хотелось в кино, ему вообще ничего не хотелось, но он не знал, что случится, если отказаться. Он едва дотерпел до конца разговора и свалился на кровать лицом в подушку. Что за жизнь? — Судя по голосу, это был я, — Квентин сел на стул, лениво пролистал учебник биологии, который Питер этим вечером даже открыть не успел. — И если бы я был на своём месте, то увидев второго себя, захотел бы узнать, кто этот тип и с чем это он вчера сражался. — Он же не может знать, что ты здесь! — Питер в ужасе вскочил. О том, что жучки могут быть дома, он не подумал. — Точно. И будь я на своём месте, не дал бы нам с тобой встретиться. Но к твоему счастью, я — лучшая версия себя и всё предусмотрел. — Всё предусмотрел ты, который ты, или ты, который… — Не умничай, ты понял, что я хочу сказать. Раз вы такие уж хорошие друзья, выясни осторожно, что ему известно. Я старался не оставлять следов, но, честно говоря, плохо помню, как добрался до твоего дома. — Мы не друзья. — Конечно вы не друзья, я не завожу друзей. Но надо же это как-то называть, верно? — Квентин неприятно усмехнулся. — Несколько советов по обращению со мной: я люблю, когда ко мне проявляют интерес, но не переусердствуй, потому что я к этому интересу не привык и сразу заподозрю подвох. Не бери мой попкорн. Вообще никогда не бери мою еду и даже не проси попробовать: это слишком интимно, такого я не позволяю даже своим партнёрам. — Но ты когда-то сам предлагал мне начос, и даже… — Питер прикусил язык. — Значит, мне очень нужно было завоевать твоё расположение. Дальше: в кинотеатре ты не комментируешь. Либо говорю я, либо мы молчим, никаких шуточек, но можешь смеяться над моими. Если захочешь что-то у меня узнать, сделай вид, что беспокоишься, я легко в это поверю. — Ты не боишься, что я могу, ну… использовать это против тебя? Квентин рассмеялся. — Сказал же: я — лучшая версия себя. Мой разум очистился, такие мелочи меня больше не трогают. "Ну да, конечно". Когда-то кормили друг друга начос и смеялись, перемазавшись кетчупом. Значит, Беку тогда было противно. Он просто терпел, притворяясь счастливым. — Ладно, я тебя не выдам, — Питер натянул футболку с эмблемой Капитана Америки, которую Бек купил ему в Берлине: плюс пять очков к харизме. Он такой мелочный, что наверняка и про этот маленький подарок вспомнит. — Я знаю, это же в твоих интересах. Повеселись там. *** Веселиться у Питера не получалось. Он изо всех сил пытался изображать хорошее настроение, но стоило ему увидеть в толпе знакомую бейсболку и гавайскую рубашку, как всё тело напряглось. Полтора часа в темноте с… этим. Он едва не отскочил, когда Бек положил руку ему на плечо. — Точно вовремя. Умница, Пит. Ну пошли, я очень соскучился по нашим вечерам и сто лет не был в кино! В башне Мстителей есть кинозал, но это совсем не то, правда? Питер кивнул. Полтора часа. И места "для поцелуев". Как не врезать ему, если правда полезет целоваться? Но Бек ничего не делал, хотя в зале почти не было людей. Он смотрел внимательно, смеялся в самых идиотских местах, приоткрывая большой, улыбчивый рот, чуть запрокидывая голову. Его глаза довольно блестели в темноте, и всё лицо освещалось, мгновенно становясь счастливым, абсолютно довольным. Самым добрым. Питер не выдержал и поцеловал его сам. Отвращение куда-то делось, осталась тоска. "Почему ты не можешь быть таким всегда?" Будто настоящий Мистерио прятался где-то внутри и его можно было вытащить… — Не здесь, Пит, — пробормотал Бек, довольный. — Всё дома. Я тоже скучал. Питер вернулся на место. Сердце стучало, будто сейчас пробьёт грудную клетку. Он попытался вспомнить, как Бек ещё вчера шантажировал его, как обещал вырвать язык, лгал… но эти воспоминания были какими-то блёклыми, будто ссора не имела значения. Он потихоньку сбежал в туалет и плеснул в лицо ледяной водой. Да сколько можно?! Всю дорогу до башни Мстителей он молчал, даже не смотрел на Бека, боясь снова забыть, что тот за человек. И в незнакомой комнате с широким диваном, баром и огромной плазмой, не мог заставить себя говорить, только покорно глотал один джин-тоник за другим. — Ты меня ненавидишь, — вдруг сказал Бек, присаживаясь рядом. — Только сам этого не осознаёшь, думаешь, что боишься. — Нет, я… — нельзя было врать слишком нагло. — Я, наверное, ненавидел тебя вчера. Но ты обещал больше так не делать. И я тебе верю. Питер заставил себя поднять голову и взглянуть Беку в глаза. Бек улыбнулся в ответ, но это была настороженная улыбка. — Хорошо, Пит. Я действительно перегнул вчера. Вечная война меня ожесточила… — Давай не будем! — Питер вскочил. Только не эта ложь, этого он не выдержит, обязательно сорвётся. — Сегодня хороший день, и фильм был смешной, давай… давай не будем всё портить, лучше сделаем что-нибудь весёлое! Поиграем или погуляем по крышам. А ещё тут недалеко боулинг… — Скажи ещё "мини-гольф", — фыркнул Бек. — Сегодня я что-то устал для прогулок, но не устал для другого. Иди сюда, помогу тебе расслабиться. Питер знал, что это значит. Он думал, что ему будет противно, но поцелуи оказались такими знакомыми на вкус… они спускались от его губ к шее, ключицам, соскам, оставляли влажные следы на животе. — Может, не надо так быстро? Я хотел поговорить… — пробормотал он, почти надеясь, что Бек его не услышит. Но тот услышал. — О чём? Это не может подождать? Потому что я-то потерплю, но тебе терпеть вредно. — О том, что… я вчера видел, как ты сражался. Что это было? Та тварь меньше элементалей, но кажется опаснее, я чувствовал от неё что-то такое. Бек замер. Его рот всё ещё улыбался, но глаза стали холодными. — Я пока сам не до конца разобрался в том, что это. Не беспокойся, Пит, второй раз она не сбежит. — Ага, но как ты её нашёл? — Она сама меня нашла. Не задавай вопросов, я сам пока не в курсе, — он выпрямился, глядя Питеру в глаза, его пальцы держали как железные клещи. — И, малыш, не лезь в это, пока я сам тебя не позову. Не трогай её. Не вступай в бой. Не приближайся, даже если увидишь меня. Ясно? Если я там, значит, сам справлюсь. — Да, — Питер сглотнул. Всё возбуждение куда-то испарилось. — Я ничего не буду делать. — Вот умница, — хватка ослабла, превратилась в поглаживания. — Хороший мальчик… нужно тебя наградить. Сказать бы ему, что не надо и нет настроения, но вышло бы подозрительно, поэтому Питер просто закрыл глаза и попробовал расслабиться, подумать о том, что было в Праге и в Берлине. Но почему-то в голову лезли мысль о другом Квентине, который просто сидит за столом с тостом в руке, не делая ничего сексуального, но это так… Он напрягся, царапая обивку и слыша, как сквозь зубы вырывается слабое, беспомощное: “нннх”, которого он всегда стыдился. Опять Бек это сделал. Опять не хотелось на него злиться… — Ещё раз… — Бек облизнулся, пытаясь отдышаться, — ещё раз ты вцепишься мне в волосы… и больше никакого минета. Никогда. — Прости… — Питер потянулся за салфетками. Ему одновременно стало лень двигаться и захотелось уйти. — На первый раз прощаю, это ведь твой день, наслаждайся. Телефон, лежавший на краю стола, неожиданно ожил и завибрировал. Бек закатил глаза, но взял его, одновременно вытирая рот салфеткой. — Да, это я. Мне передали, что вы позвоните. Питер сделал вид, что очень занят, застёгивая ремень, и совсем не прислушивается, но Бек вышел и закрыл за собой дверь. Через десять минут от него пришло сообщение: “У меня дела. Иди домой”. Всё. Будто выкинул за дверь, как собаку. *** Он надеялся прийти и выспаться наконец, если уж с уроками не получилось, но Квентин никуда не исчез: дремал на его кровати, положив руку под голову. Питер тихо сел рядом, чтобы его не потревожить. Он никогда раньше не видел Квентина спящим и не думал, что захочет, но было в этом что-то настоящее. Будто они на самом деле пара или что-то вроде того. Даже когда Квентин спал, уголки его губ смотрели вверх, и казалось, что он чуть улыбается. Футболка задралась, открывая плоский живот, вторая рука свободно свешивалась с кровати. Если бы они правда были парой, Питер знал, бы, как его разбудить. Например, поцеловать, сунуть руку под футболку и гладить, а когда он проснётся... — Это жутко, — вдруг сказал Квентин, не открывая глаз. — Сколько ты уже на меня пялишься? Питер вздохнул. — Я недолго. Просто думал, что ты уйдёшь в Святая Святых... — Во-первых, мне нужно было дождаться тебя, во-вторых, Мэй приготовила пасту болоньезе. Ну? — Ему кто-то сегодня звонил, по-моему Фиск, но я не услышал. И он ничего не знает про тебя, только сказал мне не приближаться. — То есть, ты ничего не узнал. Чем ты вообще занимался? — Квентин сел, щурясь спросонья. — О. Всё понятно. Улики налицо. — Что? — Питер тут же глянул вниз, боясь отыскать пятна на джинсах. — Я принял душ! То есть, я хотел сказать… — Брось это, я просто вижу твои чакры. Свадхистана так и горит. — Свадхичто?! — Энергетический центр тела, отвечающий за гениталии, четыре пальца ниже пупка. И, видимо, мой двойник этот центр разбередил, — Квентин поморщился. — Подумать только, я соблазняю школьника! Но, видимо, другого способа получить ЭДИТ у меня не было. Питер почувствовал, что лицо горит, но не от стыда, а от злости. — А что такого? — тихо спросил он. — Прости? — Что со мной не так? Почему это я не заслуживаю, чтобы ты меня лю… хотел? Квентин фыркнул. — Ты мальчишка. О чём с тобой общаться? А в постели что ты можешь дать? Ты же ничего не умеешь. — Мы говорили обо всём. О науке… и мне не надо было ничего делать, потому что ты всегда сам… — Питер покраснел. Он никогда раньше не говорил о сексе в открытую, даже с Недом. Даже с Беком. — Ты любишь делать мне минет. Оказалось, это просто выговорить. Почти не стыдно. — Могу придумать только одну причину, почему я вдруг стал любителем делать, а не получать, — Квентин подался вперёд, понижая голос. — Наверное, ты очень сладко стонешь, смотришь на меня щенячьим взглядом, и я знаю, что ты весь мой. Не Старка. Только мой. Думаешь, у меня встаёт на твою плоскую задницу? Меня возбуждает власть, контроль! И мысль о том, что Тони Старк, который всегда получает всё, не получил тебя. Питер едва не кинулся на него. Ему хотелось врезать этому козлу как следует, но он боялся разреветься от обиды. — Я уже говорил, что выше этой возни со Старком. И уж конечно выше того, чтобы трахать тебя ему на зло, успокойся. Можешь делать с моим двойником что угодно, только не лезь ко мне. Договорились? — Уйди, — выдавил Питер. Голос не слушался. — Как скажешь. Если выяснишь, наконец, что-то полезное, ты знаешь, где меня найти, — Квентин одним движением начертил в воздухе сияющий круг и шагнул в него. Мигнули огни светофора, комнату наполнил запах переулка, выхлопные газы… Портал закрылся. Питер схватил подушку и изо всех сил швырнул её в дверь. Ему хотелось разбить что-нибудь, сломать, уничтожить. Но ничего не было под рукой. "Простите, мистер Старк". Он сел на пол и вцепился в предплечья крепко, до синяков. "Я идиот. Я ничего хорошего не заслужил". *** Во сне он бежал куда-то по тёмному городу, думая, что вот-вот покажется освещённая улица, но тьма становилась только глубже, холоднее, и он понял, что путается в какой-то чёрной ткани, как в занавесе. Ткань окутывает его как холодный, скользкий плащ: не тяжёлый и уютный, как плащ Мистерио, а невесомый, но бесконечный. — “Следующему Тони Старку”, — произнёс Тони откуда-то издалека. — Точно не тебе. Питер рванулся куда-то вверх, навстречу ему, но чёрная ткань мешала дышать. — Я знаю! — крикнул он в ответ, пытаясь оторвать её от лица. — Я знаю, что виноват! Я вас подвёл! Но я буду стараться! Он схватился за ткань, как за канат, подтягиваясь, но вдруг она ослабла, облепила его, и он сорвался, падая всё ниже, ниже... … и проснулся. Небо над Нью-Йорком затянуло серыми тучами. Они обсели небоскрёбы, и вертолётные площадки терялись в мокрых облаках, как в молоке. Сверху накрапывал дождь, мелкий, липнущий к коже. Питер сел и тут же съёжился, обхватив колени. Сидеть на крыше в трусах и футболке было холодно. Стоп. На крыше?! Он встал и подошёл к краю, шлёпая босыми ногами по мелким лужам. Внизу, в разрыве облаков мелькали жёлтые такси и разноцветные зонты. — О нет, — пробормотал он, отходя от края. — Вот чёрт. Кажется, я хожу во сне.