***
Секс — даже с ведьмами, не то что со смертными — никогда не мог восполнить силы Лилит. Несколько дней без типичного ужина в виде плоти смертного истощили её настолько, что, даже высосав энергию из Зельды практически полностью, Лилит не насытилась. Она терзала и мучила тело Спеллман несколько часов, но всё это ощущалось лишь как лёгкий перекус для поднятия аппетита перед полноценным ужином. Придумывать изощрённый план убийства и сокрытия улик желания нет, поэтому выбор падает на лес и первого одинокого человека, который ей встретится. Да, в Гриндейлском лесу нынче было опасно даже днём. Лилит всегда была мастером маскировки, но нужна ли она в полдень буднего дня, когда даже школьники ещё не закончили занятия? Первым на глаза ей попадается парень в футбольной форме. Она не знает, сколько ей потребуется съесть, и, к счастью, парнишка выглядит довольно крупным. Ни грамма жира и завораживающий запах. Лилит не знает, пахнет ли так по-особенному вкусно это молодое тело или же её изголодавшееся сознание намеренно подслащивает вкус. Так или иначе, это была идеальная добыча. Не стоило прогуливать сегодня уроки, мистер Стивенс. Зубы вгрызаются в шею, одним быстрым движением перекусывая вены. Тело содрогается, пытаясь скинуть монстра, который с лёгкостью справляется даже с футболистом, но силы покидают мальчишку слишком быстро, как и кровь, сочащаяся из сонной артерии и внутренней яремной вены. Лилит тянет едва стоящее на ногах тело с тропинки, маскируя магией следы крови на земле. Она с жадностью припадает ртом обратно к шее, наслаждаясь свежей плотью и вкусом горячей крови на языке.***
Зельда исчезает из дома на несколько часов, стремясь избавиться от компании Хильды, которая одним своим видом напоминает о произошедшем. Ещё меньше она хочет стать жертвой расспросов Сабрины, у которой по понедельникам не так много занятий. Она уж точно предпочтёт вернуться домой, чтобы мучить излишним вниманием тётю, чем провести время с друзьями. Чувство уместности и деликатность у этой девчонки отсутствовали всегда. Лес будто выглядит ещё более зловеще, чем обычно. Словно какая-то тёмная сила поселилась в нём. Тропинки, ставшие родными за десятки лет, что Спеллманы живут в Гриндейле, впервые кажутся чужими. Зельда останавливается недалеко от развилки, чувствуя будто витающую в воздухе сильную магию — тревожный признак. Возможно, в другой раз она бы не придала этому значения и позволила магическим существам или же колдунам заниматься своими тёмными делами, — но сейчас ей было необходимо любое отвлечение от мыслей. Наклонившись к земле, Спеллман шепчет заклинание, и взору предстают следы крови — тёмно-красная лужа и брызги, впитавшиеся в песок. Запах магии усиливается, увлекая за собой Зельду в чащу леса. Двигаться тихо не получается. Она рада, что надела на прогулку не самую длинную юбку, тем не менее, весь её внешний вид говорит о том, что ей здесь не место. Ветка громко хрустит под сапогом, и Зельда замирает. Лилит поднимает испачканное кровью лицо, собираясь превратить незапланированный ужин в пир, добавив немного разнообразия пище. Но вместо весьма привлекательного тела видит лишь зелёные глаза, смотрящие прямо в её голубые. Это невозможно. Невозможно. Заклинание невидимости всё ещё держится, но как ей удаётся смотреть прямо в глаза вот уже несколько секунд? Наконец Спеллман переводит взгляд на пожухшую листву и сломанные ветки. Её внимание привлекает будто продавленное в сравнении с окружением место, как если бы там лежало замаскированное тело. Весьма крупное. Она поднимает руку и начинает шептать длинное заклинание, но окровавленное тело футболиста появляется раньше, чем Зельда успевает прочитать даже половину. Тёмная энергия, окутывающая место, становится слабее, и это настораживает ещё больше, чем её наличие. Неужели ей удалось прервать чей-то обед? Даже в молодости подобные картины не вызывали в Зельде ужаса. Она всегда спокойно могла рассматривать изуродованные тела и работать с ними, что вызывало восторг у однокурсников. С возрастом она стала мягче, но лишь в вопросах, касающихся семьи. За годы работы в морге ей удалось увидеть множество как обычных, так и весьма изуродованных мертвецов. Когда родилась Сабрина, ей потребовались годы, чтобы перестать вместо каждого тела видеть, как нечто похожее случается с её девочкой. Она мысленно называла Сабрину своей девочкой, даже когда был жив Эдвард. Каким-то образом несносная девчонка сумела найти путь к холодному сердцу Зельды ещё в младенчестве. Зельда подходит к школьнику и довольно небрежным движением хватает его за подбородок, открывая взору рваную рану, которую оставили зубы. Из груди также зубами вырваны куски плоти, на коже следы когтей, но определённо не животного или оборотня. Царапины подобны тем, что остаются после страстного секса, и принадлежат человеку. Точно такие же оставила на ней Мэри прошлой ночью. Только на футболисте они более яростные и глубокие. Подобное она видела несколько раз на своей спине, когда Фаустус позволял себе лишнее во время особенно жаркого секса после флагелляции, впуская длинные ногти в тонкую нежную кожу. Зельда буквально предаётся воспоминаниям, заворожённо рассматривания раны и проводя по ним рукой. Тёмно-бордовые перчатки мгновенно пропитываются уже остывшей кровью, и на ткани появляются разводы. Спеллман телепортируется домой, небрежно бросает на комод перчатки, оставляющие кровавый след, а затем звонит в полицию. Дежурный офицер звучит слишком испуганно для Гриндейла. В городе, где обитал ковен с довольно традиционным Верховным Жрецом, убийства были не таким уж редким и непозволительным явлением. — Зельда? — Хильда выходит в холл, услышав голос сестры, и приподнимает перчатку, с которой всё ещё капает кровь. — Я думала, ты ушла на прогулку, чтобы разобраться в своих чувствах и мыслях, а не на… Я даже не знаю… — В её голосе слышится тревога. — Ты ведь не убила её? — Кого? — Зельда хмурится, не понимая, о ком говорит младшая сестра. — О, Сатана! Конечно нет. Я просто нашла растерзанное тело в лесу. Пусть Эмброуз займётся им, когда вернётся. Думаю, его довольно скоро доставят к нам. — Ну да, просто растерзанное тело в лесу. Должно быть, сегодня четверг, — бормочет Хильда вслед сестре.***
Когда раздаётся стук в дверь, Лилит, наверное, впервые за полгода надеется, что к ней пришла Сабрина за очередным глупым советом, как вмешаться в чью-то жизнь без разрешения. — Она ничего не знает. Она ничего не знает, — шепчет себе под нос Лилит, отрываясь от школьных бумажек и подходя к двери. В голову лезут мысли, что где-то остались следы крови, что она что-то упустила — разводы в ванной или капли на полу гостиной. Вдох-выдох. Дежурная улыбка. — Мисс Спеллман, — здоровается она даже раньше, чем видит саму Зельду. — Верите или нет, но у вас особый запах. У вашей магии. Спеллман выглядит серьёзнее обычного. Морщинка между бровей становится лишь глубже от слов Лилит. — Я войду? Нам… Мне нужно с вами поговорить. Мэри отступает, и Зельда, пока хватает решимости, входит в дом, зная, что обратно так просто ей не выбраться. Она снимает пальто, аккуратно складывая его на комод у входа, нервно перебирает замёрзшие без перчаток пальцы и несколько неловко проходит, осматривая дом Мэри. Взгляд задерживается на перевёрнутом кресте над камином и будто пустующем без птицы голом дереве. — Всё нормально? — Лилит на мгновение касается рукой пальцев Зельды, будто случайно, но отчего-то этот контакт кажется необходимым. — Что-то случилось или… Вы выглядите взволнованной, Зельда. Спеллман непривычно и даже неприятно ощущать себя столь неловко, столь смущённо и запутанно. Собственное имя, сорвавшееся с губ Мэри, кажется чужим. Она прикладывает усилия, чтобы сказать хоть что-то, кроме невнятного бормотания. — Вам было любопытно, что за неизвестное заклятие заперло нас в доме. И я была права. Это опять проделки Сабрины. Лилит в этом и не сомневалась, но её первостепенной задачей было поддерживать глупую девчонку, чтобы затем заставить её следовать приказам, выдаваемым за гениальные идеи Сабрины Спеллман. — И что же это было? Я всё ещё ставлю на то, что какое-то заклятие неверно сработало. — Это кажется невозможным, но после её слов лицо Зельды становится ещё более растерянным. И даже печальным. — Сатана, вы выглядите так, будто нам обеим сейчас понадобится виски. Зельда лишь кивает и дожидается напитка, прежде чем продолжить. Напряжения добавляет и ощущаемая ею тревога, исходящая от Мэри. «Неужели она догадалась? Но почему тогда молчит? Плохой признак», — мысли проносятся в голове со скоростью света, и Зельда едва успевает их ловить. — Это было зелье. Я это не планировала ни в коем случае. Хотя я не говорю, что жалею, что так вышло, — она перебивает саму себя, стараясь не обидеть Мэри, несмотря на то что перспектива выглядеть влюблённой идиоткой нравится ей ещё меньше. — Сабрина сварила для своего друга Амор Инвестио и перепутала чашки. После лесного инцидента Лилит напрочь забыла, что уже предполагала воздействие какого-нибудь любовного зелья. Перспектива узнать, что всё это время Зельда искусственным образом влюбилась в неё, нравилась ей значительно больше правды. Она полностью осушает бокал. Гнев, недоверие, отвращение и странное тёплое чувство смешиваются. Хочется засмеяться, но что-то останавливает её. Недоверчивое «Не может этого быть», странно приятное «Что там помогает искать это зелье? Вторую половинку?» и пугающее «Я ведь монстр» смешиваются в один вязкий комок мыслей, который заполняет разум настолько, что не позволяет говорить. Лилит видит испуг, появившийся на лице Зельды из-за её длительного молчания. В ней борются потребность объясниться и успокоить Спеллман и диктуемое голосом разума желание оттолкнуть, закрыться от Зельды, а может, и вовсе предупредить все возможные попытки к сближению. Взявшееся из ниоткуда несвойственное Лилит благородство в стиле «Она заслуживает большего, чем очередного монстра» ведёт неравную борьбу с эгоизмом и давным-давно угасшей надеждой. — Просто отвратительная ситуация, согласны? — Мэри добавляет виски в свой бокал. — А ещё эта жуткая перспектива когда-нибудь почувствовать себя счастливой. — Хуже и не придумаешь, — поддерживает шутку Зельда, немного расслабляясь. — Вы ведь знаете, почему это зелье, выглядящее безобидно и полезно, так опасно? — Невольно Лилит включает голос учителя, рискуя получить укоризненный взгляд от Зельды. — Никогда не интересовалась. У меня всегда были личные причины считать эту затею глупой и опасной. — Это зелье работает не так уж часто, а применять его постоянно довольно вредно чисто физически. Обычно люди пьют зелье, чтобы разобраться в сложных отношениях или убедиться, что какой-то человек им действительно предназначен, а всё, что они получают — это тонны разочарования и разрушенных надежд. — Дыхание Лилит заметно учащается — она ступает на неизведанную территорию, совершенно ей незнакомую и опасную. Нервозность становится сложно контролировать. — Людям не нужна правда. Они готовы обманывать самих себя годами, чтобы создать иллюзию счастья, убедить себя, что им нравится их жизнь. Это необходимо человеку, чтобы жить. Слова Лилит доходят до сознания будто кусками, а увидеть в них истинный смысл Спеллман не удаётся. Мысли текут вяло, будто не желая утруждать и без того уставшую хозяйку. — Может быть, нам стоит забыть об этом? — Зельда подходит ближе к Лилит, нервно покручивая крупное кольцо на пальце. — О зелье, о том, что стало причиной… — Это не причина. Оно виновато лишь в тумане. — Я знаю. Просто всё это… странно, — Спеллман с трудом подбирает и выдавливает из себя слова. — Вы не знаете, что я чувствовала всё это время! Что-то будто вселилось в меня… Она хочет продолжить, но лишь делает большой глоток виски, пытаясь успокоиться, а затем садится в кресло и замолкает. «Чертова Хильда! Не стоило вообще приходить!» Внезапно предположение сестры об убийстве Мэри не кажется таким уж безумным. — Я не могу контролировать даже это! — она многозначительно выделяет местоимение, отказываясь от каких-то определений, но Мэри удивлённо приподнимает брови. — Видимо, теперь я не могу выбирать даже того, с кем мне спать. — Мисс Спеллман, — в голосе Лилит появляются стальные нотки, — я не думаю, что кто-то из нас способен забыть о чёртовом зелье окончательно. Но неужели вы хотите сказать, что если б я захотела трахнуть вас прямо сейчас, вы бы отказались? Лилит видит, как перехватывает дыхание Зельды, как тяжело ей становится дышать, а на щеках появляется румянец. В её голове всплывают вперемешку картинки прошлой ночи и этого утра, а возбуждение накатывает волной, будто она глупый подросток, который не умеет себя контролировать. Зельда зажмуривает глаза, пытаясь прогнать ставшее привычным наваждение, но лишь более ярко ощущает собственные желания. — Нет, — едва слышно бормочет она в ответ и вновь открывает глаза. — Чýдно, — небрежно бросает в ответ Мэри. Между ними повисает молчание, кажущееся одновременно комфортным и нервирующим. Слишком долго. Слишком много проходит времени, прежде чем Лилит нарушает тишину стуком каблуков. Она добавляет виски в бокал Зельды на столике и неожиданно чувствует тёплое прикосновение к ладони. Порывистое, будто зелье всё ещё навязчиво раздаёт Спеллман советы. Быстрое — но при этом осторожное. Пальцы цепляются за ладонь, а глаза избегают неловкого взгляда в глаза, скользя вместо этого по телу Мэри. Сердце Лилит замирает от прикосновения. Когда она стала такой сентиментальной? Мерзость! Она кажется себе жалкой, представляет, что бы сказал Тёмный Повелитель, если б она позволяла ему проникать в свои мысли, если б он мог чувствовать человеческие эмоции хотя бы в своём извращённом понимании. Разливающаяся в душе ненависть к себе прерывается тёплым прикосновением к губам. Поцелуй осторожный и даже неловкий, будто они делают это впервые. Ещё более нежный, чем несколько часов назад, и будто ещё более важный. Дыхание Спеллман перехватывает, когда она на мгновение отстраняется и всматривается в глаза напротив, пытаясь найти одобрение своих действий. Пальцы Лилит касаются щеки Зельды, нежно поглаживая, её взгляд пугающе серьёзный, но затем Мэри приподнимает её лицо за подбородок и лишь крепче сжимает её ладонь своей, прежде чем возобновить поцелуй. Сладкий вкус губ заполняет сознание, стирая сомнения и чужой властный голос в голове Лилит. Даже самые худшие картины, как Повелитель Тьмы в очередной раз даёт ей понять, кому она принадлежит и кому подчиняется, уходят под давлением приоткрывшихся губ. От прикосновения языка будто электрический импульс проходит по телу, отдаваясь жаром в груди, сбивая все мысли и чувства в бесформенный комок. Каким-то образом Зельда будоражит и захватывает внимание Лилит ещё сильнее, чем та может вообразить, а Амор Инвестио, идеально выполнившее свою работу, напоминает лишь об особенности сложившихся отношений.***