***
Лилит спит, свободно раскинув руки и ноги на своей половине кровати. У Зельды же сна ни в одном глазу, несмотря на то что она чувствовала себя уставшей и измученной. Словно Мэри высосала из неё всю энергию, оставив лишь необходимое для выживания количество, а Спеллман не имела желания — да, впрочем, и сил — остановить её раньше, слишком охотно отзываясь на ласки. Она повторила вечернюю молитву в голове уже бесчисленное количество раз, насчитала больше сотни воображаемых чёрных козлов, чтобы загрузить разум, но всё, что могла делать — смотреть в потолок, вновь и вновь прокручивая в голове слова Мэри в попытке собрать головоломку о личности учительницы воедино. Захватившая её бессонница становится раздражающей, и Зельда невольно шумно выдыхает, а Лилит во сне недовольно хмурит брови и переворачивается на бок, лицом к Спеллман. Её рука падает на тело Зельды, перекидываясь через живот и свисая в паре сантиметров от пальцев Спеллман. От простого прикосновения внутри разливается тепло, мягко согревая и успокаивая. Зельда сжимает руку Мэри в своей и практически тут же засыпает, отгоняя мысли, как же сентиментально и жалко себя ведёт. Утром, когда Спеллман проснулась будто по будильнику, Лилит спит, уткнувшись в шею ведьмы и зарывшись в её светлые волосы. Такой образ Мэри диссонировал с её обычным поведением и тем, как она вела себя минувшей ночью. Зельда осторожно выскальзывает из этих странных объятий и, накинув халат, направляется в ванную. — Куда ты? — Лилит приподнимается на локтях. Одеяло соскальзывает и почти полностью оголяет её грудь, но, кажется, её это не слишком волнует. — Я… — Зельда вновь поднимается взглядом к голубым глазам. — В душ. — И даже не предложишь присоединиться? — с лёгкой ухмылкой спрашивает Мэри. — Не думала, что ты захочешь. — На лице Зельды появляется смущение и толика растерянности. — Не запирай дверь. Внизу живота Зельды тут же концентрируется напряжение, а Мэри, выглядевшая милой буквально пару мгновений назад, лишь будоражит её воображение и возбуждает. Спеллман мгновенно исчезает из комнаты не в силах больше выносить жаркий взгляд голубых глаз. Горячая вода, обычно расслабляющая Зельду, заставляет кровь с жаром течь по венам и позволяет мыслям хаотично заполнять разум. Прошедшая ночь кажется нереальной, несмотря на то что Спеллман может отчётливо вспомнить, как именно руки Мэри касались её, как она сама скользила губами по телу, оставляя жаркие поцелуи и собирая влагу. Зельда не считает произошедшее ошибкой, но практически каждую секунду после пробуждения тратит на убеждения, что это лишь секс, который ничего не значит. Ну, кроме того, что они идеально подходят друг другу в вопросе секса, адски сильно возбуждают и отчаянно хотят. Спеллман вздрагивает, когда спины осторожно касаются пальцы и медленно скользят вниз. — У тебя руки холодные, — объясняет своё напряжение Зельда. Пальцы мягко касаются кожи, словно боясь навредить. Горячий язык скользит следом за прикосновениями, поднимаясь выше, оставляя следы на влажной коже шеи. Касания слишком нежные, и Зельда хочет обернуться, чтобы убедиться, что это всё ещё Мэри. Та Мэри, которая минувшей ночью вжимала её в простыни своим телом, не позволяя иной раз даже пошевелиться. — Прости. «Да, это определённо голос Мэри, — проносится в голове Зельды. — Хотя, может, какой-то демон захватил её тело ночью. Очень ласковый демон. — Она мысленно смеётся, подставляя шею под желанные поцелуи, чувствуя на талии и животе ставшие тёплыми под струями горячей воды ладони. — Скорее уж сама Мэри является демоном. Это многое бы объяс…» С губ Зельды срывается стон, когда Лилит резко прижимает её к всё ещё прохладной плитке. Пальцы путаются в мокрых рыжих прядях и с силой оттягивают, позволяя губам вновь касаться шеи. Непозволительно нежно. Спеллман тянет руку Мэри ко рту, обхватывая два пальца губами и скользя по ним языком. Лилит наконец встречается взглядом с Зельдой, всматриваясь в черноту зрачков, в которых разливается похоть. Она ухмыляется и добавляет третий палец, позволяя Спеллман пройтись по нему языком, а затем скользит рукой ниже, проникая во влажную плоть резким и по-своему болезненным движением. — Ты ведь любишь грубо, правда? — как бы между прочим отмечает Лилит. И Зельда любила. Ей это нравилось в Фаустусе и предыдущих любовниках и любовницах. Она редко выбирала тех, кто был нежен, кто позволял чувствовать что-то большее, чем возбуждение от причинённой боли. Спеллман всегда искала агрессоров, которые могли доставить ей удовольствие именно так, как она любила, а затем делала над собой усилие, чтобы вовремя прервать эти мазохистские отношения. Лилит казалась другой. Властность, любовь к контролю, давление — каким-то образом она умело сочетала это с нежностью и мягкостью, проявлявшихся в мелочах, позволяя Зельде надеяться, что наконец она не одна в своей болезненной аддикции. Ведьма выгибается в спине под грубые движения пальцев внутри, увеличивая чувствительность, и, закусывая губу, сдерживает стон. Она чувствует жар, исходящий от тела позади, а грудью ощущает холод плитки. Её соски твёрдые, и не только от этого прикосновения. Лилит будто в тисках зажала податливое тело, не давая Зельде даже задрожать без позволения. Мягкие поцелуи сменяются чувствительными укусами, а затем влажный язык будто зализывает раны. От контраста кружится голова — боль и адская нежность сливаются воедино, — кажется, весь мир от этого звучит ярче, а Зельда, наконец, громче.***
Они выглядят слишком нормально, завтракая вчерашним яблочным десертом и запивая кофе небольшую сухость, о которой обе не упоминают. Одна — чтобы не обидеть, а другая с надеждой, что вновь придирается, как и ко всему, что делает сама. Спеллман невольно отсчитывает минуты до полудня, когда ей придётся забыть о произошедшем, выкинуть из головы воспоминания, забыть этот весьма приятный сон. Лицо Мэри выглядит напряжённым, и Зельда гадает, о чём та думает. Возможно ли, что их мимолётная глупость имеет какой-то больший смысл? — Эй! Смотрите, — Лилит кивает на окно — туман постепенно рассеивается, и через дымку проглядывают тёмная листва деревьев и хмурое небо. — Видимо, ваша сестра была права. — Полагаю, тебе пора? — Зельде даже не нужно оборачиваться, чтобы узнать, что происходит, но она пользуется возможностью, чтобы не смотреть на Мэри. — Пожалуй. Она слышит, как отодвигается стул и Мэри уходит наверх, чтобы забрать свои вещи. Спеллман ждёт внизу, меряя шагами прихожую и нервно теребя на пальце кольцо. Лишь стук каблуков за спиной заставляет её наконец взять себя в руки и повернуться к Мэри. — Я рада, что застряла здесь с вами, а не с вашей сестрой, мисс Спеллман. — Лилит вновь натягивает на губы усмешку, приближаясь к Зельде. Странное волнение рождается в груди, ускоряя размеренное биение сердца. — Самый лучший комплимент в моей жизни, — бросает в ответ Зельда, отмечая для себя, как они вернулись к формальному «мисс Спеллман», но уголки губ невольно приподнимаются. — Я действительно была рада вашей компании. И чудесно провела время. Вы ведь зайдёте рассказать, что за заклинание заперло нас в доме? — Конечно, как только сестра меня просветит, а виновник будет наказан. Спеллман хочет отступить, когда Мэри оказывается слишком близко к ней, а голубые глаза нагло опускаются к её губам. Лишь на мгновение, но этого достаточного, чтобы чётко показать намерения. Поцелуй долгий и слишком невинный, но будто значит больше, чем всё, что случилось за последнюю пару дней. — Я торопилась как могла, Зелс! Одновременно происходит сразу четыре действия. Дверь открывается со скрипом, сопровождаемым голосом Хильды. Зельда и Лилит отскакивают друг от друга настолько быстро, что почти верят, что им удалось сделать это до того, как младшая Спеллман подняла взгляд с порога, о который споткнулась. Лилит использует минимальное магическое вмешательство в виде увеличившегося всего на сантиметр порога, чтобы не усугублять неловкую ситуацию между ними. Зельда благодарит Сатану за то, что ни одна из них сегодня не использовала яркую помаду. — Оу, — только и может вымолвить Хильда, увидев Мэри. — Я думала, что вы уже ушли. — Как раз собиралась. — Лилит демонстрирует сумочку, висевшую на руке. — Заклятье пало всего пару минут назад. — Ну да-да, — бормочет Хильда, внимательно изучая обеих — те словно стараются не смотреть друг на друга и намеренно спокойно смотрят на Спеллман, что будто стала гостьей в собственном доме. — До встречи, мисс Спеллман. — Лилит переводит многозначительный взгляд на Зельду, а от видной лишь ей усмешки по телу Спеллман проходит дрожь. — До встречи, мисс Уордвелл, — выдавливает Зельда, нервно сглатывая. Когда дверь за Мэри закрывается, Хильда вздёргивает брови, будто требуя объяснения. — Это что такое было? — она вскрикивает слишком громко, рискуя быть услышанной за дверью. — О чём ты? — Зельда демонстрирует совершенно невинное выражение лица и пожимает плечами. — «До встречи, мисс Уордвелл», — Хильда копирует более низкий голос сестры, произнося слова с намеренно большим придыханием. — Я тебя знаю, Зелс. Тут что-то происходит. — Это не твоё дело, Хильда, — тут же осаждает её сестра и направляется обратно на кухню, где уже остыла очередная кружка кофе. — Может, ты лучше просветишь меня, что на этот раз учудила Сабрина, что мне пришлось провести два дня наедине с этой женщиной? — Ты так говоришь, будто недовольна произошедшим. А я в этом совсем не уверена. — Зельда смотрит на сестру испепеляющим взглядом, какой был обычно перед тем, как молоток или лопата обрушивались на её голову. — Ну ладно-ладно. Но нам с тобой лучше сесть. Это нелёгкий разговор. — Хильдегарда Антуанетта Спеллман! Прекрати эти глупости сейчас же. — Одновременно с этим Зельда всё же добавляет в свой кофе немного виски. — Что бы ни устроила Сабрина, не думаю, что я сильно удивлюсь этому. Так что выкладывай. — Это было любовное зелье. Хильда долго планировала в голове этот разговор с Зельдой и в сценариях, имевших наиболее благоприятный исход, никогда не начинала объяснение так. — Что? Как? — Зельда хмурится, а на её лице одна эмоция сменяется другой. — Ну, не совсем любовное зелье. Одна из наиболее милых и невинных его форм. Наша девочка сварила Амор Инвестио для Тео, но ты случайно выпила его вместо него. Это зелье не создаёт любовь, оно… — Я знаю, как работает это зелье, Хильда! Мысли быстро и хаотично блуждают в голове, отказываясь выстроить полноценную картину. Флэшбэки странным образом заполняют разум. Вот Зельда порывается подбросить Сабрину и Тео до школы и оказывается в кабинете Мэри. Затем дурацкая встреча у кинотеатра. А до этого сон… Может быть, вообще всё это лишь сон? — Я всё ещё не очень понимаю, как это связано с тем туманом, что запер меня в доме. — Зельда делает глоток из чашки, и на мгновение становится проще. — Дорогая, ты же знаешь, что зелье подстраивает обстоятельства так, чтобы человек мог найти свою… половинку? — Хильда предчувствует свою гибель за неосторожный выбор слов, замечая, как лицо Зельды становится пунцовым. — Наверное, это была необходимость в твоём случае… Избегать взгляда сестры становится невозможно, когда та подходит ближе и обнимает Зельду так, будто у неё случилось самое жуткое несчастье за последние годы. Впрочем, Зельда выглядит соответствующе. Растерянность, недоумение и горе, как если бы умер не слишком близкий родственник, смешиваются в душе, дыхание тяжелеет, будто на грудь кто-то давит. Голос звучит более хрипло, чем обычно, а слова будто застревают в горле. — Что мне делать, Хильди? Сестра видела Зельду лишь единожды с похожим выражением в глазах. И она совсем не уверена, что та физическая боль слабее той, что Зельда чувствовала сейчас, когда весь её мир рухнул. — Думаю, ты знаешь, дорогая.***