Эпиграф к работе: Поцелуй-ка меня в запястье. Изящно. Навылет. Ночь кривит белоснежной пастью Так жутко впервые. Если будешь пленять очами В них кто-то утонет. Или смоет следы печали В сердечном притоне. Мне не жалко ни слов, ни яда. Ни нимба, ни перьев. Просто знать, что ты здесь. Ты рядом. Что куришь за дверью. Пьем вино. И хандрю опять я В весеннюю полночь. «Я когда-то… Тебя… в запястье. Ты, может быть… помнишь?» Саша Бест Песня к части: Hozier - From Eden
Их история началась так давно, что свидетелей, конечно, уже не осталось. Живых свидетелей, естественно. И человечных. Эфирные и оккультные не считаются, им никогда не было до них дела, пока оставалась видимость соблюдения сторон. Но они помнили. И первый дождь, разразившийся над Эдемом и недавно созданной Землей, и Потоп, и Распятие… Они помнили все. Особенность тех самых эфирных и оккультных: невозможность забыть, оборачивающаяся то благом, то мучением – по обстоятельствам. Их бросали в разные уголки света бессчетное количество раз, но судьба снова и снова сводила ангела и демона вместе. Они часто размышляли, было ли это частью непостижимого плана. Ну, Кроули размышлял. Азирафель неизменно считал, что было. И смотрел на него тем самым удивленно-простодушно-уверенным взглядом, как бы говоря: «А как иначе?». Что ж, пожалуй, Змий рискнет согласиться. После стольких лет было бы странным не признать. Видимо, однажды Матери просто стало скучно, не хватило истории первых людей, решила написать еще одну. Писательница, блин! (Не то что бы Кроули действительно жаловался, но поворчать для проформы было необходимо. Чтобы потом, тихонько, так, чтобы ангел, не дайте то все, кто ответственен, не услышал, поблагодарить за это прекрасное кучерявое создание. Единственного истинного Ангела в этом прогнившем центре занятости под названием «Небеса», стоившего всего, что пришлось пережить на долгой дороге к нему). Порой, сидя на открытой веранде их дома, затерявшегося где-то среди равнин Великобритании, он с ностальгией вспоминал времена Армагеддона. Он ведь действительно стал началом нового мира, хотя мало кто мог предположить, что случится это именно так. Агнесса, разве что. Ну и Богиня, которую не видели уже… Давненько, в общем. И дело было не только в Адаме, который лишний раз доказал, что он в первую очередь человек, а потом уже Антихрист, дело было в них самих. Несмотря на то, что фокус (о, Азирафель, ради всего, не начинай!), который они провернули с Небесами и Адом, был действительно обманом, кое в чем представители нижнего департамента были правы: они так сильно очеловечились и так много времени провели вместе, что даже природный запах эфирно-оккультных сущностей нельзя было разделить на составляющие. Это была их сторона. Людей и ангела с демоном. И отдавать ее они не собирались. Кроули хмыкнул, покачивая вино в бокале. Первые капли дождя зашуршали среди низко свисающих ветвей вавилонской ивы, исполином высившейся чуть поодаль от дома, но исправно закрывающей его водопадом ветвей от посторонних глаз. Они вместе выбирали ее. Не было ничего более противоречивого, чем Вавилон: такой святости и порочности нельзя было найти ни в одном другом городе, даже Иерусалим поступился бы. Хотя, пожалуй, стоит отметить, что в последнем храмы посвящали Матери, в то время как вавилоняне были язычниками… Но не все, так что непорочность и грех, как и было сказано изначально. Да… При покупке он вспомнил Вавилон. Сейчас же тонкие ветви дерева, перевивающие друг друга и клонившиеся к земле, напоминали демону о другом…***
Услышавший голос Богини Азирафель чуть не потерял сознание, когда Она ушла, не требуя от него вразумительного ответа. А ведь могла. Но проанализировать это он смог лишь столетия спустя, когда сердце перестало отстукивать заполошный ритм по грудной клетке при одном воспоминании, а ноги – становиться трясущимся желе, не желающим сохранять свою изначальную форму. Ему было страшно. Кроли своим замечанием о том, что они оба могли ошибиться, разбередил его душу сильнее, чем он сам сумел за тот памятный день изгнания Адама и Евы из Эдема, и вот теперь Всевышняя спрашивает, куда он дел свой Пламенный Меч, а это… Это… - Мамочки… - вырвалось у ангела против воли. Как же он умудрился так вляпаться?! Оставаться на стене смысла больше не было, потому что и поста больше не было – Восточные Ворота заложили, как символ того, что люди не смогут вернуться. Так что бывший Привратник отправился прогуляться, чтобы… Чтобы он там не сказал встретившимся по пути коллегам, по сути, он позорно сбежал. Не то чтобы совсем, он не планировал убегать от кары Божьей, ему просто нужно было… Подумать, да, ему нужно было подумать, потому как обсудить происшествие с кем бы то ни было возможным не представлялось, и… - Азирафель? Ангела подбросило так, будто его не окликнули по имени, а как минимум ткнули вилами аккурат пониже спины. Резко обернувшись, он удивленно отпрянул, не в силах поверить своим глазам. - Кроли?***
Демон не смог сдержать усмешку при воспоминании. Ангел выглядел таким испуганным в тот момент. Что ж, не ему осуждать, он не понаслышке знал и знает, во что может вылиться гнев Матери. Тогда он, конечно, об этом не задумался, но впоследствии осмыслил и решил для себя, что бывший Страж Врат не испытает этот самый гнев на себе, чего бы демону это не стоило. Что же до того дня, Кроли выполз погреться на солнышке. Именно так прозаично. В аду было влажно, чтобы в последующие века не выдумали смертные, и влажность эта была до крайности противной: той самой температуры, когда с короткими рукавами холодно, а в длинных вроде бы нет надобности – и поэтому неприятный холодок пробирает до костей, заставляя внутренне вздрагивать. На Земле же в то время прошел лишь один дождь, так что бескрайняя пустыня, в которой началось путешествие людей к новым горизонтам, все еще была на месте. А песчинки так приятно скользили между чешуек… В общем, Азирафель «вышел прогуляться» как раз в то время, когда Змий нежился в песчаных потоках. И не то чтобы последний был очень общительным, но этот из Начал чем-то его зацепил. После его Падения… И нет, что за глупости, демонов не передергивает от воспоминаний, вот еще!.. После Падения никто из Небесной Братии не счел возможным удостоить его и словом. Опять-таки, он особо и не стремился, но косые взгляды, бросаемые вчерашними братьями, теми, кто делил с ним небесную синь и подчинялся отдаваемым приказам, больно жалили то, что осталось от сердца. Это ведь были всего лишь вопросы! Он хотел знать, понимать, к чему они стремятся, служить по мере сил… Они ведь правда пытались помочь, так почему же?.. В любом случае, голубоглазый ангел не побоялся заговорить, и это было интересно. Интересно, потому что он нервничал не из-за того, что рядом демон, а из-за того, что мог ошибиться в своем выборе. Он допускал свою неправоту, в отличие от абсолютного большинства, как и Кроли в те времена, когда еще носил данное Матерью имя, но… он не спрашивал, и это поразило Искусителя до глубины того, что осталось от его души. Сейчас он бы воскликнул: «А что, так можно было?!» - но тогда его хватило только на короткое и изумленное: «Ты что?!». И вот он, этот представитель Небес, шагает по пустыне, утопает по щиколотку в горячем песке, даже не замечая этого, и… паникует. Отчетливо паникует. Демон, не долго думая, окликнул его, на что Азирафель отреагировал весьма занятно. Змий бы улыбнулся, да все одно никто бы не понял – мимика змей весьма несовершенна в этом плане. - Кроли? – переспросил бывший Привратник, выискивая глазами говорящего. Взгляд блуждал среди песка и редких скалистых уступов, не замечая собеседника. - Чуть выше и правее, песчаный холмик, - тихо фыркнув, подсказал названный, для удобства наблюдателя свиваясь в кольца и укладывая на них голову. - Ох, прости, в прошлый раз ты был крупнее, вот я и… - Ну, маленькая змейка не впечатлила бы Еву, пришлось поступиться размерами. - Ясно. Вокруг рта белокрылого пролегла скорбная складочка, выражающая неодобрение. - Да брось, у всех своя работа, я просто выполнил то, что мне велели, - осознание собственного незавидного положения в очередной раз резануло ярким неудовольствием, заставляя тихо зашипеть. - Конечно, конечно… - Так что у тебя случилось? – вопросил демон, видя, что собеседник уходит все дальше в свои мысли. - Прости, что? - Я спрашиваю, что у тебя случилось? Я твою панику за полсотни шагов почувствовал. - Все так очевидно? – безнадежно вопросил ангел после непродолжительной паузы, растирая лицо руками. Молчание послужило красноречивым ответом. - Я обречен… - тихо выдохнул он, опускаясь на песок в паре шагов от Змия. Надбровные дуги последнего поползли вверх. - С чего ты это взял? - Всевышняя… поинтересовалась, куда делся меч. - А врать ты, конечно же, не умеешь. - Даже если бы умел, не посмел бы. - Ну и что ты Ей сказал? Что отдал его людям? - Нет… Нет, не это. Не помню, что-то про то, что он был где-то неподалеку, кажется, сослался, что в следующий раз забуду свою голову… О, Богиня! – он застонал, утопая лицом в тунике на коленях. - М-даааа, - Искуситель медленно перетек в другую позу, разложив кольца чуть шире. – Ну, во-первых, не поминал бы ты Ее, а то с Матери станется явиться, - Азирафель испуганно встрепенулся, бросив взгляд на небо. – Во-вторых… - демон выдержал паузу, заставив блондина напрячься. – Если бы хотела, давно бы уже что-то сделала. Представитель Начал удивленно таращился на змею, которая довольно сощурилась на яркие солнечные лучи. - Но… Но Она ведь заговорила со мной, и… И… - Азирафель, поверь тому, кто на себе испытал Ее недовольство, - распахнувшиеся желтые глаза с вертикальным зрачком смотрели серьезно и как-то ожесточенно. – Если бы Она хотела что-то с тобой сделать, то уже сделала бы. Опустившуюся тишину можно было потрогать. Демон мысленно выругался. Он не хотел раскрывать свое прошлое перед кем бы то ни было, а этот ангел… О, этот ангел был интересен, потому и заставлял его забываться. И, тем не менее, это была его собственная вина, а не крылатого бедолаги, который сейчас смотрит на него так скорбно и сочувственно одновременно. - Но если ты так переживаешь, то просто оградись от зла каким-нибудь способом, - мягче добавил он, пытаясь избавиться от неловкости момента. – Помолись, сплети браслет, не знаю… Что там еще они придумали?.. - Я слышал об этом, но никогда не пробовал, - оживленно отметил бывший Страж Врат, с неподдельным интересом глядя на Кроли. – Это действительно работает? - Ну, они же не все из Эдема позабыли. Основные плетения силы, закольцованность положительной энергии, узор удачи и оберег от сглаза… Что? Глаза напротив стали такими… Вот уж действительно, помянешь Матерь всуе, просто чтобы узнать, как же у Нее получилось сделать взгляд этого конкретного представителя Небес таким многогранным: здесь и заинтересованность тем, о чем он рассказывает, и недоумение, и задумчивость, и… что-то еще, неуловимое, в складочке между бровей и у самого зрачка, запрятанное в крайнем кольце светлых глаз. Узнавание?.. Недоверие?.. слишком сложно, чтобы понять за пару секунд, но чертовски интересно. - Откуда ты все это знаешь? - Я давненько тут обретаюсь, поднабрался кое-чего. Эти обережки бывают полезны не только для охраны от абстрактного зла, но и нож вполне отвести могут. Человеческим оружием нас, конечно, не убить, но приятного мало. Могу показать, если хочешь. Хмм, а мимика у небесного тоже занятная, никогда еще он не видел, чтобы лицо вытягивалось так… скоропостижно. - И ты сможешь показать… нужное мне плетение? - А почему, собственно, нет? И снова. О чем же думала Матерь, создавая его? Ни у одного ангела он не видел таких глаз: они выражали так много всего сразу, что уцепиться за что-то одно было невозможно. Возможным было только разложить на составляющие, если хватало времени внимательно всмотреться, или, как в данном случае, уловить нечто характеризующее. Вот сейчас взгляд бывшего Стража был… странным. Очень тонко, да. Но странность была не в том, как он смотрел, это было чувство, направленное на него, Кроли. Он считал его странным, в каком бы то ни было смысле, и демон в очередной раз подумал о том, что этот представитель Небесной Братии до крайности любопытен. Его хотелось изучать, внимательно вглядываясь в глаза, подмечать реакции, выслушивать мысли… Это было в новинку, но… Да, чертовски интересно. Не дождавшись ответа, Змий медленно приподнялся, вытягиваясь в длинную покачивающуюся ленту, пока не достиг уровня глаз собеседника. Возможно, действие было продиктовано желанием получше изучить эмоцию, застывшую во взгляде. Только возможно. - Ну так что? – вопросил он, медленно скользя по известной только ему траектории. Азирафель чуть задумчиво склонил голову, невербально усиливая свои следующие слова. Они оба предпочли сделать вид, что крохотной заминки перед ответом не было. - С удовольствием приму твое предложение.***
На самом деле, Кроули не смог бы сказать, как вышло так, что ту ночь он встретил под звездами в пустыне. Привычка спать пришла к нему намного позже, но, возможно, это был первый шаг к ее приобретению. Из-за неимения материала в достаточном количестве (ангел боялся использовать чудо, а демон… ну, оставим это, пожалуй) его волосы претерпели изменения. Нет, сначала он честно (благо, никто из адских коллег не заметил, вот скандал бы вышел) пытался учить бывшего Привратника плести браслеты из травинок, попавшихся им, но вокруг была пустыня, ага? Задолбавшийся выискивать материал Падший недовольно закатил глаза и повернулся к белокурому полубоком – спиной не позволил не изживаемый (так ему тогда казалось) инстинкт: слишком свежи были воспоминания о Бунте и том, что при желании могли сделать святоши – позволяя одному из них, вопреки всему, мудрить с огненным потоком у него на голове. Так что в результате шевелюра Искусителя использовалась в качестве наглядного пособия по плетению обережных браслетов, вот такая вот ирония, да. Пока пальцы Азирафеля неловко перебирали медные пряди, пытаясь сложить их в некое подобие узора, демон размышлял. Почему он вообще решил помочь этому ангелу? Он и в бытность одним из них особым альтруизмом не отличался, так с какого теперь-то? Ответ был весьма расплывчат и колебался где-то между «он такой наивно-голубоглазый» и «никогда не встречал такого проницательного и пытливого взгляда». То есть, по сути, оставался неизменным: никаким. Ему многие были интересны, но никому еще он не хотел помочь вот так, вопреки тому, что «должно», и это было странно. Хотя, что можно считать «должным»? Когда-то он помог людям, исполняя свой долг, подарил им знания, несмотря на первоначальную неприязнь, проникся и полюбил, как и хотела Она, а в итоге из-за заданного вопроса получил невыносимую боль падения и запах горящих крыльев, которые уже никогда не смогут поднять его так высоко, как прежде. А прежде… Они носили его так быстро, как ничто во вселенной. Нынешнее его существование казалось невозможно медленным по сравнению с тем незабываемым чувством полной свободы, полетом столь стремительным, что… Глаза неуместно защипало. Эта тяга к рефлексии, появившаяся у него вместе со змеиными глазами, порой была просто невыносима. Она выворачивала грудную клетку, заставляя то, что осталось от души и сердца лить кровавые слезы по прошлому, которое невозможно вернуть. Это было так бессмысленно, но при этом так чертовски похоже на то, что делали люди, что… А что "что"? Он пал из-за них и должен ненавидеть, но… Внутреннюю сторону прикрытых век обжег расплывчатый образ: каштановые кудри, высокие скулы, смуглая кожа и ярким пятном – изумрудные глаза. Змий подумал было тряхнуть головой, чтобы его отогнать, но вовремя вспомнил, что сбоку имеется живое напоминание о Рае, которое в данный момент сосредоточенно сопит в попытке повторить показанное ранее плетение. - Ну, что там у тебя? Демон повернулся, скосив глаза в намерение разглядеть результат работы. Что у него вполне предсказуемо не вышло. Он завел руку за спину, перехватывая кончик косы из пальцев Азирафеля и бережно перенося в зону видимости. - Весьма неплохо, - после беглого осмотра сообщил он. – Крайние линии немного уползают в сторону, но это легко исправить, просто натягивай сильнее. И чуть больше внимания уделяй равномерности всех прядей. В остальном все верно. За спиной угукнули, выражая согласие, но было в этом нечто задумчивое. - Что? - На тебе почти точное охранное плетение от зла. - Ну да, молодец, что заметил, ведь именно ему ты и пытался научиться последние часов пять. Поздравляю! - Нет, ты… Ты же демон. Разве ты не должен был… О, черт. О, черт! Кроли резко развернулся, вглядываясь в расширившиеся от неожиданности глаза напротив. В сгущавшихся сумерках его собственные блеснули желтыми цирконами, будто вбирая в себя дымчатый свет последних хрупких лучей солнца. Узкий зрачок совершенно по-хищнически вытянулся, отчего сходство с его звериной формой стало наиболее явным: змея была растревожена и готова к яростной атаке. - Не смей никому говорить, - прошипел он. Из-под приподнявшейся верхней губы сверкнули удлиненные клыки. – Если ты хоть одним словом обмолвишься, хоть кому-то, то клянусь, я… - Я не стану, - мягко, но уверено перебил ангел. На дне его глаз мелкой змейкой свилось тепло. Искусителя замутило. Как он мог так просчитаться?! Почему этот чертов ангел?! О, ну конечно же, потому что он интересен! Черт бы его… Э, нет, такого счастья ему уж точно не надо, не дайте то все, и вправду скинут к ним в департамент. От осознания собственной глупой неосмотрительности хотелось завыть. - Выходит, что не все..? - Заткнись, ангел. Он отвернулся, скрываясь от мягко-любопытного взгляда. Спина поникла, сама собой укладывая подбородок на согнутые колени. Взгляд уцепился за медленно догорающую желто-пепельную кромку неба. Змий глубоко вдохнул. - Мы все были неугодны… Ей, - зачем-то уточнил он. – Но это не значит, что все стремились ко злу. Падший скорее почувствовал, чем услышал, как Азирафель подсел ближе, в считанных сантиметрах позади его плеча. - Причины вообще были довольно различны. Самаэля вот не устроила кандидатура Иисуса на трон, а потом недовольство и на остальных людей перекинулось… Идиот, - фыркнул Кроли, подкладывая один из локтей под подбородок. – И что ему спокойно не сиделось? Многих ведь за собой утянул, а Преисподняя все ж таки не курорт. Падение, опять же… Голос затих, оставляя лишь горькую тоску, разлитую в смеркающемся воздухе. Усталый взгляд не отрывался от горизонта, с каждой минутой становившегося все темнее. Свет так красиво и неотвратимо утекал… Прямо как из Люцифера, постепенно наполнявшегося ядом собственной зависти и гнева, превращающего его в Самаэля. - Ты не участвовал в Восстании? Неуверенный шепот не сразу донес до него смысл. Первыми были мурашки, заструившиеся вдоль позвоночника. - Нет, - наконец сообщил он. – Я даже в подавлении не участвовал, мы были у звезд… Тоска совершенно непрошено скользнула в голос, удивив своего обладателя. Обычно он лучше справляется с эмоциями, несмотря на свою импульсивность. Ангел за его плечом больше ничего не сказал, лишь подсел ближе, вновь запуская пальцы в пряди червонного золота. Ночь мерной поступью шла по Земле, укрывая пустыню прохладой, а небосвод – мириадами огней, переливающихся всеми возможными цветами. Этого не смогли бы заметить люди, но Кроли знал. Он был там. Казалось, вечность назад. Волосы послушно скользили в руках ангела, расплетавшего не совсем удачную попытку, чтобы затем попробовать вновь. В какой-то момент к мерной поступи ночи прибавился чуть слышный мотив. Демон не сразу заметил его, но даже тогда не счел нужным что-либо говорить. Пальцы мерно перебирали пряди, убаюкивая, позволяя скользить в фантазиях на грани сна и яви. Ему чудился трепет крыльев, способных унести к полюбившимся творениям. Когда-то он помогал создавать галактики… Когда-то…***
Утро встретило Змия сумраком, покоем и довольно тонкой косой обережного плетения чуть дальше левого виска. С той стороны, где за его плечом сидел ангел, позаботившийся о том, чтобы зло обошло стороной не только его одного.